Государство Солнца. Новая Атлантида

Поэтический разговор

Участники разговора:

Гроссмейстер ордена госпиталитов[1] и его гость генуэзский капитан.

Гроссмейстер. Итак, прошу тебя, расскажи же мне о том, что случилось с тобою во время твоего последнего путешествия.

Генуэзец. Я уже сообщил тебе о том, как я совершил путешествие вокруг света и наконец прибыл в Тапробану[2], где должен был сойти на берег и, боясь туземцев, скрылся в лесу, а затем, через некоторое время, после долгих странствований я очутился, наконец, на большой равнине, как раз под экватором.

Гроссмейстер. И что же там-то случилось с тобою?

Генуэзец. Я наткнулся на толпу вооруженных мужчин и женщин, из которых многие были знакомы с нашим языком. Они-то и привели меня прямо в Город Солнца.

Гроссмейстер. Будь добр, сообщи же мне, как построен этот город и как он управляется.

Вид и устройство города

Генуэзец. На широкой равнине подымается огромный холм, на котором ступенями располагается большая часть города. Многочисленные окрестные части города выходят далеко за подошву холма, так что в поперечнике город имеет две с лишним мили, а в окружности – свыше семи. Благодаря холмистому характеру местности город занимает больше пространства, чем он занимал бы на равнине.

Город разделен на семь больших кругов (septem gyros), названных по имени семи планет. Из одной части в другую можно проникнуть по четырем дорогам через четверо ворот, которые расположены по четырем сторонам света. Город построен так, что если кому-нибудь удастся завоевать первый круг, он с удвоенными трудностями должен был бы приняться за завоевание второго, еще больше труда будет стоить ему третий, и, таким образом, он, затрачивая все более и более сил, должен был бы завоевывать город по частям целых семь раз. Я сам того мнения, что вряд ли удалось бы даже овладеть и первым кругом, столь широкими валами укреплен он; повсюду на них возвышаются всякого рода укрепления, башни, рвы и бомбарды[3].

Я вошел в город через северные ворота, окованные железом и снабженные приспособлениями для подъема; последние устроены так, что механизм действует чрезвычайно просто и безопасно и замыкается вплотную – для этого петли очень искусно движутся в желобах больших балок. Пройдя ворота, я увидел плоское пространство в семьдесят шагов, отделяющих первую стену от второй. Затем открылись взору величественные дворцы, прислоненные к стене второго круга, так что их можно было принять за одно связное здание[4]. На половине высоты дворцов можно заметить сводчатые выступы (fotnices continuati per gyrum totum) с плоскими крышами для гуляния, которые поддерживаются красивыми, книзу расширяющимися колоннами, образующими портик или галерею, какую нередко приходится встречать в монастырях (sicuti peristylia, sive claustra Monachorum).

Входы во дворцы имеются снизу только со внутренней стороны стен; в комнаты, расположенные ниже, можно попасть непосредственно с улицы; в верхние же этажи подымаются по мраморным лестницам, которые ведут на внутренние крыши, приспособленные для прогулок, а оттуда уже можно попасть к великолепным наружным этажам. Последние получают свой свет через окна, помещенные на внутренней вогнутой стороне, а на выпуклой стороне приходится сплошная стена. Окна эти очень украшают стены.

Выпуклая, то есть выступающая наружу, стена имеет толщину в восемь локтей (palmorum), вогнутая – всего лишь три, поперечные же перегородки гораздо тоньше, шириной в один или даже всего в пол-локтя.

«Первым среди них является первосвященник, который на их языке носит название Солнца; на нашем мы назвали бы его Метафизиком»

Пройдя первую равнину, попадаешь во вторую, которая приблизительно на три шага уже. Отсюда можно окинуть взором первую стену второго круга, украшенную такими же галереями для прогулок сверху и снизу; далее позади виднеется вторая стена, которая окружает имеющиеся там дворцы; снизу помещаются выступы и перестилиумы, поддерживаемые колоннами, сверху же, там, где помещаются выходы из домов, расположенных выше, изображены великолепные картины.

Так и идешь подобными круговыми ходами и двойными стенами, заключающими посредине дворцы. Снаружи они украшены галереями, поддерживаемыми столбами; и в конце концов попадаешь к последнему кругу, все еще представляющему из себя плоскость. Только когда проходишь через ворота во внутренних или внешних стенах, то приходится подыматься по ступенькам, которых, впрочем, почти не заметишь, так как они очень пологи.

