Путь Спящих

Мы спрыгнули с моста и направились к мотоциклу. Я лихо запрыгнул на него и почувствовал, как мягкие женские руки обвивают мой торс.

Разгоняться не буду. Проскочим с фазовым ускорением. Я надавил на красную кнопку, и «Харлей» громко зарычал, но его благородный рев исчез в настолько громком гудении, что я чуть с мотоцикла не свалился. Я посмотрел вправо и с удивлением вытаращился на темные клубы дыма, вырывающиеся из всех трех труб «Авроры».

– Это нормально вообще? – спросил я, слыша звук корабельной рынды и далекие вопли матросов. Крейсер собирался отходить от места своей дислокации, причем без каких-либо буксиров! Конечно, ходят слухи, что это уже не та «Аврора», что этот корабль собрали из говна и веток и наглухо забетонировали прямо рядом с пристанью, но нет. У корабля только часть двигателя демонтировали да сделали новую обшивку. В общем, самостоятельно он двигаться не может. Но что я тогда вижу сейчас? На корабле включились прожекторы, и длинные лучи принялись шарить по глади черной воды и набережным.

– Быстрее, Сергей! – воскликнула ведьма. – Нам нельзя попадаться к ним на прицел!

– Стрелять будут?

– Еще как! «Аврора» патрулирует все широкие каналы и отсекает любые нападки иномирцев или агрессивных дримеров.

– Да ладно? А кто же управляет этой штуковиной? Или она сама по себе – один огромный спрайт?

– Как кто? Евгений Егорьев! Единственный и неповторимый командир корабля. Погибший в его недрах во время Цусимского сражения.

– Божечки-кошечки, – я покачал головой и дал по газам. Мотоцикл взвился стрелой в небо, и наши спины осветил яркий свет. Послышались крики, а потом раздался треск пулеметов. Пространство рядом с ними вспороли яркие трассеры. Мы плюхнулись на асфальт и погнали по проспекту. «Аврора», дымя и гудя, тронулась за нами, и я понял, что уходить от нее по набережной – глупая идея. Поэтому я дал влево и свернул к Фонтанке. Сюда этот крейсер точно не повернет. И я оказался прав. Корабль застыл напротив моста, дал пару очередей нам в спину, а затем медленно двинулся дальше.

– И кто-нибудь пробовал добраться до командира корабля? – спросил я.

– Зачем? Там почти пятьсот спрайтов матросов. Замучаешься пробиваться через всех. Света не хватит.

– А если не тратить свой, а просто иссушать их? И что будет с кораблем, если он утонет, например, или взорвется?

– Он появится на следующую ночь. Город восстановит его. Это я тебе точно говорю, потому что уже сталкивалась с подобным, но не с «Авророй», конечно, а с грифонами. Эти ночные стражи нередко нападают на ярких сновидцев, поднимают их высоко в небо, а потом бросают в Неву.

– Питаются эмоциями страха? – понял я и сбавил скорость.

– Вот именно. Мы с мамой умудрились одного победить, но на следующую ночь он появился снова.

– Спасибо за пояснения. Я тоже так думал. Это место очень похоже на Лимб. Не находишь?

– Если ты про мир сновидений, то да, согласна, а Лимб – это все-таки немного иное. Это отдельный уровень.

– Но ведь в него можно попасть через сны?

– Конечно.

Я сбавил скорость, а затем и вовсе остановился, заметив, что на земле появился снег. В воздухе начали падать белые пушистые снежинки. Это нормально? С погодой на этой стороне Петербурга творилось что-то неладное. Позади меня осень, а впереди зима. Такое ощущение, что в каждом квартале своя собственная климатическая обстановка.

– Поехали, – попросила ведьма, – здесь не стоит задерживаться.

Девушка указала на сгорбившегося мужика в грязном тулупе, тащившего что-то продолговатое за собой на санках. Я догадался о его ужасном грузе.

– Они очень голодны, Сергей, и опасны, – сказала Оксана, – иногда их здесь бывает очень много, а некоторые весьма проворные. Давай не будем задерживаться.

Я поехал дальше, а сам понял, что мне сейчас чертовски не по себе. Жутко. Темные тени людей и силуэты жались к домам, а в бездонных пропастях подворотен горели жадные сверкающие точки. И все это происходило в абсолютно мертвой тишине.

– Город переживает все свои кошмары, а их у него было немало, – прошептала мне на ухо девушка, – мы просто находимся в его сне. Представляешь?

