Мадонна без младенца

– С кем она там была?

– А как теперь установишь? – хлюпнул носом Влад. – Сейчас же не совок, паспортов ни у кого не спрашивают. Только если наблюдение за Верой Аркадьевной устанавливать и ждать до следующего раза… но она в «Плес» не часто ездит. Раз в месяц где-то.

– Нет, это не подходит. Другие варианты есть? – Игорь внимательно взглянул на детектива.

Тот задумчиво протянул:

– Ну… только если поговорить… с кем-нибудь из персонала… вдруг у них в отельчике видеокамеры имеются? В подобных гостиницах таким балуются. Налоги бешеные, вот и подрабатывают. Продают особенно страстных своих клиентов на порно.

Бросил на Игоря глумливый взгляд, добавил:

– Ваша Вера Аркадьевна дама вроде видная. Ее в порнофильме показать не стыдно. Могу проверить, если хотите.

– Да проверь, конечно, – усмехнулся Игорь. – Только очень сильно я сомневаюсь…

– Да слышал я уже, что она у вас святая. Только у каждого ангела есть свой скелет в шкафу, – шмыгнул сопливым носом парень. Торопливо добавил: – Но будьте готовы: если порнушка есть, за пять копеек в «Плесе» колоться не будут.

– А за сколько будут?

– Двадцатка. Гринов. Минимум, – мгновенно среагировал Влад. – Только им. Ну, и мне пятерка. За хлопоты.

– Заплачу, – кивнул Игорь. – Если будет результат, естественно.

…И через пару дней уже разглядывал – удивленно, брезгливо, с какой-то даже детской обидой – ДВД-диск. На нем Вера с распущенными волосами, в кокетливых чулочках, с непривычно яркой помадой ублажала мужчину.

И этого мужчину Игорь прекрасно знал.

Игоря предавали не раз, но поступок жены ранил особенно больно. Даже не отказал себе в удовольствии подумать о мести. Никакого, упаси господи, членовредительства, все тонко. Велеть Верке, чтоб организовала домашний ужин, и за кофе, между делом, включить ди-ви-ди с фильмом об ее похождениях. Конечно, развод. И все силы приложить, чтобы оставить изменщицу без гроша.

…Он давно заметил, что жена очень чутко – будто радар в нее встроен – улавливает его внутреннее недовольство. И почти не сомневался, что сегодня вечером его будет ждать изысканный ужин. Однако, когда приехал вечером домой, с удивлением увидел: все окна, кроме единственного – в спальне, темные. Соблазнительных съестных запахов в воздухе тоже не витало. И встретила его Вера не в элегантном домашнем платьице, а в спортивном костюме. Неприбранная, хмурая. Взглянула неласково, буркнула:

– Нагулялся?

«Лучшая защита – нападение, ну-ну», – усмехнулся про себя Игорь.

Отвечать не стал. Молча снял пальто, сбросил ботинки.

Верку его кротость лишь раззадорила. Уперла руки в боки (настоящая сварливая баба!), возвысила голос:

– Совесть у тебя вообще есть?! У нас сейчас такое время сложное, я вся на нервах, а ты за моей спиной! Девицу себе завел! И хоть бы кого достойного – нет, провинциальную дурочку!

Взглянула уничижительно, саркастически добавила:

– Ладно бы с кем-то достойным мне изменял…

Игорь не стал думать, откуда жена узнала. Хладнокровно молвил:

– Please, go on![2]

И жена с удовольствием продолжила:

– Даже обидно за тебя, ей-богу! Ребенка она ждет, а ты и уши развесил! Да у тебя – естественным путем! – детей и близко быть не может! Анализы свои видел? Сперма – вообще мертвая! Скажи спасибо Милене, что единственный твой сперматозоид выловила, вынянчила!

Не ожидал Игорь, что жену настолько ранит весть о его измене. Он-то думал, что Вера давно уже догадывается (или знает). Просто умная женщина молчит.

