Лаборатория чувств. Часть 2

Глава 1

Мы никогда не знаем, зачем и почему попадаем в определённые ситуации и становимся участниками каких-то событий. Но это только поначалу. Когда проходит время, всё становится на свои места. Успокаиваешься ты, утихает ветер событий, и потихоньку начинаешь понимать, для чего всё было и почему именно так сложилось. Но чем ближе стоишь, тем хуже видна общая картина – лишь отдельные элементы, которые кажутся или чрезмерными, несуразными или невероятными и прекрасными, поскольку подпитываются нашими мечтами и фантазиями, и этот блеск и роскошь распространяются на весь объект.

Мне казалось, что я уже достаточно взрослая для того, чтобы не верить в сказки и не обманываться. Казалось, что достаточно осторожна, чтобы не попасть впросак или позволить кому-то сделать мне больно.

Я ошиблась. И теперь за эту ошибку мне придётся горько расплачиваться.

Я совсем не так представляла себе этот день – день своей свадьбы. Мои мечты, конечно, менялись с возрастом, но я точно никогда не хотела огромного количества гостей и внимания, поцелуев напоказ и по требованию неугомонных гостей. В идеале (вы не поверите!) – просто вдвоём расписаться, погулять где-нибудь за городом (в красивом белом платье – это непременный атрибут) втроём – с фотографом, а вечером остаться наедине с мужем, выпить шампанского, помечтать, посмеяться, и рвануть утром куда-нибудь в путешествие на недельку-другую. Не обязательно в жаркий райский уголок у моря, я готова была и на горный поход, и в дождливый, но любимый мной Питер. Главное – вместе. Чтобы никто из обыденной жизни нас не беспокоил. Чтобы эта неделя была только наша. Чтобы мы запомнили её на всю жизнь и загадали желание: повторять нечто подобное каждый год в годовщину.

Но всё вышло иначе. Вышло как вышло. Я и не осознавала до конца всю реальность происходящего до тех пор, пока меня не вернули с небес на землю. Чудес не бывает. Если сердце с первого взгляда ощущало подвох в Антоне, нужно было прислушаться и не раскисать как сметана на солнце. А ещё думала, я не такая. Такая. Дура. Другого слова не подберёшь.

Не щадя роскошной юбки, с хрустом сажусь на диван и устало откидываюсь на спинку, закрывая глаза. Вот и всё. Шоу закончилось. Мы больше не находимся под вниманием объективов и миллиона зрителей двадцать четыре часа в сутки. И я больше не буду вынуждена терпеть Антона рядом с собой каждый день.

Но внутри меня отнюдь не радость. Почему?

Наверное, потому, что этот проект вытянул из меня все силы.

Едва закрываю глаза, как финальная сцена снова возникает в моей памяти. На вопрос регистратора я чётко и уверенно говорю «нет». Слышу, как по залу прокатывается удивлённое «а-ах!», но продолжаю смотреть на него. Его взгляд в эту секунду словно потух. Неужели надеялся? После того, что я узнала – за пятнадцать минут до финала шоу?

Вот именно! Шоу – основное предназначение этого проекта, поэтому и удивляться здесь нечему. Мы отлично повеселили публику, но переносить балаган в свою жизнь я не намерена. Хватило двух месяцев.

Регистратор замолкает. И в этой тишине я чувствую себя виноватой. Не знаю, куда деваться, а потому, спустя пару мгновений, хватаю руками юбку с обеих сторон и ухожу. Неспеша, стараясь сделать это с достоинством, но чувствую на себе взгляды.

Я выдержала. Это всё уже не имеет значения. Мне не нужно ни денег, ни славы. Больше всего я хотела любви. Только поняла это поздно. Когда меня обманули и предали.

Побыть в гримёрке одной долго не удаётся. Дверь отворяется с глухим стуком, но, к своему облегчению, я вижу Олю.

– Что у тебя произошло? – спрашивает она, усаживаясь рядом.

Спокойно, без жалости – за это и люблю свою подругу. Она умеет держать эмоции, а меня мгновенно развозит.

– Я не знаю как жить. Просто не знаю, – в отчаянии закрываю лицо руками и шумно выдыхаю в ладони. – Я разрушила старый мир, но так и не создала новый, и сейчас чувствую себя каким-то лишним элементом.

– Эту дурь ты, пожалуйста, выброси. Никакой ты не лишний элемент, просто запуталась. Это нелегко, я понимаю. Но теперь всё закончится, и ты спокойно, трезво сможешь всё взвесить.

