Аратта. Книга 5. Зимняя жертва

Глава 1

Призрак в снегопаде

В тихом предзимнем лесу, затянутом паутиной, окутанном сырой дымкой, не чуешь никакой грани между сном и явью. Особенно на рассвете, когда свет едва брезжит сквозь туман. Голые ветви деревьев блестят от росы. Опавшая листва уже не золотится победно, а лежит мокрыми бурыми пластами, готовясь стать землей.

Тускло-серая гладь лесной реки среди сухих камышей выглядела почти неподвижной. У берега движение воды едва шевелило плавучие листья, но на стремнине быстро скользил длинный долбленый челн. Двое с веслами – на носу и на корме – следили, чтобы тяжелую лодку не развернуло и не прибило к берегу.

С кормы вдруг раздался резкий окрик. Задремавшая царевна Аюна вскинула голову, и как раз вовремя – сидящий перед ней Аоранг начал клониться набок. Аюна метнулась к нему, сильно качнув лодку, выхватила падающее из рук весло. Аоранг тяжело оперся рукой на борт и принялся тереть глаза. Взгляд из мутного и пустого стал просто бесконечно уставшим.

– Правь к берегу! – послышался с кормы голос Янди. – Хватит на сегодня! Уже светлеет…

– Я еще могу грести… – начал мохнач.

– Нет, – опередив служанку, сказала царевна. – Он не может.

Аюна не сводила глаз с бледного лица друга. Тот через силу улыбнулся ей, стараясь не обращать внимания на боль еще не зажившей раны.

– Тебе надо передохнуть, – негромко произнесла она.

– Ничего, я почти не устал.

– На тебе лица нет!

– Что с того? Все равно грести больше некому.

Сидевший на корме Даргаш отвернулся, чтобы никто не заметил, как исказилось его лицо. Рана его не воспалилась, и он выжил, но челюсти волколака жестоко искалечили его. Одна рука накха была намертво примотана к телу, а другой он не мог даже ложку поднести ко рту. Расколотую ключицу сложили, однако всякое неловкое движение могло стать для него последним. Вожак тайного отряда, наводившего ужас на лесные земли, стал тем, чего больше всего опасается любой воин, – беспомощной обузой. Травница Янди и сведущий в целительстве мохнач говорили, что ключица срастется, лишь бы не тревожить ее. Но доживут ли они все до того времени?

Янди, не слушая препирательств царевны и мохнача, принялась внимательно осматривать берег, выбирая место, чтобы причалить. Аоранг не обманул ее ожиданий: даже раненый, он был неутомим и бесконечно терпелив. Но лазутчице было совершенно ясно: как ни силен мохнач, еще одной ночи похода он не выдержит.

Впрочем, пока все шло неплохо. Сбежав от воинов Станимира, они не стали сплавляться по реке, а, напротив, поднялись по ней вверх, спрятали лодку и укрылись в лесу. Пока Станимир в ярости обшаривал берега, они сидели тихо и выжидали. В какой-то миг князь лютвягов наконец догадался, что ловит ветер. Янди сама видела, как вечером к его заимке один за другим возвращались посланные в погоню челны. Той же ночью беглецы тихо проскользнули мимо пристани и двинулись по течению так быстро, как могли.

С той поры уже минуло три дня. Днем они отсыпались, а едва темнело, спускали челн на воду. Даргаш, отлично видевший в темноте, воспрянул было, наконец чувствуя себя полезным, однако скоро приметил, что «травница» справляется ничуть не хуже его, и крепко задумался… Аоранг греб за четверых, не давая стремнине прибить судно к берегу или опрокинуть его на перекатах. Чуть рассветало – лодку вновь прятали на берегу или в камышах, и мохнач валился без сил.

Заметив разрыв среди камышей, Янди немедля переложила весло и направила челн к берегу. Вскоре нос лодки мягко уткнулся в прибрежный ил. Аоранг и Янди сразу спрыгнули в воду и поволокли челн на берег.

