Тайны острова Сен Линсей. Дети Магнолии

Это нормально, когда люди, впервые столкнувшись со смертью, пугаются и паникуют. В конце концов, вид человека, который ещё час назад говорил с тобой, а теперь почему-то лежит в неестественной позе, пустой и бесчувственный, будто мешок со старым барахлом, способен выбить из колеи и хорошо подготовленного взрослого. Что уж говорить о мальчишке, который до сего момента видел разве что мёртвых животных…

Конни всё это понимала, поэтому и не стала настаивать на том, чтобы Гай её проводил. Но, несмотря на свою тактичность, спокойствие и взвешенность рассуждений, даже она не смогла в достаточной степени подготовить себя к тому, что увидела за дверями кабинета нотариуса. Машинально девушка попятилась назад, обратно в тёмное и прохладное нутро коридора. Аккуратно она прикрыла дверь кабинета, затем, предварительно прочистив горло, вышла на лестницу и вновь обратилась к пареньку:

– Гай, я здесь недавно и не совсем понимаю, как у вас всё устроено. Подскажи мне, есть ли в Линсильве полиция или жандармерия? – сам по себе вопрос казался глупым, ведь в любом цивилизованном поселении должны быть местные органы правопорядка, но Конни удалось произнести это с таким достоинством, что мальчик даже и задумываться не стал.

– Да, у нас есть полиция.

– Хорошо, тогда позвони в полицию, будь так любезен, – пародируя голос своей строгой школьной учительницы, которую когда-то люто ненавидела, проговорила Констанция. Мальчик кивнул и скрылся за дверью, ведущей куда-то под лестницу. С высоты второго этажа Конни было слышно, как он сбивчиво пытается объяснить происходящее кому-то по телефону. Рассказ у Гая получался путанный и сдобренный ненужными деталями и лирическими отступлениями. Сама Конни предпочла бы сказать что-нибудь вроде: «Здравствуйте! Тут нотариус Совиньи, кажется, вышибла себе мозги. Приезжайте как можно скорее. Спасибо».

Когда Гай договорил и сообщил о том, что полиция вот-вот приедет, Конни вежливо поблагодарила его и попросила подождать их снаружи, в теньке. Как только он выбежал из дома, явно обрадованный тем, что его не заставляют оставаться под одной крышей с трупом, девушка нервно выдохнула и закрыла горячее от напряжения лицо похолодевшими от ужаса ладонями.

Она бы так и стояла в этом полумраке возле двери кабинета, но в голове её произошло то, чего не должно бы происходить в подобной ситуации с нормальным человеком. Первое впечатление от увиденного, повергшее поначалу в шок, постепенно рассасывалось, уступая место не отвращению и не леденящему душу страху, а постыдному зудящему любопытству. Помявшись немного на месте, Конни вдруг резко шагнула к дверям и потянула ручку на себя, вновь заглядывая в кабинет нотариуса.

Пронзительно яркие полоски света пробивались сквозь жалюзи, делая чёткой и ясной каждую деталь обстановки. У госпожи Совиньи был очень солидный кабинет с антикварным книжным шкафом высотой под самый потолок, удобными кожаными креслами и массивным весьма внушительным рабочим столом из красного дерева. На нём, собственно, и лежала сейчас сама госпожа нотариус, уронив побагровевшую простреленную голову прямо на кипу бумаг. Все они теперь были насквозь пропитаны кровью, и их содержание вряд ли представлялось возможным подсмотреть. Капли капали и на белый ковёр, но уже лениво и редко, поэтому Констанция решила, что с момента смерти дамы прошло некоторое время. От выстрела обрызгало и небольшую картину на стене, в которой девушка далеко не сразу узнала репродукцию отцовского творчества.

Правая рука покойницы лежала на столе, и меж среднего и указательного пальцев застряла красивая позолоченная перьевая ручка. Левая же рука опала за стол, и именно рядом с ней валялся пистолет. Конни долго рассматривала всё это, медленно и осторожно обходя тело со всех сторон. Она старалась ни к чему не прикасаться и ни во что не вляпаться, но руки её буквально чесались от желания ткнуть во что-нибудь пальцем. Вряд ли это что-то бы ей дало, но внутренний голос настойчиво советовал это сделать. Девушка, стыдя саму себя за неуважение к мёртвым, тут же прикидывала варианты, какой именно предмет не зазорно будет потрогать. Так сложилось, что симпатичная госпожа Маршан не боялась ни мертвецов, ни крови, ни насекомых – ничего того, от чего многие юные красавицы потеряли бы дар речи и, вполне возможно, сознание. Конечно, как и всякий нормальный человек, Конни испытывала отвращение по отношению к увиденному: в элегантном и строгом интерьере кабинета зияло огромное и уродливое, щедро сдобренное неприятными деталями, багровое пятно. Оно совершенно неестественным образом покрывало достаточно существенную часть от общей площади помещения. Неудивительно, что Гай от этого зрелища был в таком шоке.

