Как удачно выйти замуж
Есть клиентка – Ира, которой я должна подарить Максима Вадимовича, перевязанного красным бантом. И чтобы он при этом держал в зубах коробочку с обручальным кольцом, желательно бренда Графф.
Я устроилась в его банк? Устроилась, и Иру с собой притащила. Галочку можно поставить – клиентка приблизилась к объекту.
А дальше? А дальше – пипец.
Я смерила Максима мрачным взглядом, и снова фыркнула. Ну ладно, ошибся мужик, посадил меня в секретарское кресло. Даже крутые мужики бывают теми еще дураками. Но я же ему наглядно продемонстрировала, какой я сотрудник! Я его почти в открытую матом посылала! Так почему не уволил-то?
Может, он извращенец?
И все же, как я оказалась в этой самой точке: мне нужно Ирину замуж выдавать, но я еду в дом к Максиму Вадимовичу, и сейчас познакомлюсь с его дочкой. При том, что я УВОЛИЛАСЬ вообще-то!
– Максим Вадимович, а вы хорошо себя чувствуете? – пропела я. – Может, вам в больничку к дяде доктору?
– Только вместе с тобой.
– Нет, я серьезно. Вы в курсе, что дети – хрупкие создания? И что их нельзя доверять сомнительным личностям? Я, без сомнения, великолепна и несравненна, но вы-то меня знаете без году неделя, и вот так просто доверите мне своего ребенка? Какой-то вы, хмм, странный отец, если не сказать…
Я не договорила про его «хреновость», но Максим Вадимович, не будь дурак, всё понял.
– Ну ты и хамка, – восхищенно воскликнул он, и я царственно кивнула.
А что? Я уволилась, вроде как. Да, хамка! Может, этот не всегда умный мужчина сейчас вышвырнет меня из машины, и пошлет водителя за Ирочкой – пусть она с дочкой его сидит. Мысли об Ире я ему в голову подсадила, каждый день её упоминаю раз по пять как минимум. Она ему первая на ум и придет.
Вот было бы классно: я бы в СПА поехала, на массажик и обертывание после такого стресса, а Ира – к дочке Максима. Сбли-и-изились бы они, эх!
– Ну так что? – поторопила я банкира. – Еще не поздно передумать. Я вполне могу научить вашего ребенка чему-то нехорошему.
– Да?
– Да. Не своё – не жалко, – выдала я.
Но даже на это в высшей мере стервозное высказывание Максим Вадимович отреагировал довольным хмыком. И не приказал водителю остановиться, чтобы выкинуть меня на трассе.
Я даже возмутилась, когда догадалась, почему босс не передумал насчет моего «няньства» – он мне не верит! Думает, что я, как та собака, которая лает, но не кусает, и постесняюсь ребенка учить плохому.
Ха! Знал бы он моих племянников – поостерегся бы меня к дочери подпускать. Пацанов я на шалости натаскала так, что теперь сама их побаиваюсь. Им прямая дорога в организованную преступность, это любая профориентация покажет.
Пока мы шли к подъезду, пока ехали в лифте, я буравила начальственное чело глазами, и транслировала: «Еще не поздно, одумайся!»
Не одумался.
Даже дверь открыл в квартиру, и рукой повел, меня приглашая. Несколько издевательским, кстати, жестом.
– Ох, Максим Вадимови-и-ич, – встретил меня на входе мелодичный женский вой. – Хорошо что вы приехали-и-и. Я так боюсь, так боюсь, что ма-а-амочка…
– Яна, хватит. Давай-ка, спускайся вниз, водителя ты знаешь, Глеб тебя отвезет в больницу. И не реви, – рыкнул он. – Ты про аппендицит говорила? От него не умирают. Езжай к матери в больницу, и успокойся, ради Бога!
– Н-не умирают? – заикаясь, спросила красивая, грудастая Яна, меньше всего похожая на няню ребёнка. А вот на няню холостого мужика – очень даже. – В-вы уверены?
