Три цвета счастья

Глава 5

Антикафе, в котором работала администратором Марьяна, называлось «Совы и котики», и там не было ни тех, ни других.

Располагалось оно исключительно удачно – в двух шагах от метро «Новокузнецкая». Несколько лет назад владелице удалось купить это помещение у разорившегося хозяина за сущие копейки – именно купить, а не арендовать, что чертовски важно, когда у тебя свой бизнес! Екатерина Васильевна быстро оценила обстановку, поняла, что поблизости нет уютного местечка для коворкинга и посиделок, и из множества форматов выбрала именно антикафе. За первый час посетители платили сто пятьдесят рублей, а за всё время после – два рубля в минуту.

Хозяйке бизнес нравился, может, поэтому он процветал, а сотрудники и посетители ходили сюда с удовольствием. Живых сов и котиков тут не имелось (заполучить разрешение на их содержание и выдержать кучу санитарных проверок – тот еще квест), но они имелись в оформлении, выдержанном в теплых тонах. Помещение было громадным, около двухсот квадратов, и его разбили на комнаты. Была тут библиотека, множество пуфиков и удобных стульев, столы круглые и прямоугольные… Можно устроить презентацию, совещание, отпраздновать день рождения или подать заявку на выставку картин. Посетителям бесплатно предлагались печенье, чай и кофе хороших сортов. А художница, хорошая знакомая Екатерины Васильевны, расписала часть стен, и вот там котики и совы присутствовали повсеместно.

Марьяна устроилась сюда практически сразу после открытия – она как раз подыскивала хорошую работу, на которую можно ходить с удовольствием и куда возьмут даже несостоявшегося социолога. До этого Марьяна вводила данные в таблички одной фирме – ничего сложного, но скучно ужасно. Екатерина Васильевна сразу после собеседования взяла Марьяну администратором и не пожалела. Девушка умела договариваться даже с самыми ворчливыми посетителями, даже с теми, кому всё было «дорого» и «не так». А подобные встречались частенько. При таком-то потоке людей…

Антикафе открывалось в десять и работало до одиннадцати вечера, администраторы трудились сменами. Иногда Марьяна оставалась допоздна, а иногда, как вот сегодня, приехала в половине десятого, чтобы всё проверить, подготовить и заварить кофе. Помощница, студентка Анечка, подрабатывавшая тут по полдня, подбежала к двери одновременно с Марьяной.

– Привет! – Анечка просто лучилась жизнерадостностью – солнечный зайчик, концентрация позитива, как на фото с ведром котят. – Какая погода сегодня хорошая, да?

– Привет. Да, отличная.

В воскресенье, когда Марьяна ездила убираться к маме (покупку сапог решили отложить на следующие выходные – как раз зарплату выдадут), шел нудный мелкий дождь. А утро понедельника радовало румяным небом и температурой плюс пятнадцать. Хорошо же!

– Мы в субботу с друзьями в Коломну съездили, – поделилась впечатлениями Аня. – Там так здорово! Листья на деревьях еще почти не желтые, и будто лето.

– Лето прошло, – вздохнула Марьяна, вешая пальто на крючок у двери и разуваясь. В антикафе везде был ковролин, посетителям предлагалась сменная обувь или же ее можно было принести с собой.

– Ну-у, если оно закончилось в Москве, то внутри может не заканчиваться никогда!

– Это статус из «ВКонтакте»?

– Ага, – бесхитростно созналась Анечка. Марьяна засмеялась.

Екатерина Васильевна умела подбирать людей – неподходящие тут не задерживались. Два других администратора, Леша и Карина, тоже работали тут практически с открытия.

Быстро пробежавшись по комнатам и убедившись, что Леша оставил вчера чистоту и порядок, Марьяна устроилась за стойкой администратора, а Аня, пообещавшая заварить кофе на себя и коллегу, ушла на кухню. Понедельник, сегодня будет много бумажной работы, и воду для кулера должны привезти…

Рядом возникла чашка, из которой умопомрачительно пахло, и Марьяна кивнула:

– Спасибо.