Вытащив суденышко наполовину из воды, Аоранг опустился на траву, тяжело дыша.

– Перевернись! – тут же склонилась над ним царевна. – Опять раны открылись! Янди, дай скорее мха…

Аюна закатала повыше его рубаху, выкинула набухший от крови мох и принялась прокладывать кровоточащие раны свежим.

– Не тревожься обо мне, солнцеликая, – шептал Аоранг, – я просто полежу и встану…

– Ну-ка тихо! Не то как стукну – не погляжу, что истекаешь кровью!

Янди посмотрела на хлопочущую царевну и хмыкнула. При первой встрече Аюна и мохнач были смущены и держались скованно, однако прошло всего несколько дней, и они снова стали неразлучны. Совсем как когда-то в столице, где их вызывавшая всеобщее недоумение дружба наделала столько бед. «Аоранг почитает ее как богиню, и Аюна почитает себя как богиню – какое сердечное согласие! – посмеивалась Янди. – Если они и во дворце Ардвана так ворковали, неудивительно, что по всей столице пошли сплетни об их связи… Пригляделись бы поближе! Даргаш и тот сразу понял: беспокоиться не о чем. Нет, конечно, мохнач влюблен в царевну без памяти, но он слишком почтителен, чтобы распускать руки, а Аюна… Ей подавай героя, статного красавчика вроде подонка Станимира… Небось в глубине души жалеет, что сбежала…»

Однако тут Янди оставалось лишь гадать. Гордая Аюна ни словом, ни вздохом не выдавала печали от разлуки с князем лютвягов, который хладнокровно обменял ее на новые земли, пока она мечтала о его прекрасных синих глазах…

Даргаш сидел в лодке, скорчившись и опустив голову, стиснув зубы. Он пытался выбраться наружу сам, но не мог.

– Давай помогу, – подскочила Янди. – Обопрись о мое плечо…

С трудом вытащив Даргаша из лодки, она помогла ему добрести до сухого берега и осторожно усадила на землю. Накх молча корчился от боли. Воин привычен к страданию, для него это повод явить силу духа. А вот смотреть, как надрывается его хрупкая спасительница, оказалось совершенно невыносимо.

«А ведь всего несколько дней назад я привязал ее в лесу и оставил на потраву волкам!» – подумал накх, и от этого ему стало еще горше…

Аоранг вдруг приподнялся на локтях, вытянул шею и начал принюхиваться по-звериному. Аюна поглядела на него, прислушалась, побледнела:

– Слышите?! Как вчера! Вот опять!

Из туманного леса донесся далекий, бесконечно тоскливый вой – голос то ли ветра, то ли зверя. У всех, не исключая и Янди, мурашки пробежали по коже.

– Может, это Рыкун потерялся и завывает вдалеке? – с усмешкой предположила лазутчица, прогоняя морок. – Хитрый кот страшно боится, что мы снова засунем его в лодку. Он крадется за нами по берегу, но уже второй привал, как его не слышно и не видно…

– Это не голос Рыкуна, – сказал Аоранг. – И вообще не голос живого зверя.

– А что тогда?

– Мертвецы, – глухим голосом сказал Даргаш. – Убитые нами лютвяги-оборотни. Они следуют за нами. Неужто не чуешь?

Аюна содрогнулась:

– Храни нас ясное Солнце!

– Конечно оно хранит, – сказал Аоранг. Его взгляд, остановившись на царевне, потеплел. – Ведь с нами его земная дочь. С тобой никакие порождения мрака не страшны нам, солнцеликая.

– Как знать, – вздохнула Аюна. – Сейчас предзимье, самое темное время. Когда Исварха редко смотрит на землю, твари из бездны смелеют, лезут наружу…

– Ты не сознаёшь силы, которой наделена от рождения, – возразил Аоранг. – По твоему слову отец Исварха испепелит любого, самого страшного из злых дивов…

– Ох, опять он о богах и благости! – вскочила Янди. – Царевна, пошли поохотимся! Аоранг, разведи костер!

