Ритуальные услуги

– А эти… которые с самого утра завалились?

– Да я их толком и не видел, – спохватился Анцыферов, но было поздно, он уже признался в том, что знает этих людей.

– Прости, Леонард. – Пафнутьев положил тяжелую ладонь на черную поверхность стола. – К тебе ранним утром…

– Да ну тебя, Паша! Какое раннее утро в двенадцатом часу!

– Не надо меня перебивать, Леонард. А то я путаюсь, теряю мысль и могу показаться тебе глупым… Даже глупее, чем всегда. Хотя это и трудно. Так вот… – Пафнутьев поднял ладонь, останавливая Анцыферова, который уже собрался было заверить гостя, что никогда глупым его не считал и даже, более того, всегда относился к нему как к человеку чрезвычайно способному. – Погоди, Леонард… Утро – это понятие относительное. Одни ранним утром считают четыре часа, другие и в одиннадцать проснуться не могут… Не об этом речь. Речь о твоих клиентах. О которых ты с большим уважением заметил, что деньги для них не главное. Вопрос – что для них главное?

– Мы говорили не о них, Паша, – тихо поправил Анцыферов. – Мы говорили вообще…

– Никогда и ни с кем не говорю вообще… Даже в постели я человек чрезвычайно конкретный. До ограниченности. Итак… Кто они?

– Понятия не имею.

– Как! Ты не знаешь Вовчика Неклясова?

– Никогда не слышал о таком.

– А эти часто бывали?

– Знаешь, мне кажется… Если я, конечно, не ошибаюсь… Мне кажется, что как-то они были… Недели две назад… Нет, скорее всего я ошибаюсь.

– Двое, которые остались живы, ушли черным ходом. Они знали, что в твоем ресторане есть черный ход?

– Черный ход есть всегда… Везде. Чего тут особенного? Повара, снабженцы, грузчики пользуются только черным ходом. Об этом знает каждый нормальный человек.

– Леонард, это нормальные знают. А я другой. Значит, так… По окнам стрельба, скатерть белая залита кровью, двое на полу, двое рвут в твою сторону, мимо этого вот кабинета… А ты ничего о них не можешь сказать?

– Молодые ребята, неплохо одеты, что-то кашемировое…

– Сейчас в кашемировом ходят даже уличные лоточники. Это форма всех торгашей. Где твое пальто?

– На вешалке. – Анцыферов кивнул в сторону шкафа.

Пафнутьев поднялся, распахнул дверцу и увидел розоватое длинное пальто.

– Все ясно. Они тоже в кашемировом?

– Мне так показалось. – Ох, не зря Анцыферов работал когда-то прокурором, все вопросы Пафнутьева разбивались о его неопределенность.

– Не хочешь ты мне помочь, Леонард, – тяжко вздохнул Пафнутьев и, резко оттолкнувшись, сделал полный оборот вместе с креслом. – И я даже знаю почему.

– Ну? – живо поинтересовался Анцыферов.

– Рыло в пуху.

– Грубовато выражаешься, – обиделся Анцыферов.

– Не я, народ. Это все он, негодник. Рыло в пуху, рожа крива, полюбишь козла… Необразованный, темный, пьяный… Вот и несет что попало. Прости нас, Леонард!

– Кого это – вас?

– Меня и народ, – широко улыбнулся Пафнутьев, довольный, что поймал Анцыферова в эту невинную ловушку. – Хорошо. Бери ручку, бумагу и пиши. Так, мол, и так, настоящим подтверждаю, что люди, подвергшиеся нападению в ресторане, мне неизвестны, видел их впервые… Ну и так далее. Может, и от себя что-нибудь добавишь.

– Зачем такая расписка?

– Не знаю, – беззаботно ответил Пафнутьев. – Авось пригодится. Когда выяснится, к примеру, что один из убитых – твой сват, один из сбежавших – твой брат, тогда я эту бумажку тебе под нос. А судья и скажет… Нет, скажет, Леонард Леонидович, вы были неискренни во время следствия, пытались утаить ваши криминальные связи, увести от наказания опасных преступников и потому снисхождения не заслуживаете, и я вынуждена буду, скажет судья, этакая полная женщина с накрашенным ртом и мелкими кудельками на голове, я вынуждена буду применить к вам не первую, а вторую часть статьи, которая предусматривает…

– Заткнись, Паша, – негромко сказал Анцыферов. Полная женщина с крашеными губами и высветленными кудельками, видимо, вызывала у него воспоминания, бросающие в дрожь. – Я напишу расписку, или как там ты ее называешь. Только не сейчас. Я должен подумать, собраться… Я плохо себя чувствую. Обстрелян и разгромлен мой ресторан, убиты люди…

– Убит только один, – поправил Пафнутьев.

– Это неважно… Идет следствие, милиция… Не могу. Извини. Чуть позже.

