Не заметить его было невозможно. Он выделялся в серо-черной толпе, как белая ворона. И сам он был белым – от бесцветных ресниц до кончиков волос, лишенных пигмента. Альбинос. Как безумный убийца в фильме «Код да Винчи».
– Это – Герман? – ошеломленно прошептала я, увидев, что альбинос уверенно направляется к нам, а рядом с ним вышагивает Карасик – совсем маленький на фоне двухметрового блондина.
Аристарх кивнул. Экзотичного вида вампир поравнялся с нами и протянул мне руку для рукопожатия:
– Герман Воронов.
Вот уж и впрямь белая ворона! Рукопожатие вышло сильным и энергичным, в льдистых светло-серых глазах зажглись искорки интереса.
– Рад с вами познакомиться, Жанна. Я много слышал о вас.
– Не верьте этим гнусным сплетням. На самом деле я добрая Белоснежка, – многозначительно сказала я, намекая на его внешний вид.
Белесые брови Германа взметнулись вверх, и он рассмеялся низким гортанным смехом.
– Истинная внучка своего деда. Жаль, что наше знакомство окажется таким коротким.
Отчего-то в этой светской фразе мне почудилась скрытая угроза, но Аристарх не проявил ни капли беспокойства, а Герман тут же добавил:
– У вас ведь уже идет посадка?
– Да, пора бы уже поторопиться, – я взглянула на часы. Время еще было, но, честно говоря, я уже порядком подустала от нотаций Аристарха. Да и вести светские разговоры с альбиносом у меня не было никакого желания. Кровный наследник деда внушал мне смутную тревогу и сильное желание очутиться от него подальше. Желательно за тысячу-другую километров.
Мне ужасно хотелось расспросить Аристарха о Германе и понять, что он за птица, но остаться наедине нам не удалось. Альбинос высказал желание проводить меня, и делегация провожающих повела меня на посадку.
У нужной стойки вилась длинная очередь, но мы прошли мимо к скучающей стюардессе у стойки бизнес-класса. Я торопливо поцеловала Аристарха, кивнула на прощание таинственному Воронову, еще раз поблагодарила смущенно заалевшего Карасика за починку телефона и сбежала от них в зону досмотра, досадуя, что Вацлав не то что не изъявил желания сопровождать меня в Париже вместо Аристарха, но даже не пришел меня проводить. Наверное, помирился с этой своей, мымрой! Ничего-ничего, нет на свете такой Анджелины Джоли, которая не нашла бы своего Брэда Питта. И я обязательно найду! Сдался мне сто лет этот Вацлав!
Часы полета промчались незаметно. Сидя в удобном кресле бизнес-класса, я уже начинала ощущать себя миллионершей и входить во вкус красивой жизни. Даже глянцевые журналы, которые я прихватила в самолет, теперь читались по-другому, из витрины красивой, но недосягаемой жизни превратившись в каталог доступной роскоши. Если раньше я завистливо вздыхала над их страницами, разглядывая дизайнерские наряды знаменитостей, то теперь деловито помечала маркером все понравившиеся мне шмотки, предвкушая, как пополню свой гардероб, когда получу в распоряжение миллионы Жана. Галерея Лафайет навсегда запомнит тот день, когда я устрою набег на ее бутики. Быть может, обо мне даже напишут в газете, как еще об одной сумасшедшей русской, которая за день спустила сотни тысяч евро.
Почему Вацлав не предлагал мне свою компанию, я поняла, когда в аэропорту Шарль де Голль нас встретил серьезный коротко стриженый шатен в модном пальто. Гончие свято блюли свои границы, и в Париже за безопасность сограждан и гостей столицы отвечала местная команда.
– Андре, можно просто Андрей, – без улыбки представился шатен на чистейшем русском языке, забирая мою дорожную сумку. – Я руковожу парижскими Гончими.
Коллега Вацлава поднял на меня дымчато-серые глаза, и внезапно меня обожгло, словно огнем. Воспоминание ослепительное, как солнце, и бодрящее, как мятный холодок, вернуло меня в тот далекий московский вечер, когда байкер, имени которого я так и не узнала, украл мое сердце.
Мне было шестнадцать, когда мы с подругами отправились на День открытых дверей в МГУ, а потом, заскучав в пыльной аудитории, вырвались на шальной весенний воздух и отправились встречать закат на смотровую площадку. Байкеры, стоявшие у обочины, показались нам тогда пришельцами из другого мира. Наши родители уже который месяц втолковывали, что светлое будущее – это институт, востребованная профессия и престижная работа, и настраивали на подготовительные курсы и вступительные экзамены. Байкеры жили в другом измерении. Их мир не был ограничен стенами студенческой аудитории или офиса, их миром была вся земля, все небо и все дороги под этим небом. Они были свободны, независимы и так же далеки от нас, как голливудские идолы, над плакатами которых мы тихонько вздыхали.
