Ощупав карманы, Бабкин убедился, что ключи от машины исчезли. Он представил, что они выпали по дороге, когда их волокли сюда, и его замутило от мысли, что придется возвращаться и рыться в грязи. Но тут Илюшин встал, заглянул в окно и сообщил, что ключи торчат в замке зажигания.
Они переглянулись. Более прозрачный намек трудно было вообразить.
– Что ты видел? – спросил Бабкин, когда они забрались в машину.
– Почти ничего. – Макар откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. – Ты вошел, я замешкался в дверях. Услышал, как ты буркнул про гения. Потом смотрю: ты уже валяешься, а меня какая-то сила разворачивает спиной к тебе. И все. Очнулся, когда мне в ухо заорал теплоходный гудок.
Бабкин поразмыслил.
– Он был один. – Это признание далось ему нелегко. – Вырубил меня, потом тебя. Приволок к нашей тачке. Ключ вставил в замок.
– Один?
Макар недоверчиво уставился на друга. За все годы, что они работали вместе, ему ни разу не встречался человек, способный справиться с его напарником в одиночку.
– Это что за монстр такой… – пробормотал Илюшин.
– Не обязательно монстр. Знал куда бить, меня выключил с одного удара.
– А сюда мы как попали?
Бабкин вылез наружу, не ответив, и пошел вокруг, разглядывая землю. Возле заднего колеса остановился, достал телефон.
– На машине привез, – сообщил он, вернувшись в салон. – Вокруг следы шин. Я сфотографировал отпечаток протектора, правда, не слишком разборчивый.
Они посидели молча, глядя на безлюдную Камышовку.
– Ты понимаешь, что все это означает? – спросил Макар.
Сергей понимал. Кто-то в деревне очень не хотел, чтобы они оставались и вели расследование.
– Кто это мог быть? Из тех, с кем мы беседовали?
– Охотник, – не раздумывая сказал Бабкин. – Он здесь единственный такой здоровый лось. Не представляю, чтобы меня с одного удара вырубил, например, Красильщиков.
– Может, и зря не представляешь… Ладно, двигаем.
– Куда?
– К терему, естественно, – удивленно отозвался Илюшин. – Какие у нас еще варианты?
Сергей про себя усмехнулся. Если тот, кто напал на них, и в самом деле рассчитывал, что, испугавшись, они сбегут в Москву, он крупно просчитался. Макар пришел в бешенство. Теперь его нипочем не выгнать из Камышовки.
Илюшин подался вперед:
– Смотри, Красильщиков вернулся. Его «Тойота» перед воротами торчит. Поехали! У меня к нему накопились вопросы.
* * *
– Где вы были? – без предисловий спросил Макар, едва войдя в комнату.
Красильщиков открыл было рот, чтобы возмутиться бесцеремонностью, но тут же и закрыл. Люди, ввалившиеся в его дом, разительно отличались от тех, что были здесь утром.
– Что случилось? – Он с ужасом рассматривал их грязную одежду и бледные лица. – Вы что, дрались?
– Кто-то доступно дал понять, что нам здесь не рады.
– Как? Что?..
Бабкин ушел в самый темный угол, сел на пол и с облегчением привалился к стене. Здесь было тепло, сухо и свет не резал глаза. Красильщиков проводил его ошарашенным взглядом.
– Где вы были последние два часа? – повторил Илюшин. – Что за срочность такая заставила вас уехать, когда речь идет о вашей жизни? Вы же в тюрьму рветесь, я правильно понял?
Красильщиков выпрямился. Сумасшедший или нет, но держался он с достоинством; это вынужден был признать даже Макар, который был вне себя от ярости.
– Я не рвусь в тюрьму, – суховато ответил Красильщиков. – Но жить так, словно ничего не произошло, мне не под силу. Если хотите, считайте меня слабаком. Уезжал я, потому что мне позвонил один человек, с которым мы списывались прежде. Он гостит в селе неподалеку от нас, вскоре возвращается домой. Печной мастер. Мне необходимо было посоветоваться с ним по поводу дымохода на втором этаже. Понимаете, там непростая конструкция, сейчас так не кладут печи, и нужен был специалист, который…
Илюшин слушал с возрастающим недоумением.
– Вы ездили к печнику? – переспросил он.
– Уникальному печнику, – подчеркнул Красильщиков. – Сам он с Севера, наведывается сюда очень редко, и это был единственный шанс. Договорились, что завтра он придет в гости. Будет разбираться, что не так. Теперь вы расскажете, что с вами произошло?
– У тебя судьба решается, а ты дымоход чинишь, – буркнул из угла Бабкин. У него болела голова, и он мучился от осознания, что их с Макаром едва не укокошил тихий деревенский житель.
– Так что случилось? – снова настойчиво спросил Андрей Михайлович.
Макар вздохнул.
– Рабочая версия: кто-то пришел сюда и прочел оставленную вами записку. Дождался, пока мы зайдем в избу, оглушил нас обоих и бросил возле нашей же машины.
Красильщиков перевел недоверчивый взгляд на Бабкина:
– Это правда?
– Я бы в жизни такого не выдумал, – буркнул тот. – А твой печник подтвердит, что ты был с ним последние два часа?
– И печник, и вся семья, у которой он гостит… Но я все-таки не могу понять… Напали, ударили… Вас же надо немедленно к врачу! – Красильщиков вскочил. – Я отвезу, в райцентре есть хороший доктор, мы с ним давно…
– Андрей Михайлович!
Красильщиков осекся.
– Успокойтесь вы, ради бога. Доктор пока не требуется.
Илюшин стащил с себя испачканное пальто и, осмотревшись, положил на пол. Джинсы оказались сухими. Не то чтобы он чувствовал себя неловко, оставшись в одних трусах и свитере, но его поведение сконфузило бы присутствующих. Макар представил шокированного Бабкина и слегка развеселился.
Однако в глубине души он был не только взбешен из-за случившегося, но и обескуражен. Больше всего ошеломляла не то дерзость, не то глупость нападавшего, который, по-видимому, не предполагал, что его жертвы могут запустить машину полицейского расследования. «Или оно его не пугало», – сказал себе Илюшин. Он испытующе посмотрел на хозяина дома.