– Ничего не изменится. Я не погорячилась.

И я рассказываю о том, что узнала буквально перед церемонией: что дядя Антона – продюсер проекта, парень сам захотел меня в пару «для интереса» и, наверное, рейтинги тоже были накручены, иначе бы мы не дошли до финала.

– В общем, любовью здесь даже не пахло, – резюмирую я.

– А если он изменил своё отношение к тебе во время проекта? Ты же сумела, – резонно заявляет подруга, но я тут же отметаю эту мысль, не подпуская близко к сердцу, чтобы не сделать больнее.

Победители объявлены. Последний день в особняке, осталось лишь собрать вещи.

– Кто выиграл? – спрашиваю устало.

– Таня и Петя. Единственные, кто сказал «да».

– Я за них рада, – выдыхаю совсем без эмоций и поднимаюсь.

Нельзя скрываться здесь вечно.

– Я уже хочу, чтобы поскорее наступило завтра, и я наконец уеду из этого дома. И забуду всю эту историю.

– Ты должна поговорить с ним, – заявляет Оля.

– Не буду, – тут же встаю в позу я, готовясь в любую минуту вступить в атаку.

– Уверена?

Киваю. Сил говорить нет.

Подруга достаёт телефон и набирает кого-то. Потом объясняет:

– Пытаюсь дозвониться до своего Сергея Витальевича. А то он остался там с твоей мамой, несчастный.

– Ну спасибо, – хмыкаю я, впрочем, вполне добродушно.

Она отправляет мне воздушный поцелуй, а потом непонимающе смотрит на экран телефона, словно пытаясь понять, почему мобильная связь никак не может соединить двух абонентов.

– Ну где он, в каком сарае?

Так этот шикарный особняк ещё никто не оскорблял.

Наконец ей отвечают. Подруга сообщает, что будет через пять, максимум десять минут, и просит ждать её у входа в дом, чтобы не потеряться. Потом убирает телефон, смотрит на меня и вздыхает:

– Ну что?

– Что? – переспрашиваю, не пряча грусти.

Она без слов пересаживается ближе и обнимает меня. Жутко хочется плакать, но я стараюсь держаться. Не сейчас, не нужно расстраивать близких.

«Сметана ты или человек с силой воли? Не кисни», – говорю я себе, стараясь переключиться на что-нибудь другое, чтобы унять эмоции. Принимаюсь считать количество ламп на гримёрном зеркале – сначала по-русски, потом по-английски, по возрастанию и убыванию.

– Всё будет хорошо, – уверяет подруга.

– Но это не точно, – хмыкаю я.

– Точно. Мы и не из таких любовей выбирались.

Это правда. Первый раз мне, что ли, рыдать из-за парня? Да и не из-за парня это. Просто устала. Просто чувствую себя сегодня разбитой. Ничего не хочу. Свернуться клубочком на кровати, укрыться пледом и смотреть в стену, пока не усну.

Просто хотелось прожить красиво… Без ошибок, разочарований, «не тех» людей на пути. У других не получается, а я смогу – так ведь всегда думаешь. А потом и сам оказываешься в числе этих «других».

Разжимаю объятия и сплетаю ладони на коленях, яростно, до боли сжимая пальцы. Всё пройдёт. Нужно чуть больше времени. Накопилось. Ничего страшного.

– Ты завтра приедешь? – интересуется Оля.

О том, что покинуть дом мы сможем лишь на следующий день после финала, нас предупредили заранее, поэтому я киваю. Это сущая малость. Подожду.

– Тогда до встречи, – улыбается она.

Видно, что старается меня приободрить, а сама переживает не меньше.

Мы обнимаемся ещё раз, и я провожаю подругу лишь до порога. Не хочу идти в гущу событий, хочу укрыться скорее от всего мира.

Это мне удаётся. Я собираю вещи, включив на максимум звук в телефоне и напялив наушники. Это напрочь забивает мысли, которые роятся в голове и так и норовят выскочить, окружить и затянуть ещё глубже в болото уныния.

Я не поддамся. Отдохну пару дней дома и вернусь на работу. А может быть, начну что-то другое. Или пошлю свои данные в разные продюсерские центры… Хотя хочу ли я быть актрисой? Уже сомневаюсь. Двух месяцев хватило, чтобы понять: это совсем не то, что я себе представляла.