Мохнач лишь усмехнулся.

– Будь так любезен, – скорчив гримасу, добавила лазутчица.

Когда девушки, взяв луки, отправились в прибрежные ивняки, Аоранг сказал, глянув на накха:

– У Янди скверный норов, однако она много знает и умеет. И главное – она верно служит царевне. Это благодаря ей Аюну удалось вырвать из лап Станимира. Янди вовсе не простая служанка…

– Это я заметил, – буркнул Даргаш.

– И она очень хорошо знает эти земли.

– Хотелось бы понять откуда… – Накх помолчал и добавил с горечью: – Я не могу грести, не могу охотиться, не могу развести костер или разведать окрестности… Если на нас нападут, проку от меня будет, как от дохлой рыбы. Все, что я сейчас могу, – дойти до кустов по нужде. Я не могу даже сам завязать штаны!

– Вчера ты не мог и того, – успокаивающе произнес мохнач. – Ты со временем поправишься, если будешь беречь себя.

Накх скривился:

– Если все время беречь себя, зачем вообще жить?

В реке, играя, плеснула рыба. Аоранг прислушался, взял свое любимое короткое копье:

– Посторожи костер. Я пойду на рыбалку.

Даргаш, тяжело вздохнул, сел поближе к костру и забормотал себе под нос, глядя в огонь:

– Матерь Найя, как ты меняешь по весне кожу, сбрасывая мертвое ради живого, так и мне дай новую силу…

Аюну разбудили холодные прикосновения, легкие, но обжигающие лицо. Царевна приоткрыла глаза, пытаясь понять, день сейчас или вечер. Беглецы спали в наспех построенном шалаше, тесно прижавшись друг к другу, чтобы сберечь тепло. Аюне было уютно дремать под боком Аоранга, но сейчас ее бросало то в жар, то в холод. «Не заболеть бы», – с тревогой подумала она, приподнимаясь. И тут поняла, что за прикосновения жалили ее кожу. В воздухе порхали снежинки.

Первый снег! Царевна вновь прикрыла глаза. Вот они с Аюром носятся по внутреннему дворику, топча хрупкие белые кружева, устлавшие каменные плиты. Наконец-то кончились холодные затяжные дожди, пришло время праздника! Отец смотрит на них, зябко пряча руки в широкие рукава. Он улыбается…

Да, не так она представляла встречу первого снега в этом году…

Собравшись с духом, Аюна вылезла из теплого шалаша и некоторое время, моргая, вглядывалась в пляску снежинок. Не понять, скоро ли вечер? Может, пора уже в путь? Она подошла к кострищу, чтобы раздуть угли, которые почти погасли, и вдруг застыла от ощущения пристального взгляда в упор. Царевна медленно подняла голову и увидела перед собой знакомые глаза, полные ненависти. Косматый серый волк стоял по другую сторону костра и глядел на нее. За ним маячили тени других зверей. Царевна вскочила… Тени исчезли. Никого, кроме нее, у костра не было.

«Почудилось», – подумала она. Но знала – нет.

И что за волк к ней пришел, Аюна сразу поняла. Ни в ком она не встречала такой упорной и яростной ненависти к себе, кроме одного человека. Или не совсем человека.

Во рту пересохло от волнения.

– Шерех! – дрожащим голосом окликнула девушка.

Никто не отозвался, ничья тень не промелькнула в снегопаде, но ощущение присутствия только усилилось.

– Зачем преследуешь нас? Это была честная битва! Ты проиграл бой, так смирись и забудь о мести!

«Я ненавижу вас, арьев, и всех, кто вам служит, и буду убивать вас, покуда хватит сил…» – как прежде, зазвучал хриплый голос у нее в ушах.

– Ты сам напал на Аоранга! Ты убийца, а не он!

«Пустые слова, дочь Ардвана! Мой дух успокоится, лишь когда враги сгорят на моем погребальном костре…»

– Уходи, во имя Солнца! – воскликнула она. – Сгинь, нежить!