– Слушай, – заговорила Анечка, – а помнишь, ты мне на телефоне фотки показывала своей кошки? Которые ты сама делаешь?

– Ну… показывала, наверное.

– А не хочешь у нас в выставочной комнате устроить, собственно, выставку?

Марьяна удивленно подняла голову от бумаг.

– Откуда у тебя такая мысль?

– Это не у меня. – Анечка смешно сморщила нос. – Это у Екатерины Васильевны. Она заезжала вчера и вдруг начала нас с Лешей спрашивать, не увлекаемся ли мы чем-нибудь таким. А то, говорит, посторонних художников и фотографов мы рекламируем, а своих-то! Ну, мы с Лешей не подходим, я не творческая совсем, а ему сноуборд выставлять как-то странно. И тут я про тебя вспомнила. И Екатерине Васильевне сказала. Она с тобой поговорит.

– Аня! – простонала Марьяна.

– А что? – пошла в наступление напарница. – Фотки же классные! И тематика наша – котики! Чем плохо?

– Ничем. Извини, ты права.

Марьяна еще не отошла от выходных – сначала Антон с его новостями, потом воскресная поездка к маме, особой радости не добавившая. Радость доставляло то, что мама чувствует себя неплохо, но сели за подсчет денег на лекарства и… Со вчерашнего вечера Марьяна вновь размышляла, как украсть миллион. Сайты с конкурсами она по-прежнему изучала, однако эта идея уже не казалась такой хорошей. Что она там выиграет? Почетную грамоту разве что.

– Если Екатерина Васильевна захочет, тогда и обсудим. Спасибо, Аня!

– Да всегда пожалуйста! Было бы здорово такую выставку устроить. У тебя красивая кошка, и снимаешь ты классно… Я пошла пылесосить.

«Мне бы твою уверенность», – подумала Марьяна, провожая взглядом беззаботную помощницу.

Иногда Марьяна чувствовала себя легкой, как перышко, а иногда (и в последнее время – всё чаще) – будто придавленной гранитной плитой. Вроде и лопатка в руках есть, и пытаешься выкопаться, а потом обнаруживаешь, что не лопатка у тебя, а чайная ложка. Мечты так и остаются мечтами, хотя ты делаешь всё, что от тебя зависит, чтобы их осуществить. Идешь до предела своих возможностей и – ничего. Небольшие успехи, тут подзаработала денег, там удалось что-то ухватить…

Ей тридцать лет. И если всё и дальше пойдет так, не особо меняясь, то через десять лет она будет всё там же – с работой, средств от которой хватает только на жизнь себе и близким, неосуществленными мечтами и сорока… ну ладно, как минимум одной кошкой. Можно сказать, что так живут множество людей. История, типичная до зубного скрежета.

«У тебя есть шанс что-то изменить в этом унылом механизме, – сказал Марьяне внутренний голос. – Может, особого таланта у тебя и нет, но имеется хотя бы любимое дело, которое тебе нравится и в котором ты научилась немного разбираться. Представь, что ты не умела бы ничего такого – фотографировать, писать, рисовать, не обладала бы ничем, что могло выбить тебя из заезженной колеи. А ты обладаешь. Так почему ты мнешься и мучаешь себя сомнениями, когда у тебя есть реальный шанс что-то поменять к лучшему? Ведь ты ничего не теряешь, кроме времени на заполнение заявки в конкурсе, например. Лена права. Хватит ныть».

Марьяна отхлебнула кофе и решительно взялась за бумаги. Сначала работа, а вечером – конкурсы и поиск новых возможностей.

Телефон зазвонил в середине рабочего дня. Марьяна трудилась как проклятая: сегодня было как-то особенно много посетителей. В комнате для праздников проходил детский день рождения, там бесилась малышня и слышались бодрые возгласы аниматоров. В библиотеке чинно сидели с книжками читатели, на кухне весело переговаривались студенты, пришедшие в антикафе обсуждать курсовой проект. Трое серьезных мужчин при ноутбуках и галстуках заняли круглый стол в синем зале, обложились бумагами и вели совещание, время от времени с кем-то созваниваясь по скайпу. Жизнь кипела.