– Уверен, – ответил Максим уверенно, и несколько раздраженно.
– А это кто? – хлюпнула няня носом, и кивнула в мою скромную персону.
– С Алисой посидит. Яна, хватит болтать, ты торопилась, кажется. Давай-ка на выход.
Девушка ревниво вперилась в меня взглядом, полным драматизма из-за размазавшейся туши. Но вышла за дверь.
И вот она я, невезучая Алёнушка, стою в самом сердце Мордора, и снова думаю свою думу: плохая из меня сваха. Кажется, мне нужны курсы повышения квалификации, а то растеряю я клиентуру.
– А где девочка? Алиса, да? – спросила я Максима. – Странно, что она на вопли вашей няни не вышла.
– Она у меня скромная. И, Алёна, – сузил босс глаза, – я услышал всё, что ты мне говорила, пока мы ехали. И отвечаю я тебе тем же: если что – голову оторву. Ферштейн?
– Ведите уже к ребенку, вместо того чтобы угрозами раскидываться, – царственно велела я, решив не обещать, что не научу его кровиночку чему-нибудь этакому.
Тут уж как получится. Я не всегда могу совладать со своим вдохновением. Да и не виновата я, если уж так подумать – в няни я не нанималась, предупредила на берегу, что я за человечек. Так что не обессудь, Макс, если что. Сам виноват!
Мы прошли по коридору, и Максим открыл дверь в люто-розовую комнату. Я, кстати, не из тех «жестких» женщин, воротящих нос от этого цвета, и к розовому неплохо отношусь. Но, глядя на это безобразие, даже у толерантной меня тошнота подкатила к горлу.
У каждого богатого мужика есть тайная комната. Красная, игровая, как у Кристиана Грея – не самый стыд, как оказалось. Стыд – это розовое безумие, которое находится в доме Максима Соколовского. И нет оправдания тому, что это – игровая ребёнка. Он что, Барби хочет вырастить? Пэрис Хилтон?
Справа – плюшевые мишки и куклы. Слева – тоже. У стены напротив небольшой розовый диванчик, а на стене, на розовых обоях нарисована чокнутая пони из мультика. Пацаны, когда мелкими были, смотрели этот мульт, и даже песенки из него знали.
На полу ковер. Разумеется, розовый. И посреди завала однотипных игрушек, которые сплошь медведи и страшноватые куклы, сидит пухлая девчушка. Такой прелестный бутуз с аппетитными щечками. Личико недовольное, платье… блин, розовое, арррр!
– Алиса, милая, подойди. Я хочу тебя кое с кем познакомить, – позвал дочку Максим.
С дочкой он заговорил особым голосом. Ласково, нежно. Видно – ребёнка своего он любит. Только зачем же он ей психику ломает, поселив в этом убийственном розовом цвете?!
Девочка обернулась к нам, вздохнула, и поднялась с ковра. Подошла, и опустила голову.
– Алиса, это Алёна. Она посидит с тобой до вечера вместо Яны. Слушайся её, хорошо? – Максим опустился перед девочкой на колени, и та кивнула.
– Холосо, папочка, – вздохнула она, и смущенно-быстро посмотрела на меня.
Сколько ей? Три? Три с половиной?
Хорошенькая такая, но почему… нет, не скромная, а забитая?!
Я тоже в её возрасте посторонних стеснялась, и сестра моя такой была, но при этом в нас живость присутствовала. Может, дело в том, что Алиса сидит одна в этой розовой комнате среди медведей и кукол, и так целыми днями? Взрослая нянька вряд ли может считаться подружкой. Отец на работе. Скукотища конкретная, а если наложить это на природную меланхоличность характера, то получается вот такой результат.
Хотя, слишком рано для выводов.
– Ну что, Алиса, давай успокоим папку, да? Ты обещаешь меня слушаться, а я обещаю тебе, что мы весело проведем с тобой время, – я тоже присела перед девчушкой, нагло потеснив её отца. – Ты же хочешь повеселиться?