– Хорошо, – легко согласился Пафнутьев. – Пусть будет так, как ты хочешь. Я всегда шел тебе навстречу, зачем сейчас нарушать сложившиеся отношения? Не буду. Скажи, пожалуйста… У тебя есть заместитель?

– Есть, но он в отъезде…

– Далеко?

– На Кубани. За вином поехал.

– Помощник есть?

– Не понимаю, о чем ты? Есть бухгалтер, снабженец…

– Где они сидят?

– Рядом общая комната. Там несколько столов, телефоны и прочее.

– Этот кабинет ты занимаешь единолично?

– Конечно! – Анцыферов вскинул голову, словно бы оскорбленный таким вопросом. – Это мой личный кабинет.

– А в твое отсутствие может кто-то зайти, посидеть за столом, позвонить, распить бутылку водки…

– Исключено! – резко сказал Анцыферов. – Я запираю дверь, даже если выхожу на пять минут.

– Это хорошо, – одобрил Пафнутьев. – Так и надо. Все-таки должно быть какое-то расстояние между хозяином и обслугой, верно?

– Да, – неуверенно кивнул Анцыферов, пытаясь понять, к чему клонит Пафнутьев, чего добивается. – Видишь ли, есть коммерческая тайна, документы, отчетность… Деньги, в конце концов… Я просто вынужден хранить неприкосновенность этого кабинета.

– Даже дверь, я вижу, бронированная, – уважительно произнес Пафнутьев.

– Дверь бронированная, кованая решетка на окне, сигнализация, телевизионные камеры, – перечислял Анцыферов каким-то странным тоном, и хвалясь владениями, и все больше настораживаясь.

– Значит, никто не пользуется твоим кабинетом? – повторил вопрос Пафнутьев.

– Я же сказал. – Анцыферов снова перешел к своей манере отвечать неопределенно, ни на чем не настаивать, ничего не утверждать.

Пафнутьев откинулся на спинку кресла, подпер щеку ладонью, прикрыл глаза и, кажется, задумался или, устав, решил немного передохнуть, а то и вздремнуть. Анцыферов недоуменно склонил голову к плечу, как умная собака, пытаясь понять, как поступить. Рука его, как обычно в таких случаях, непроизвольно дернулась вперед, кисть обнажилась, и он посмотрел на часы. Потом потянулся к телефону.

– Не звонить! – резко сказал Пафнутьев.

– Не понял?

– Не надо звонить при мне. Уйду – тогда сколько угодно. А сейчас не надо.

– А если мне позвонят?

– Трубку не брать.

– Но я могу и не послушаться, а, Паша?

– Послушаешься. Иначе применю оружие.

– Что происходит, Паша?

– Когда уйду – говори с кем угодно, звони куда угодно… Но пока я здесь, хочу насладиться общением только с тобой. – Пафнутьев, будто извиняясь, развел руки в стороны: дескать, извини, дорогой, тут я не властен над собой.

В это время раздался мягкий, воркующий звонок. Анцыферов вопросительно посмотрел на Пафнутьева. А тот невозмутимо поднялся и взял трубку.

– Вас слушают, – сказал Пафнутьев скомканным голосом так, что сразу невозможно было понять, кто говорит. Но слова он произнес анцыферовские. Тот, сидя в прокурорском кабинете, начинал разговор с этих вот церемонных, вроде бы уважительных слов.

– Леня, мы у тебя кое-что забыли, – произнес молодой голос. – Ты в курсе? Алло!

– Говорите, я слушаю! – сказал Пафнутьев и весело подмигнул Анцыферову, давая понять, что разговор идет легкий, необязательный и не грех при таком разговоре пошутить.

– Это Леонард?

– Вас слушают, – повторил Пафнутьев, но человек на том конце провода уже догадался о своей ошибке и положил трубку.

– Кто звонил? – спросил Анцыферов.

– А! – Пафнутьев беззаботно махнул рукой и снова уселся в кресло. – Твои ребята звонили.

– Какие ребята? – помертвевшим голосом спросил Анцыферов.

– Ну, эти… Как их… Которые утром перекусывали, а потом сматывались черным ходом.

– И что сказали?

– Леонард! – воскликнул Пафнутьев. – Я тебя не понимаю! Вместо того чтобы возмутиться, послать меня к какой-то там матери, ты все принимаешь за чистую монету и даже спрашиваешь, о чем был разговор… Как понимать?

– Шутка, – холодно сказал Анцыферов. – Это, Паша, была шутка. И не более того. Ты перестал понимать шутки, переутомился. И вообще, если хочешь услышать мой совет…

– Остановись, Леонард. Остановись. Скажи, ведь не может быть, чтобы при такой вот технике, как у тебя в кабинете, ты не предусмотрел обычных динамиков? Можешь вот так сразу, не выходя из кабинета, обратиться к коллективу? Можешь пригласить нужного человека? Увидев на экране непорядок, громогласно сделать замечание?

