Стихотворения
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Стихотворения
В дороге
«Скучно! скучно!.. Ямщик удалой,Разгони чем-нибудь мою скуку!Песню, что ли, приятель, запойПро рекрутский набор и разлуку;Небылицей какой посмешиИли, что ты видал, расскажи —Буду, братец, за все благодарен».– Самому мне невесело, барин:Сокрушила злодейка жена!..Слышь ты, смолоду, сударь, онаВ барском доме была ученаВместе с барышней разным наукам,Понимаешь-ста, шить и вязать,На варгане играть и читать —Всем дворянским манерам и штукам.Одевалась не то, что у насНа селе сарафанницы наши,А, примерно представить, в атлас;Ела вдоволь и меду и каши.Вид вальяжный имела такой,Хоть бы барыне, слышь ты, природной,И не то что наш брат крепостной,Тоись, сватался к ней благородной(Слышь, учитель-ста врезамшись был,Баит кучер, Иваныч Торопка), —Да, знать, счастья ей Бог не судил:Не нужна-ста в дворянстве холопка!Вышла замуж господская дочь,Да и в Питер… А справивши свадьбу,Сам-ат, слышь ты, вернулся в усадьбу,Захворал и на Троицу в ночьОтдал Богу господскую душу,Сиротинкой оставивши Грушу…Через месяц приехал зятек —Перебрал по ревизии душиИ с запашки ссадил на оброк,А потом добрался и до Груши.Знать, она согрубила емуВ чем-нибудь, али напросто тесноВместе жить показалось в дому,Понимаешь-ста, нам неизвестно, —Воротил он ее на село —Знай-де место свое ты, мужичка!Взвыла девка – крутенько пришло:Белоручка, вишь ты, белоличка!Как на грех, девятнадцатый годМне в ту пору случись… посадилиНа тягло – да на ней и женили…Тоись, сколько я нажил хлопот!Вид такой, понимаешь, суровой…Ни косить, ни ходить за коровой!..Грех сказать, чтоб ленива была,Да, вишь, дело в руках не спорилось!Как дрова или воду несла,Как на барщину шла – становилосьИнда жалко подчас… да куды! —Не утешишь ее и обновкой:То натерли ей ногу коты,То, слышь, ей в сарафане неловко.При чужих и туда и сюда,А украдкой ревет как шальная…Погубили ее господа,А была бы бабенка лихая!На какой-то патрет все глядитДа читает какую-то книжку…Инда страх меня, слышь ты, щемит,Что погубит она и сынишку:Учит грамоте, моет, стрижет,Словно барченка, каждый день чешет,Бить не бьет – бить и мне не дает…Да недолго пострела потешит!Слышь, как щепка худа и бледна,Ходит, тоись, совсем через силу,В день двух ложек не съест толокна —Чай, свалим через месяц в могилу…А с чего?.. Видит Бог, не томилЯ ее безустанной работой…Одевал и кормил, без пути не бранил,Уважал, тоись, вот как, с охотой…А, слышь, бить – так почти не бивал,Разве только под пьяную руку…«Ну, довольно, ямщик! РазогналТы мою неотвязную скуку!..»1845Колыбельная песня
(Подражание Лермонтову)
Спи, пострел, пока безвредный! Баюшки-баю.Тускло смотрит месяц медный В колыбель твою.Стану сказывать не сказки — Правду пропою;Ты ж дремли, закрывши глазки, Баюшки-баю.По губернии раздался Всем отрадный клик:Твой отец под суд попался — Явных тьма улик.Но отец твой – плут известный — Знает роль свою.Спи, пострел, покуда честный! Баюшки-баю.Подрастешь – и мир крещеный Скоро сам поймешь,Купишь фрак темно-зеленый И перо возьмешь.Скажешь: «Я благонамерен, За добро стою!»Спи – твой путь грядущий верен!Баюшки-баю.Будешь ты чиновник с виду И подлец душой,Провожать тебя я выду — И махну рукой!В день привыкнешь ты картинно Спину гнуть свою…Спи, пострел, пока невинный! Баюшки-баю.Тих и кроток, как овечка, И крепонек лбом,До хорошего местечка Доползешь ужом —И охулки не положишь На руку свою.Спи, покуда красть не можешь! Баюшки-баю.Купишь дом многоэтажный, Схватишь крупный чинИ вдруг станешь барин важный, Русский дворянин.Заживешь – и мирно, ясно Кончишь жизнь свою…Спи, чиновник мой прекрасный! Баюшки-баю.1845«Я за то глубоко презираю себя…»