Лица госпожи Совиньи не было видно, но по просвечивающей сквозь кровавое месиво седине было понятно, что нотариус была уже не молода. Руки у неё были изящные, с длинными пальцами в кольцах и аккуратным маникюром, но уже заметно постаревшие. Одевалась дама сдержанно, но со вкусом. Тёмно-синий брючный костюм идеально сидел по фигуре даже при такой хитрой и неестественной позе, а это означало, что сшит он был, скорее всего, на заказ. Взгляд Констанции вновь упал на позолоченную ручку, расположившуюся меж пальцев женщины.

«И что же она писала?» – спросила себя Конни, тут же самой себе отвечая, – «Предсмертное послание, судя по всему…»

Но бумаги на столе пришли в абсолютную негодность. Теперь это было похоже на жуткое психопатическое папье-маше, где смешались скомканные и смятые листы, кровь и разлитые чернила. Видимо, покойная не всё до конца рассчитала, и теперь её последнее слово навсегда затеряется в этом бардаке. Мысль эта обескураживала и печалила одновременно.

В кабинете ещё чувствовался запах пороха, но слабо, еле уловимо. Констанция с видом бывалой ищейки водила носом по воздуху, но быстро поняла, что уже почти ничего не различает. Помощь Берта, чьё обоняние могло бы указать даже на кошку, живущую по соседству, сейчас бы ей пригодилось. В итоге, окончательно обнаглев, девушка осторожно опустилась на колени там, куда не долетели брызги крови, и принялась разглядывать лежащий на полу пистолет. Он был очень красивым с деревянной рукоятью, художественной резьбой и гравировкой, которую разглядеть никак не получалось, но было совершенно ясно – это предмет коллекционный и очень дорогой. Да и модель, к своему удивлению, Констанция тоже узнала. А узнав, вдруг замерла и на какое-то время почувствовала, что теряет связь с реальностью. Старина когнитивный диссонанс вновь дал о себе знать и, вероятно, не в последний раз.

Поёжившись, Конни поднялась, отступила от стола и, услышав какую-то возню на улице, осторожно глянула в окно. Русый мальчишка Гай бежал к воротам, где уже остановилась полицейская машина. Он махал руками и указывал на окна кабинета, поэтому Констанция поспешила ретироваться и покинуть помещение. Она на цыпочках прошмыгнула в коридор и осторожно прикрыла за собой дверь, надеясь, что никто не заметит следов её присутствия. На всякий случай она начала репетировать, что скажет местным правоохранителям, зачем она сунулась не в своё дело, если вдруг они заметили её силуэт в окне. Забегая вперёд, можно смело сказать – эти репетиции ей не пригодились.

– Кто вы? – строго и без лишних приветствий спросил её офицер, который первым добрался до второго этажа. На вид ему было лет пятьдесят, и он казался человеком суровым и решительным, вероятно, за счёт своих густых чёрных бровей, которые он грозно сводил над переносицей.

– Констанция Маршан, – ответила Конни ровно. Её режим «всё выключено» неизменно прогрессировал перед лицом возрастающего стресса. Голос становился все равномернее и холоднее. Остановить процесс уже не представлялось возможным, поэтому оставалось им только наслаждаться. Девушка протянула ладонь вперёд, призывая полицейского к рукопожатию. Увидев это, мужчина заметно опешил, а брови его медленно начались расползаться прочь друг от друга и вверх. Растерянно он поймал кисть Конни и неуверенно её потряс.

– Комиссар Дион Варга, – представился он.

Как бы одобрив его поступок, Конни удовлетворённо кивнула и отступила в сторону, пропуская мужчину в кабинет. Через мгновение оттуда посыпались отборные ругательства, большую часть из которых Констанции прежде слышать не доводилось. На этот весьма не благородный зов тут же примчалось ещё несколько человек в бело-синей форме.