– Вера, – примирительно начал он.

Но супругу – всегда выдержанную, расчетливую, хладнокровную – сегодня просто как подменили. Изменилась в лице, залепила ему со всего размаху пощечину. И горько зарыдала.

Сквозь слезы (Игорю показалось, несколько более театральные, чем соответствует моменту) выдавила:

– Я-то тебя порадовать хотела. Сегодня Алинке сделали УЗИ, сообщили: мы девочку ждем! Твою дочку!

«А вот у Леси, – мелькнуло у него, – наверняка будет сын».

Вера же никак не могла успокоиться. Перестала рыдать, истерично выкрикнула:

– Ненавижу тебя, предатель! Собирай свои манатки – и прочь из дома. Езжай к своей прошмандовке! Расти чужого ребенка!

М-да, не зря, наверно, ходит жена в театральную студию. Настолько хорошо играет, что никогда и в голову не придет, что у несчастной женщины рыльце в пушку. Он себя прямо виноватым почувствовал.

Перебить, что ли, Веркиного туза собственным козырем? Нет, прежде дождемся, как она все свои карты выложит.

Игорь молча прошел в гостиную. Уселся в любимое кресло, включил телевизор.

Жена фурией ворвалась следом, схватила пульт, шваркнула о стену. Заорала:

– Я сказала тебе: убирайся!

– Это мой дом, и я отсюда никуда не пойду, – спокойно ответствовал Игорь.

– Куда ты денешься, – недобро усмехнулась Вера. – Сам не уйдешь – приставы выведут.

– Вот даже как? – Он иронически поднял бровь.

И от его безмятежного, непринужденного тона супруга снова взорвалась:

– Негодяй! Сволочь!!!

Будь им по двадцать пять, в сей момент следовало бы закрыть ей рот поцелуем, преодолеть сопротивление, сорвать одежду, повалить на ковер…

Но сейчас он лишь пожал плечами:

– Выйди из комнаты. И дай мне спокойно посмотреть телевизор.

Вера захлопала глазами. Она явно ожидала, что ссора пойдет совершенно по другому сценарию. И сейчас, когда блудный муж не пожелал оправдываться, растерялась.

Впрочем, молчала она недолго. Спустя секунду продолжила свою обвинительную речь.

Игорь слушал вполуха, на богатые эпитеты и вовсе не обращал внимания. Но вот Верочкины заявления, что «пустит его по миру», «отомстит-не простит» – без внимания не оставил. И заявочка про то, что «долбанутый ты, как и твоя мамаша», ему чрезвычайно не понравилась. Мамаша (тут Верка права) давно с запущенным Альцгеймером в швейцарском пансионе, но прежде супруга и близко не позволяла себе подобных речей.

И если за любовника Игорь записал ей штрафное очко, то нынешнее нарушение явно тянуло на удаление.

Плюс очень уж не к лицу ярость отнюдь не юной женщине. Он с отвращением смотрел на трясущийся в гневе подбородок.

А по окончании первого периода – двадцати минут непрерывного ора и обвинений – встал. Отодвинул опостылевшую жену. И вышел из дома.

Решено окончательно. Развод.

Надо только придумать, как избавиться от Веркиного ребенка. Сколько там ему сейчас? Около пятнадцати недель? Сделать аборт еще можно успеть.

Аля пребывала в отвратительнейшем настроении.

Сегодня после работы она была на УЗИ. Милена Михайловна, широко улыбаясь, обрадовала:

– О, наконец стало видно! У вас будет девочка!

У Веры – конечно же, та присутствовала – слезы потекли от счастья. Аля же едва не выла от тоски.

Милена – звериное у докторицы чутье! – взглянула настороженно. Когда дамы вышли из кабинета, попрощалась с Верой. Аллу же попросила остаться. Поила чаем, в очередной раз втолковывала общеизвестные истины. Что нельзя слишком привязываться к ребенку, он ей чужой, и опять, и снова…

Аля постаралась убедить врача, что не испытывает к малышке (дочечке!) никаких чувств. Про себя же горько думала: день, когда девочку у нее отберут, станет самым черным днем в ее жизни.