– Слишком эзотерично. Это как у индусов. Спит Вишну, и мы ему снимся. Наша жизнь бессмысленна, потому что мы всего лишь спрайты его сна.

– А почему бы и нет? Было бы забавно, если это оказалось бы правдой. Через площадь не надо ехать. Лучше сверни обратно на набережную. «Аврора» уже уплыла далеко вперед.

– Откуда ты знаешь?

– А разве ты ее слышишь? Вот и я о том же.

Я послушался совета ведьмы, проехал немного рядом с тенями несчастных мертвецов, а потом повернул на Зимнюю канавку. Полминуты, и мы снова на набережной. Корабля нигде не было видно. Телепортировался, наверное. В этом странном месте вообще все что угодно может быть, но я не перестаю удивляться новому и радуюсь как ребенок. Будет весело, если «Аврора», например, умеет летать и бомбить город фугасными снарядами.

Вскоре появился и Медный всадник. Он светился золотом сам по себе, так как никакого солнца не было. Рядом с ним высились почерневшие сугробы. Мы остановились неподалеку от него и слезли с мотоцикла. Да, статуя сильно отличалась от оригинала. Конь также стоял на задних ногах, только вот почему-то у него были длинные сложенные крылья. Пегас, не иначе. Сам Петр не носил венок из листьев оливы, как римские императоры. Нет. На его царской голове покоилась шапка. Самая настоящая – подбитая мехом, блестящая и искрящаяся драгоценными камнями. Венец Мономахов. Также сразу бросалось в глаза то, что царь сидел чуть иначе. В реале у него левая рука поднята, а правая покоится у рукояти сабли, а здесь он держит ее в руке и указывает куда-то вперед. Словно командует идти в атаку. На астральных шведов, не иначе.

Гром-камень, на котором стояла статуя, светился слабым зеленоватым цветом, и это меня насторожило. Мы подошли еще ближе к памятнику, и я длинным прыжком перемахнул через кусты и пару сугробов.

– Шапка-то небось дорогая, – брякнул я, засмотревшись на переливающиеся алмазы.

– Только не вздумай дотронуться до нее, – усмехнулась Оксана, – Пете это не понравится, и тогда нам точно хана. Ты на его саблю вторым зрением погляди.

– Не стоит, – сказал Рагни, выскочивший из меня и уже обежавший статую по кругу, – ослепнешь. В ней света больше, чем в катане твоего учителя. Просто представь, сколько народу он иссушил этой саблей.

– Ты прав, – согласился я, – только вот вряд ли это реальный артефакт. Но это не умаляет его силы, конечно. Здесь все немного иначе. Так ведь, царская ты морда?

Вопрос я задал громко и почувствовал, как гул вибраций овладевает моим телом. Вокруг статуи возникли серые всполохи. Рябь реальности. Я такие уже видел. Значит, сейчас точно случится чудо – и оно не заставило себя ждать. Послышались скрип и шорох. Искаженный злобой лик Петра обратился ко мне.

– Ох ты ж! – воскликнул я. – Добудились таки. Ну извините. Сами мы нездешние. Вот пришли выказать уважение да на учет встать.

Немигающий взгляд статуи скользил по мне, и я чувствовал легкую тревогу и вибрации в области ног. Оксана рядом со мной внезапно бухнулась на колени, и я захотел сделать то же самое. Ага, Петька-то – крутой кусок эгрегора. Ух, как силищей своей давит. Слабых размазывает – только в путь. У меня было два выхода – сдаться и упасть на колени, либо бороться до упора. Нет, никакой драки не будет. Он просто проверяет меня. Так что это своеобразное испытание на прочность, из которого я могу выйти победителем, хотя бы потому, что я не человек.

– Поклонись ему! – воскликнула Оксана.

– Еще чего. Он что, древний? Я перед ними не пресмыкался, а тут сейчас начну. Это же просто олицетворение эгрегора – искусственный образ, созданный людьми. За ним нет той силы, которая есть у великих иномирцев.

– Он сломает твою волю.

– Вряд ли.

Глаза у статуи внезапно раскрылись, и я увидел два ярких солнца, пытающихся взять меня под контроль. Не выйдет. Я симбионт. Такой гипноз против меня не работает. Ни на каком уровне!

– Ты силен, царь! – громко сказал я. – И я тебя уважаю, но к чему это мерение светом? Я другой, но я не враг тебе и твоему городу. Я пришел с миром. И буду поддерживать его. Мы можем стать союзниками.