Ложусь спать я в одиночестве – судя по звукам, на съёмочной площадке организовали прощальную вечеринку. Один раз за мной заходит кто-то из девчонок, но я лежу, отвернувшись к стене и закрыв глаза, так что, помешкав у порога, незваный гость решает не трогать меня и уходит.

Возвращение Тани я не застала, поскольку к этому времени уже проваливаюсь в сон. Просыпаюсь посреди ночи от звуков грозы, ворочаюсь с боку на бок, вспоминаю сны, которые не дают мозгу отдохнуть. Наконец окунаюсь в какое-то полузабытьё, но всё равно периодически просыпаюсь, чувствуя дикую головную боль, но не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, не говоря уж о том, чтобы поискать в сумке таблетку.

Дождь утихает только к утру. Всё вокруг уже несколько недель изнывало от зноя, и наконец – долгожданная влага. Правда, теперь природа решила компенсировать осадки за все прошедшие дни. Я понимаю это, добравшись до окна и выглянув наружу. Лужи такие, что вокруг сухого места не видно. Словно дороги в мир нам отрезаны. Но я сбегу отсюда, чего бы мне это не стоило. Чемодан уже собран. Нужно бы попрощаться с Таней, но она спит, а я больше не в силах здесь оставаться. Оставляю записку с номером телефона. Пишу о том, что рада была делить с ней комнату и искренне желаю ей счастья, а если будет желание – мы всегда сможем созвониться или увидеться.

В последний раз оглядываю свою комнату и выхожу. Несколько десятков шагов – и я буду на свободе.

Но выбраться незамеченной, увы, не удаётся. Путь лежит через кухню, а там с жестяной банкой пива за барной стойкой сидит мой партнёр. Проскользнуть мимо не представляется возможным.

Я застываю. Надо бы что-то сказать, но что?

Он смотрит на меня чуть исподлобья, взгляд тяжёлый, безрадостный.

– С освобождением! – поднимает вверх свой напиток, словно желая чокнуться, потом делает затяжной глоток.

– Пьёшь с утра? – совершенно обезличенным тоном говорю я.

Чужие люди. Абсолютно чужие.

Он оставляет моё замечание без внимания.

– Думала, больше меня не увидишь?

Молчу. Сказать нечего.

– Ну вот и всё, – хмыкает он, покручивая банку в руках и глядя на свои пальцы. Я тоже наблюдаю за его действиями, пытаясь собрать мысли в кучу. – Свобода. И тебе больше не надо терпеть моё общество.

На губах появляется некое подобие болезненной улыбки. Терпеть не могу его игры.

Я ведь знала, что он мне не подходит. Именно таких увлечений я старалась избегать всю жизнь. И вот – нарвалась.

Я поднимаю чемодан и делаю шаг к двери, решая, что уйти по-английски всё-таки лучший вариант из возможных.

– Последний вопрос, – доносится вслед, и я замираю. – Так ты меня любишь или нет?

– Нет, – отвечаю, не раздумывая и не поворачиваясь.

Пару секунд стоит тишина, а потом едкие слова летят в спину.

– И я тебя нет. Ну и отлично. На телике попиарились, нервишки друг другу пощекотали. Я, конечно, пари проиграл, но отец будет знать, чего стоит его сын. И ты теперь актрисой великой будешь. Всё ж хорошо? Удачи, Платонова! Не звезди там, на олимпе, когда до «Оскара» доберёшься.

Мне хочется вернуться и со всего размаха влепить ему пощёчину. Хочется сказать что-нибудь такое, чтоб он замолчал, рассердился, перестал, наконец, гримасничать… Но я молчу. Ухожу быстрым шагом, не оглядываясь.

Дверь открыта. Охранники вежливо кивают головой на прощание.

На секунду я застываю на пороге, но вовсе не потому, что мечтаю вернуться. Воды вокруг столько, что впору брать надувную лодку. Или разуваться и идти босиком – всё равно воды выше щиколотки. Я выбираю иной вариант – просто иду вперёд, словно луж нет. Вызываю такси и мнусь у забора, надеясь, что машина не заставит себя долго ждать.

Нервно оглядываюсь пару раз, опасаясь, что кто-то или что-то ещё задержит меня здесь. Но этого не случается. В полумраке серого августовского дня сажусь в такси, нервно дёргаю ремень безопасности, вжимаюсь в кресло под напряжённым взглядом водителя и наконец выдыхаю, когда автомобиль трогается с места, и ненавистный дом вместе с его участниками и организаторами скрывается из вида.