Увидев на экране имя звонившего – Антон, – Марьяна подавила желание не отвечать. Звонит – значит, жив, а приятных новостей от брата она сто лет не слышала. Вдруг в этот раз? Оптимизм не пропьешь.

– Да, Антош? Только быстро, я на работе, и у меня завал.

– Марьянка, я быстро! – голос брата был веселым. – Слушай, тут такое дело. Мы говорили про более денежную работу, и я ее тебе нашел!

– Звучит прекрасно, – язвительно сказала добрая сестра, – а себе?

– И себе ищу, не сомневайся. Но на эту именно девушка нужна!

– Только не говори, что устроил меня в стриптиз-клуб, – понизив голос и отвернувшись от бизнесменов, проговорила Марьяна. – Я плохо танцую.

– Не-ет, – засмеялся Антон, – всё прилично! Даже очень! Помнишь Ивана Райковского? Ну, сына дяди Эдуарда и тети Светы.

– Да, – сказала Марьяна после паузы, – помню.

– Ну вот. Я на него в Фейсбуке подписан. И увидел у него геолокацию, что он в Москве. Написал ему. Слово за слово… В общем, ему нужна то ли уборщица, то ли домработница, и он готов заплатить чуть ли не вдвое больше, чем тебе в твоем кафе платят. И с тобой готов поговорить. Сказал, чтобы я тебя спросил, не против ли ты, и тогда он позвонит. Я сказал, что не против, но он настаивал тебя спросить.

– Он же в Штатах живет.

– Постоянно – да. А сейчас у него в Москве какие-то дела. Если б у тебя был Фейсбук, ты и сама бы знала.

– Я как-то его делами не особо интересуюсь. Антон, ты, конечно, впереди паровоза побежал. У Ивана работа наверняка временная, а тут – постоянная. И потом…

– И потом – суп с котом! – перебил ее братец. – С тебя убудет поговорить? Марьян, ну пожалуйста. Ну он же хорошие деньги платит, и маме лекарств купим, и мои проблемы решим… хоть часть. А?

Марьяна молчала. Связываться с Иваном – себе дороже, но какие еще варианты? Надеяться, что подвернется мифическая работа мечты, где заплатят сто миллионов? Угу, конечно.

– Мне нужно поговорить с начальницей, – сдалась Марьяна. – Если я пойду разговаривать с Иваном, ни о чем ее не предупредив, это будет подло. Так что давай я сначала с ней побеседую, а потом тебе перезвоню. Договорились?

– Ладно. Только не затягивай. Если он при деньгах – а он при деньгах! – то наверняка может по-быстрому обратиться в агентство, и ему там кого-нибудь в два счета подберут. Марьян, на тебя вся надежда.

– Да, – буркнула девушка, выключая телефон, – как всегда.

Появившуюся в антикафе через час начальницу Марьяна решительно утащила в ее кабинет и закрыла дверь.

– Екатерина Васильевна, поговорить надо.

– Что-то случилось, Марьяна? – нахмурилась та.

– В общем, да. Я ищу подработки постоянно, у меня мама болеет, а лечение очень дорогое. – На работе Марьяна о своих семейных проблемах не упоминала никогда, так что для Екатерины Васильевны это всё было новостью. – И мне, возможно, сейчас предложат что-то временное, на несколько месяцев, но с довольно большим окладом. Я пока не знаю всех подробностей. Это старый знакомый, и мы пока с ним даже ничего не обсуждали, я сначала решила с вами поговорить… Не хочется вас подводить…

– Давай я обрисую ситуацию, – перебила ее Екатерина Васильевна. – Тебе надо заработать побольше, ты и меня оставлять не хочешь, и беспокоишься, что я кого-то на твое место найму?

– Да, – с облегчением кивнула Марьяна, в очередной раз поблагодарив мироздание, что начальница ей досталась исключительно понимающая.