Алиса посмотрела на меня со щемящей надеждой. Но Максим постарался всё испортить.
– Повеселиться в границах разумного, – надавил он голосом, на что я легкомысленно отмахнулась.
– Это уж как получится. Обещаю одно: дети, беременные и животные при нашем веселье не пострадают!
Глава 12
– Ну всё. Вы познакомились, а я поехал, – попытался удрать Максим Вадимович.
Э, нет! Не так быстро, красавчик!
– В смысле?
– В том смысле, что у меня встреча назначена, – прозвучало это раздраженно. – Важная встреча. Я тебя нянькой позвал? Позвал! С дочкой познакомил? Познакомил! От меня что еще нужно?
Вот ведь дубина, простигосподи.
А хоть немного дать дочери привыкнуть ко мне, к чужачке? А рассказать мне про Алису? Вдруг у нее аллергия на что-нибудь?
Я сплюнула на высокий статус моего то ли бывшего, то ли настоящего босса, и расфырчалась от души. Высказала ему всё насчет Алисы.
Каждой женщине иногда нужно дать высказать свои бу-бу-бу. Мудрые мужики не мешают женщинам выносить им мозг. Максим Вадимович житейской мудрости был лишен, и пытался сбежать из дома. Трус несчастный! На встречу он, видите ли, опаздывает! Ничего, подождет эта встреча, уж ради спокойствия дочери можно и опоздать. Чай не хвост собачий, а владелец банка. Простят.
– Ну ты и наглая, – присвистнул босс, и… сдался. Ха! – Аллергии у Алисы нет. Сладкое лопает. Если много конфет съедает – обсыпает её, потому будь добра, не позволяй ей съесть килограмм конфет. И не смотри так, она может и с килограммом справиться, я свою дочь видел «в деле». Так, что еще? А, вспомнил…
Макс продолжил рассказывать то, что я и не должна была из него выбивать. Я кивала, мотала на ус. И умилялась – ну какой хороший экземпляр! Пусть и брыкается, но дрессуре поддается. Не стыдно будет Ирине с рук на руки передать.
Я выслушала наставления, и затащила Максима Вадимовича в жуткую розовую комнату. Нужно чтобы Алиса не пряталась от меня, и посмотрела на то, что я радом с её обожаемым папочкой сижу, что он мне доверяет.
Я наблюдала за ними. За Максом и Алисой. Какие-то они… не знаю, неуклёпые, что ли?!
Видно, Алиса отца обожает. Нет, даже боготворит! Но при этом стесняется, и всё время в глаза ему заглядывает, как преданный питомец. Родная дочь, и так себя ведёт!
Максим Вадимович тоже в дочери души не чает, он и не скрывает этого. Но при этом он, кажется, понятия не имеет что вообще с этой самой дочерью делать.
– Па-а-ап, я тебя налисовала. Вот, смотли, – протянула малышка Максиму рисунок.
Надо отдать ему должное – лист бумаги он в руку взял. И надо забрать то самое должное обратно – он поморщился при виде рисунка.
– Хм, спасибо, милая. Но лучше рисуй Яну. Или вот, – он кивнул на меня, – Алёну. Моих портретов уже очень много.
– Но… эх… холосо, – вздохнула Алиса.
Не убивать! Алёна, держи себя в руках! По большому счёту, это не моё дело, но Боже, что за бестолковщина?!
Про конфеты наговорил. То есть, взрослый и вроде умный мужик разрешил дочери килограмм шоколадных вредностей схомячить. Совсем уже! Игрушек накупил – видно, что дорогих, но все они однотипные, и стрёмные какие-то. Блин, да мы с Женькой росли в небогатой семье, и в то время не было такого разнообразия развлекушек для детей. Но и то у нас с сестрой игрушки были круче, пусть и не в промышленных масштабах.
Еще и от рисунков ребёнка своего морщится…
РРРРРРР
Какая-то странная семья. Алиса и Максим Вадимович вроде и обожают друг друга, но абсолютно не умеют это выражать.
