– Что-то еще? – Диди потихоньку начал вскипать.
– Когда вернешься, погоняй старших по ботанике. А с Володей почитай по-французски вслух. Он окончания проглатывает…
Князь от неожиданности закашлялся. Почувствовал себя Золушкой, которую за все ее добродетели лишили бала, надавав кучу невыполнимых поручений.
– А про Клашу закончим вечером, – добила его княгиня. – Я на рынок опаздываю! Того и гляди, пупырышки закончатся.
Сашенька выскользнула через черный ход. Ильфат подозрительно покосился, но не узнал. Нарочито медленно Тарусова продефилировала перед Глебкой – даже не оглянулся. Вот как одежда и яркие румяна меняют внешность. Отлично!
Прикинув, а не прокатиться ли по такой жаре на пролетке, Сашенька решила все же до Фурштатской прогуляться пешком – крестьянкам лихачи не по карману.
В простонародном наряде обнаружились свои преимущества: льняной сарафан и ситцевая сорочка гораздо лучше продувались, нежели облегающие платья из дорогой, но тяжелой ткани. Вот только зонтик от солнца не помешал бы!
В съезжем доме Литейной части[25 - Ныне Фурштатская, 26.] Тарусова выстояла длинную очередь и перед дверью в кабинет помощника смотрителя мечтала об одном: поскорее отсюда выбраться. Душно, тесно, вонько, влажно, а она без веера!
Лысый помощник оглядел Тарусову привычным к чужой беде взглядом, не стесняясь, вытащил из только что принятой передачи яблоко, буркнул:
– Ну?
– К Антипу Муравкину.
– Кто? – вонзая гнилые зубы в плод, поинтересовался помощник.
– Муравкин. Разве не у вас сидит? – удивилась Сашенька. – У него в среду суд, должны были перевезти.
– Может, и у нас! Кто?
– В каком смысле? – снова не поняла Сашенька.
– Ты ему кто, тетеха? – зашипела сзади старуха в черном.
– А-а-а! Жена!
– Давай передачу! Неположенное есть? – Помощник догрыз яблоко и схватился за следующее.
– Мне бы свидание!
– Разрешение есть?
Сашенька помотала головой.
– Без разрешения от следователя не положено! Следующий!
– Рубчик, рубчик сунь! – опять подсказали сзади. – Э-эх, скобариха бестолковая…
– Следующий, говорю! – прикрикнул на Сашеньку помощник смотрителя, но та уже вытаскивала из широкого кармана узелочек с деньгами, скрепленный от потери булавкой. – Нате…
Увидев россыпь серебра и купюры, необдуманно вытащенные княгиней, чиновник осклабился:
– Ого! А билет-то есть?
– Какой билет? – не поняла Сашенька.
– Какой-какой? Желтый! Трудами праведными таких грошей не заработаешь, – помощник погрозил пальцем и сально осклабился: – Есть или нет?
– Есть! – чтобы отвязаться, соврала Сашенька.
– Покажи!
– Не взяла с собою!
– Тогда еще полтинник!
– Дай ему, дай! – снова зашептали сзади. – Вдвоем побудете![26 - По правилам свидания проходили в присутствии надзирателя.]
Старуха в черном драдедамовом[27 - Шерстяная ткань тоньше сукна.] салопе не ошиблась. Сашеньку отвели в отдельную камеру, где велели ждать. Она осмотрелась: откидная к стене кровать, деревянная скамья, столик, табурет и маленькое зарешеченное окно.
Где-то в глубине коридора послышались шаги.
Черт! Свет из окошка падал прямо на табурет! Сашенька попыталась перенести его в дальний угол, но оказалось, что он привинчен к полу.
Шаги приближались. Что делать? Чем позже Муравкин раскроет обман, тем больше она узнает.
Сашенька села на табурет, наклонила голову к коленям и прикрыла ладонями, как будто плачет, лицо. Какого бы роста ни была Маруся, как бы ни отличались они с ней по фигуре, в первый миг, очутившись из освещенного коридора в темной камере, Антип примет Тарусову за жену. Ждет ведь, поди! А там как Бог даст…
Лязгнула дверь.
Сдавленный радостный вздох:
– Маруся!
– Полчаса! – пробурчал надзиратель и захлопнул дверь.
Вошедший бросился к Сашенькиным ногам:
– Ты все-таки пришла!
Сашенька чуть наклонилась, поцеловала Антипа в затылок и тихо спросила:
– Зачем ты признался?
Голос сразу Сашеньку выдал. Муравкин в ужасе отпрянул, чуть не упав спиною навзничь:
– А! Ты кто?!
– Друг, – коротко объяснила Тарусова. – Хочу вытащить тебя из тюрьмы!
Молодой мужчина с курчавой бородкой и сбитым вправо носом смотрел на Сашеньку испуганно и недоверчиво. Тарусова схватила его за руку:
