Сыщик и вор – братья навек

Он по-хозяйски уселся за их стол. Разрешения присоединиться к их компании он, конечно же, даже и спрашивать не стал. Вместе с ним в мягкое кресло опустился еще один крепыш с темными от чифиря зубами.

– Веселишься, Ленок? – беззлобно спросил Лохматый.

– А что, не имею права? – с вызовом ответила она.

– Имеешь… А кто это нас с тобой сегодня угощает?

Он спрашивал о Жене, но на него даже не взглянул. Как будто его и вовсе не существовало.

– Это Жека, мой сосед. Отличный, между прочим, парень…

– Круто гульбанишь, пацан! – обратился к Жене Лохматый, снова не удостаивая его взглядом. – Не хилую поляну накрыл… Откуда «капуста»?

– Это мои проблемы, – сухо ответил Женя.

Перед Лохматым он лебезить не собирался. Не боится он его. И уважать его не за что. Да и вообще, не умеет он лизать чужие пятки.

– Бакланишь ты, фраерок. Внагляк идешь. Не жалую я борзых…

Наконец-то Лохматый посмотрел на него. В хищном его взгляде таилась смертельная угроза. И чувствовалось, что он готов был привести ее в исполнение.

Жене бы отступить, сменить грубость на вежливость. Но сдаваться он не привык. Тем более с ним рядом Лена.

– Сдерни-ка ты отсюда! – метнул в него уничтожающий взгляд спутник Лохматого.

– Нет, – Женя посмотрел на него с вызовом. – Пришел гостем, а хочешь стать хозяином. Нехорошо…

– Эй, ты чо это, сявка, гонишь? – взорвался Лохматый. – Ты на кого бочку катишь, пидор сраный!

– От пидора слышу…

Это была последняя капля. Лохматый вскочил со своего места и резко потянулся к Жене, пытаясь ухватить его за грудки. Но тот вовремя отпрянул назад.

– Ты же вор, по понятиям живешь, – усмехнулся он, разговаривая с ним с безопасного расстояния. – А в драку прямо в ресторане лезешь. Нехорошо…

– Ты по новой вставлять нам вздумал? – Лицо Лохматого перекосило от ярости.

– Есть тут одно место за кабаком. Пойдем, Лохматый, я проучу этого петуха, – потянул Лохматого за руку его спутник.

– Я сам его разменяю…

– Борис, оставь его, прошу тебя, – вступилась за Женю Лена. – Совсем сырой еще пацан. Наговорил тебе всяких глупостей. А ты его всерьез принял… Не трогай его. Меня же мать его живьем съест, если с ним случится что…

– А-а, так он маменькин сыночек! – осклабился Лохматый. – А что, похож!.. Дергай отсюда, сосунок, пока я добрый…

– Зато я злой. Ну что, выйдем?

Женя оставался невозмутимо спокойным. Как будто за мороженым с добрым другом собрался идти.

– Женя, что ты делаешь? – как на покойника посмотрела на него Лена.

Но он не слушал ее.

За рестораном, на открытой площадке со штабелями ящиков у кирпичной ограды, Женя должен был расстаться с жизнью. Но он так не думал.

– Ну что, фраерок, допрыгался? – В свете качающегося на ветру фонаря лицо Лохматого казалось особенно зловещим. – Кончай его, Рыба!

Значит, его спутника кличут Рыбой. А рыба хороша в жареном виде…

Послышался характерный щелчок откидываемого лезвия. В руках Рыбы блеснуло жало ножа. Женя быстро отскочил назад. И в его руках появился нож.

– А он подкован! – рассмеялся Лохматый. – Уделай его, Рыба!

Крепыш подскочил к Жене и выкинул вперед руку с ножом. Но тот ушел в сторону и нанес ответный удар. Рыба тоже сумел уклониться.

Женя показал мастерское владение ножом. От второго и третьего ударов Рыба уйти не смог. Лезвие ножа по касательной два раза распороло ему кожу на груди. Рубаха пропиталась кровью.

– Э-э, ты черт! – удивленно посмотрел на Женю Лохматый и сам схватился за нож.

Теперь Женя должен был противостоять сразу двум противникам. Лохматый умел обращаться с ножом, и Рыба все еще твердо стоял на ногах – Жене грозила верная смерть.