– Не скажу, что меня радует эта новость. Но беспокойство твое беспочвенно. В жизни всякие ситуации случаются, а хороших работников пойди поищи. – Екатерина Васильевна задумалась. – Можем сделать так. Возьмешь отпуск за свой счет на то время, что тебе понадобится для этой денежной подработки. Я пока на твое место возьму временного администратора. Ну, или посовещаемся и поделим твои обязанности и часы между Лешей, Кариной и Аней. Ты мне скажешь, когда возвращаешься, или предупредишь, что вернуться не сможешь. Так будет честно, как считаешь?

– Это очень удобно, Екатерина Васильевна. Спасибо вам большое!

– Это тебе спасибо, что ценишь свою работу, – улыбнулась начальница. – Мама… серьезно болеет?

– Довольно-таки.

– Ладно, – не стала выспрашивать подробности Екатерина Васильевна. – Тогда еще один вопрос к тебе. Аня вчера проболталась, что ты фотографировать умеешь и свою кошку наснимала красиво. Предлагала тебя в участники нашей следующей фотовыставки. Покажешь свои работы?

– Ой, да что там… – немного смутилась Марьяна. – Просто фотографирую кошку. Сейчас…

Она достала телефон, нашла папку со снимками Фельки и протянула аппарат начальнице. Та задумчиво пролистала снимки и подняла взгляд на Марьяну.

– Серьезно? Сама?

Та кивнула.

– У меня фотоаппарат старый, я из него выжимаю, что могу.

– Неплохо выжимаешь. Распечатай десять самых, на твой взгляд, удачных, и повесим на стены.

– Ой… ладно. Спасибо.

– И… удачи, Марьяна. Пусть мама выздоровеет, и всё будет хорошо.

«Удача – это мне пригодится», – подумала Марьяна, выходя из начальничьего кабинета. Особенно с Иваном Райковским.

Глава 6

Иван перезвонил практически сразу после того, как Марьяна сообщила Антону, что согласна рассмотреть его предложение. Голос в трубке казался смутно знакомым, как будто доносился из давних беззаботных времен, когда каждый день светит солнце и все вокруг, включая тебя, невероятно счастливы. А может, так оно и было…

– Марьяна, здравствуй. Антон мне дал твой номер.

– Да. Привет…

Что ему сказать, Марьяна не знала. В последний раз они с Иваном виделись много лет назад, жизнь развела их качественно и надолго. И что бы там ни было раньше, теперь это быльем поросло. Оба изменились, и Марьяна понятия не имеет, кто этот человек, чей смутно знакомый голос в телефонной трубке она сейчас слушает, и что ему сказать.

Но всё оказалось легко – Иван говорил сам.

– Антон сказал мне, что тебе нужна временная подработка. А так удачно совпало, что она у меня есть, и я бы предпочел человека знакомого и надежного. И тут Антон мне пишет. Я подумал, это знак судьбы. Ты не против встретиться?

– Не против, я предупредила начальницу.

– Тогда я предлагаю не тянуть кота за хвост. Во сколько ты освобождаешься сегодня?

– В пять. – Марьяна взглянула на настенные часы – они показывали половину четвертого. Мимо пронесся трехлетний орущий гном, за ним – ошалевший аниматор.

– Ты где работаешь?

– На «Новокузнецкой».

– Не против доехать до «Красных ворот» и встретиться в «Якитории»? Она там сразу у метро.

Марьяна внутренне расслабилась. Она опасалась, что Иван назначит встречу в пафосном месте – там за «Якиторией» белый, как лебедь, ресторан «Лермонтов», например. А куда ей в «Лермонтов» в ботах…

– Конечно.

– Давай в шесть? Я займу столик.

Ивана Райковского Марьяна знала, сколько себя помнила. Во всяком случае, так было раньше.

Эдуард и Светлана Райковские дружили с родителями Марьяны и Антона. Это были папины знакомые, не мамины, не имевшие никакого отношения к миру музыки и потому вызывавшие у мамы легкое отторжение. Она всегда была с ними вежлива, но нейтральна. А вот папа с дядей Эдуардом были закадычными друзьями, часто ездили вместе на рыбалку и до хрипоты спорили о научных вопросах.

