Я вас не слышу

– Не кисни, Маш, устала она, перемен ей захотелось. Вернется еще.

– Ой, Свет, она-то вернется, но жизнь свою она вспять уже не повернет, понимаешь. Если по пять часов за роялем не сидеть, то это все. Она поставила крест! На себе, на мне, на мечте.

– Маш, ну давай начистоту. Мечта та твоя была, не Надина.

Маша аж задохнулась от слов подруги:

– Да как же ты?..

– Да вот так. Машка, посмотри на все под другим углом. Ты была рядом, ты поддерживала, ты вдохновляла, ты восхищалась, а когда надо – заставляла и спуску не давала. Разве не так? Надя твоя – она же ведомая. За тобой шла, теперь вот Юрка появился. Парень-то, ух!

– Да деревенский он парень, Света.

– Ну, положим, мы тоже живем не в столицах. Да, простоват. Ну так пусть Надя твоя из него культурного делает.

– Думаешь, из него можно?

– А чего ж нельзя? Он, по-моему, тянется. Все возможно, подруга. Человек сам должен через испытания пройти, сама знаешь. Все, не ной. Учись жить по-другому.

По-другому? А как «по-другому»? Когда вся жизнь – это ее Надя.

После работы Мария решила заглянуть в городскую библиотеку; благо она находилась недалеко от комбината и работала до восьми вечера.

Библиотека – это детство, юность. Небольшой деревянный сруб, в котором находилась городская библиотека, никто и никогда не ремонтировал. А может, так даже и лучше. Деревянные крашеные полы, веселые картинки, нарисованные малышами на стенах, а главное – запах. Удивительный библиотечный запах – запах книг. Мария невольно мысленно перенеслась на много лет назад, когда впервые привела в библиотеку свою Надю. Девочке тогда было лет шесть.

– Читать умеешь? – спросила строгая библиотекарь, разглядывая девочку поверх очков. Надя вцепилась в Марию, еще крепче сжала маленькой ладошкой мамину руку и смело ответила:

– Я читаю медленно, но правильно.

– Тогда читай Правила посещения библиотеки.

Библиотекарь вышла из-за стола и подвела маму с дочкой к большому плакату. «Сейчас растеряется и ничего не прочтет», – пронеслось в голове у Марии, но неожиданно Надя громко, по складам, начала читать параграфы, набранные крупным шрифтом на большом желтом листе.

– Молодец! Ты очень хорошо читаешь. Поняла главное?

Библиотекарь дала возможность девочке дочитать правила до конца.

Надя задумалась.

– Да! Если ты станешь активным читателем, то тебе дадут приз!

– Безусловно, это самое главное, – улыбнулась библиотекарь. – И как же стать тем самым активным читателем?

– Там плохо про это написано, не очень понятно.

– Ну а сама-то что думаешь?

– Нужно часто книжки домой брать!

– Правильно! И вовремя сдавать. Книгу нужно читать аккуратно! Если потребуется, подклеить обложку. Мы называем такой ремонт «книжку подлечить». А еще нужно читать внимательно. Я буду спрашивать содержание прочитанного, так и знай.

Надя удивленно смотрела на библиоте каршу.

– Да-да! А сейчас иди к книжным полкам и выбирай, что понравится. Давай договоримся так. Сегодня ты возьмешь три книги. Одну выберешь сама, вторую тебе посоветует мама, а третью – я. А потом, когда принесешь прочитанные книги обратно, скажешь, какая тебе понравилась больше всего. Мне легче будет тебе советовать в дальнейшем. Некоторым детям нравятся одни книги, другим – другие. У всех людей разные вкусы!

Мария слушала и радовалась. Неравнодушный человек попался. Есть этой пожилой библиотекарше дело до каждого ребенка. Надя выбрала журнал «Веселые картинки», Мария нашла для дочери на книжных полках книгу Бианки про животных, а библиотекарь выдала книгу со своего стола – «Дом с волшебными окнами». Пожелтевшие страницы, истрепанная обложка говорили о том, что книжку читали часто.

– Это сказка? – Надя зачарованно смотрела на замок с башенками, нарисованный на обложке.

– И сказка, и повесть «Школьный год Марины Петровой» про девочку, которая училась в музыкальной школе. Эту книгу написала Эсфирь Эдмен. Думаю, тебе понравится.

Надя только ахнула и посмотрела на маму.