На вершине холма находится довольно большая площадь (area), посреди которой высится храм, представляющий собою настоящее чудо строительного искусства.

Гроссмейстер. Продолжай, продолжай, умоляю тебя (Perge nunc, perge: dic, oro per vitam).

Устройство храма на вершине

Генуэзец. Храм представляет собою совершенный круг и не окружен стенами, а покоится на толстых, очень красивых столбах. Самый большой купол, удивительно искусно построенный в центре, покрыт меньшим, имеющим посредине отверстие, через которое можно непосредственно глядеть на единственный алтарь храма, окружностью в триста пятьдесят шагов. Алтарь окружен также колоннами. На наружную сторону капителей колонн опираются нависающие своды шириной примерно в восемь шагов, которые снизу имеют основанием толстую стену вышиной в три шага, так что стены храма и те, что несут наружные своды, образуют в промежутках своих низкую галерею, отличающуюся прекрасною мостовою. Внутренняя сторона низкой стены пронизана многочисленными дверьми и кое-где устроены неподвижные места для сидения; кроме того, имеется еще много очень красивых переносных стульев, которые расположены между колоннами храма.

Над алтарем видна только внутренняя поверхность купола, на которой изображен весь небесный свод, и второй купол, где нарисовано изображение земли. На большом своде показаны звезды до шестой величины и обозначены их имена, а также описано в трех стихах для каждой ее влияние на земные дела. Тут же начерчены и полюсы и большие и малые круги в настоящем их отношении к горизонту, однако этот рисунок не доведен до конца, так как купол представляет ведь собою только полушарие, раз снизу стена обрывается. Изучая эти рисунки на куполах, можно усовершенствоваться в науке. Пол усыпан драгоценными камнями. Семь лампад, свешивающихся с потолка, горят неугасимо. Они названы в честь семи планет. Малый купол храма окружен изящными небольшими кельями, и за каждой террасой или площадкою, подымающейся над внешними и внутренними сводами, размещено также много красивых, довольно больших келий, в которых живут священники и монахи; всего их приблизительно сорок девять.

Над малым куполом возвышается флюгер, указывающий направления ветра, которых различают до тридцати шести. Они прекрасно знают ветры, господствующие в каждое данное время года, и умеют разбираться в их переменах на суше и на море, но лишь в своем климате. Под флюгером хранится книга, куда эти метеорологические данные заносятся золотыми буквами.

Гроссмейстер. Прошу тебя, благородный герой, изложи мне всю их систему управления, я с нетерпением ожидаю этого.

Основы управления

Генуэзец. Первым среди них является первосвященник, который на их языке носит название Солнца; на нашем мы назвали бы его Метафизиком. Он представляет собою главное лицо как в мирских (temporalibus), так и в духовных (spiritualibus) делах; всякие споры и дела в конце концов передаются на его решение.

Три других князя, пользующихся одинаковыми правами, являются его помощниками: Пон, Син и Мор, что на нашем языке значит: Могущество, Мудрость и Любовь.

«Могущество» управляет интересами мира и обязанностями войны, стало быть, всем военным искусством; этот триумвир является и полководцем, но не властвует над Солнцем. Он заведует военным управлением, интендантской частью, укреплениями, осадою, боевыми машинами и вообще всем, что сюда относится.

«Мудрости» подчинены свободные искусства, строительное дело, науки, соответствующие им учреждения и учебные заведения. У них есть чиновник, называемый астрологом, другой носит название космографа, третий геометра, историографа, поэта, логика, ритора, грамматика, врача, физика, политика, моралиста. У них есть всего одна книга (volumen), которую они называют «Мудрость», – это руководство по всем наукам, которое составлено с изумительною легкостью. Его, по пифагорейскому обычаю, читают народу вслух.

«Мудрость» велела расписать картинами стены всего города как снаружи, так равно и изнутри. Картины эти представляют собою прекрасное распределение всех наук. На наружных стенах храма и на занавесях его, которые спускаются во время проповеди для того, чтобы звук голоса священника не рассеивался в пространстве, можно рассмотреть картины звезд и в трех стихах даны указания относительно их величины, движения и их таинственных сил.