Всё. Свобода. Никогда его больше не встречу. Никогда больше не стану участницей телепроекта. И в кино не пойду. Наигралась.

Глава 2

Первые дни я практически не выхожу из дома. Мне просто страшно столкнуться с повышенным вниманием, расспросами соседей, косыми взглядами, любопытными и неделикатными людьми. Лишь однажды выбираюсь в ближайший супермаркет, нацепив солнцезащитные очки, но всё проходит без приключений. Разумеется, любой взгляд в свой адрес я расцениваю как «пристальное внимание», но потом понимаю, что это просто мания величия. Никому нет до меня дела. Каждый живёт в своём мире. И с чего я взяла, что все вокруг непременно должны смотреть это шоу?

Вместе с тем мне звонят с работы, интересуются, вернулась ли и когда выйду из отпуска без содержания. Говорят так ласково и с придыханием, что понимаю: теперь я для них лакомый кусочек – каждому гостю будут хвалиться, что у них работает «телезвезда».

Первой мыслью было – послать всех куда подальше и сказать, что увольняюсь. Но здравый смысл возобладал над эмоциями, ведь работать где-то всё равно нужно, бытовые потребности и коммунальные платежи никто не отменял, поэтому сдержанно прошу ещё неделю на «акклиматизацию», но провожу это время, если честно, весьма бестолково: весь день в пижаме, слушаю музыку, стараюсь не поддаваться воспоминаниям, смотрю кино, много читаю и сплю до обеда.

А в пятницу, поборовшись с собой, всё же сажусь с сестрой и мамой у телевизора, чтобы увидеть финал проекта. Всё-таки интересно посмотреть на себя со стороны. Возможно, когда-нибудь я решусь посмотреть и всё шоу, но не сейчас, когда раны ещё свежи, а эмоции обострены до предела.

Перед тем, как каждая пара выходит на красную дорожку, ведущую к свадебной арке, показывают небольшую, на две-три минуты, историю от момента знакомства до последней недели на проекте, включая самые яркие эпизоды.

Я вижу, как безжалостно говорит «нет» Эля и фыркает Миллионер. Ни для кого не сюрприз, что они безразличны друг к другу, гости лишь поджимают губы и выдыхают. Участники обнимаются, словно хорошие приятели, даже делают совместные дурашливые фото на фоне свадебных декораций.

Вторые – Диана и Марк. У неё красивое платье по фигуре, весьма сексуальное. Выглядит впечатляюще, хотя я бы такое никогда не надела, но с формами Мадонны и не такое можно себе позволить. Она перед тем, как сказать «нет» произносит короткую проникновенную речь о том, что этот проект много ей дал, и партнёр стал хорошим товарищем, но этого мало, чтобы сказать «да» прямо сейчас. Они тоже расстаются на хорошей ноте – не обнимаются, конечно, но парень протягивает ей руку, помогая спуститься, и провожает до дверей. Сам остаётся с родными. Печальных лиц в зале не наблюдается.

Дальше моё сердце начинает биться стремительнее. Я знаю, что будет, а зрители – ещё нет. Ещё пять минут – и меня возненавидит вся женская зрительская аудитория, ведь «как можно отказать такому парню как Антон»? Но у каждого своя история, которая существует не только снаружи, но и внутри.

Я подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками. Стараюсь не выдать своего напряжения, но внутри меня прямо колотит. Каждый кадр я переживаю с особенной остротой – это не просто фильм, это моя жизнь. Настоящая. То, что я прожила и чему совсем было поверила.

Вижу, как волнуется Антон, ожидая моего появления. Поправляет причёску, затем бабочку, одёргивает пиджак, машет маме, смотрит на часы, выдыхает, стараясь привести дыхание в норму.

Начинает играть торжественная музыка, и он выпрямляется, вытягиваясь в струну. Я даже не помню, что играло в тот момент – в таком подавленном была состоянии. Теперь слышу. Мелодия незнакомая, но очень красивая, нежная. Это могла быть идеальная история о любви…

Я иду и по моему лицу уже видно, что не всё в порядке. Можно, конечно, списать на нервы и неуверенность, но я-то знаю, в чём дело, и что будет дальше.

Лишь почувствовав боль, понимаю, как сильно впилась ногтями в кожу рук. Нужно расслабиться. Всё уже случилось, ничего не изменишь, да и не хочется.