Вся эта картина выглядела, по правде говоря, трагично и смехотворно одновременно. Офицеры что-то громко обсуждали, яростно перебивая друг друга, и драматично сокрушались по поводу всего случившегося.

– Ох, Исидора-а… – сквозь зубы процедил комиссар Варга, и прочие присутствующие замолчали, скорбно склонив головы. – Ладно, – гаркнул мужчина на выдохе. – Оцепите здесь всё, как полагается. Карета «скорой» уже в пути?

– Не думаю, что ей нужна «скорая», комиссар, – выпалил один из офицеров удивлённо. Варга метнул в сторону сержанта яростный взгляд и обругал парня так, что у Конни чуть уши не завяли. Подбирать красочные метафоры этот грозный человек ещё как умел. Офицеры рассыпались по сторонам, как тараканы при включённой лампочке. В прежние времена Констанция очень не любила французские классические комедии, где жандармы и полисмены представлялись кучкой комедиантов и бездарностей, но сейчас она бы взглянула на эти фильмы свежим взглядом. Она по-прежнему стояла в коридоре второго этажа, вжавшись в стену, и наблюдала за тем, как эта молодёжь снуёт туда-сюда, разбазаривая силы и энергию непонятно на что. От этого очевидного безобразия у Конни заболела голова, и принялось нервно пульсировать правое веко.

– Что это за беспорядок? – выпалила она, врываясь в кабинет нотариуса, где комиссар Варга судорожно тёр виски пальцами, видимо, также пытаясь подавить своё недовольство происходящим.

– Всё эта треклятая полицейская реформа, что б её… – проворчал он, но, сообразив, с кем разговаривает, мигом очнулся и с раздражением оглянулся на незваную гостью. – Здесь не место для посторонних, госпожа как вас там..!

– Маршан, – быстро напомнила Конни.

– Да как угодно! – огрызнулся комиссар. – Покиньте помещение и вообще сгиньте с глаз моих!..

– И вы не собираетесь меня допросить?

– Я поручил это сержанту.

– Вы уверены? Потому что пару минут назад мимо промчалось сразу несколько человек, но ни один мне даже «здрасьте» не сказал, – ловко парировала Констанция и пошире распахнула дверь кабинета, демонстрируя собеседнику звенящую тишину коридора. На мгновение в помещении повисло молчание столь напряжённое, что при случае могло бы вызвать сбой всей электроники в доме. Со звонким хлопком комиссар приложил ладонь к лицу и то ли зарычал, то ли застонал от злости и отчаяния. Конни стало его искренне жаль.

– Пока коронеры не приехали за телом, может запечатаем кабинет и поговорим внизу, господин Варга? – чуть смягчившись, но не утратив решительного настроя, произнесла она вежливо. Комиссар сокрушённо кивнул.

Уже внизу он за ворот поймал одного из офицеров, потряс хорошенько и велел караулить место преступления до тех пор, пока труп не увезут. Худощавый паренёк испуганно кивал, а затем пулей метнулся вверх по лестнице выполнять приказание.

– Это какой-то бардак, чёрт возьми! – в сердцах воскликнул мужчина, когда они с Конни оказались на тесной кухне. Он нервным движением распахнул окно и достал из кармана электронную сигарету.

– Как современно, – заметила девушка. Игнорируя её слова, Варга уселся на узкую табуретку и втянул воздух через пластиковую трубочку. Зрелище было не столь элегантное, как могло бы показаться.

– Откуда вы, госпожа Маршан? – спросил комиссар, чуть успокоившись. – Из Калимонтема, небось?

– Откуда?

– Есть расхожее мнение, что только в Калимонтеме люди могут так привычно и по-свойски относиться к смерти, – хмыкнул мужчина. Он был высоким и достаточно крупным, но не грузным. На лбу его и в уголках глаз пролегали глубокие морщины, а подбородок покрывала многодневная щетина. То тут, то там просвечивали последствия тяжёлой и нервной работы.

– Я с материка, – пояснила Конни. – Приехала этим утром вместе с братом.

– Даже так? – слегка удивился комиссар. – И с какой целью вы прибыли на Сен Линсей?

– У меня здесь родня, – размыто, но в целом честно отвечала девушка.

– И вы знали Исидору Совиньи лично?

– Нет, никогда прежде не встречала её.

– Как же тогда вы оказались в её доме?

– Этот мальчик, Гай, он позвал на помощь. Я была здесь неподалёку, на автобусной остановке. Думала, как доехать до центра города…

– Да, вы совершенно точно с материка, – усмехнулся Варга, – иначе бы вы знали, что сюда уже неделю автобусы не ходят. В депо забастовка, водители и механики не выходят на работу.