А когда вышла из клиники, ноги – сами! – повели ее в магазин детских товаров.

Убеждала себя: ей просто любопытно посмотреть – изменилось ли что-нибудь за те годы, что прошли с рождения Насти? Но увидела все эти крошечные комбинезончики, чепчики, пинетки, кружевные одеяла, красочные пустышки – и завязла в отделе новорожденных окончательно. Перебирала вещички, пробовала ткань на ощупь.

Подошла продавщица, заворковала заботливо:

– Кого ждем, мальчика, девочку?

И – Аля сама не поняла, как вырвалось – ответила:

– Дочку.

– О, тогда вам очень, очень повезло! – горячо заговорила магазинная дама. – Это мальчикам что-то интересное подобрать сложно, а для маленьких принцесс сейчас просто раздолье. Как вам, например, вот это платье на выписку?

И протянула отороченный белыми кружевами наряд.

Аля осторожно взяла крошечное произведение искусства. Нежная ткань, аккуратная строчка. Правильно, никаких ползунков, их время давно ушло. Девочка – по крайней мере, в торжественный день выписки из роддома – должна выглядеть эффектно.

И она, даже не взглянув на ценник, ляпнула:

– Я возьму.

«Что я делаю?! – мелькнула отчаянная мысль. – Какое платье на выписку? Я девочку – после ее рождения! – даже не увижу! В контракте специально оговорено: не требовать показать ребенка, не пытаться приложить его к груди. И забирать ее из роддома будем не мы с Васей, а Вера и Игорь!»

И до того вдруг дико стало от мысли, что они вместе с крошечным существом внутри целых девять месяцев будут едины, а потом – расстанутся навсегда.

Аля смахнула непрошеную слезу. Продавщица по-своему истолковала ее смятение, уверенно молвила:

– Да предрассудок это, что нельзя одежду заранее покупать. Бабкины глупости! Только представьте, какой ерунды вам муж накупит, если до родов отложить! Пойдемте лучше, покажу вам туфельки. Идеально к платьицу подойдут.

И Алла – будто под гипнозом – взяла и туфельки. Крошечного, с треть ее ладошки, размера.

Пулей вылетела из магазина, по лицу текли слезы. И тщетно пыталась себя убедить, что не имеет кмаленькой принцессе ни малейшего отношения. Эта малышка – ее! Даже шальная мысль мелькнула: уговорить Васю, схватить в охапку дочку, отдать квартиру кредиторам – пусть подавятся! – и махнуть прочь из России. Куда-нибудь к теплым морям. Навсегда. И гулять вечерами по набережной с обеими ее девочками.

«Психоз у меня, что ли? Да Вера с Игорем нас из-под земли достанут! И будут правы. Ребенок-то – их».

Аля в отчаянии пнула подвернувшуюся под ноги пластиковую бутылку. Удар получился неплох – метров на сто, проходящая мимо бабка покрутила пальцем у виска.

И в этот момент зазвонил ее мобильный. «Игорь Леонтьевич», – значилось на определителе.

– Да? – неуверенно произнесла Аля.

К Вериному мужу она относилась настороженно. Все время казалось: что-то очень нехорошее скрывается под его вежливой улыбкой. За всегда выверенными фразами. Под респектабельной маской. Однажды – давным-давно, когда Верка со своим Игорем только познакомилась – Аллочка даже всерьез убеждала подругу, что поклонник ее запросто может оказаться тайным маньяком, вроде Чикатило.

Впрочем, Верунчик тогда подняла Алю на смех. Да и сейчас жизнь доказывала: выбор подруга сделала правильный. Игорь выстроил блистательную карьеру, содержит жену по-королевски, мил и приятен.

Но что ему нужно от нее?