– Что за крик? – Из шалаша, зевая, высунулась Янди.

Аюна выдохнула и огляделась, прислушалась. Ни призраков, ни голосов – только елки поскрипывали в лесу, да шелестел у реки мертвый тростник.

– Он ушел, – устало сказала царевна. – Но думаю, еще вернется.

Глава 2

Дом огня

Осенней порой темнело быстро. Не успел растаять выпавший снег, как речную гладь затянуло вечерним туманом, и челн с беглецами снова пустился в путь.

Ночь прошла спокойно, однако под утро, когда лодка уже скользила в густой серой мгле, движения Аоранга вдруг замедлились. Весло едва не выпало у него из рук, на рубахе вновь проступили темные пятна крови. Беглецы поспешно подгребли поближе к берегу, где течение не было таким сильным, и Аюна занялась его ранами. Пока она меняла набухший от крови мох, тихо выговаривая ему, мохнач молча сидел, положив руки на колени, и глядел застывшим взглядом куда-то поверх ее головы, точно высматривая там нечто, ему одному видимое.

– Плохо дело, – проворчала Янди, удерживая лодку на месте. – Нам всем нужен отдых в тепле. Холод и сырость легко сделают с нами то, что не смогли враги…

– Смотрите! – воскликнул вдруг Даргаш, едва удержавшись, чтобы не вскинуть руку.

На высоком правом берегу, прямо напротив лодки, стоял волк и смотрел на них в упор неподвижным взглядом чуть светящихся глаз.

– Стреляй! – вскрикнула Янди. – Вон он, не видишь, что ли?!

Аюна схватилась было за лук, но волк в тот же миг исчез, словно призрак.

– Думаю, это разведчик, – сказал Даргаш. – Один из волколаков Станимира. Я-то гадал, почему он их не послал за нами сразу? Они могли найти нас в тот же день… Но видно, их лесная богиня требует слишком большую цену за дар оборотничества, а они слишком часто обращались к ней в последние дни…

– Проклятье… Нас выследили! – с досадой проговорила Янди, выгребая на середину речки. – На правый берег больше ни ногой – они легко возьмут нас на дневке. Да и на левый лучше не соваться…

– Что там? – спросила царевна.

– Земли рода Бурмилы. Помнишь такого?

– А как же! – Аюна вспомнила враждебный взгляд пожилого вождя. – Он гостил у Станимира и таинственно погиб…

– В том-то и дело. Его люди наверняка уже вернулись домой и все рассказали. Если к ним в руки попадется «невеста Станимира», то-то они порадуются! Ну а живой накх для всех, кто живет по эту сторону Даны, – это просто подарок судьбы…

– Стало быть, живого накха они не получат, – усмехнулся Даргаш.

Янди не ответила ему, глубоко задумавшись. Вдруг она оживилась:

– Есть одно местечко, недалеко отсюда… Не назвала бы его укромным, скорее наоборот… Но может, сейчас это и к лучшему. – Она ухмыльнулась, будто о чем-то вспоминая. – Одно скажу – мы там точно не замерзнем!

По сторонам снова потянулись темные берега, то заросшие лесом, то потерявшиеся в плавнях. В какой-то миг ветерок принес с левого берега слабый запах дыма.

– Ни звука! Ни плеска! – шепотом предупредила Янди.

Вскоре лес по левую руку расступился, сменившись заливным лугом. За ним на косогоре спала большая деревня. Они проплыли мимо так тихо, что не обеспокоили даже ночных птиц в камышах.

– Скоро покажутся мостки. – Янди пристально вглядывалась в сумерки. – Проплывем мимо, а дальше за рощей греби к земле. Там будет тропка.

Аоранг кивнул… и начал заваливаться на борт.

– Держи его!

Вместе они успели подхватить потерявшего сознание мохнача и положили его на дно лодки.