Я за то глубоко презираю себя,Что живу – день за днем бесполезно губя;Что я, силы своей не пытав ни на чем,Осудил сам себя беспощадным судомИ, лениво твердя: я ничтожен, я слаб! —Добровольно всю жизнь пресмыкался как раб;Что, доживши кой-как до тридцатой весны,Не скопил я себе хоть богатой казны,Чтоб глупцы у моих пресмыкалися ног,Да и умник подчас позавидовать мог!Я за то глубоко презираю себя,Что потратил свой век, никого не любя,Что любить я хочу… что люблю я весь мир,А брожу дикарем – бесприютен и сир,И что злоба во мне и сильна и дика,А хватаясь за нож – замирает рука!1845Родина
И вот они опять, знакомые места,Где жизнь отцов моих, бесплодна и пуста,Текла среди пиров, бессмысленного чванства,Разврата грязного и мелкого тиранства;Где рой подавленных и трепетных рабовЗавидовал житью последних барских псов,Где было суждено мне Божий свет увидеть,Где научился я терпеть и ненавидеть,Но, ненависть в душе постыдно притая,Где иногда бывал помещиком и я;Где от души моей, довременно растленной,Так рано отлетел покой благословенный,И неребяческих желаний и тревогОгонь томительный до срока сердце жег…Воспоминания дней юности – известныхПод громким именем роскошных и чудесных, —Наполнив грудь мою и злобой и хандрой,Во всей своей красе проходят предо мной…Вот темный, темный сад… Чей лик в аллее дальнойМелькает меж ветвей, болезненно-печальный?Я знаю, отчего ты плачешь, мать моя!Кто жизнь твою сгубил… о! знаю, знаю я!..Навеки отдана угрюмому невежде,Не предавалась ты несбыточной надежде —Тебя пугала мысль восстать против судьбы,Ты жребий свой несла в молчании рабы…Но знаю: не была душа твоя бесстрастна;Она была горда, упорна и прекрасна,И все, что вынести в тебе достало сил,Предсмертный шепот твой губителю простил!..И ты, делившая с страдалицей безгласнойИ горе и позор судьбы ее ужасной,Тебя уж также нет, сестра души моей!Из дома крепостных любовниц и псарейГонимая стыдом, ты жребий свой вручилаТому, которого не знала, не любила…Но, матери своей печальную судьбуНа свете повторив, лежала ты в гробуС такой холодною и строгою улыбкой,Что дрогнул сам палач, заплакавший ошибкой.Вот серый, старый дом… Теперь он пуст и глух:Ни женщин, ни собак, ни гаеров, ни слуг, —А встарь?.. Но помню я: здесь что-то всех давило,Здесь в малом и в большом тоскливо сердце ныло.Я к няне убегал… Ах, няня! сколько разЯ слезы лил о ней в тяжелый сердцу час;При имени ее впадая в умиленье,Давно ли чувствовал я к ней благоговенье?..Ее бессмысленной и вредной добротыНа память мне пришли немногие черты,И грудь моя полна враждой и злостью новой…Нет! в юности моей, мятежной и суровой,Отрадного душе воспоминанья нет;Но все, что, жизнь мою опутав с первых лет,Проклятьем на меня легло неотразимым, —Всему начало здесь, в краю моем родимом!..И с отвращением кругом кидая взор,С отрадой вижу я, что срублен темный бор —В томящий летний зной защита и прохлада, —И нива выжжена, и праздно дремлет стадо,Понурив голову над высохшим ручьем,И набок валится пустой и мрачный дом,Где вторил звону чаш и гласу ликованийГлухой и вечный гул подавленных страданий,И только тот один, кто всех собой давил,Свободно и дышал, и действовал, и жил…1846Огородник
