– Хм. Вот об этом я и говорю. Нам нужно что-то попроще. Студентку какую-нибудь…
– Хрена с два тебе, а не студентку, понял?
Они не заметили, как подъехали к своему дому, потому что он больше не походил на тот, который они покидали утром. Со всех сторон коттедж окружала тяжёлая техника в виде автрокранов, чьи стрелы были направлены на крышу.
– Что происходит?! – вылетела из такси Катя.
Набекрень стояла на самой высокой точке здания и руководила процессом:
– Майна! – перекрикивала женщина рёв огромных моторов и гидравлические установки.
Дом висел в воздухе и… разворачивался.
– Мама! Мама! Смотри, я наш дом поднял! – кричал из кабины крановщика довольный Платон.
– Ты что там делаешь?! А ну, живо слезай! – кричала шокированная Катя.
– Не переживай, мне дядя дал немного порулить, Ольга Прокофьевна договорилась!
– О господи, Паша, я этого не вынесу, – изображала обморок Катя.
Наконец дом развернулся на сто восемьдесят градусов и встал на фундамент. Когда вся техника разъехалась, Прокофьевна спустилась с крыши и подошла к хозяевам.
– Всё. Теперь у вас полный Фэн-шуй, – вытерла она руки о передник.
– Что вы наделали?! – орал, срывая горло Паша.
– От того, где будет расположена спальня в доме, во многом зависит влияние положительной энергии «ци», – прочитала вслух Набекрень строчку из руководства по Фэн-шуй, которое вынула из кармана. – Теперь в доме будет гармония и уют. И листва теперь находится сзади дома. Если хотите, я уберу её завтра, а сейчас мне нужно подогреть ванну для Катеньки. Так как коммуникации обратно ещё не подключили, я должна натаскать воды от соседей. Ужин готов, я буду через пять минут и подогрею его на спиртовых таблетках.
Она загнула последний зуб на граблях, а потом выпрямила их все в обратную сторону.
К Кате подбежал её той-пудель и радостно залаял, зовя в дом.
– Смотри, твоя Пусечка выздоровела! – закричал Паша и, подняв собаку на руки, начал её целовать.
– Ты же терпеть не любишь мою собаку, – словно в трансе произнесла Катя.
– А теперь люблю, – не прекращал поцелуи Паша.
От собаки очень сильно пахло котлетами.
Кое-как выхватив Пусю из цепких рук мужа, Катя на ходу устроила семейный совет.
– Я её сейчас уволю, прямо сейчас! Не смейте меня останавливать! – верещала девушка, поднимаясь по ступенькам задней террасы, которая, к слову, больше не скрипела: Набекрень, между делом, притянула отошедшие доски саморезами и прошлась по дереву свежим слоем масла.
– Думаю, что после разворота в доме творится бардак, наверняка вся техника и посуда вдребезги, она нам ещё должна останется! – поддерживал сзади Паша. – Я найму юристов!
К великому разочарованию хозяев всё осталось на своих местах, даже солонка на столе по-прежнему стояла вертикально, не потеряв ни одной крупинки соли.
– Плевать! Всё равно уволю! – не унималась Катя.
В дом лёгким летним ветерком влетела Набекрень. Она бесшумно, точно ниндзя, бежала, неся в обеих руках наполненные до краёв вёдра с водой. Буквально взлетев на второй этаж, она не проронила ни капли, словно сдавала древний воинский экзамен, и вышла через окно второго этажа, чтобы не попасться семейству с пустыми вёдрами – Прокофьевна была суеверна. Катя попыталась ей что-то крикнуть вдогонку, но не успела.
Пока хозяйка поднималась по узкой лестнице на второй этаж, Набекрень пробежала мимо неё ещё дважды, даже не задев. Катя снова пыталась её окрикнуть и снова не успела.
Когда девушка зашла в ванную комнату, она была удивлена и смущена одновременно. Вся комната была уставлена горящими свечами, в ванну со всех сторон, точно удочки, были опущены десятки погружных кипятильников, а косы проводов от них уходили в приоткрытое окно.
Наконец Набекрень вылила последнее ведро воды и остановила свой ход.
– Что это такое?! – указала Катя на кипятильники и свечи.
– Электричество подключат только с утра. Я попросила у соседей немного взаймы, – указала она на кипятильники.
– У меня к вам серьёзный разговор! – прорычала Катя.
– Прошу, – Набекрень в этот момент была сама любезность. – Сначала вам стоит принять ванну, я должна закончить назначенные вами с утра поручения. А позже дадите новые.
Катя хотела было возразить, но сама не заметила, как Ольга Прокофьевна погрузила её в горячую воду, которая была нагрета соседским электричеством.
Набекрень достала из кармана бутылочку бальзама и налила Кате в напёрсток. Девушка хотела отказаться, но от запаха трав начала выделяться слюна, и она отпила. Ещё сто грамм алтайской смеси было вылито в ванну.
– Универсальное средство. Расслабляет тело и дух, а заодно пробивает засоры, – пояснила Набекрень.
Паша и Платон всё это время стояли на кухне и молча, точно загипнотизированные, смотрели на подогревающийся ужин.
Через полчаса вниз спустилась Катя. Девушка выглядела отдохнувшей и спокойной, как плывущий по реке воин, что проиграл войну, но обрёл дзен. Вся кухня точно так же горела расставленными свечами, а на столе стояла ваза с розами.
– Откуда цветы? – удивилась Катя.
– Павел вам купил, – ответила Набекрень и сурово взглянула на Павла.
– Да-да, – неуклюже подыграл хозяин, – это тебе, дорогая.
Ольга Прокофьевна открыла шампанское, которое было куплено в честь её увольнения, и разлила по бокалам. Затем она достала из чемодана аккордеон и, сев в тёмный угол, заиграла что-то из французской классики.
Увольнение было снова перенесено на завтра.
* * *
– Вот это да. Я никогда ещё так не высыпалась, – потянулась Катя в кровати. – Похоже, что перестановка дома и правда была отличной идеей. Я чувствую себя очень хорошо. А ты? – спросила она у мужа, который собирался на пробежку.
– Да, согласен, я спал как убитый.
– Знаешь, я думаю, что нам стоит её оставить, – сказала Катя.
– Возможно, ты права. Но я бы заключил с ней официальный договор. Укажем в нём все наши требования и обязанности сторон – на всякий случай.
С этими словами Паша покинул спальню и спустился вниз, где его ждал небольшой сюрприз в виде сына, который был одет по-спортивному.