– Алла Сергеевна, – официальным тоном обратился к ней муж подруги, – мне надо с вами встретиться. Дело очень срочное, поэтому, пожалуйста, уделите мне внимание именно сегодня.

– А… что случилось?

– Я могу быть в районе вашего дома, скажем, минут через двадцать. Годится?

– Хорошо, я буду вас ждать. Вы только позвоните, как подъедете, а то у нас домофон не работает…

– Нет, Алла, подниматься я не буду. Мне необходимо пообщаться с вами строго конфиденциально.

– Как скажете, – вздохнула она.

Может быть, Игорь хочет с ней посоветоваться по поводу Веры? Она действительно очень странно себя ведет в последние дни. Какая-то навязчивая идея контролировать Алю. Звонит по вечерам – причем всегда на домашний. Заявляется без предупреждения в гости. Да и скандал, что Вера устроила поздней осенью в парке, Аля никак не могла забыть. Бывший ученик Кирилл – когда она ему во всем призналась – был просто в шоке. А как только пришел в себя, тут же выпалил: «Бросайте, Алла Сергеевна, их всех! Васю, Веру. Хватайте Настю в охапку – и выходите за меня замуж!»

Еле тогда удалось мальчика уговорить, чтоб больше не заводил речи ни о чем подобном.

«Впрочем, – грустно подумалось Але, – мы с Верой обе немного не в себе».

Купленные под воздействием непонятного порыва платьице и туфельки упакованы были в прозрачный целлофан. Хорошо, в сумочке обнаружился темный пакет. Аля – от вострого взгляда Игоря спрятала покупки в него.

Верин муж подъехал, ей показалось, мгновенно.

За рулем сам, хотя прежде Аля его видела только с шофером. Выйти открыть ей дверцу не потрудился, да еще и порог в его джипе оказался высоким, чудом не сверзилась. Неловко плюхнулась на скользкое кожаное сиденье. Неужели сейчас – как Вера – еще и он упрекнет ее? Что нужно быть осторожнее сих ребенком?

Но наезжать Игорь не стал. Небрежно молвил:

– Алла Сергеевна! Я по поводу нашего с вами контракта. Вас не затруднит мне напомнить, какие там прописаны финансовые условия?

Она взглянула недоверчиво. Чтоб Игорь – успешный бизнесмен – не помнил чего-то о деньгах?

Однако он неуверенно, будто в памяти всплывало с огромным трудом, произнес:

– Кажется, мы уже выплатили вам аванс? Миллиона два рублей? Хотя обычно труд суррогатной матери оплачивается только после родов.

– Да, но…

– Я помню, – оборвал ее Игорь. – У вас были особые требования – и мы с супругой согласились их удовлетворить. А просветите меня, пожалуйста, как будут выглядеть наши с вами расчеты, если вы вдруг потеряете ребенка?

– Ой, не дай бог! – вырвалось у нее.

Игорь расценил ее волнение исключительно с позиции финансиста. Кивнул:

– Я понимаю. Вы рассчитываете на весь гонорар полностью.

– Да не в этом дело! – горячо начала она.

И тут же себя оборвала. Стоп, эмоции. С этим Игорем надо быть очень осторожной. Медленно произнесла:

– Я имею в виду, Вере очень нужен этот ребенок. И я берегу себя, как могу.

– И тем не менее, – поджал губы любящий супруг, – если сейчас – сегодня, завтра – у вас происходит выкидыш, мы с вами, я так понимаю, в расчете? Или финансовые обязательства какой-то из сторон на этом не заканчиваются?

Ей очень трудно было говорить о таких вещах спокойно, но Аля все же постаралась взять себя в руки. Произнесла:

– В зависимости от обстоятельств. Если врачи признают, что выкидыш спровоцирован нарушением режима или каким-то моим заболеванием, о котором я знала, но его скрыла, тогда я должна буду возместить стоимость всех ваших расходов на мои обследования, ЭКО, лекарства. И еще штраф заплатить. А если моей вины нет, тогда вы мне выплачиваете компенсацию. Не помню, честно говоря, какую. Тысяч десять долларов, кажется.