Не гулял с кистенем я в дремучем лесу,Не лежал я во рву в непроглядную ночь,Я свой век загубил за девицу-красу,За девицу-красу, за дворянскую дочь.Я в немецком саду работал по весне,Вот однажды сгребаю сучки да пою,Глядь, хозяйская дочка стоит в стороне,Смотрит в оба да слушает песню мою.По торговым селам, по большим городамЯ недаром живал, огородник лихой,Раскрасавиц девиц насмотрелся я там,А такой не видал, да и нету другой.Черноброва, статна, словно сахар бела!..Стало жутко, я песни своей не допел.А она – ничего, постояла, прошла,Оглянулась: за ней как шальной я глядел.Я слыхал на селе от своих молодиц,Что и сам я пригож, не уродом рожден, —Словно сокол гляжу, круглолиц, белолиц,У меня ль, молодца, кудри – чесаный лен…Разыгралась душа на часок, на другой…Да как глянул я вдруг на хоромы ее —Посвистал и махнул молодецкой рукой,Да скорей за мужицкое дело свое!А частенько она приходила с тех порПогулять, посмотреть на работу моюИ смеялась со мной и вела разговор:Отчего приуныл? что давно не пою?Я кудрями тряхну, ничего не скажу,Только буйную голову свешу на грудь…«Дай-ка яблоньку я за тебя посажу,Ты устал, – чай, пора уж тебе отдохнуть».– Ну, пожалуй, изволь, госпожа, поучись,Пособи мужику, поработай часок. —Да как заступ брала у меня, смеючись,Увидала на правой руке перстенек…Очи стали темней непогодного дня,На губах, на щеках разыгралася кровь.– Что с тобой, госпожа? Отчего на меняНеприветно глядишь, хмуришь черную бровь?«От кого у тебя перстенек золотой?»– Скоро старость придет, коли будешь все знать.«Дай-ка я погляжу, несговорный какой!» —И за палец меня белой рученькой хвать!Потемнело в глазах, душу кинуло в дрожь,Я давал – не давал золотой перстенек…Я вдруг вспомнил опять, что и сам я пригож,Да не знаю уж как – в щеку девицу чмок!..Много с ней скоротал невозвратных ночейОгородник лихой… В ясны очи глядел,Расплетал, заплетал русу косыньку ей,Целовал-миловал, песни волжские пел.Мигом лето прошло, ночи стали свежей,А под утро мороз под ногами хрустит.Вот однажды, как я крался в горенку к ней,Кто-то цап за плечо: «Держи вора!» – кричит.Со стыдом молодца на допрос привели,Я стоял да молчал, говорить не хотел…И красу с головы острой бритвой снесли,И железный убор на ногах зазвенел.Постегали плетьми, и уводят дружкаОт родной стороны и от лапушки прочьНа печаль и страду!.. Знать, любить не рукаМужику-вахлаку да дворянскую дочь!1846Тройка
Что ты жадно глядишь на дорогуВ стороне от веселых подруг?Знать, забило сердечко тревогу —Все лицо твое вспыхнуло вдруг.И зачем ты бежишь торопливоЗа промчавшейся тройкой вослед?..На тебя, подбоченясь красиво,Загляделся проезжий корнет.На тебя заглядеться не диво,Полюбить тебя всякий не прочь:Вьется алая лента игривоВ волосах твоих, черных как ночь;Сквозь румянец щеки твоей смуглойПробивается легкий пушок,Из-под брови твоей полукруглойСмотрит бойко лукавый глазок.Взгляд один чернобровой дикарки,Полный чар, зажигающих кровь,Старика разорит на подарки,В сердце юноши кинет любовь.Поживешь и попразднуешь вволю,Будет жизнь и полна и легка…Да не то тебе пало на долю:За неряху пойдешь мужика.Завязавши под мышки передник,Перетянешь уродливо грудь,Будет бить тебя муж-привередникИ свекровь в три погибели гнуть.От работы и черной и труднойОтцветешь, не успевши расцвесть,Погрузишься ты в сон непробудный,Будешь нянчить, работать и есть.И в лице твоем, полном движенья,Полном жизни, – появится вдругВыраженье тупого терпеньяИ бессмысленный, вечный испуг.И схоронят в сырую могилу,Как пройдешь ты тяжелый свой путь,Бесполезно угасшую силуИ ничем не согретую грудь.Не гляди же с тоской на дорогуИ за тройкой вослед не спеши,И тоскливую в сердце тревогуПоскорей навсегда заглуши!Не нагнать тебе бешеной тройки:Кони крепки, и сыты, и бойки, —И ямщик под хмельком, и к другойМчится вихрем корнет молодой…1846Нравственный человек