Лицо Петра вновь изменилось, теперь оно выражало недоумение. Ну да. Кто я такой, чтобы предлагать ему дружбу? Для него я, наверное, как букашка, но не все так просто. Вон как его глаза сияют. Кажется, до него дошло, что я могу быть полезным. Острие сабли указало на меня, а потом царь махнул оружием в сторону Зимнего дворца. Уголки его медных губ раздвинулись в стороны, демонстрируя улыбку. Будем считать, что мы договорились. Затем Петр отвернул голову, и Оксана сумела встать с земли.

Статуя основателя Петербурга замерла, а вибрации пропали. Вот так встреча.

– Черт, как ты смог выстоять перед ним? – спросила ведьма. – Никому из моих знакомых это не удавалось! У него такая одуряющая аура подчинения. Просто стоишь и чувствуешь, как тебя накрывает волна раболепия. Ноги сами подкашиваются, и вот ты уже стоишь на коленях. Только великие маги могут противостоять ему. Я слышала, что некоторые из них приходят сюда на посвящение и бросают вызов царю. Проигравшим он сносит голову, и в реале они становятся безумцами.

– Чепуха, – отмахнулся я, – просто я симбионт. На меня не действует все это дерьмо типа гипноза. Кстати, ты видела, что он указал мне на Эрмитаж? Что там?

– Не видела, но там находится музей, однако я бы на твоем месте туда не совалась ни в одиночку, ни с отрядом сновидцев.

– Место силы?

– Поговаривают, что там хранятся артефакты.

– Эм-м-м. Фигня какая-то. Я бывал в Эрмитаже, ходил по этажам, смотрел экспозиции. Никаких артефактов там не было. Хотя в те времена я не умел пользоваться вторым зрением.

– Ты бы и не увидел. Все самое интересное хранится в запасниках, но людям туда хода нет. И здесь ты туда тем более не попадешь. Слишком уж сильная охрана.

– Но попробовать стоит, – подмигнул я, – просто пойми меня правильно. Я столько раз слышал от ведьм всякое в духе «сюда нельзя», «туда не суйся», что если бы слушал их, то точно остался бы фамильяром. Так что я хочу попробовать. Погнали.

– Ты безумец! – выдохнула Оксана, но я уже был в седле и заводил байк. – Нас иссушат еще на пороге. Это бессмысленно!

– Мы попробуем!

Я крутанул ручку и подкатился к ведьме. Та нехотя забралась позади меня.

– А можно задать вопрос интимного характера? – спросил я.

– Так сразу? – удивилась она. – Хотя чего это я, в самом деле? Ты же бабник, по слухам. Спрашивай.

– Почему именно «Харлей»?

– Ну ты даешь! Я думала, что ты спросишь что-то более интимное!

– Не думала, а надеялась, – поправил я ее. – Но все-таки, почему именно эта марка, а не «Ямаха» или «Хонда», которая, как известно, никогда не ломается?

– Ну, во-первых, это бренд. Понимаешь, вокруг столько зевак, и когда красивая девушка на мотоцикле подъезжает и останавливается, все собираются и начинают задавать вопросы. И самый первый – это какой мотоцикл. И если я скажу «Ямаха» или там «Кавасаки», то они все равно не поймут. Они вообще не знают такие марки. У них в голове только «Уралы», «Явы», «Ижи» и «Харлеи». Мой ответ сразу всех отрубает. Они даже не спрашивают, какая модель. «А-а-а, “Харлей”«, – протянет какой-нибудь мужик с рожей, будто он, сука, родился в Милуоки и лично его собирал. Во-вторых, я люблю его звук. Он такой своеобразный. Буль-буль. Ни на что не похож. Он такой один.

– А в-третьих?

– Ты и сам прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, Сергей. Почему девушки выбирают «Харлей» большой кубатуры.

– Угу, все дело в мощных вибрациях. Я про это слышал.

Мотоцикл понес нас вперед. Я сделал круг рядом с памятником, а потом понесся напрямик к Зимнему дворцу через Александровский сад. Под колесами снова появился снег, но я не обращал на это внимания. Только вперед.

На лавочках прямо впереди сидели странные поддатые личности.