– Поня-ятно, – задумчиво протянул он.

– Но самый опасный срок уже миновал, – улыбнулась Аля. – Врачи говорят, сейчас, с четырнадцатой по двадцать вторую неделю, – самое спокойное время.

Секунду поколебалась, добавила:

– Вас, наверно, Вера прислала? Проверить, как я режим соблюдаю?

– Что? – Он посмотрел непонимающе.

– Ну… она очень беспокоится… чтоб я себя берегла максимально. Уговаривает с работы уйти. Хотя мы договаривались, что я ребят хотя бы до конца третьей четверти доведу.

– Нет, Алла Сергеевна, – поморщился он, – у меня к вам дело иного рода. Связано оно с тем, что мы с Верой разводимся.

– Как?!

– Увы. – Игорь равнодушно пожал плечами. – Это вопрос решенный. И давайте, пожалуйста, оставим за кадром подводные камни нашей семейной жизни. Просто примите это как данность. Мы с Верой расстаемся. И оставлять в сложившейся ситуации ребенка я не желаю. В связи с этим хочу с вами обсудить цивилизованные методы завершения вашей беременности. Мини-аборт, я так понимаю, на вашем сроке делать уже поздно?

– Я… я вообще не понимаю, о чем вы говорите.

Он слегка возвысил голос:

– Да что тут, черт возьми, непонятного? Обстоятельства изменились. И я хочу разорвать наш с вами контракт. На выгодных нам обоим условиях. К черту ребенка. А за вами останется аванс, и… допустим, я заплачу вам еще двадцать тысяч долларов за причиненные неудобства. Наличными, никаких налогов. Устраивает?

– Вы с ума сошли? – Аля инстинктивно схватилась за живот.

– Считаете, мало? – усмехнулся он.

– Вы же сейчас… вы же меня уговариваете человека убить, – тихо произнесла она. – У малышки уже ручки есть, ножки. Она улыбаться умеет!

– В пятнадцать недель? Сентиментальная чушь, – оборвал он ее.

– Да хоть во сколько! – взорвалась Аля. – И вообще, я вам не игрушка! Захотели – подсадили ребенка, передумали – уничтожили!

Он пожал плечами:

– Другого выхода нет.

– У вас, может, и нет! А у меня есть! Не стану я убивать малышку по вашей прихоти!

– И чего ж вы будете с ней делать? – усмехнулся Игорь.

– Удочерю. Выращу. А когда девочка станет взрослой – все ей расскажу. И покажу ей вас… отца-предателя.

– Алла Сергеевна, вы мне всегда казались очень разумной молодой дамой, – вздохнул Игорь, – но сейчас, простите, вы ведете себя как капризное дитя. Ну подумайте: зачем вам – в вашей ситуации! – чужой ребенок? И как к нему отнесется, – он усмехнулся, – ваш муж? Да и в соответствии с контрактом вы не можете присвоить себенашего ребенка.

Аля сухо сказала:

– В контракте нет ни слова о том, что генетические родители могут отправить меня на аборт просто потому, что им этого захотелось.

– Не понимаю, что вас не устраивает, – досадливо молвил он. – Два миллиона рублей вы уже получили. Еще двадцать – ладно, уговорили! – тридцать тысяч долларов я вам выплачу сразу… как все закончится. Рожать не надо, фигура не пострадает, школьничков своих бросать не придется. Что вы еще хотите?!

Как ему объяснить?

– Игорь Леонтьевич, детей у вас нет, вам непонятно… но вы бы согласились, допустим, за тридцать тысяч долларов убить собственного отца?

– Алла Сергеевна! – В его голосе прямо искреннее беспокойство зазвучало. – Я очень расстроен тем, что мы с вами говорим на разных языках.