1Живя согласно с строгою моралью,Я никому не сделал в жизни зла.Жена моя, закрыв лицо вуалью,Под вечерок к любовнику пошла.Я в дом к нему с полицией прокралсяИ уличил… Он вызвал – я не дрался!Она слегла в постель и умерла,Истерзана позором и печалью…Живя согласно с строгою моралью,Я никому не сделал в жизни зла.2Приятель в срок мне долга не представил.Я, намекнув по-дружески ему,Закону рассудить нас предоставил;Закон приговорил его в тюрьму.В ней умер он, не заплатив алтына,Но я не злюсь, хоть злиться есть причина!Я долг ему простил того ж числа,Почтив его слезами и печалью…Живя согласно с строгою моралью,Я никому не сделал в жизни зла.3Крестьянина я отдал в повара,Он удался; хороший повар – счастье!Но часто отлучался со двораИ званью неприличное пристрастьеИмел: любил читать и рассуждать.Я, утомясь грозить и распекать,Отечески посек его, каналью;Он взял да утопился: дурь нашла!Живя согласно с строгою моралью,Я никому не сделал в жизни зла.4Имел я дочь; в учителя влюбиласьИ с ним бежать хотела сгоряча.Я погрозил проклятьем ей: смириласьИ вышла за седого богача.Их дом блестящ и полон был как чаша;Но стала вдруг бледнеть и гаснуть МашаИ через год в чахотке умерла,Сразив весь дом глубокою печалью…Живя согласно с строгою моралью,Я никому не сделал в жизни зла…1847«Если, мучимый страстью мятежной…»
Если, мучимый страстью мятежной,Позабылся ревнивый твой другИ в душе твоей, кроткой и нежной,Злое чувство проснулося вдруг —Все, что вызвано словом ревнивым,Все, что подняло бурю в груди,Переполнена гневом правдивым,Беспощадно ему возврати.Отвечай негодующим взором,Оправданья и слезы осмей,Порази его жгучим укором —Всю до капли досаду излей!Но когда, отдохнув от волненья,Ты поймешь его грустный недугИ дождется минуты прощеньяТвой безумный, но любящий друг —Позабудь ненавистное словоИ упреком своим не будиУгрызений мучительных сноваУ воскресшего друга в груди!Верь: постыдный порыв подозреньяБез того ему много принесПолных муки тревог сожаленьяИ раскаянья позднего слез…1847«Еду ли ночью по улице темной…»
Еду ли ночью по улице темной,Бури заслушаюсь в пасмурный день —Друг беззащитный, больной и бездомный,Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!Сердце сожмется мучительной думой.С детства судьба невзлюбила тебя:Беден и зол был отец твой угрюмый,Замуж пошла ты – другого любя.Муж тебе выпал недобрый на долю:С бешеным нравом, с тяжелой рукой;Не покорилась – ушла ты на волю,Да не на радость сошлась и со мной…Помнишь ли день, как, больной и голодный,Я унывал, выбивался из сил?В комнате нашей, пустой и холодной,Пар от дыханья волнами ходил.Помнишь ли труб заунывные звуки,Брызги дождя, полусвет, полутьму?Плакал твой сын, и холодные рукиТы согревала дыханьем ему.Он не смолкал – и пронзительно звонокБыл его крик… Становилось темней;Вдоволь поплакал и умер ребенок…Бедная! слез безрассудных не лей!С горя да с голоду завтра мы обаТак же глубоко и сладко заснем;Купит хозяин, с проклятьем, три гроба —Вместе свезут и положат рядком…В разных углах мы сидели угрюмо.Помню, была ты бледна и слаба,Зрела в тебе сокровенная дума,В сердце твоем совершалась борьба.Я задремал. Ты ушла молчаливо,Принарядившись, как будто к венцу,И через час принесла торопливоГробик ребенку и ужин отцу.Голод мучительный мы утолили,В комнате темной зажгли огонек,Сына одели и в гроб положили…Случай нас выручил? Бог ли помог?Ты не спешила печальным признаньем, Я ничего не спросил,Только мы оба глядели с рыданьем,Только угрюм и озлоблен я был…Где ты теперь? С нищетой горемычнойЗлая тебя сокрушила борьба?Или пошла ты дорогой обычнойИ роковая свершится судьба?Кто ж защитит тебя? Все без изъятьяИменем страшным тебя назовут,Только во мне шевельнутся проклятья — И бесполезно замрут!..1847Вино
