– Мне завтра рано вставать. Я пойду. – Обилие вопросов нервировало.
Таннер поднялся.
– Стоять!
Я возмущенно уставилась на босса. Что за фокусы? Он еще и орет на подчиненных?
– Поножовщина среди сотрудников – подсудное дело, – произнес Таннер немного смущенно, явно жалея, что допустил резкость. – Что произошло?
– Не было никакой поножовщины. Я поранилась не сегодня.
– А когда?
Не ждет же он, что я буду перед ним отчитываться? Таннер подошел к шкафчику и достал аптечку.
– Мне нужен пластырь.
– Пластырь? – он усмехнулся. – Я всегда говорил, что курсы первой помощи надо ставить раньше юридических процедур, чтобы стажеры не истекли кровью над учебниками. – Он подошел ко мне и закрыл дверь. – Дай посмотрю, чем ты там так поцарапалась.
Я застыла перед боссом и, наверное, покраснела. Придется снять рубашку?
– Если мне не доверяешь, отвезу в больницу, – произнес он вкрадчиво, словно брал на слабо.
Я стиснула зубы. Наверное, лучше снять рубашку и пережить пять минут смущения, чем оказаться за решеткой и опасаться, что Виктор меня раскрыл.
Таннер указал на кресло перед столом, подвинул стул и сел. Спустя пару секунд вопросительно посмотрел на меня. Я села и аккуратно приподняла край рубашки. Через пару секунд босс многозначительно хмыкнул.
– Поножовщина все-таки была, – заключил он и нахмурился. – Нужно наложить швы, иначе так и будет расходиться. Края раны воспалены, само не заживет.
Швы? Зачем накладывать швы на такую маленькую рану? Ерунда какая.
– Поехали в больницу? – Таннер внимательно смотрел на мою реакцию. – Но тебе придется рассказать, что произошло.
– Я сама доеду до больницы. Спасибо, – я опустила кимоно и встала. Видимо, придется купить много пластыря.
Таннер скривился, откинулся на стуле и потер подбородок.
– Моррис, сядь на место.
Пусть командует на работе, а не после и когда его не касается.
– Я сама разберусь. Не стоит беспокоиться.
– Моррис, – он вздохнул, – хочешь до реанимации доиграться? Сядь!
Не такая уж и рана ужасная, при чем тут реанимация? Таннер вынул из аптечки дно и под ним оказалось еще одно отделение. Он надел перчатки и застыл, многозначительно глядя на меня.
– Займет пять минут. Я зашивал раны и похуже.
Я колебалась, но все же решилась. Если поможет, почему нет. Таннер шелестел упаковками в аптечке, и я села обратно.
– Вы умеете зашивать раны?
– На службе нас отправляли на курсы – снайпер, сапер, разведчик. – Он выкладывал на стол флакончики, ножницы, нитки. Нитки? – Я выбрал специализацию полевой врач. – Он взял в руки флакончик и ватку. – Будет жечь.
Он намочил ватный диск в растворе и повернулся ко мне. Как вышло, что я еще ни разу не была боссом? Он приложил вату к ране, и я вздрогнула. Щипало жутко, но накрыло другое более сильное ощущение.
С ошеломительной быстротой я стала Чарли Таннером. Человеком, сокрушительно разочарованным в окружающем мире, в его законах, правилах, необъяснимых закономерностях. Человеком, разочарованным в себе, в прежних мечтах и идеалах, в жизненных целях и приоритетах. Человеком, испытывающим разрушительную боль от бессилия, беспомощную злость. Но глубоко под толстой маской угрюмости и отстраненности все еще жила надежда на обретение смысла. Угрюмость вовсе не была его доминирующей чертой, и равнодушным он только казался. Это лишь маска, за которой он прятался от мира. Никто не станет болтать с мрачным человеком со сдвинутыми бровями. Глубинные инстинкты и порывы никуда не делись; в его душе, будто бы на дне колодца, прятались сострадание, бескорыстие, милосердие, он все еще был мальчишкой, жаждущим чуда. Что будет, если снять верхний слой пыли, стряхнуть его, разрушить маску? За долю секунды я увидела, так ярко, в какого незаурядного человека он сможет превратиться.
Его боль была так глубока, что задела и мое сердце. Оно сжалось, испуганно удивляясь, как один человек может выносить столько боли. Таннер озадаченно перебирал свои чувства, и я перебирала вместе с ним негодование, волнение, интерес.
– Прости, это необходимо, – произнес он.
И правда необходимо. Как я раньше не понимала? Было просто необходимо стать Чарли Таннером, чтобы ощутить то, что ощущает он. И пугающе, и любопытно.
После того, как земля ушла из-под ног, все, что было прежде, кажется лишь рябью на воде. Я с трудом стряхнула наваждение и с трудом вспомнила, что здесь делаю.
– Сейчас побрызгаю лидокаином и зашью. Всего-то пара швов.
Слова доносились сквозь шум в голове и «вату» в ушах. Слишком сильные эмоции норовили отправить в нокаут быстрее Питерсона. Только бы слова не превратились в гудение – ляпну невпопад, и Таннер окончательно решит, что я идиотка.
– Так что произошло? Где ты умудрилась нарваться на нож? – Таннер воткнул в меня иглу с ниткой, и вместо укола я почувствовала его злость. Эмоции через анестезию приобрели неприятный приторный вкус, будто я закусила их нашатырем.
– Просто оказалась в неудачном месте в неудачное время, – я вспомнила тех мужиков в лесу и сжала кулаки. Попались бы мне сейчас, выбила бы парочку зубов каждому. Слабаки, на девушек нападать. Я представила, какие приемы на них отработаю, и чуть не зарычала от злости.
– В «Черном коте» или у Роки Ридж? – небрежно спросил Таннер, перерезая нить ножницами.
Откуда он знает про мотель? Джош проболтался, он явно не умеет держать язык за зубами. Злость кончилась, потому что Таннер больше ко мне не прикасался. Он сворачивал остатки нити и открывал марлевую салфетку.
– Все? – я покосилась на припухлость под ребрами. Выглядело аккуратно.
– Покажешь через пару дней, – Таннер аккуратно прислонил к ране салфетку, снова пробуждая во мне злость, и ловко закрепил ее пластырем. И чего босс так на меня взъелся? Или не на меня?
– Спасибо, – я с облегчением одернула кимоно и встала. У двери обернулась. Босс задумчиво смотрел мне вслед. – Это правда пустяки. Не стоит никого беспокоить.
Полицию уж точно.
– Как скажешь, – на лице Таннера снова застыло привычное хмурое выражение.
Тон звучал равнодушно, но я сомневалась, что и внутри он так же спокоен. Под маской прятался целый мир. Я смотрела на Таннера, и у меня щекотало ладони – захотелось взять его за руку и распутать все ниточки желаний и эмоций. Или он обдумывает, не сдать ли меня полиции.
– Летучка завтра в восемь. Не опаздывай! – Таннер отвернулся, складывая пузырьки и флакончики обратно в аптечку, словно поставил точку. Я вышла из кабинета.
Спускаясь по лестнице обратно на третий этаж, я размышляла, как ему удается быть таким невозмутимым снаружи, когда внутри он полон ломающего бессилия. Если это железная выдержка, то как мне такому научиться?
За дверью фитнес-центра слышались мужские голоса. Я застыла, взявшись за ручку, и невольно прислушалась.
– Тебе уже давали отсрочку, Хикс. Ты клялся, что погасишь долг. Время вышло! – произнес хриплый голос.