А потом неожиданно рявкнул громко, она аж подскочила:

– Все равно сделаешь аборт, никуда не денешься. По-хорошему не хочешь – пришлю братков. Они тебя насильно выскребут.

Она взглянула в его перекошенное лицо и инстинктивно отшатнулась. Показалось: он ей сейчас в горло вцепится.

А потом вдруг с языка сорвалось:

– «Маленькую ночную серенаду», Игорь Леонтьевич, послушайте. Ваша жена говорит, это очень полезно для нервной системы.

Двери заблокированы не были, и Аля выскочила из машины.

– Подожди! – крикнул Игорь вслед.

Но она, не разбирая дороги, уже мчалась по пешеходной тропинке через детскую площадку, прочь, к дому…

Преследовать ее Игорь не стал. По-бандитски яростно завизжали покрышки, черный джип вздыбил облако грязи и исчез.

Аля в изнеможении опустилась на лавочку. Что делать? Бежать домой, искать поддержки у мужа? Но терзало смутное подозрении – вдруг Игорь прав? Вдруг Вася откажется воспитывать чужого ребенка и будет уговаривать ее принять «щедрое предложение» господина Бородулина?

И только тут ее осенило. Игорь – неспроста ли? – ни слова не сказал о том, как относится к его идее Вера. Уж она-то точно не позволитубивать ее дочь.

Ей и надо звонить.

Но достать телефон Аля не успела. В живот острейшими клыками впилась боль. И Алла в ужасе увидела, как по светлой юбке расплывается зловещее красное пятно.

Отделение патологии беременности – скучнейшее место в мире.

Ох, и тоска же на Муху навалилась, когда кончились все сканворды! Соседок по палате на выходные отпустили домой, врачи тоже, по случаю пятницы, разбежались пораньше. С медсестрами не потреплешься – они все в соседнем отделении на чьем-то юбилее. Муж сегодня навещать не придет – он, бедняга, на двух работах (на приданое младенцам) пашет да еще в квартире ремонт делает. К жене в больницу с таким графиком не наездишься. Телевизора в палате нет, тот, что в холле, сломался. Чего остается? Только изучать в сотый, наверно, раз стенную газету с угрожающим заголовком: «Лишний вес – враг твоей беременности!» Да завистливо поглядывать в окно, как живут те, кто нена сохранении.

Муха уже и не чаяла, что когда-нибудь сама втиснется в узенькое платье, встанет на каблуки, оголит поясницу. А уж как хотелось сигаретку выкурить! Но когда теперь удастся? Она, наверно, клушей станет – не только на год, пока дети грудные, а на веки вечные… Угораздило же родиться в семье, где близнецы появляются в каждом поколении! Да еще сама замуж вышла за парнишку из двойни. Вот и соединились их с мужем гены – причудливей не бывает. Большая, врачи говорят, редкость, когда получается тройня безо всяких ЭКО.

Муха с мужем, когда узнали, пришли в ужас, но не избавляться же от детей. Пусть будет, сколько Бог дал. Авось их прокормят.

Хотя младенцы еще и на свет на появились, а уже Муху извели. Всего-то шестой месяц беременности пошел, но тридцать килограммов набрала. И из кресла может встать, только если кто-то руку подаст. Дети в животе толкаются, дерутся, постоянно просятся «на выход». Врачи, естественно, твердят про угрозу прерывания беременности и домой не отпускают ни под каким видом, сиди, мол, в больнице под нашим тотальным контролем. А что от скуки скоро на стенку полезешь – никого не волнует.

Муха даже, чтоб мозг занять, начала коварный план разрабатывать на очередной скучный вечер. Что свистнет сейчас из пустой сестринской ватник, калоши – да прогуляется в парк. Купит себе вреднющих сухариков с хреном, а может, и бутылочку (маленькую) пивка. Если ноль три взять, младенцам вреда не будет.

Но отправиться в загул не успела. В пустом по вечернему времени отделении гулко загрохотала каталка, застучали шаги, звонким эхом шарахнул женский плач.