1Не водись-ка на свете вина,Тошен был бы мне свет.И пожалуй – силен сатана! —Натворил бы я бед.Без вины меня барин посек,Сам не знаю, что сталось со мной?Я не то чтоб большой человек,Да, вишь, дело-то было впервой.Как подумаю, весь задрожу,На душе все черней да черней.Как теперь на людей погляжу?Как приду к ненаглядной моей?И я долго лежал на печи,Все молчал, не отведывал щей;Нашептал мне нечистый в ночиНеразумных и буйных речей,И наутро я сумрачен встал;Помолиться хотел, да не мог,Ни словечка ни с кем не сказалИ пошел, не крестясь, за порог.Вдруг: «Не хочешь ли, братик, вина?» —Мне вослед закричала сестра.Целый штоф осушил я до днаИ в тот день не ходил со двора.2Не водись-ка на свете вина,Тошен был бы мне свет.И пожалуй – силен сатана! —Натворил бы я бед.Зазнобила меня, молодца,Степанида, соседская дочь,Я посватал ее у отца —И старик, да и девка не прочь.Да, знать, старосте вплоть до землиПоклонился другой молодец,И с немилым ее повелиМимо окон моих под венец.Не из камня душа! Невтерпеж!Расходилась, что буря, она,Наточил я на старосту ножИ для смелости выпил вина.Да попался Петруха, свой брат,В кабаке: назвался угостить;Даровому ленивый не рад —Я остался полштофа распить.А за первым – другой; в куражеОт души невзначай отлегло,Позабыл я в тот день об ноже,А наутро раздумье пришло…3Не водись-ка на свете вина,Тошен был бы мне свет.И пожалуй – силен сатана! —Натворил бы я бед.Я с артелью взялся у купцаПеределать все печи в дому,В месяц дело довел до концаИ пришел за расчетом к нему.Обсчитал, воровская душа!Я корить, я судом угрожать;«Так не будет тебе ни гроша!» —И велел меня в шею прогнать.Я ходил к нему восемь недель,Да застать его дома не мог;Рассчитать было нечем артель,И меня, слышь, потянут в острог…Наточивши широкий топор,«Пропадай!» – сам себе я сказал;Побежал, притаился, как вор,У знакомого дома – и ждал.Да прозяб, а напротив кабак,Рассудил: отчего не зайти?На последний хватил четвертак,Подрался – и проснулся в части…1848«Ты всегда хороша несравненно…»
Ты всегда хороша несравненно,Но когда я уныл и угрюм,Оживляется так вдохновенноТвой веселый, насмешливый ум;Ты хохочешь так бойко и мило,Так врагов моих глупых бранишь,То, понурив головку уныло,Так лукаво меня ты смешишь;Так добра ты, скупая на ласки,Поцалуй твой так полон огня,И твои ненаглядные глазкиТак голубят и гладят меня, —Что с тобой настоящее гореЯ разумно и кротко сношуИ вперед – в это темное море —Без обычного страха гляжу…1848«Вчерашний день, часу в шестом…»
Вчерашний день, часу в шестом, Зашел я на Сенную;Там били женщину кнутом, Крестьянку молодую.Ни звука из ее груди, Лишь бич свистал, играя…И Музе я сказал: «Гляди! Сестра твоя родная!»1848 (?)«Поражена потерей невозвратной…»
Поражена потерей невозвратной,Душа моя уныла и слаба:Ни гордости, ни веры благодатной —Постыдное бессилие раба!Ей все равно – холодный сумрак гроба,Позор ли, слава, ненависть, любовь, —Погасла и спасительная злоба,Что долго так разогревала кровь.Я жду… но ночь не близится к рассвету,И мертвый мрак кругом… и та,Которая воззвать могла бы к свету, —Как будто смерть сковала ей уста!Лицо без мысли, полное смятенья,Сухие, напряженные глаза —И, кажется, зарею обновленьяВ них никогда не заблестит слеза.1848 (?)«Да, наша жизнь текла мятежно…»