– Вот бы прокатиться, – вздохнула самая романтичная из нас, Надя.
– Щас! – разбила ее надежды самая прагматичная, Лера. – Так они и выстроились все в ряд, чтобы тебя покатать.
– Я пошла, – сказала самая непредсказуемая. Я. И, не обращая внимания на удивленные оклики подруг, двинулась к Нему – самому красивому, очень взрослому и безумно увлеченному своим железным другом. Мне пришлось окликнуть его трижды, пока он оторвался от созерцания приборной панели и поднял глаза. Дымчатые, как асфальт после летнего ливня.
– Чего тебе? – удивленно спросил он, убирая с глаз длинную челку. Каре каштановых волос, придававшее ему сходство с принцем из киносказки «Не покидай», окончательно убедило меня в его «инопланетности». В моем мире одноклассники стриглись коротко, и только принцы могли себе позволить длинные, блестящие, шелковистые волосы… А то, что вместо коня – байк, так и времена другие!
– Хочу прокатиться, – поражаясь своей наглости, выпалила я.
Он не поверил. Он усмехнулся. Он оценил мою смелость. (Тогда я убеждала себя в том, что его покорила моя красота).
– Барс, что там? – окликнул его товарищ, совсем не похожий на королевича из сказочного дворца. Коренастый, с сальными длинными волосами, с густой бородой, с накачанными ручищами, он скорее напоминал гнома, выбравшегося из подземелья.
– Все в порядке, Тор, – ответил ему мой байкер и подвинулся, освобождая для меня место позади:
– Вперед!
Загудел мотор. Я уселась позади, не решаясь до него дотронуться.
– Я люблю скорость, – бросил через плечо он. – А ты?
– Обожаю, – выдохнула я.
– Тогда держись крепче!
Я робко коснулась ладонями кожаной куртки. Мотоцикл сорвался с места, в ушах засвистел ветер – и я вцепилась в байкера, как клещ. Мимо проносилась сине-зелено-серо-белая лента улицы, в которой невозможно было различить ни домов, ни деревьев, ни прохожих. В ушах выло цунами. Во рту появился привкус крови – это я закусила губу, чтобы не вопить от ужаса. Челка, намертво склеенная лаком, стояла дыбом.
Внезапно мельтешение вокруг резко прекратилось, и на меня дохнул мятный холодок.
– Прости, мы его все-таки не догнали.
Его глаза были насмешливыми и ослепляли, как вспышка фотоаппарата.
– Кого? – непонимающе переспросила я, хлопая ресницами и убирая руки.
– Солнце. Оно от нас убежало.
– Действительно, – неловко улыбнулась я и, осмелев, добавила. – А мы с подругами только за этим и пришли – на закат посмотреть.
– Удивительно, – усмехнулся он. – Я думал, сейчас ходят смотреть только кино.
Я улыбнулась, подыскивая какой-нибудь остроумный и эффектный ответ, который сделает меня умной и интересной в его глазах, позволит мне остаться с ним и кататься, прижавшись к его спине, ночи напролет.
– Ничто не сравнится с… – начала я, но окончание моей искрометной фразы потонуло в реве мотора красного мотоцикла, промчавшегося мимо нас.
Внезапно взгляд байкера стал теплым, как июльское море, и он подался вперед. Сейчас поцелует! – возликовала я. Но он бросил: «Извини, мне пора», стряхнул меня с сиденья и, окатив газом из выхлопной трубы, умчался туда, откуда меня забрал. Я поплелась следом, выискивая глазами подруг. Девчонки встретили меня у смотровой площадки.
– Вот ты где! – воскликнула Лера. – А то этот дикарь вернулся один, мы уж не знали, что и думать!
– Ну как? – охрипшим от восторга голоском пискнула Надя.
– Здорово, – ответила я, глядя им за спину.
Мой байкер страстно целовал длинноволосую рыжую девушку в красной кожаной куртке и узких джинсах. Его мотоцикл так же страстно прижимался к красному женскому мотику – на нем, вне всяких сомнений, примчалась разлучница, в волосах которой запуталось закатное солнце…
Я развернулась и зашагала прочь.
Сейчас, спустя семь лет, он приехал встретить меня в аэропорт Парижа… Интересный поворот. Что ж, если Вацлав так увлечен своей мымрой, то почему бы и мне не закрутить французский роман?
– Чем обязана такой чести? – полюбопытствовала я.