На внутренней стороне стены первого круга изображены все математические формулы и числа, которых здесь гораздо больше, чем их открыто было Архимедом и Эвклидом. Они выдержаны в известном масштабе относительно величины стены и снабжены пояснительным стихом, заключающим в себе математическое определение.

На наружной выпуклой стороне стены помещено описание всей земли. Затем идут специальные карты различных областей с кратким описанием в прозе обычаев и нравов, законов, происхождения и могущества каждого народа. Письмена отдельных племен стоят над алфавитом государства Солнца.

На внутренней стороне стены второго круга нарисованы всевозможные камни, как драгоценные, так и простые минералы, равно и металлы, причем тут же прилажены образцы всякой породы и приведено объяснение в двух стихах.

«Они прекрасно знают ветры, господствующие в каждое данное время года, и умеют разбираться в их переменах на суше и на море, но лишь в своем климате. Под флюгером хранится книга, куда эти метеорологические данные заносятся золотыми буквами»

На внешней стороне этого круга изображены все моря, реки, озера и источники всего мира; также вина, масла и другие жидкости с объяснением их происхождения и свойств. Бутыли с лекарствами, исцеляющими от всяких болезней, уставлены тут же в нишах стены и хранятся от сотни до трехсот лет. Град, снег, гроза и другие атмосферные метеоры точно так же наглядно изображены здесь на картинах и объяснены в кратких стихах.

На внутренней стороне третьей круглой стены нарисованы все виды деревьев и травы, и некоторые живые представители их помещены в вазах над внешними сводами стены. Надпись повествует об их родине и указывает на скрытые в них силы и качества, на отношение их к металлам, к звездам и человеческому телу, а равно и к тому, что происходит в море, к употреблению их в медицине и т. д.

На внешней стороне помещены все озерные, речные и морские рыбы и указаны их образ жизни и привычки, способ размножения, их свойства и значение в мире и особенно для нас. Вместе с тем указано также и сходство, которое наблюдается между ними и другими земными и небесными телами, созданными самой природою или искусством человека; так что я немало удивился, когда узнал, что рыбы носят название «епископ», «цепь», «панцирь», «гвоздь», «звезда», «мужской член», и мог тут же убедиться, что они действительно обнаруживают чрезвычайное сходство с этими столь известными у нас объектами (rerum), от которых получили свое название. Тут же можно увидать морских ежей, устриц, моллюсков, – одним словом, все, что водный мир несет в себе интересного, и все это изображено на прекрасной картине и снабжено соответствующим текстом.

На внутренней стене четвертого круга нарисованы все роды птиц. Тут очень точно изображены величина, окраска, образ жизни и другие их свойства. Феникс точно так же нарисован у них, так как они считают его действительно реальным существом.

На внешней стороне этого круга нашли место пресмыкающиеся, как то: змеи, драконы, черви[5], также и насекомые, как то: мухи, комары, жуки и т. п., с их привычками и хорошими и дурными качествами, ядовитоносностью и т. д. Оказывается, что этакая тварь распространена в гораздо большей степени, чем можно было бы предполагать.

На внутренней стороне пятой круговой стены нарисованы высокоразвитые сухопутные животные в таком количестве, что ты, наверно, удивился бы ему. Мы вряд ли можем похвастаться тем, что знаем тысячную часть их.

Так как число их столь велико и нарисованы они в огромном масштабе, то они покрывают еще и большую часть внешней стены. Гм! Я мог бы тебе рассказать обо многом, но упомяну только об одном роде: лошади – сколько их там и как искусно изображены они и толково описаны! На внутренней стороне стены седьмого круга изображено все, что относится к механическим искусствам и к машинам, служащим им. Надпись повествует о том, как различные народы пользуются ими. Аппараты расположены по степени их важности, а имена изобретателей сообщены тут же. Внешняя сторона этой стены расписана портретами всех людей, прославившихся своими открытиями в области наук или изобретениями разного рода оружия и законодателей. Я увидел там Моисея, Озириса, Юпитера, Меркурия, Ликурга, Помпилия, Пифагора, Зальмоксия, Солона и многих других, даже в том числе и Магомета, хотя они и считают последнего обманщиком и плохим законоучителем. На почетном месте высятся изображения Иисуса Христа и двенадцати апостолов, которых они очень уважают. Я увидел Цезаря, Александра, Пирра и Ганнибала и других героев, прославившихся на войне и в мирное время, среди них особенно много римлян, которые изображены в нижних колоннадах.