Да, наша жизнь текла мятежно, Полна тревог, полна утрат, Расстаться было неизбежно — И за тебя теперь я рад!Но с той поры как все кругом меня пустынно! Отдаться не могу с любовью ничему,И жизнь скучна, и время длинно,И холоден я к делу своему.Не знал бы я, зачем встаю с постели,Когда б не мысль: авось и прилетелиСегодня наконец заветные листы,В которых мне расскажешь ты:Здорова ли? что думаешь? легко лиПод дальним небом дышится тебе, Грустишь ли ты, жалея прежней доли, Охотно ль повинуешься судьбе?Желал бы я, чтоб сонное забвеньеНа долгий срок мне на душу сошло, Когда б мое воображенье Блуждать в прошедшем не могло…Прошедшее! его волшебной властиПокорствуя, переживаю вновьИ первое движенье страсти,Так бурно взволновавшей кровь,И долгую борьбу с самим собою,И не убитую борьбою,Но с каждым днем сильней кипевшую любовь.Как долго ты была сурова,Как ты хотела верить мне,И как и верила, и колебалась снова,И как поверила вполне!(Счастливый день! Его я отличаюВ семье обыкновенных дней;С него я жизнь мою считаю,Я праздную его в душе моей!)Я вспомнил все… одним воспоминаньем,Одним прошедшим я живу —И то, что в нем казалось нам страданьем, —И то теперь я счастием зову…А ты?.. ты так же ли печали предана?..И так же ли в одни воспоминанья Средь добровольного изгнанья Твоя душа погружена?Иль новая роскошная природа,И жизнь кипящая, и полная свобода Тебя невольно увлекли? И позабыла ты вдалиВсе, чем мучительно и сладко так пороюМы были счастливы с тобою?Скажи! я должен знать… Как странно я люблю! Я счастия тебе желаю и молю,Но мысль, что и тебя гнетет тоска разлуки, Души моей смягчает муки…1850«Я не люблю иронии твоей…»
Я не люблю иронии твоей.Оставь ее отжившим и нежившим,А нам с тобой, так горячо любившим,Еще остаток чувства сохранившим, —Нам рано предаваться ей!Пока еще застенчиво и нежноСвидание продлить желаешь ты,Пока еще кипят во мне мятежноРевнивые тревоги и мечты —Не торопи развязки неизбежной!И без того она недалека:Кипим сильней, последней жаждой полны,Но в сердце тайный холод и тоска…Так осенью бурливее река,Но холодней бушующие волны…1850На улице
1. Вор
Спеша на званый пир по улице прегрязной,Вчера был поражен я сценой безобразной:Торгаш, у коего украден был калач,Вздрогнув и побледнев, вдруг поднял вой и плачИ, бросясь от лотка, кричал: «Держите вора!»И вор был окружен и остановлен скоро.Закушенный калач дрожал в его руке;Он был без сапогов, в дырявом сюртуке;Лицо являло след недавнего недуга,Стыда, отчаянья, моленья и испуга…Пришел городовой, подчаска подозвал,По пунктам отобрал допрос отменно строгой,И вора повели торжественно в квартал.Я крикнул кучеру: «Пошел своей дорогой!» —И Богу поспешил молебствие принестьЗа то, что у меня наследственное есть…2. Проводы
Мать касатиком сына зовет,Сын любовно глядит на старуху,Молодая бабенка реветИ все просит остаться Ванюху,А старик непреклонно молчит:Напряженная строгость во взоре,Словно сам на себя он сердитЗа свое бесполезное горе.Сивка дернул дровнишки слегка —Чуть с дровней не свалилась старуха.Ну! нагрел же он сивке бока,Да помог старику и Ванюха…3. Гробок
Вот идет солдат. Под мышкоюДетский гроб несет, детинушка.На глаза его суровыеСлезы выжала кручинушка.А как было живо дитятко,То и дело говорилося:«Чтоб ты лопнуло, проклятое!Да зачем ты и родилося?»4. Ванька
Смешная сцена! Ванька-дуралей,Чтоб седока промыслить побогаче,Украдкой чистит бляхи на своейОбодранной и заморенной кляче.Не так ли ты, продажная краса,Себе придать желая блеск фальшивый,Старательно взбиваешь волосаНа голове, давно полуплешивой?Но оба вы – извозчик-дуралейИ ты, смешно причесанная дама, —Вы пробуждаете не смех в душе моей —Мерещится мне всюду драма.1850«Мы с тобой бестолковые люди…»
