– …у меня, кажется, прабабушка тут похоронена… – тихий девчоночий голосок потонул бы в общем гвалте, но вмешался Макс Полянский, главный заводила в классе.
– Что?! – его голос заглушил остальные, – Гудукина, ты знала, что тут кладбище?!
– Мама говорила, летом еще, когда тут все перерыли… Тут церковь раньше была, и погост, – тихо, смущённо опустив глаза, ответила Тоня Гудукина, – она не знает, что тут наша спорплощадка…
– Ну офигеть можно…
Дима подобрался к соседней яме, тоже включил фонарик на телефоне, и посветил вниз. Яма была довольно глубокой, больше его роста. На дне беспорядочно валялись трухлявые щепки и куски коричнево-красной материи. Остатки гроба? Он пригляделся, и среди обломков с ужасом разглядел половинку черепа; кости были желтые, с налипшей грязью и какими-то странными потёками.
– Ребят, тут кости! – закричал он.
– Тут тоже! Целый скелет в платье! – ответили ему.
– Давайте спустимся, а?
– Да пошёл ты! Ну нафиг! А вдруг там проклятье какое-то?
– Да какое проклятье? Сам слышал – тут бывшая церковная земля!
– Не, ну играть в футбол на кладбище это как-то совсем не круто!
Дима заметил, что Тоня тихонько отошла в сторону, и замерла, прикрыв лицо побелевшими ладошками.
– Эй, ты чего? – он подошёл к ней, – давай пойдём отсюда. Надо родителям рассказать, это беспредел какой-то…
Тоня была довольно симпатичной девчонкой: по-анимэшному большие чёрные глаза, длинные гладкие волосы, уже начавшая формироваться фигура. Но она была тихоней; в классе никто не обращал на неё особого внимания, в том числе Дима. Одевалась она серо, никогда не гуляла, в компаниях не участвовала, обсудить с ней было особо нечего.
– Это точно, – она всхлипнула, но опустила ладони, посмотрев на Диму, – спасибо.
– За что?
– За то, что не стал больше пялиться на кости. И сториз делать…
– Кстати, думаю, что после этих сториз у школы будут проблемы!
– Так им и надо!
– Согласен, – Дима кивнул, – ну что, го обратно?
– Давай.
Они двинулись в сторону прохода.
– Слушай, ты прабабушку любила, наверное? Ты это… не факт, что она там… Надеюсь, это случайно так получилось, и большинство могил нормально перенесли.
– Она умерла до моего рождения, – ответила Тоня бесцветным голосом, и после секундной паузы добавила, – она приходит ко мне во сне часто. Навещает. Мы… мы разговариваем, она помогает, советует.
– Ты родителям говорила?
– Я пыталась, – Тоня, кивнула, – сходили с мамой в церковь, поставили свечку… Прабабушка ночью, во сне, спасибо сказала. Она добрая, на самом деле!
– И что – это всё? Свечку поставили?
– Да маме не до этого, на самом деле! Она работает на двух работах, чего я её своими проблемами грузить буду. Да и не проблемы это.
– А отец?
– Он в другом городе. Уже давно отдельно живёт.
– Сорян, слушай… Не хотел.
– Да норм.
– А у меня недавно сестра погибла.
– Я знаю.
– Тоже вот…
Повисла пауза, во время которой Тоня достала из кармана смартфон и, покопавшись несколько секунд, протянула ему.
– Гляди вот, – сказала она, – это прабабушка. Антонина Сергеевна. Фотка старая, еще на фотик снимали, мама говорит, качество отстой…
Но Дима этих слов уже не слышал. С тусклого экрана недорого китайского смартфона на него смотрела бабулька в толстом платке, которую он встретил на этом самом месте несколько минут назад.
Когти
– Барс, потерпи, дай полчасика поспать, – Дима досадливо отдернул ногу, о которую, как ему показалось, тёрся голодный кот, – имей совесть.
«Дим, это не я», – громкий голос в голове окончательно прогнал сон; Дима открыл глаза.
– Какого!.. – начал он, но его грубо перебили.
– Никаких резких движений. Оно заряжено.
На него уставились два глаза древней на вид двустволки. Оружие могло бы смотреться смешно и нелепо в руках девчонки, если бы не её взгляд – твердый и решительный. Совсем не детский.
– Гудукина? – ошарашенно спросил Дима, недоумённо моргая, – Тоня? Ты как меня нашла?
В глазах девчонки мелькнуло сомнение, потом что-то вроде испуга, который, впрочем, быстро сменился прежней твердостью.
– Я Таня, – ответила она после заминки, впрочем, не опуская винтовку.
– И давно это ты решила Таней стать? – иронично заметил Дима, поднимаясь с постели.
– СТОЯТЬ! РУКИ ВВЕРХ!
Внутри ружья что-то неприятно щелкнуло, и у Димы разом пересохло во рту. Он осторожно поднял ладони над головой, и замер, не успев опустить ноги.