Муха уцепилась за стальные прутья кровати, с трудом подтянула тяжелое тело, спустила ноги на пол, приготовилась бежать в коридор. Глянуть, что там за трагедия – хоть какое-то развлечение!

Но тащиться никуда не пришлось – каталка, скрежеща по линолеуму, въехала в ее палату. И Муха аж рот разинула: будто это не вечно сонная их больница, а сериал «Скорая помощь». Обычно-то пациентки сами в палату приходят с вещами в целлофановых пакетах, а эту – мало что привезли, еще целая делегация сопровождает. Две медсестры, ординатор, пожилая врачиха, все хлопочут, и капельница тебе, и «лапочкой» называют. А не успели переложить на кровать, вообще невиданно: прямо в палату – к простому народу! – явился надменнейший врач-узист, Аркадий Аркадьевич. С портативным аппаратом на колесиках.

Вопросил строго:

– Ну, что тут у нас?

– Кровотечение, – пожилая врач приподняла простыню.

Муха – она не сводила со своей новой соседки глаз – аж присвистнула. Ничего себе, сколько кровищи! Неужели в одного человека столько вмещается?!

– Чего не в реанимацию? – нахмурился врач УЗИ.

– Сказали, мест у них нет. А жизни ситуация угрожает. Кровотечение остановилось, а пациентка преданно смотрит на докторов, всхлипывает, просит:

«Доченька… моя доченька, спасите ее!»

Хотя даже Мухе – совсем не медику – ясно: какие уж тут доченьки, когда столько вытекло. Вон, и Аркадий Аркадьевич – он с пациентками никогда не миндальничает – проворчал: «Abortus[3]. Развившийся. Смысл меня с приема было дергать?!»

– Нет, пожалуйста, посмотрите! – взмолилась женщина с каталки. – Вдруг еще что-то можно сделать?

– Да что тут можно сделать, – отмахнулся тот. – Только нового ребенка, через пару месяцев.

А женщина откинулась на спину, в отчаянии пробормотала:

– Это все он! Все из-за него!!!

«Из-за кого, интересно? – терялась в догадках Муха. – Муж ребенка не хотел? Или тут любовник затесался?»

Обязательно надо будет расколоть новую соседку, когда врачи с медсестрами расползутся.

Аркадий Аркадьевич неохотно развернул свою аппаратуру, брезгливо натянул перчатки, взялся за исследование. Пациентка напряженно приподнялась на локтях, гипнотизирует монитор, в глазах слезы. Санитарка баба Валя (она держит капельницу) ворчит: «Чего ж вы все всегда по пятницам болеете? Когда домой идти надо?»

А доктор вдруг удивленно произнес:

– Надо же! Никогда такого не встречал!

– Что, что там? – надрывно выкрикнула женщина.

– На месте твой младенец. И сердце бьется.

– Слава богу! – Из глаз пациентки брызнули слезы.

– Да быть не может! – кинулась к монитору пожилая докторица.

Прищурилась, удивленно всплеснула руками:

– Поди ж ты! Правда, вот оно, дитя. Шевелится. И даже отслойки нет.

– Откуда же столько крови? – изумился молоденький ординатор.

– Полип, – объясняет Аркадий Аркадьевич. – Из-за него. Рос-рос, а сейчас оторвался. В связи с тем, что матка увеличилась и гормональный фон изменился. Редко – но такое бывает.

– И что… что дальше? – прорыдала женщина.

– Все хорошо будет, – неожиданно ласково произнес врач-узист. – Полежишь пару денечков, понаблюдаем тебя, гемоглобинчик поднимем – и домой.

И толпа медиков начала наконец рассасываться.

Муха уже от нетерпения умирала, чтоб с новой соседкой наконец познакомиться, но подходящий момент никак не подворачивался. Только рот открывала предложить вместе чаю попить, как в палату то медсестра врывалась с уколами, то санитарка с ворчней, что все белье испорчено, несмотря на клеенку.