Мы с тобой бестолковые люди:Что минута, то вспышка готова!Облегченье взволнованной груди,Неразумное, резкое слово.Говори же, когда ты сердита,Все, что душу волнует и мучит!Будем, друг мой, сердиться открыто:Легче мир – и скорее наскучит.Если проза в любви неизбежна,Так возьмем и с нее долю счастья:После ссоры так полно, так нежноВозвращенье любви и участья…1851«Блажен незлобивый поэт…»
Блажен незлобивый поэт,В ком мало желчи, много чувства:Ему так искренен приветДрузей спокойного искусства;Ему сочувствие в толпе,Как ропот волн, ласкает ухо;Он чужд сомнения в себе —Сей пытки творческого духа;Любя беспечность и покой,Гнушаясь дерзкою сатирой,Он прочно властвует толпойС своей миролюбивой лирой.Дивясь великому уму,Его не гонят, не злословят,И современники емуПри жизни памятник готовят…Но нет пощады у судьбыТому, чей благородный генийСтал обличителем толпы,Ее страстей и заблуждений.Питая ненавистью грудь,Уста вооружив сатирой,Проходит он тернистый путьС своей карающею лирой.Его преследуют хулы:Он ловит звуки одобреньяНе в сладком ропоте хвалы,А в диких криках озлобленья.И веря и не веря вновьМечте высокого призванья,Он проповедует любовьВраждебным словом отрицанья, —И каждый звук его речейПлодит ему врагов суровых,И умных и пустых людей,Равно клеймить его готовых.Со всех сторон его клянутИ, только труп его увидя,Как много сделал он, поймут,И как любил он – ненавидя!В день смерти Гоголя,21 февраля 1852Муза
Нет, Музы ласково поющей и прекраснойНе помню над собой я песни сладкогласной!В небесной красоте, неслышимо, как дух,Слетая с высоты, младенческий мой слухОна гармонии волшебной не учила,В пеленках у меня свирели не забыла,Среди забав моих и отроческих думМечтой неясною не волновала умИ не явилась вдруг восторженному взоруПодругой любящей в блаженную ту пору,Когда томительно волнуют нашу кровьНеразделимые и Муза и Любовь…Но рано надо мной отяготели узыДругой, неласковой и нелюбимой Музы,Печальной спутницы печальных бедняков,Рожденных для труда, страданья и оков, —Той Музы плачущей, скорбящей и болящей,Всечасно жаждущей, униженно просящей,Которой золото – единственный кумир…В усладу нового пришельца в Божий мир,В убогой хижине, пред дымною лучиной,Согбенная трудом, убитая кручиной,Она певала мне – и полон был тоскойИ вечной жалобой напев ее простой.Случалось, не стерпев томительного горя,Вдруг плакала она, моим рыданьям вторя,Или тревожила младенческий мой сонРазгульной песнею… Но тот же скорбный стонЕще пронзительней звучал в разгуле шумном,Все слышалося в нем в смешении безумном:Расчеты мелочной и грязной суеты,И юношеских лет прекрасные мечты,Погибшая любовь, подавленные слезы,Проклятья, жалобы, бессильные угрозы.В порыве ярости, с неправдою людскойБезумная клялась начать упорный бой.Предавшись дикому и мрачному веселью,Играла бешено моею колыбелью,Кричала: «Мщение!» – и буйным языкомВ сообщники свои звала Господень гром!В душе озлобленной, но любящей и нежнойНепрочен был порыв жестокости мятежной.Слабея, медленно, томительный недугСмирялся, утихал… и выкупалось вдругВсе буйство дикое страстей и скорби лютойОдной божественно-прекрасною минутой,Когда страдалица, поникнув головой,«Прощай врагам своим!» – шептала надо мной…Так вечно плачущей и непонятной девыЛелеяли мой слух суровые напевы,Покуда наконец обычной чередойЯ с нею не вступил в ожесточенный бой.Но с детства прочного и кровного союзаСо мною разорвать не торопилась Муза:Чрез бездны темные Насилия и Зла,Труда и Голода она меня вела —Почувствовать свои страданья научилаИ свету возвестить о них благословила…1852Авторизация