– Смени меня! – Янди оставила царевне рулевое весло. – Держись стрежня, я скажу, когда поворачивать. Хвала Исвархе, мы уже рядом…

Аюна и сама не поняла, как ей все же удалось привести неповоротливый челн к берегу. И как невысокая, хрупкая Янди с ним справлялась?! Наконец он проскреб днищем по дну и остановился, накренившись набок.

– Помоги, солнцеликая! – Янди повернулась к царевне. – Мне одной его не поднять…

Девушки с трудом вытащили тяжеленное тело мохнача на прибрежную траву и уселись рядом, переводя дыхание. В это время на другом берегу затрещали камыши и раздалось громкое встревоженное мяуканье.

– Гляди-ка, кто пришел! – протянула Янди. – Давно не виделись!

Рыкун высунул морду из камышей и замяукал еще громче и требовательнее.

– Что, причалили не к тому берегу? – сочувственно спросила лазутчица. – Вот огорчение-то! Похоже, сегодня одному коту предстоит немного поплавать! Или, может, останешься там и перекусаешь наших врагов? У тебя неплохо получалось!

С дальнего берега донеслось жалобное повизгивание.

– Он тревожится, не видишь, что ли? – тихо сказала Аюна. – Не понимает, почему его двуногий отец лежит без движения…

– Раз волнуется, так набрался бы храбрости и переплыл сюда! Царевна, надо решать, что делать дальше. До тайного места, о котором я говорила, отсюда не слишком далеко, но в гору. Нам вдвоем не затащить туда Аоранга. Придется оставить его здесь, пока не встанет.

– Но как же он тут один? – разволновалась царевна. – Идите, я с ним посижу…

– Если ты останешься с ним, значит все остаемся, – ответила Янди. – Да ладно, мы же не бросим его прямо здесь, на сыром песке. Оттащим в сторону, построим шалаш, укутаем потеплее…

– Нехорошо так, – покачала головой Аюна.

– Верно, нехорошо – а иначе как? Нам тоже нужен отдых.

Вместе они оттащили Аоранга под сень деревьев, укутали его в прихваченные на заимке теплые плащи и принялись ставить шалаш. Аюна с тревогой смотрела на друга. Что за обморок такой долгий? Но дыхание его было ровным, – похоже, он уже просто крепко спал… «Как только доберемся до убежища, о котором говорит Янди, и устроим там ночлег, я вернусь за тобой», – пообещала она ему мысленно.

Вскоре мохнача спрятали под ворохом лапника и сухих листьев так хорошо, что иной в шаге мимо прошел бы и не заметил его. Рыкун на другом берегу, потеряв хозяина из виду, тоже приутих, но никуда не ушел – Янди слышала, как он возится в камышах. Потом Янди, не теряя времени, повела царевну и накха куда-то через лес. Вскоре невидимая тропа отчетливо пошла в гору.

И вот чудно́: по обеим сторонам лес стоял стеной, а тропа будто сама стелилась под ноги – ни корней, ни кочек, ни молодых деревьев. Янди и Даргаш поднимались быстро и легко, как по улице. Аюна, которая шагала вслепую, все же споткнулась, оперлась рукой о твердую землю и застыла в изумлении. «Быть того не может!» – подумала она. Никакой земли тут уже и не было – они шагали по скальному выступу, который разрезал лес и плавно уходил куда-то вверх. Но не это поразило царевну. Камень, на который она опиралась, тихо дрожал под ее рукой. Туманной осенней ночью он был сухой – и отчетливо теплый.

– Княже, я видел царевну, – с поклоном сообщил разведчик.

– Наконец-то! – воскликнул Станимир. – Сколько с ней людей?

– Всего трое. Двое мужчин и молодая женщина. Я ее узнал – это травница Векша, что ходила с твоим войском…

– Она такая же векша, как ты байбак! Но славно, что эта тварь с царевной. У нас с ней будет долгий разговор… А что за мужчины? Накхи?