– М-да, неприятная ситуация…

– Что поделать, – пожал плечами комиссар, – после смерти Августа Ди Грана тут началась тотальная неразбериха с финансированием и новыми порядками. У островного совета, знаете ли, теперь новый взгляд на общий бюджет…

– А вы сами знали нотариуса? – почувствовав податливость собеседника, поинтересовалась Конни осторожно.

– Она была очень уважаемой и влиятельной фигурой в Линсильве, – печально вздохнул мужчина. – И вдруг такое…

– Господин комиссар, – в кухню вошёл сержант, которого поставили караулить кабинет с трупом, – за телом уже приехали, а ещё вот это выпало из-за картины на стене… – и юноша дрожащими руками протянул старшему коллеге лист бумаги, на котором был напечатан текст.

– «Так больше не может продолжаться. Моё одиночество гнетёт меня и становится невыносимым. Простите за всё. Исидора Совиньи»… – прочёл вслух Варга и снова выругался. Правда, теперь он извинился перед Констанцией за эту грубость, а она лишь смотрела на то, как сержант и комиссар лапают голыми руками важнейшую улику. Правое веко вновь начало пульсировать.

– Видимо, всё ясно, – быстро сделал вывод юноша. – Самоубийство!

– А ты, я смотрю, догадливый такой! – саркастично выплюнул комиссар и вернул покрасневшему парнишке записку. – Приобщи к делу! Эх, Исидора, что ж ты так не вовремя…

Трагичное ворчание комиссара прервала приятная латиноамериканская мелодия, то ли сальса, то ли танго. Мужчина растерянно принялся оглядываться по сторонам. Конни тоже, пока не поняла, что это звонит её мобильный телефон в кармане платья. Она не была сильно зависима от гаджетов да и звонили ей в последние месяцы, в общем, довольно редко, поэтому она всегда этому немного удивлялась. Сообразив, что к чему, девушка извинилась перед собеседником и взглянула на дисплей, который светился знакомым именем. Уверенно Конни поднесла трубку к уху и позвала брата:

– Берт.

– Да-а, Конни, ты далеко ушла? У нас тут случилась небольшая неприятность…или нет, не знаю… – сбивчиво принялся тараторить братец. Голос его звучал как-то нервно и возбуждённо, поэтому был риск, что эта беседа затянется, превратится в шарады или в «угадай, что я имею в виду», а выслушивать всё это при столь неоднозначных обстоятельствах и в присутствии комиссара девушке очень не хотелось.

– Конкретнее, пожалуйста, – суровым тоном попросила она.

– Конни, милая, что случилось? – уж кто-кто, а Берт всегда узнавал этот её голос. И вполне обоснованно от него брату всегда становилось не по себе. Уж очень хорошо он был в курсе того, как может меняться поведение сестры в случае чьей-то смерти или очевидной угрозы.

– Берт, закончи свою мысль, – изо всех сил Конни попыталась смягчиться, но получилось довольно натянуто.

– Ладно. Думаю, в течение следующего часа наш с тобой приезд перестанет быть секретом.

– Ох, – Констанция опасливо оглянулась на присутствующих в кухне комиссара и сержанта. Оба с интересом наблюдали за её разговором и не торопились делать свою работу, а это, кстати, страшно бесило. Больше долгих морских путешествий она ненавидела, пожалуй, только плохой менеджмент и неорганизованность. День этот становился всё запутаннее и сложнее, а интуиция подсказывала, что есть только один радикальный способ всё немножечко упростить. Нервно Конни щёлкнула языком и проговорила сдержанно: – Мне всё понятно. Что ж, это не конец света…

– Конии-и, а ты где?

– Я в доме нотариуса Совиньи, – подумав немного и всё хорошенько взвесив, пояснила она брату. – Её, судя по всему, убили, а я нашла труп. За меня не беспокойся, всё в порядке. Я вызвала полицию, меня сейчас допрашивают, знаешь ли. Хоть и без огонька. Думаю, раз уж ты каким-то образом выдал общественности нашу безобидную тайну, то свободные прогулки по городу стоит отложить до лучших времён. Но я была бы не против, если б ты за мной зашёл сюда. Это недалеко, всего в паре кварталов от «тюльпанового дерева», найдёшь? Это дом нотариуса, её здесь все знали…

– Я найду, не переживай.