– Властью большевиков, стоять! – проорал один из них и выскочил наперерез. Я отчетливо увидел бескозырку и длинные ленты. Конечно! Прямо сейчас вот взял и остановился. Я открутил ручку и на полном ходу снес пьяного в дрова матроса, чем вызвал негодование у его сопартийцев-собутыльников. Конечно, у них не было мотоциклов, поэтому никто не бросился за нами в погоню, а я, не обращая внимания на выстрелы из пистолетов и винтовок, уже выскочил на Дворцовый проезд. Вот и площадь. Пришлось обогнуть карету девятнадцатого века и старый броневичок. Я подкатил прямо к входу во дворец и сразу увидел длинную очередь из теней, тянущихся вдоль фасада и пытающихся попасть внутрь.

– Сегодня ночь музеев, что ли? – пошутил я и направился к воротам, не обращая внимания на недовольные стоны несчастных. Да, такие выходки никому не нравятся, но не вставать же мне в очередь, в самом деле? Их тут мертвяков сто, не меньше, а у меня уже время поджимает. Скоро выбьет.

– Я тебя тут подожду, – сказала Оксана, оставаясь у мотоцикла, – удачи на входе.

– Спасибо.

Да, наверное, я был слишком самоуверенным, но эта наглость помогла мне преодолеть вереницу теней и оказаться перед серыми воротами с золотыми орлами. Возле ворот стояли несколько матросов с винтовками. Один из них оказался настоящим великаном. Почти два с половиной метра ростом, в черном бушлате, пулеметные ленты крест-накрест, на боку кобура с маузером и парочка гранат. Увидев меня, он тут же насупился и выступил вперед.

– Вы почему, товарищ, без очереди лезете? По какому праву? – грозно спросил он.

– У меня важная встреча с Лениным! – заявил я. – Я представитель ведьмаков Карелии, приехал, чтобы помочь вам разжечь пламя революции в сердцах пролетариата.

Да, ломать спрайтов я мастак. Спасибо Косте и его Ардении, на просторах которой я качался долгое время и учился издеваться над всеми встречными и поперечными. Парочка матросов замерла сразу. У них опустились челюсти и застыли глаза, но здоровяк и не думал ломаться. Он просто почесал лоб, а потом выдал:

– Так Ленин в Смольном! Он мне пять минут назад звонил.

– Да как же он позвонит, если он в броневике яичницу жарит? – возмутился я. – Уточните!

– Хорошо. – У матроса исказилось лицо, он схватил меня за плечо и рывком втянул за ворота. Это было весьма грубо, но зато я оказался во внутреннем дворике. Будем считать, что первый кордон преодолен только одной хитростью. Матрос не стал идти за мной, и я направился к центральному входу, но не успел я даже потянуть ручку двери на себя, как чья-то когтистая лапа впилась мне прямо в ягодицу. Я подскочил от неожиданности, развернулся в воздухе и уставился на толстого кота-переростка.

– Билетик, будьте добры, – вежливо попросил он.

Да, этот кошак был покрупнее, чем Бизли, и явно принадлежал к иной породе. Густая белая шерсть, длинные усы, крупные синие глаза. Эрмитажный кот. Точно, он! Я слышал про них, но в реале они жили здесь и ловили мышей, а тут, видимо, охотятся на дичь покрупнее.

– А где его приобрести можно? Я на входе не видел кассы, – ответил я, наблюдая, как к коту подходит еще парочка его коллег. У них не было никаких одеяний или оружия. Просто прямоходящие пушистые котейки.

– Жаль, очень жаль, – удрученно сказал кот, – тогда вам необходимо незамедлительно покинуть этот двор.

– А может быть, договоримся? – подмигнул я.

– Подкуп должностного лица при исполнении! – гневно рявкнул белый кошак. – Вы что себе позволяете? Прочь отсюда!

– И что ты сделаешь? Пошипишь на меня или пометишь? – рассмеялся я. – Рагни, вперед!

Волк выскочил прямо из меня, и коты, приняв его за собаку, упали на четыре лапы, вздыбили шерсть, но убегать и не думали. Наоборот, они тут же бросились в атаку. Я ловко уклонился от летящего на меня белого клубка, а вот на волка навалились сразу двое. Дрались коты отчаянно и беспощадно, а самое плохое было в том, что их становилось больше. Да, я знал, что количество эрмитажных котов варьируется в пределах нескольких десятков, поэтому бой был бессмыслен. Я рванулся к двери, понадеявшись на фазовое ускорение, но тут на меня сверху упал плотный шар из кошачьих тел, и я ощутил десятки когтей, вонзившихся в мое сновиденное тело. Все, подъем! Пора вставать! Я задергал ногами и открыл глаза.