– Ну всё, мне пора, – Максим поднялся с гадкого розового дивана, и протянул мне рисунок Алисы. – Мне, правда, пора, – надавил он голосом.
Будто я в этот раз стану его останавливать.
– Я вас и не держу, – царственно махнула рукой, отпуская мужика на его супер-важную встречу. Но не выдержала, и решила-таки влезть не в свое дело. – Ой, какой прелестный рисунок! Максим Вадимович, а обнять-поцеловать Алису за подарок? По-моему, это меньшее, что вы должны сделать.
Алиса подскочила на коротенькие пухлые ножки, и подбежала к своему папашке. И снова нужно отдать ему должное – он наклонился, обнял свою дочурку, поцеловал, и сказал:
– Спасибо, моя хорошая. А ты, Алёна, правда ОЦЕНИЛА рисунок? У меня таких много. Очень много. Присмотрись к нему, а я пошел. До вечера, девчонки.
Провожать шефа я не пошла – много чести. Вытянула перед собой альбомный лист, присмотрелась, и пожала плечами. Рисунок как рисунок, что еще трехлетка нарисует? Обычное кривоватое и аляповатое нечто, я такие же малевала. Да и сейчас не сильно продвинулась в этом таланте.
Надо же, какая цаца. Сноб!
Надо что-то делать. Или не надо? Это не моё дело. Не моё!
Я взглянула на Алису, которая после ухода отца пригорюнилась, и снова уселась на ковер, и поняла – не смогу не влезть в их семью. Мама много работала, и мы с Женькой по ней скучали в детстве. Но у нас был частный дом, пожилая бабушка номинально за нами приглядывала, так что мы весело носились с утра до вечера с ребятами с улицы. Являлись домой только чтобы поесть, а вечером мама с бабушкой пытались оттереть нас от следов улицы – от листьев, травы, земли, мазута, радиоактивного пепла… Чумазые были, но счастливые! Классное детство. Не в розовых тонах, но и не в одиночестве, как у этой малышки.
– Алиса, а давай ты покажешь мне дом, – предложила я. – Проведешь мне экскурсию?
– Эскулсию? – хлопнула длинными ресничками принцесса.
– Её самую. Это прогулка по вашему дому, и ты мне всё-всё про него расскажешь. Про каждую комнату. Покажешь, что тебе нравится. Ладно? – я встала, протянула девочке руку.
Она, достойная дочь своего отца, сначала подумала. Губку закусила, и на меня взглянула с подозрением. Это правильно! Вся в папеньку! Но руку она протянула, я помогла ей подняться, и Алиса приняла на себя важную роль экскурсовода.
– Это моя комната, – она обвела розовый ужас рукой. – Здесь я иглаю. Сплю в длугой комнате, в будуале.
– В будуаре? – поперхнулась я, и девочка кивнула.
Господи. Боже.
– И тебе нравится эта игровая? Эти… медведи, – я проглотила слово «пылесборники», поняв, что Алиса не знает значения этого страшного ругательства. – И куклы?
– Папа и дяди подалили, – пояснила малышка. – А вот баба Наташа подалила, когда плилетала, – Алиса подорвалась, и продемонстрировала мне паззлы.
Я возрадовалась – хоть один нормальный человек в этом мужском бестолковом царстве есть!
– А вот тетя Алика… а вот ещё…
Алиса демонстрировала мне более-менее нормальные игрушки, затерявшиеся среди безумия медведей и уродливых кукол. Нашлись даже развивашки на логику, на мелкую моторику. Хм, моё уважение.
– А розовый цвет тебе нравится? – продолжила я допрос, когда мы оказались на кухне.
– Девочкам – лозовый! – пропыхтела Алиса лозунг, двигая по кухне стул.
– Ясно. Зачем тебе стул, малышка?
– Там конфеты. Вы плосили показать дом – я показываю.
– Давай, помогу. Этот шкаф? Этот? – указала на другой, и Алиса кивнула.
Я открыла его, и обнаружила конфеты. Не забугорные Томбероны и Хершис, а наши, отечественные.