– Как вы угадали? Я же только что поступила в музыкальную школу.

Марию тоже поразила проницательность пожилой женщины. Разве бывают такие совпадения?!

Книга была прочитана раз двадцать. Надя шла в библиотеку, сдавала полюбившийся сборник и брала обратно. В конце концов Марии удалось купить такую же.

Так библиотека научила Надю любить книги и еще раз подтвердила, что решение стать музыкантом – правильное.

Ася сидела за тем же самым столом и заполняла книжные формуляры.

– Мария Геннадьевна! Я думала, вы пошутили!

– Ну почему же? Я эту библиотеку очень люблю. Сама выросла на здешних книжках, потом Надю за руку сюда привела. Хорошо здесь! А тебе нравится?

Ася пожала плечами.

– Да, вот только… – она облизнула пересохшие губы, – монотонно очень. За целый день ничего не происходит. Придет пара читателей, и все…

Ася выглядела неважно: бледная, синяки под глазами, потухший взгляд.

– А чего бы ты хотела? – Мария без приглашения села с другого края потрескавшегося, облупившегося стола библиотекаря.

– Я не знаю, – девушка нервно поправила волосы. – А хотите чаю? У меня есть чай. Времени до закрытия – еще час, и вряд ли кто-нибудь придет.

– С удовольствием. Мне спешить некуда. Дочь с мужем живут отдельно. Давай помогу.

Ася ловко достала разномастные чашки с отколотыми ободками, сахар в блюдечке, открытую пачку печенья.

– А еще у меня есть варенье. Из черноплодки! Любите?

– Да ты, оказывается, богачка. Обожаю варенье из черноплодки.

Они пили чай сначала в молчании, наслаждаясь возможностью ничего не изображать, ничего не придумывать. Просто пьют чай просто два человека, которых судьба вдруг повернула лицом друг к другу.

Ася заговорила первой:

– Я все больше думаю о Тамаре. Они с Кирой – такие разные. Когда жива была Тамара, мне казалось, что Кира – это Бог. Потом Тамара умерла. Я ведь была еще практически ребенком. – Мария наконец вспомнила, что Тамарой звали мать Аси. – Помню каждый день, похороны, чужих людей. Все что-то кричали, рвали меня в разные стороны, советовали. Каждый считал своим долгом отвести меня в сторону и, наклонившись, шептать в самое ухо, противно брызгая слюной, что мне никуда не нужно ехать. А я не могла оставаться в Кирове. Тамара снилась мне каждую ночь. А когда я просыпалась – она стояла около кровати и смотрела на меня. Это видение было настолько реальным, что я думала, что сошла с ума. Да, приехав к Кире, я успокоилась. Ужасные видения меня отпустили, новая школа, новый город. А потом меня потянуло обратно, я стала скучать по своей прошлой жизни. Я вдруг поняла, что ошибалась и именно Тамара мне мама. Я ее всем нутром почувствовала, всю ее боль, весь ужас ее болезни. А Кира принесла себя в жертву, она мною тяготится…

Мария не выдержала:

– С чего ты вдруг так решила? Кира тебе об этом сказала или ты как-то почувствовала ее отношение?

– Конечно. Ну и Глеб так говорил.

– Глеб?

– Да… – Ася откинулась на спинку стула и замерла. Казалось, что она смотрела теперь не на Марию, а вглубь себя. – Он умер не так давно. Все очень сложно, Мария Геннадьевна. Я была совсем одна, Кира меня не слышала, я пыталась ей рассказать, что Тамара вернулась, а она начинала злиться, кричать, бить тарелки об стены. А Глеб показал мне совсем другую жизнь. Страшно, жутко, но интересно. Сначала все было в кайф. Ритуалы, кладбища, ощущение, что ты избранный. После того как Лешка попал в психушку, мы все испугались. В какой-то момент я поняла, что меня затягивает, и еще, что хочу жить. Попробовала соскочить, но Глеб не отпустил. Объяснил и мне, и другим, что ничего не получится, что мы повязаны друг с другом.

– А Кира? Как Кира относилась к твоей компании?

– Да Кире все равно! – воскликнула Ася, выходя из состояния заторможенности, в котором пребывала с начала разговора.

– Это неправда! Как ты можешь, Ася?