Маленькая Марьяна у Райковских бывать очень любила. У них была большая старая квартира, похожая на их собственную, только более просторная и вместо старых шкафов и сервизов набитая книгами и всякими странными штуками, которые тетя Света и дядя Эдуард привозили из командировок. Они были учеными, причем учеными, которых выпускали за рубеж – видимо, в советские времена в орнитологах и биологах, обменивающихся опытом с иностранными коллегами, не видели ничего опасного. Райковские бывали даже в Африке, о чем свидетельствовали страшные маски и засушенная экзотическая тыква, про которую Иван говорил, что это голова пигмея. Лет до десяти Марьяна ему даже верила.

Иван был старше ее всего на год, но иногда казалось – на все пять. Он много читал и был жутко умный и при этом – не занудный. Будучи студенткой, Марьяна как-то повстречалась пару месяцев с молодым научным сотрудником, работавшим в подмосковном НИИ, и с изумлением выяснила, что не все ученые головы так интересны. Иван даже сложные вещи рассказывал своей подружке так, что она слушала, раскрыв рот. Когда родители купили ему первый компьютер, Иван с головой ушел в программирование, увлекшее его раз и навсегда, и высшее образование получал тоже по этому направлению.

Потом между Райковскими и Ковалевыми что-то произошло – Марьяна так и не узнала, что именно, но общаться они стали гораздо меньше. И Иван, ставший студентом, как-то отстранился, стал реже звонить и на Марьянины звонки отвечал не слишком охотно. Позже у него появилась девушка, и Марьяна отступила. Зачем навязываться человеку, который тебя не хочет видеть? Ну и что, что она была в него щенячьи влюблена лет с тринадцати? Влюбленность со временем истончилась, знакомство стало детским воспоминанием, и Марьяна заставила себя больше об Иване не думать. Хотя в детстве и юности казалось: такая дружба не может просто исчезнуть. Видимо, может.

От Антона Марьяна знала, что Иван уехал в Америку, что, кажется, женился там, а может, просто себе кого-то завел – американскую красотку вроде Камерон Диас, с озорной улыбкой и платиновыми волосами. Марьяна не следила за жизнью Ивана. Знала только, что родителей его уже нет в живых, как и папы. Они умерли лет десять назад, еще до папиной смерти, оба с разницей в полгода – инфаркт у дяди Эдуарда, рак у тети Светы… Марьяна помнила, как папа переживал, хотя к тому времени мало общался со своими старыми друзьями. Кажется, после того Иван в Америку и уехал.

Уже несколько лет Марьяна ничего о нем не слышала и даже почти забыла, что в ее жизни существовал когда-то такой Иван Райковский. И вот он звонит, разговаривает смутно знакомым бархатным голосом и предлагает работу, которая может Марьяне помочь.

Судьба – шутница.

Метро по случаю окончания рабочего дня было набито битком. Марьяна вырвалась из вагона и с облегчением поднялась на улицу. К вечеру небо снова нахмурилось, набухло, готовясь разразиться слезами; порывистый ветер гонял по асфальту отобранные у деревьев листья. Хотелось завернуться в плед, сварить какао и не вылезать из кресла. Марьяна быстро добежала до «Якитории» и потянула на себя дверь.

«Как я его узнаю?»

Оказалось – без труда. Иван выбрал столик недалеко от входа так, что Марьяна его сразу увидела. Он наблюдал за входящими, встал, помахав ей, когда она вошла. А когда девушка приблизилась, без лишних церемоний сгреб в охапку, как бывало раньше, и тут же отпустил.

– Привет. Я очень рад тебя видеть.

Он вроде бы и не сильно изменился внешне, но был совсем другим. Российские парни так не выглядят. Одежда обычная – джинсы, футболка, толстовка, – но кажется, будто это все только что сняли со стенда в дорогом магазине. Классная стрижка, кожа чистая, и улыбка стопроцентно американская – ровные белые зубы. А еще Марьяна отметила то, чего не услышала по телефону: еле заметный акцент.

– Я тоже рада тебя видеть, Иван.

Он терпеть не мог, когда его называли Ваней, только родителям это позволял, а остальным – никогда.