– Хорошо, спасибо. Буду ждать… О, да! И постарайся шум лишний раз не поднимать, ладно? Город, конечно, кажется безлюдным, но это впечатление обманчиво, – попросила Констанция и, получив от Берта согласие, отключила связь.

В кухне было тихо и тревожно, и Конни буквально физически ощущала, как прожигает её своим суровым взглядом комиссар Варга. Первым подал голос неуклюжий молодой сержант.

– Эм…знаете, мадам, – пустив петуха, надрывно выпалил он, – вы неверно подбираете слова. У нас тут самоубийство…

– Смотря как на это взглянуть, – пожала плечами Конни. – Ведь у нас есть тот, кто совершил убийство, и тот, кого убили. Правда, по вашей версии это один и тот же человек, но факт остается фактом. С логикой ведь не поспоришь?

– Ну… – болезненно и со скрипом соображал юноша, и этим злил комиссара ещё сильнее. Констанция наблюдала за потугами паренька и наливающимися кровью глазами его начальника, даже немного веселясь. Правда, эти её чувства оставались спрятаны под коркой абсолютной уверенности в себе и прохладной невозмутимости. На лестнице в холле послышался грохот и звон бьющегося стекла. Варга рявкнул на сержанта, и тот, сорвавшись с места, отправился выяснять, что же стряслось.

– Вот поэтому я и не люблю чужаков! – чуть не выкинув (видимо, по старой привычке) свою электронную сигарету в раковину, прорычал комиссар, обращаясь к Конни. Девушка изумлённо вскинула брови.

– Простите?

– Вы заявляетесь непонятно откуда, влезаете в чужие дела и ведёте себя здесь по-хозяйски, словно все должны перед вами прыгать и заигрывать, – не медлил с пояснениями побагровевший от злости мужчина. – Думаете, это весело? Поглазели на труп и теперь вволю посплетничаете об этом со своими полоумными родственничками?

– Лучше бы вам смягчить тон, комиссар, – посоветовала Констанция бесстрастно. – Я не сделала ничего плохого. Сожалею о смерти вашей знакомой или, может, подруги, но не стоит срывать своё раздражение на мне. Это непрофессионально.

– Не профессионально? А вы, значит, большой профессионал?

– Нет, но даже я понимаю, что у вас тут творится бессовестный бардак! Вы вообще не боитесь, что ваши орлы сейчас порушат и затопчут место преступления да ещё и труп несчастной госпожи Совиньи уронят по дороге? На вашем месте я бы боялась, – теряя терпение, отвечала Конни. Доводы у неё были жестокие, но бесспорные. Варга был одновременно зол и пристыжен, ему этот разговор давался тяжело. Констанция попыталась вообразить себе, какая жуткая каша сейчас творилась в его голове. А потом она вспомнила, как за обедом Севилла и Руфь шептались о какой-то трагедии. – А вообще… – задумавшись ненадолго, проговорила девушка, – это ведь не единственное несчастье, выпавшее на долю Линсильвы, так?

– Кхм-кхм!.. – отворачиваясь, комиссар закашлялся и тяжело вздохнул. Затем Конни совершенно отчётливо услышала, как мужчина пробормотал себе под нос незнакомую молитву, в которой ясно прозвучало имя Линсей. От услышанного у неё по спине пронёсся рой мурашек с холодком. Как же сложно было вдруг осознать, что этот грозный тип в молитвах своих обращался к их с Бертом предку. Ответственность эта давила со всех сторон и изнутри. Тем не менее, слова её (или же произнесённые самим комиссаром священные слова) возымели некоторый эффект. Варга успокоился и, выдержав долгую паузу, предпринял неловкую попытку принести извинения. – Поймите меня правильно, госпожа Маршан, но вы многого не знаете и не понимаете. В Линсильве, да и вообще на острове, происходят сложные и неоднозначные процессы. И да, это не первая трагедия за последнее время. С тех пор, как не стало нашего доброго друга и покровителя Августа Ди Грана беды так и сыплются на наши головы. Неделю назад похоронили молодую девушку, а ещё вчера была найдена мёртвой её подруга. Меня печалит и злит одновременно то, что Исидора пустила себе пулю в висок, да ещё и в такое непростое для города время…

– Ну так не злитесь на неё, господин Варга, – попросила Конни, – потому что она этого не делала. Если бы вы вдруг спросили моё мнение, я бы пояснила, почему я так считаю.