Регистратор спрашивает моё решение. Я молчу две секунды и говорю: «Нет». Камера выхватывает реакцию присутствующих гостей: как вздохнула моя мама, обеспокоенно покачивая головой, как прижала ладонь к губам мама Антона, как удивлённо взметнулись вверх брови его друзей… Неужели мы и впрямь напоминали со стороны идеальную пару?

Потом я вижу крупным кадром лицо Антона. На нём не читается ничего. Он даже слегка кивает, словно поддерживая и уважая моё решение – этого я уже не помню. Не помню, а может, не видела, поскольку уходила в этот момент прочь.

Пожалуй, наше расставание – самое драматичное. Мы были яркой и непредсказуемой парой. Только хэппи энда у этой истории не получилось.

Дальше я вижу, как Антон спускается в зал, садится на свободное место в первом ряду и хватается руками за голову. Прекрасный актёр, хочется крикнуть «браво!». Несчастный влюблённый, покинутый неблагодарной и своенравной невестой.

Я невольно фыркаю.

– А ты не думаешь, что всё это правда, и ты ему нравишься? – спрашивает сестра с укоризной.

– Не думаю, – отвечаю довольно резко.

Я рассказала им с мамой правду, которую узнала за пятнадцать минут до того, как выйти к «жениху» в финальный раз. И всё равно они защищают его!

Больше мы эту тему не поднимаем.

Показывают последнюю пару – Таня и Пётр.

У неё очень красивое платье – лёгкое, воздушное, со струящимися рукавами чуть ниже локтя, с небольшим количеством кружева на корсете, с чуть расширяющейся от бёдер юбкой цвета топлёного молока… И смотреть на неё саму – одно удовольствие. В ней нет того чувства безразличия к происходящему, которое демонстрировали две первые пары, нет страха в глазах. Есть волнение – сильное, но лишь потому, что ей хочется, чтобы всё прошло идеально.

Когда она говорит «да» и протягивает руку, чтобы Пётр надел ей кольцо, на крупном плане видно, как дрожат её пальцы. Жених тоже переживает, но лучше справляется со своими эмоциями. Хорошо, что их пара последняя. Из-за этого после просмотра шоу остаётся приятное послевкусие несмотря ни на что.

Когда выпуск заканчивается философскими словами о любви от ведущих, об эксперименте и о том, что «любовь может ждать тебя где угодно», я усмехаюсь и сразу же ухожу. Не хочу никаких расспросов и комментариев.

У меня остаётся два дня на то, чтобы собрать себя по частям и начать жить обычной жизнью. Нужно скорее влиться в ритм, почувствовать «колею», иначе можно сойти с ума. Поэтому понедельник я встречаю с двоякими чувствами: с одной стороны, скорее хочется забыть об участии в шоу, и сделать это можно как раз нагрузив себя чем-то, с другой – я понимаю, что как минимум неделю меня ждут вопросы и многозначительные взгляды, да и сама работа не вызывает особенного желания за неё браться… И мечту быть актрисой я потеряла… Что дал мне этот проект? Лишь всё разрушил.

Однако утром я собираюсь с особенным рвением, даже рисую стрелки, чего никогда на работу не делала – нужно же появиться «телезвездой». И пусть в душе буря, зато «фасад» должен быть отменным.

Я уже почти выхожу за порог, понимая, что нахожусь на грани опоздания и придётся сейчас припустить галопом, когда телефон подаёт признаки жизни, привлекая к себе внимание.

Ругаясь вслух, обвиняя во всех своих бедах того, кто так не вовремя решил о себе напомнить, достаю аппарат из сумки и бросаю взгляд на экран. Сердце подскакивает и резко ухает вниз.

Это, действительно, человек, косвенно связанный с моими бедами, которые начались с момента подачи заявки на шоу… или встречи с Антоном… или после того, как я стала ему доверять.

– Алло, – отвечаю, сразу забывая про спешку и прислоняясь спиной к дверному косяку, чтобы как-то собраться с мыслями и силами.

– Мария, здравствуйте! Это менеджер проекта «Лаборатория чувств» вас беспокоит. Можете уделить минутку?

– Да, – отвечаю напряжённо, понимая, что ничего хорошего мне этот разговор не сулит.

– У нас с организаторами шоу была идея снять продолжение, а после того, как мы получили рейтинги финальной серии… Такого успеха не было очень давно. А, если честно, никогда не было. И есть предложение снять тот же каст, тех же участников, в туре по городам. Всех финалистов проекта – четыре пары – до Нового года будут встречать в разных точках страны. Это будет общение со зрителями, автограф-сессия, всё это оплачивается и будет транслироваться по пятницам в выпусках шоу.