Женя яростно оборонялся. Но они вместе уверенно зажимали его в угол. Он извернулся, удачно поднырнул под руку Лохматому и всадил нож ему в ногу. И тут же отскочил назад.

Но Лохматого это не остановило. Только еще больше разозлило. Не обращая внимания на рану, он упорно пробивался к цели. Еще немного, и Жене придет конец.

– Ша, Лохматый! Стопори грабли! – послышался вдруг чей-то властный окрик.

Лохматый и Рыба замерли на месте как привороженные. Остановился и Женя. Он с интересом смотрел на приближающегося к ним человека.

В дорогом костюме-тройке, с тросточкой в руке и шляпой на голове, его можно было принять за какого-нибудь профессора. Только очков не хватало. Лицо его показалось Жене знакомым. Да это же «гражданин Оверцев»! Так его, кажется, именовали менты.

– Двое на одного. Не нравится мне такой расклад…

Лохматый под его взглядом стал вдруг мягче пластилина. Значит, большая шишка в воровском мире этот «гражданин Оверцев»…

– Что не поделили? – спросил он.

– Да так, фраер тут возбухал…

– Фраер? Этот, что ли? – кивнул он на Женю.

– Ну да…

– Ничего себе фраер. Как он вас красиво раскрасил. Ты узнаешь меня, пацан? – Он повернулся к Жене.

– Как не узнать… – недрогнувшим голосом ответил тот.

– И я тебя узнал… Это ты мента с «лопатником» моим кинул?

– Почему твоим? Я первый на тот бумажник глаз положил…

«Гражданин Оверцев» внимательно всматривался ему в глаза. Как будто что-то в них искал. После затянувшейся паузы сказал:

– А ты нравишься мне, пацан. Есть в тебе кость… Я перед тобой в долгу…

– Так это он ментов обул? – восхищенно протянул Рыба. – Не хило…

– А ты на него пику дрочишь…

– Да не знал я этого, Цирюльник. Гадом буду, не знал…

Николай Геннадьевич Оверцев, он же вор в законе Цирюльник, с малых лет промышлял по чужим карманам. «Звездохваты» всегда принадлежали к элите воровского мира. Они котировались не меньше, чем «медвежатники», взломщики сейфов. Ведь это только на первый взгляд кажется, что вытащить кошелек и бумажник легче, чем взломать сейф. Тут нужна фантастическая ловкость рук, да еще особый нюх на опасность.

Таким нюхом Цирюльник обладал. Но менты его все же обхитрили. Ловко выпасли его, повязали с поличным. Ему светил срок. Зона – его второй дом, там он хозяин. Но все же хотелось бы еще хоть немного погулять на свободе. Ан нет, не получалось. И «лопатник» с его пальчиками у ментов, и понятые, и протокол изъятия. Не отвертеться. И вдруг оказалось, что главной-то улики у ментов и нет. Потеряли они бумажник. Но это они так думали. А Николай Геннадьевич хорошо помнил, как заговорщически подмигнул ему какой-то незнакомый пацан. Прилично одетый, ухоженный, с невинным выражением лица, он совсем не похож был на вора. Но это ведь и должно так быть. Как же ты вытащишь у человека кошелек, если от тебя за версту несет уголовщиной? Да от тебя люди будут шарахаться как черт от ладана…

Короче, отпустили менты Цирюльника за отсутствием состава преступления.

А сегодня в кабаке он увидел этого пацана. С Лохматым он схлестнулся. За ресторан двинули выяснять отношения. Видно, девку не поделили. Идиоты!

Цирюльник направился вслед за ними. Видел, как пацан наказал Рыбу. Стойко держался он и дальше, когда Рыба и Лохматый навалились на него вдвоем. Лохматому даже кровь пустил. Но и его вот-вот должны были «покрасить». Отлично управляется он с ножом. Но Лохматый и Рыба тоже не лыком шиты.

Пришлось вступиться за него.

А пацан не только на руку крепкий. Чувствуется в нем стальной стержень внутри. Сам Цирюльник с ранних лет был таким. До вора в законе дорос. Всю блатоту тригорскую в кулаке держит. Все перед ним как по струнке ходят. Его слово здесь закон…

– Ты, Лохматый, и ты, Рыба, давайте в тачку и на хату. Раны зализывайте…

– Базара нет, Цирюльник, – покосился на пацана Лохматый.