– Хочешь конфеток?
– Да. Я вас тоже угосю.
– Много шоколада есть нельзя, малышка. Зубки испортятся, – я попыталась захлопнуть шкаф, но Алиса захныкала, и требовательно дернула меня за блузку.
– Но… но…
– Что? – я состроила сострадательное лицо, умиляясь хныкающей девочке, подбирающей слова.
– Но там нет шоколада! – топнула Алиса ногой.
– Как это – в шоколадных конфетах, и нет шоколада? Кто-то обманывает меня!
– Там медвежатки и белочки! Нет там шоколада! – возмущенно парировала хитрюга.
Я, улыбаясь, достала вазочку с конфетами, и убедилась – таки-да, они со вкусом мишек на севера, белочек, и прочего зоопарка.
Ладно, за хитрость можно одну конфету, заслужила.
Я налила нам чай, проигнорировав требование насчет какао, и выделила Алисе конфету, которую она слопала, не заметив. Ну, Максим, детям дрессура нужна! Или это не Максу претензию нужно кидать, а его няньке? Чем эта звезда вообще занималась – смотрела, как ребёнок варится в розовом киселе и объедается пальмовым маслом?!
– Ну что, поиграем?
– Будем лисовать?
– Нет, рисовать мы будем позже. Нарисуем еще один портрет твоего папочки, – мстительно усмехаясь ответила я Алисе. – Вместе. Подарим ему, а я прослежу, чтобы он повесил его в кабинете на работе.
Глаза Алисы восторженно загорелись, и я поняла – обещание я исполню, чего бы мне это ни стоило!
– Так, план на игры такой: сначала показ мод! Твои игрушки будут гостями на нашем показе, хоть какая-то от них польза, да? – предложила я, и Алиса радостно кивнула, даже стеснительность куда-то исчезла. – Показ мод будет особый – мы включим музыку, и будем петь. Я выучу твои любимые песни, а ты мои, так будет честно. Накрасимся как на сцену, – пропела я, уже сама предвкушая игру, – будем танцевать, громко-громко петь, а потом…
– Что потом? – захлопала девочка в ладоши.
– Увидишь! Тебе понравится! И твоему папе – тоже!
Глава 13
МАКСИМ
Встречу с Игнатенко из Центрального банка я отменить не мог, ждал долго, чтобы выбить для моего детища преференции от государства. К этой встрече я готовился. На эту встречу я приехал. И Игнатенко настроен на нужные мне переговоры. Всё как по маслу.
Почти.
Я говорил свои реплики, Игнатенко – свои. Наши помощники уточняли детали, беседа текла. Вот только мои мысли совсем о другом, отнюдь не о бизнесе.
– Простите, отлучусь ненадолго, – Игнатенко отложил салфетку на угол стола, и поднялся.
Я чуть не заорал: «Спасибо!»
Помощники вежливо замолчали, так как в переговорах наметилась пауза из-за того, что Игнатенко пошел отлить. А я уткнулся в смартфон, будто мальчишка, заскучавший на уроке.
В моем доме всюду камеры.
Сначала я хотел позлить свою чокнутую секретаршу, щелкнуть по носу за её угрозы. А сейчас призадумался: я же незнакомку с дочкой оставил! Причем, не милую и нежную незнакомку, а настоящее чудовище.
Чем я думал?! Мог же братьям Алиску скинуть, или кому-нибудь из их женушек! Но в тот момент мне пришла в голову только Алёна. Та самая Алёна, которая по ночам устраивает тарарам, и занимается непотребствами.
Так, посмотрим, чем они там с Алисой занимаются. С моей секретарши станется мою малышку курить научить, я бы не удивился.
– It’s my prerogative, – заорал мой телефон и я, ругнувшись, убавил звук до минимума.
– Вы слушаете Бритни Спирс? – с улыбкой спросила одна из помощниц Игнатенко.
Пфф, хорошо, что у меня в замах одни мужики. Они вряд ли знают кто такая Бритни Спирс.