– Как великодушно с вашей стороны, – уже без фонтанирующей злобы, но всё же с некоторым презрением хмыкнул комиссар. – Вы у себя на материке были детективом? Или просто любите по любому поводу высказывать своё мнение?

– То есть вы просто не хотите усложнять себе работу? А мне, знаете ли, здесь ещё жить. Не очень-то приятно гулять по одной улице с убийцей, – не теряя хватки, настаивала девушка. – Вы видели кабинет там, наверху? Запустите туда Квентина Тарантино, и можно сразу кино снимать! Кровищи по стенам и на столе видимо-невидимо…

– Вы весьма впечатлительны, госпожа Маршан. Всё дело в калибре оружия, знаете ли…

– …триста пятьдесят седьмой магнум, если не ошибаюсь? – бодро подхватила Констанция и оскалилась в победной улыбке. На самом деле, она не сильно разбиралась в оружии, но кое-какие полезные знания имелись в её арсенале. И только девушка, выросшая с нахальным братом, может понять, каково это, когда удается впечатлить мужчину подобными вещами. Варга заметно опешил, глаза его округлились. – У госпожи нотариуса под ногами валялся коллекционный «Кольт Питон» с памятной гравировкой, как я заметила. Раритетная вещица, но мощная настолько, что застрелиться ею было явно не лучшей идеей.

– М-м, да, но это был подарок от её покойного мужа. Исидора очень любила этот пистолет, – Варга говорил уже серьёзнее, ровнее и без издёвки. Конни это понравилось, и она невольно улыбнулась.

– То есть многие люди знали о том, что он у неё есть?

– В основном, приближённые…

– А ручка?

– Какая ещё ручка?

– У госпожи нотариуса в руке была позолоченная ручка, – поспешила напомнить Констанция, а затем с интересом наблюдала за тем, как лицо комиссара светлеет и преображается. Мужчина замер и с нескрываемым изумлением взглянул на свою собеседницу. – Что же она писала, господин комиссар, если предсмертная записка была напечатана на машинке заранее и спрятана за картиной?

– Госпожа Маршан! – в кухню вбежал всё тот же неуклюжий тощий сержант, весь потный и румяный. Конни даже показалось, что его вот-вот вырвет от перенапряжения. – Тут пришёл человек, который говорит, что он ваш брат… а ещё…что…что…

– Да отдышись ты, черт побери! – гаркнул Варга, и сержант мигом пришёл в себя.

– Люди снаружи говорят, что мы не имеем никакого права задерживать госпожу Ди Гран, комиссар, – роботом отчеканил парень.

– Какую ещё госпожу Ди Гран, Сайлас, ты совсем перегрелся?

– А это он обо мне, – отмахнулась Констанция небрежно. Она не знала точно, брат ли это выдал её или кто-то другой (ведь несчастный запуганный полисмен сказал «люди снаружи говорят…»), но она и так собиралась раскрыть эту интригу. Не было никакого смысла разыгрывать карту заблудшего туриста.

– Что вы имеете в виду? – не понял мужчина и обдал девушку очередной порцией грозных взглядов и подозрительности.

– Это жуткая путаница с двойными фамилиями ещё не раз испортит мне настроение, – тяжело вздохнула Конни, принимая очевидную истину. – Моё полное имя Констанция Маршан – Ди Гран. Двойная фамилия и всё такое. Я же говорила, что у меня здесь родственники…

– Так вы?..

– Мы с братом – внучатые племянники покойного Августа. Хотели, что называется, погулять инкогнито… – призналась девушка и почувствовала, как ото всех этих разговоров у неё начинают болеть виски. Этот день был слишком сложным, слишком многое он пытался втолкнуть в голову Констанции, словно настырный пассажир с огромными сумками, втискивающийся в вагон метро в самый час пик. Она не могла это остановить – пассажиру надо было кровь из носу попасть на свою станцию. Изо всех сил пытаясь привести сознание в порядок и восстановить ход мыслей, она отвлекалась и не слышала, как Варга сбивчиво пытается подобрать слова, заикается и как-то совершенно по-новому рассматривает её. И не только он: теперь на неё откровенно пялились все, начиная с по-поросячьи розового сержанта и заканчивая санитарами и зеваками на улице. Весь путь девушки от тесной кухни до ворот дома нотариуса сопровождался пристальными и весьма навязчивыми взглядами жителей Линсильвы, явившихся словно из ниоткуда. Где же они прятались всё это время? И почему теперь жара их нисколько не смущает?