– Или как тебя теперь зовут? Айвен?

– Американцы – да, – кивнул он. – А наши как звали Иваном, так и зовут. Но если хочешь, чтобы я для тебя стал Айвеном, запросто.

– Нет, я по старинке.

– Хорошо. Ты голодная? Я есть хочу, как зверь. Давай закажем самый громадный сет роллов? Я угощаю.

Сев за стол, Марьяна открыла меню, увидела самый огромный сет, ощутила, как рот наполняется слюной, и кивнула.

Пока официант принимал заказ, девушка молчала и только заказала себе еще свежевыжатый сок: кофе, выпиваемый на работе литрами, разве что из ушей не лился к концу дня. А когда заказ был сделан, поинтересовалась у Ивана:

– Значит, ты в Россию вернулся?

– Ненадолго. – Он откинулся на спинку диванчика и расслабленно положил руки на стол. – У меня здесь контракт на четыре месяца, к Новому году должны закончить. Если постараемся, может, и раньше, тогда домой – на Рождество. На то Рождество, что перед Новым годом, а не после.

– Значит, домой – это теперь туда, – улыбнулась Марьяна. Она думала, что увидит Ивана, и всколыхнется былое, или же какие-то чувства непрошеные накатят… Но нет. Перед нею сидел человек, к которому она когда-то очень хорошо относилась, человек, определенно добившийся успеха. И Марьяна ощущала, что рада за него. Просто рада. – Совсем прижился?

– Там работа, дом… Можно сказать, что и прижился.

– Как ты туда попал вообще?

Иван откровенно удивился.

– А ты разве не знаешь?

– Ну… Мы с тобой почти не общались к тому времени, как ты уехал. Год, по-моему, не созванивались. Мне Антон сказал, что ты в Америке, но без подробностей.

В последний раз Марьяна звонила Ивану, когда умерла тетя Света. Хотела приехать, но постеснялась и просто позвонила. Выразила соболезнования, Иван сухо поблагодарил и положил трубку.

– А, да… наверное. – Он поморщился. – Я то время плохо помню. Ты же знаешь – сначала папа умер, потом мама сгорела за полгода… Я в таком шоке пребывал, что несколько месяцев из памяти вообще будто выветрились. Ходил, ел, дышал, а зачем – не понимал. Потом немного оклемался и думаю: надо обстановку сменить. Я тогда последний курс заканчивал, ну и решил – чем черт не шутит, подамся на грин-карту! Кое-какие программы я уже продавал, в одной фирмочке работал, но в Штатах для программистов условия все же получше. Заполнил заявку и – выиграл! С первого раза! Люди годами пытаются, а мне вот так повезло.

– Повезло, – согласилась Марьяна, глядя на него во все глаза. Ее грело изумительное чувство чего-то родного. Иван ничем не показывал, что помнит о каких-то обстоятельствах, которые развели их семьи, и разговаривал так, как раньше, когда они с Марьяной были лучшими друзьями.

– Ну вот. Дальше был квест «собери документы и докажи Америке, что ты ей нужен». На собеседования пришлось ходить, спрашивают там: зачем вам в США? А я честно отвечаю: родители умерли, особо ничего меня тут не держит, а у вас, сами понимаете, возможностей много. Они посмеялись и одобрили мне въезд. – Иван прищурился, вспоминая. – Я квартиру продал и уехал.

– Продал? Я думала, ты ее сдаешь.

– Нет, Марьян. Не смог бы я ее сдавать со всем содержимым и жить бы в ней не смог никогда. Вывез на склад всё имущество, законсервировал, а квартиру продал.

– Не жалеешь?

– И тогда не жалел, и сейчас – нет.

Иван таким был всегда. Уж если решил, не передумает.

– И прямо сразу уехал?

– А чего было ждать? – он пожал плечами. – Университет я окончил, мог претендовать на какую-либо работу в США. Я еще из России начал рассылать резюме. Взяли меня в одну фирмочку в Калифорнии. Приехал я туда из нашего невнятного августа, а там – лето, океан, хорошо! Снял квартирку небольшую, начал работать, приживаться…