– Мария Геннадьевна, могу. То, что пережила я, вам в страшном сне не приснится. Так что могу. И знаю. Можете говорить, что я эгоистка, жестокая. Только мне очень плохо. – Вдруг девушка посмотрела на Марию несчастными затравленными глазами и раздельно произнесла: – Мне очень плохо. И я не уверена, справлюсь я или нет.

– А врачи? Они могут помочь?

– Помочь себе могу только я сама. Если хватит сил.

Страшный разговор. Совершенно новый мир для Марии. Перед ней сидела молодая симпатичная девушка, которая была почти что приговорена. Есть небольшой лучик света в конце туннеля, который может ее вывести, если Ася сейчас сорвет темную повязку с глаз и сама захочет найти этот выход. Она уже хотя бы поняла, что повязка на глазах есть, и это важно. Но сколько всего еще впереди! И с повязкой на глазах спокойнее, привычнее: просто продолжать оставаться в царстве мрака.

Они еще долго разговаривали. Мария подробно рассказывала про Надю, про Соловьевых, обещала, что будет заходить к Асе. Боже, боже! Как непредсказуема жизнь. Как она может посмеяться над нашими благими намерениями. Не библиотека тут нужна, а стройка с хорошей физической нагрузкой и железной дисциплиной. Чтобы ни секунды свободной для черных мыслей о возврате в сатанинское прошлое.

В эту минуту Юра казался Марии ангелом.

Осенью Надя пришла работать в ту самую музыкальную школу, которую окончила сама. Ей важно было побыстрее начать работать, убедиться самой и убедить других, что она поступила правильно, поэтому в Ярославский институт культуры она поступила на заочное отделение. Надя радовалась, словно вернулась в родной дом. Да еще и в другом качестве. Все ее бывшие педагоги враз стали коллегами. Естественно, первой, к кому она постучалась в класс, была Кира.

Надя быстро взлетела на второй этаж, привычно касаясь рукой блестящих коричневых перил, и на какое-то мгновение замерла перед дверью знакомого класса. Прислушалась, пытаясь понять, есть ли в классе ученик. Привычка, которая выработалась с детства. Либо фортепьянная игра, либо суровый голос учительницы служили сигналом: ее время еще не пришло. Конечно, можно сразу постучаться и войти. Сесть на продавленный грязно-розовый стул в углу и послушать, как играет одноклассник. Но Надя не любила вторгаться в процесс. В первую очередь знала, что это неприятно ученику. Их учительница в выражениях не стеснялась, была резкой, никого не щадила.

– И что? Так и будем сидеть? А голову включить?! Мозги тебе зачем даны?!

На Надю Кира никогда не кричала. Было дело поначалу. Надя тогда замкнулась, просто убрала руки с клавиш и опустила глаза вниз, рассматривая носки сбившихся черных туфелек. Она не плакала, не перечила, просто молчала. И Кира поняла: эта девочка другая, на нее нельзя кричать – ей нужно объяснять, причем терпеливо и лучше тихим спокойным голосом. И тогда она пойдет за тобой на край света. Такой ребенок. Совершенно по-особенному влюбленный в музыку. Огромная редкость, которую нужно лелеять и постараться не спугнуть. Привычки тихо и спокойно говорить у Киры никогда не было, на занятия с Надей ей нужно было настраиваться специально. В какой-то момент Кира поняла: Надя ее дисциплинирует, учительница даже с другими детьми стала вести себя по-другому, более сдержанно. Директор был Кире не указ, а маленькую Надю она тогда, много лет назад, вдруг услышала.

Кира встала со стула и тепло обняла девушку.

– Ну, садись. Взрослая …

Кира любовалась Надей, радовалась ей, но все свои претензии высказала. Кира Владимировна оставалась собой, разговор с бывшей учительницей состоялся непростой:

– Я не буду говорить с тобой о зря потраченном времени. Ничего зря не потрачено, и учителя музыки тоже нужны, главное, чтобы ты потом не пожалела о несбывшихся мечтах.

Они совсем перестали общаться в последнее время. Сначала, сразу после окончания музыкальной школы, Надя частенько забегала в родной класс, в основном поплакаться, как ей тяжело. После того как в училище все устроилось, визиты стали более редкими, а затем и вовсе прекратились. Кира воспринимала этот факт с пониманием – так всегда бывает, человек должен идти вперед. Она сделала главное: заложила мощный фундамент, стройка будет идти и без нее.