– Один из них – главарь накхов, второй – северный оборотень, что убил Шереха. Оба ранены. Я следил за ними с их последней дневки. Накх совсем плох, не смог даже сам выбраться из лодки…

– Лишь бы змеиный сын дожил до костра… Его зовут Даргаш, я давно наслышан о нем. Его люди нам очень много задолжали… А что этот парень, оборотень с севера, – тоже ранен?

– Да. Гребет из последних сил… – Разведчик покачал головой. – Поглядеть на него в человечьем облике – сущий увалень! Кажется, младенца не обидит… Но зверем он был ужасен. Убить такого воина, как Шерех, одним укусом…

– Почему он с тех пор ни разу не перекинулся? – пробормотал Станимир. – Может, не хочет пугать царевну? Или не владеет собой в боевой ярости?

Разведчик пожал плечами:

– Я не мог выслеживать их долго. Духи наших мертвых братьев тоже их преследуют. Я их видел и чуял и слышал их голоса. Они подсказали мне путь, но живому рядом с ними долго находиться опасно…

– Добро, – прервал князь, – готовьтесь выступать! Завтра мы схватим их. А потом вернемся домой и устроим честную тризну!

Деревья остались внизу. По извилистой тропе беглецы поднимались на холм – точнее, на одинокую, торчащую среди леса длинную скалу. Будто подземный змей, рожденный жаром недр, высунул голову из вендских чащоб, да так и застыл… Однако огонь все еще бился под каменной кожей. Каменистая тропинка из едва теплой стала почти горячей. Когда серое небо перегородила зубчатая вершина скалы, подсвеченная пляшущими багровыми отсветами, Аюна услышала негромкий гул, от которого дрожали кости и душу начинала томить непонятная тревога. «Что-то недоброе наверху, – подумала царевна. – Зачем Янди ведет нас туда?»

– Куда мы лезем? – спросила она с подозрением.

С недавних пор все, что бы ни затевала Янди, казалось царевне очередной коварной уловкой.

– Место здесь заповедное, – не оглядываясь, бросила провожатая. – Венды говорят, тут поселились чужеземные духи…

– Откуда ты знаешь?

– Доводилось прежде ночевать, – уклончиво бросила Янди.

– Много же где тебе доводилось ночевать, – усмехнулась царевна.

– И то правда. Но ведь не всем же расти во дворце…

Аюна вздернула подбородок и хотела резко ответить. Впереди вдруг полыхнуло, путников окатило волной жара, как из печи. Даргаш и царевна застыли на месте, Янди же как ни в чем не бывало взбежала до конца тропы и проскользнула меж двух стоячих скал прямо туда, где гуляли багровые отсветы.

– Ну вот мы и пришли, – послышался ее голос. – Ишь, подрос огонек-то! Видать, хорошо кормили!

Царевна нахмурилась и последовала за телохранительницей.

Впереди, примерно в десятке шагов, меж камней полыхал столп пламени. Язык чуть выше человеческого роста извивался, будто на порывистом ветру. Но самое удивительное – Аюна не видела его источника. Огонь плясал над голой скалой, вырастая прямо из нее, словно переливающийся лепесток – то прозрачно-алый, то золотистый и слепящий, как солнце, то лиловый…

– Дом огня! – послышался позади нее голос Даргаша.

Накх добавил еще что-то по-своему и почтительно склонил голову перед пламенем.

Царевна, прикрываясь ладонью от жара, осторожно подошла ближе. Это место и впрямь напоминало дом, вернее, пещеру, которую за долгие годы пламя выжгло себе в горе. И теперь обитало, порождая в людях непонятное, однако вполне ощутимое чувство разумности.

Аюна глядела на огонь как завороженная. Нечто подобное она прежде видела в храме у святейшего Тулума, и это было высочайшее таинство нисхождения огня небесного – дар Исвархи солнечной династии. Точно как здесь, язык пламени взвивался без хвороста или угля и плясал в каменной чаше святилища. Но здесь – в лесу, в землях дикарей – пламя вырастало само, без молений, без жрецов… Неужели это чудо происходит на самом деле?!