– А если я откажусь? – осторожно интересуюсь, вежливо выслушав её вдохновлённую речь.

– К сожалению, в таком случае нам придётся взыскать с Вас неустойку. В договоре участников есть пункт: «Организатор оставляет за собой право продлить действие контракта на срок до одного года. В случае отказа участник обязан заплатить штраф».

Этот пункт я хорошо помню, поскольку ту часть договора, где говорится о штрафах, изучила почти досконально. Но мне казалось, что распространяется это исключительно на само шоу. Мол, если не уложимся со съёмками до середины августа, проект продлят на неделю-другую. А оно вон как – нас теперь могут сколько угодно эксплуатировать! А захочешь свободы – плати.

– Оплата хорошая, Вы не переживайте, – по-своему толкует моё молчание менеджер. – За каждый город.

– И как долго всё это будет длиться?

– С третьего сентября до Нового года.

Вот оно как, значит, всё уже давно распланировано.

«Прекрасно!» – думаю с ужасом, но вслух говорю совсем другое:

– А чего от нас ждут? Я имею в виду, ведь мы с моим партнёром не стали парой…

«Да ещё и разошлись, поругавшись в пух и прах», – добавляю мысленно.

– Вам не придётся ничего играть. Это будут просто гастроли. Вашим поклонникам вы можете рассказывать о смешных случаях, о своих переживаниях, даже что-то, не связанное с проектом. Они этого очень ждут. К тому же Ваша пара с Антоном на протяжении всего шоу была одной из самых любимых у зрителей, – добавляет она «вишенку на торте».

– Я могу подумать?

– Конечно, – мгновенно соглашается менеджер, но тут же добавляет: – Только до пятницы желательно подписать дополнение к договору – об оплате. Третье сентября уже через двенадцать дней.

Я выдыхаю и вежливо прощаюсь.

«Думаешь, у тебя есть выбор? – язвительно шепчет мне внутренний голос. – Ну конечно!»

Я сбегаю вниз по ступенькам, не дожидаясь лифта. По дороге вспоминаю, закрыла ли дверь. Мысли сейчас далеко отсюда.

Но, стоит выскочить из подъезда, как я натыкаюсь ещё на один сюрприз. У домофона, пытаясь, видимо, вспомнить номер квартиры, стоит мой отец.

Глава 3

За секунду в голове проносится вихрь мыслей. Просто убежать? Высказать ему всё, что накопилось в душе? Позволить ему высказаться? Ни одно из решений не кажется мне стопроцентно верным, поэтому я так и остаюсь стоять на пороге, слушая писк домофона.

– Здравствуй, дочь, – произносит почти незнакомый мужчина.

Не говорю ни слова. Даже не знаю, как к нему обращаться. На «ты»? На «вы»? Это давно уже чужой мне человек, о чьей жизни я мало что знаю. Что-то помню из детства, пыталась найти его в социальных сетях, когда была в подростковом возрасте, а потом просто выросла. Мне то было обидно, то всё равно. Иногда даже жалко его – того, кто променял мою маму и двух дочерей на другую женщину, а в итоге оказался ненужным и одиноким на старости лет.

Наше молчаливое противостояние «глаза в глаза» длится около десяти секунд. Он не выдерживает первым.

– У тебя есть время поговорить?

– Я опаздываю на работу.

– Давай я тебя провожу?

– Не надо, – заявляю безапелляционно.

Не до него мне сейчас. Разгрести бы то, что и так навалилось. Умеет же он выбирать моменты, чтобы заявить о своём существовании!

– Маша, я бы очень хотел с тобой пообщаться. И с Юлей… Но она сказала, что ты вряд ли захочешь после того, как я пришёл на шоу.

– Ты что, общаешься с Юлей?

Новость о том, что моя младшая сестра уже встречалась с отцом и ничего не сказала об этом, больно колет. А я-то думала, у нас с ней доверие.

– Не обижайся, но Юлька более покладистая и спокойная, она поняла меня.

– Ну конечно! – усмехаюсь в ответ. – У неё, в отличие от меня, об отце совсем нет никаких воспоминаний. Ей интересно, что это за субстанция такая – у всех есть, у нас нет. А я знаю, какой у нас папочка. Как заставлял себя ждать и не приходил. Дарил подарки, а потом отбирал. Заявлялся пьяный. А потом променял жену на любовницу. Так что меня, увы, обмануть не получится, я в твою святую простоту не поверю.