Когда я с изумлением спросил, откуда они знают нашу историю, то они ответили, что знакомы со всеми языками и что они рассылают нарочно разведчиков и посланцев, которые осведомляются о нравах и обычаях, о стране и людях, о формах правления и истории народов и их добрых и плохих начинаниях. Обо всем этом они потом отдают отчет своему государству и последнее в широкой степени пользуется этим. Затем я узнал здесь, что бомбарды и книгопечатание были изобретены китайцами задолго до нашего времени.

Картины эти поясняются особыми учителями, и мальчики без труда, как бы играючи, изучают все науки историческим способом еще до десятилетнего возраста.

«Любви» вменена забота о продолжении рода, то есть он должен заботиться о том, чтобы мужчины и женщины сочетались между собою таким образом, чтобы от них получилось возможно лучшее потомство. Граждане государства Солнца насмехаются над нами за то, что мы прилагаем большие усилия для усовершенствования породы собак и лошадей, а о собственном нашем роде, человеческом, забываем. Его же заботам вверяется воспитание новорожденных. Медицина, аптечное дело, затем посев, жатва и сбор плодов и вообще все сельское хозяйство и скотоводство относятся к его же ведению. Он заботится о столе, и кухонном деле, и вообще обо всем, что относится к пропитанию, одежде и половой жизни, и ему подчинены те должностные лица, которым вверено управление отдельными отраслями этих учреждений.

«Когда я с изумлением спросил, откуда они знают нашу историю, то они ответили, что знакомы со всеми языками и что они рассылают нарочно разведчиков и посланцев, которые осведомляются о нравах и обычаях, о стране и людях, о формах правления и истории народов и их добрых и плохих начинаниях»

Метафизик действует по соглашению с этими тремя управителями, и без него не может быть ничего сделано, так что в общем все государственные дела решаются всеми четырьмя совместно. К чему склоняется Метафизик, с тем другие обыкновенно соглашаются.

Гроссмейстер. Однако расскажи мне, друг мой, подробнее об управлении, должностях и функциях, о воспитании, образе жизни. Что у них – республика, монархия или аристократический образ правления?

Генуэзец. Народ этот родом из Индии, откуда он бежал от невыносимого управления Моголов (Mogorum), разбойников и тиранов, которые опустошали страну. Поэтому они постановили вести философский, общественный образ жизни. У них существует и общность жен, хотя у других насельников этой страны этого обычая нет. Сейчас я поясню это ближе. Все у них общее. Однако распределение зависит от правительства. Зато науки, почетные должности и общественные удовольствия являются в такой мере общим достоянием, что никто ни у кого не в состоянии ничего отнять.

Они говорят, что идея собственности у нас возникла и продолжает поддерживаться потому, что у нас есть собственные, индивидуальные жилища и собственные жены и дети. Отсюда получается эгоизм, который ведет к тому, что мы делаемся грабителями общественного достояния для того только, чтобы помочь сыну стать богатым и пользоваться почетом и сделать его наследником многих сокровищ; кто родом знатен и богат, тому и бояться нечего, а кто слаб, беден или низкого происхождения, тот становится жаден, вероломен и делается льстецом. Стало быть, раз эгоизм этот станет бесцельным, то останется одна лишь любовь к обществу.

Гроссмейстер. Однако при таких условиях никто не захотел бы работать, так как каждый стал бы рассчитывать на работу другого и старался бы жить на его счет, как это уже и говорил Платону Аристотель.

Генуэзец. Я плохо умею вести диспуты, но могу заявить, что любовь их к отечеству столь горяча и пламенна, что вряд ли даже ты сумеешь составить себе о ней представление. Разве мы не знаем из истории, что чем более римляне целиком посвящали себя общественным делам, тем более они отрешались от своей личной собственности? И я думаю даже, что если бы наши братья, монахи и духовные, отличались меньшею привязанностью к своим родным и друзьям, чем теперь, и не были бы заражены таким честолюбием в стремлении достичь все более и более высоких должностей, то мысли их были бы направлены более благочестиво, они менее были бы привязаны к собственности и отличались бы большею любовью к обществу.

Гроссмейстер. Об этом, кажется, уже говорил блаженный Августин. Итак, дружбы у них не существует, так как у них нет средств оказывать друг другу взаимные дружеские услуги.