– Конечно, могу, – кивнул Анцыферов, явно польщенный.

– А мне позволишь воспользоваться микрофоном?

– Хочешь выступить перед моим коллективом?

– Нет, перед своим.

– Даже так, – усмехнулся Анцыферов, ожидая, видимо, какого-то развлечения. – Ну что ж… Валяй, Паша, выступай. – И он протянул ему микрофон на маленькой подставке, щелкнув кнопкой.

– Могу начинать? – спросил Пафнутьев.

– Да, Паша, ты в эфире.

Пафнутьев взял микрофон с некоторой опаской, взглянув на экран, который показывал вид ресторана с улицы, подмигнул Анцыферову: сейчас я, дескать, такое выдам, ты просто обхохочешься, на меня глядя.

– Внимание, – сказал Пафнутьев и повторил: – Внимание! – Люди на экране телевизора замерли, посмотрели куда-то вверх, видимо, оттуда неслись звуки пафнутьевского голоса. – Следователь Дубовик, эксперт Худолей, оперативники из уголовного розыска… Говорит Пафнутьев… Прошу явиться в кабинет директора ресторана… Повторяю… Дубовику, Худолею, оперативникам с понятыми срочно явиться в кабинет директора ресторана. Все.

Анцыферов смотрел на Пафнутьева со смешанным чувством, и ужас можно было различить на его лице, и недоумение, и усмешку, впрочем, усмешки было совсем немного.

– Что происходит, Паша?

– Оперативно-следственные мероприятия.

– Цель?

– Раскрытие преступления. Как всегда, Леонард, как всегда.

– Почему здесь, в моем кабинете?

– Мне показалось, что так будет лучше.

Побледневший Анцыферов оцепенело смотрел на экран, он видел, как несколько человек направляются ко входу в ресторан. Вот они приблизились, уже можно было различить их лица, и тут же они исчезли из поля зрения. Теперь шли другие – мужчина с женщиной, видимо, взятые понятыми из стоявшей вокруг толпы, и два оперативника.

– Обыск? – спросил Анцыферов.

– Возможно…

– Что будешь искать?

– Ничего. Я уже все нашел.

Анцыферов, видимо, хотел спросить, что именно нашел Пафнутьев, но не успел – дверь открылась, и в нее вошел Худолей, бледный, спокойный, трезвый. Не было в нем огня, порывистости, азарта охотника. Сник Худолей, сник. Потоптавшись у двери, сел на стул, сумку свою поставил у ног, руки положил на колени и скорбно уставился на Пафнутьева, ожидая дальнейших указаний.

– Как жизнь, Худолей? – с подъемом спросил Пафнутьев.

– Спасибо, – смиренно ответил тот и опустил глаза. – Не жалуюсь.

– Здоровье? – напористо продолжал допытываться Пафнутьев.

– Очень хорошо себя чувствую.

– Что-нибудь беспокоит?

– Воспоминания, Паша…

– О чем?! – удивился Пафнутьев.

– О тех счастливых временах, когда я мог себе позволить выпить рюмку водки, стакан вина, бутылку самогонки… Все в прошлом, Паша. Все в прошлом.

– Наверстаешь, – жестковато сказал Анцыферов, который хорошо помнил слабости эксперта еще по работе в прокуратуре.

– Ха! – безутешно произнес Худолей. – А вы знаете, Леонард Леонидович, сколько лет действует торпеда, если она окажется в вашей жопе?

– Не интересовался, – отрезал Анцыферов и чуть вздрогнул, когда дверь резко открылась и на пороге появились оперативники с понятыми. Последним вошел Дубовик. Сначала показался его пылающий, как фонарь светофора, нос, налитый неведомой жизненной силой, потом появилась и сама физиономия – сероватая, тусклая, будто все краски, положенные лицу, захватил один только нос, ничего не оставив глазам, губам, щекам. Окинув всех взглядом, Дубовик присел рядом с Худолеем.

– Докладываю обстановку, – заговорил Пафнутьев, убедившись, что все, кому положено, пришли. – Мы находимся в кабинете владельца ресторана Анцыферова Леонарда Леонидовича. Вот и он сам. Полтора часа назад совершено убийство. В общих чертах вам известно, как это произошло. Задача заключается в следующем… Необходимо осмотреть кабинет…

– Другими словами – обыск? – спросил Анцыферов.

– Для обыска требуется ордер прокурора, как вам известно, – улыбнулся Пафнутьев. – Поэтому употребляю слово «осмотр».

– Но суть остается?

– Разумеется, – кивнул Пафнутьев. – Продолжаю… Необходимо осмотреть кабинет и изъять вещи, которые могут оказаться полезными для раскрытия преступления. Эксперт заснимет процесс осмотра, наши поиски и находки.