Проигнорировал. Смотрю на экран смартфона. В моей квартире на всю катушку играет песня этой самой Спирс, и… какого хрена?! Надеюсь, я это не в слух сказал, но КАКОГО ХРЕНА??!
По комнате, от окна, шагом от бедра вышагивает моя маленькая дочь. На голове прическа из множества мелких хвостиков, перевязанных разноцветными резинками. Губы блестящие, розовые. На щеках нарисованы сердечки, и одета она… что это вообще?! Алиса одета в невообразимую юбку-пачку, по краям на которой развевается что-то серебристое и пушистое.
И Алёна! Хлопает в ладоши, подначивает смеющуюся Алиску, и тоже виляет по комнате от бедра. Видок – полный фэшн, начиная от начеса в стиле восьмидесятых, и заканчивая туфлями с наклейками в виде… что это? Ну-ка, приближу видео… ага, на черных туфлях наклейки с феями.
Жесть.
Чем они вообще занимаются?!
Я же просил Алёну, чтобы присмотрела! Накормить, почитать полезную книжку, уложить на дневной сон. Всё!
Пальцы потянулись выключить видео, позвонить нерадивой няньке, и высказать ей свое мнение! Мало того, что секретарь из неё – жуть, так и нянька не лучше. И я почти сделал это, но…
Алиса смеется. Кружится по комнате в этой юбке, танцует с Алёной.
Та-а-ак, уже не танцует. Уже стягивает с «прекрасной няни» туфли на шпильках, и пытается смешно ходить в такой обуви. В обуви, которая ей и не по размеру, и не по возрасту.
Упадет. Сломает себе что-нибудь. Зачем я оставил Алёну с дочкой? Она же чокнутая, она же…
… она, смеясь, наклонилась, и держит Алису за руки. Помогает идти в туфлях. Они спадают с ножек Алиски, и обеих девчонок это веселит еще сильнее…
– Продолжим? – вернулся за стол Игнатенко, и я с сожалением отложил смартфон.
Переговоры я продолжил, хотя мне гораздо интереснее смотреть на Алису. И… на Алёну…
Встреча длилась, к ней присоединялись новые лица. Пришлось поехать в банк, и провести экскурсию по главному офису, и по одному «выставочному» отделению. И я обязан был присутствовать, и возглавлять всё это. Что я и делал. Но в любую свободную минуту включал доступ к камерам, и смотрел в смартфон на то, как…
… Алёна достала тюль из шкафа, прикрепила к Алисе как фату, и они устроили фотосессию.
… а теперь уже Алёна в фате, и Алиса неумело щелкает её на камеру телефона.
… Алёна достала конфеты, хотя Я ЖЕ ПРОСИЛ ЭТОГО НЕ ДЕЛАТЬ, и… так, стоп, они их не едят! Моя секретарша достала кусочки фольги из обертки конфет, и учит Алису делать из них паучков.
… а теперь они обе вырезают снежинки из бумаги, и лепят их на окна…
Спать Алису никто не собирается укладывать. Да и вряд ли Алиса смогла бы оторваться от Алёны, даже чтобы час-другой вздремнуть. Даже камеры это передают идеально – моя дочь в восторге! Влюблена на всю катушку, и нашла себе кумира.
Черт. Я олень. Зря я приказал Алёне побыть с дочкой. Очень зря. Яна, хоть и пытается временами пролезть в мою кровать, к своей обязанности подходит так как нужно – отстраненно, чужой же человек: читает, кормит, умывает, одевает, убирает игрушки, и тому подобное. Яна не устраивала для Алисы балаган с цыганами и медведями. И дочка знала, что не стоит привязываться к Яне, которая вылетит из дома в любой момент.
А теперь что?
– Ерунда, – пробормотал я, руля к дому, – сколько Алёна с Лиской времени провела? Шесть часов? Мизер. Алиса спокойно перенесет то, что Алёна в моём доме больше не появится. И скучать не станет.