– Я на тебя не в обиде, – прижимая рубаху к израненной груди, сказал ему Рыба.

Пацан оставался спокойным как удав. Железная выдержка. Далеко пойдет, если не остановят…

– И много «капусты» в моем «лопатнике» ты обнаружил? – спросил его Цирюльник, когда Лохматый и Рыба исчезли.

– Пусть будет в твоем… Это не важно, – с достоинством ответил он. – Сотня и три червонца…

– Не густо…

– Но и не пусто… Если ты не против, давай их вместе в ресторане просадим…

Предложение Цирюльнику понравилось.

Когда Женя и Цирюльник возвратились в ресторан, Лены там уже не было. То ли с Лохматым ушла, то ли сама по себе.

Но они встретились на следующий день. Она вошла к нему в комнату, когда родители были на работе. В коротком до самых трусиков платье, в босоножках на высоком каблуке, с распущенными волосами, припудренная и накрашенная, она казалась ему неотразимой.

Он сидел за учебниками, готовился к экзаменам. Он не изменил своему правилу даже сегодня, когда голова раскалывалась после вчерашней пьянки с Цирюльником.

Они почти не разговаривали. Так, обменивались общими фразами. Оба оказались не из породы говорливых. Цирюльник с интересом смотрел на него. Сказал, что Женя чем-то напоминает его в молодости. А еще наблюдал за ним, смотрел, как он держится во хмелю. С собой, что ли, сравнивал. Ну а он держал марку. И додержался. Когда он прощался с ним, все вроде было ничего. Но как только тот ушел, Женю развезло. Такси кое-как поймал, чуть салон не облевал. Но ничего, сегодня не умирает, хотя и плоховато…

– Ты это серьезно? – спросила она, кивнув на книги.

– Не понял, – он действительно не понял, что она хотела сказать.

– Зачем тебе все это?

– Ученье – свет… В институт буду поступать…

– Зачем тебе институт? Ты же вор…

Она сказала это не с презрением. Напротив, в ее голосе звучало почтение, даже преклонение перед его персоной. Она привыкла уважать воров. И оказалось, что Женя был одним из них.

– Кто тебе это сказал? – удивленно спросил он.

– Ой, только не надо ля-ля. Я у Лохматого была. Он мне о тебе все растрепал… Ну ты, блин, даешь! Рыбу пописал, Лохматому ногу закрасил…

– Я же чемпион Союза по фехтованию, не забывай об этом…

– Но не по перьям же чемпион…

– Почти никакой разницы…

– А Цирюльника от ментов отмазал. «Лопатник» у мусора стибрил… Да тебе памятник ставить надо…

– На могилу?

– Ой, Женечка, я не то хотела сказать, – она испуганно посмотрела на него.

Она заискивала перед ним. Для нее он сейчас был даже покруче Лохматого. Совсем недавно о таком отношении он мог только мечтать. А сегодня это уже свершившийся факт.

– Да ладно…

– А Лохматый тебя зауважал. Ты теперь, говорят, у самого Цирюльника в крестниках числишься. Не одна падла теперь тебя не тронет…

– А я никого и не боюсь…

– Ты это зря. Бояться всего надо. Иначе осторожность потеряешь…

– Не тебе меня учить…

– Ой, Женечка, какой ты у меня! – Ее глаза заискрились радостью.

«…Ты у меня…» Так и сказала. Значит, теперь она принадлежит ему.

– Как ты насчет того, чтобы прямо сейчас в ресторан закатиться? Голова трещит, опохмелиться бы не грех…

– А может, не надо…

Она загадочно улыбнулась ему. Глаза заволокла дымка желания. Она хотела его!

– Что значит не надо?

– У меня есть бутылка вина. Давай прямо здесь по бокальчику и пропустим…

– Не надо вина…

Он встал со своего места, подошел к ней, взял ее за руку и подвел к дивану. Она не сопротивлялась. Ее глаза устремлены были на него, в них резвились похотливые бесята. Она вся была в его власти.

Женя привлек ее к себе. Коснулся губами ее губ.

– Женечка, ты такой… – протянула она восхищенно, подставляя ему щеку.

– Какой?

– Давай я помогу тебе…

Она отстранилась от него, подбежала к двери, провернула ключ в замке и бегом вернулась к нему.