Черт его знает почему, но в квартиру я зашел на цыпочках. Разулся, и словно вор начал красться по коридору. Заглянул в игровую – никого. Но чувствуется, что дома я не один.
Приоткрыл дверь в спальню Алисы, и увидел их.
Алёна на кресле, на её коленях полулежит Лиска. И Алёна ей читает, забавно меняя голоса:
«– А еще смотри не заблудись, – продолжал Маттис.
– А что мне делать, если я заблужусь?
– Найди нужную тропинку.
– Ясно, – сказала Рони.
– И еще смотри не упади в реку.
– А что мне делать, если я упаду в реку?
– Выплыви.
– Ясно.
– А еще смотри не загреми в пропасть. – Маттис вспомнил о той бездонной пропасти, которая возникла в ту ночь, когда молния ударила в разбойничий замок»
Алёна вдруг прервалась, повернула голову, и… улыбнулась мне. Открыто, без язвительности, хотя огонь чертовщинки в её глазах искрится.
– Алиса, папа пришел, – она погладила дочь по щечке. – Максим Вадимович, мы тут «Рони, дочь разбойника» читаем. Присоединитесь? Давайте я за Рони, а вы – за Маттиса, а то я не справляюсь?
Алиса не стала бежать ко мне, как обычно, но тоже обернулась на меня.
Я бы отказался читать вслух. Устал, хочется отдохнуть. Да и не любитель я домашнего театра. Нет, я читал Алисе пару раз, разумеется. «Колобка», вроде, или «Теремок».
Давно…
Да, я бы отказался, но улыбка Алёны… и трогательное личико Алисы…
– За Маттиса читать? – я со вздохом опустился на пол у кресла, в котором разлеглись Алёна с Алисой.
– За всех мужских персонажей, – показала Алёна зубки. – Маттис, Борка, Бирк – за них. А я за Рони и Ловису.
– У тебя меньше персонажей для озвучки, – заметил я.
– Все претензии к Астрид Линдгрен. Продолжаем читать. Я остановилась вот здесь, – Алёна чуть склонилась, и ткнула пальцем в нужное место.
Глава 14
Я давно могла уйти.
Нет, не так, я ДОЛЖНА была уйти домой! Вот прям сразу как Максим Вадимович вернулся – так и собраться, откланяться, взять в руки зонтик Мэри Поппинс, и удалиться в закат.
Дома дел много! Я уже поняла, что тайной жены у Максима нет. У Алисы я, конечно, про её мать не спрашивала – и без разговоров понятно, что её нет. Ни фото, ни женских мелочей, ни-че-го! Умерла? Если так, то жаль. Скорее всего именно так и есть, иначе почему бы мужчина один воспитывал дочь.
Да, дома полно дел – добавить информацию про ребёнка Максима в его «дело», и сообщить об этом Ирине. Поискать информацию о воспитании детей, заставить Ирочку изучить эту тему – ей же Алису растить!
Я должна была уйти, но я… осталась.
– Заснула, – тихо сказал Максим Вадимович, встал на ноги, чуть склонился, и поднял дочку на руки. – Уложу её, хотя нужно умыть, наверное. В душ, зубы почистить… да?
– Пусть спит. От того, что один раз не умоется и не помоется, вши не заведутся, – также тихо ответила я.
Укатала я Алису сегодня. Очень уж детей люблю, сестра даже шутит, что люблю паталогически, как дракон любит своё золото.
А эту девочку мне еще и жаль. Не должны трехлетние малышки быть одинокими!
Я продолжила сидеть в кресле, наблюдая как отец укладывает свою дочь спать. Максим поправил локоны Алисы, и накрыл ребенка пледом. Алиса смешно заворочалась, и Максим замер, чтобы не разбудить.
Мне встать нужно. За дверь выйти. Путь по коридору и до входной двери легкий, там же и верхняя одежда, которую нужно надеть. Спуститься, вызвать такси до офиса, сесть в свою машину, и переобуть уже безнадежно испорченные туфли, сменив их сапожками.