Жертва любопытства

– А это ты, растяпа с четырьмя ногами! И истерически засмеялась.

– Господи, да ты же – пьяная! Быстро садись в машину! Скомандовал Гарри и запихнул девушку на заднее сиденье, а сам помог Лане сесть и убрал ходунки в багажник.

– Ну, говори, куда тебя такую красивую везти! Спросил Гарри и завел своего зверя.

– На край света! Ответила цыганка и словно фокусник достала, неизвестно откуда, целый веер купюр по сто американских долларов каждая. И бросив их между Ланой и Гарри, тут же откинулась на спинку сиденья и уснула. Гарри нажал на тормоз и вопросительно посмотрел на Лану:

– И что нам теперь с ней делать?

– Для начала неплохо было бы узнать, не фальшивые ли эти деньги, и она собрала, разбросанные вокруг них банкноты.

– Десять. Значит всего тысяча долларов! Не плохой был бы калым, если бы девица отдавала отчет в своих действиях. Сделала свое заключение Лана.

– Здесь по дороге будет обменный пункт, его хозяин мне его хозяин кое- чем обязан, вот и узнаем, отжал сцепление.

Не прошло и пяти минут, как Гарри с довольной улыбкой вышел из пункта обмена валюты, по его лицу было видно, что деньги – настоящие.

«Да, еще бы знать, не украла ли она их!»– подумала Лана и сунула деньги в карман.

– Что дальше? – спросил Гарри и завел машину.

– А что у нас есть выбор? Ну не выбросим же мы ее! Поехали домой, проспиться, а там посмотрим…

Чтобы не привлекать внимания соседей, Гарри поставил машину во двор и закрыл ворота. Как Лана не пыталась разбудить девушку, у нее ничего не получалось, и она сказала Гарри, чтобы тот отнес ее в дом. Софочка, видимо, наблюдавшая из окна как он несет на руках девушку, да еще и в белом свадебном наряде, с испугом в глазах выбежала им на встречу.

– Софа, приготовь, пожалуйста, комнату рядом с Гарриной, да принеси ей туда холодной воды и тазик, на всякий случай. А ты, Гарри, глаз с нее не спускай! И спрячьте все свои ценные вещи – отдала указания. Лана и ушла в свою комнату, ноги гудели от усталости, и ей нужно было срочно прилечь. Лану разбудил стук в дверь, она вспомнила события сегодняшнего дня и сон тут же улетучился.

– Входите, я не сплю!

– Она проснулась! Сказал быстро Гарри в приоткрытую дверь и тут же убежал.

Лана, тяжело вздохнув, встала и, держась за стену, поплелась к лестнице. Обеими руками держась за перила, она медленно втаскивала себя по ступенькам на второй этаж. Молодая цыганка сидела на кровати, обхватив голову руками.

– Меня Лана зовут, а тебя? – Сказала Лана и села на стул, напротив.

– Камилла. – Ответила девушка. Вся ее спесь куда-то улетучилась, и она посмотрела на Лану испуганными глазами. Лана достала из кармана пачку сигарет, зажигалку и десять банкнот по сто долларов, прикурила сигарету и протянула пачку девушке

– Нет, нет, я не курю, но я люблю табачный запах, моя бабушка всегда курила трубку. – Лана пододвинула к ней деньги

– Это твои! Ты рассчиталась ими с нами за дорогу.

Камилла машинально дотронулась до выреза своего платья, и быстро убрав руку, и равнодушно сказала:

– Раз рассчиталась, значит твои!

– Где ты их взяла? Если украла, лучше скажи честно, я не буду вызывать полицию, а Гарри отвезет тебя на то место, где мы тебя сегодня подобрали.

Цыганка испуганно замотала головой.

– Мне их жених дал, чтобы я сделала прическу перед свадьбой.

– Что-то подсказывает мне, что в загс ты так и не попала. Давай рассказывай, что у тебя случилось, а я потом решу, что с тобой делать. Девушка налила себе стакан воды, залпом его выпила и начала свой рассказ.

Камилла.

Камилла выросла в традиционной цыганской семье. Она была последним ребенком и единственной дочерью. У нее было еще три брата, старшему – тридцать пять лет, среднему – тридцать два, а младший был всего на семь лет старше Камиллы. Ей же на прошлой неделе исполнилось восемнадцать. Два старших брата были полной копией ее отца. Сколько себя помнила Камилла, он никогда ничего не делал, только ел, спал, смотрел телевизор да поколачивал ее мать. Мать же тянула на себе всю семью. Рано утром она уезжала в город на маленьком автобусе, взяв с собой только колоду карт, а вечером возвращалась с полными сумками еды и бутылкой водки для отца. Весь вечер готовила, кормила, убирала дом, стирала белье, а перед сном обязательно мыла отцу ноги и падала от усталости. Утром все начиналось сначала. Старшие братья Михаил и Николай старались полностью подражать отцу. Они рано женились, взяли себе в жены цыганок с их хутора и привели их в свой дом. Когда их жены стали уезжать по утрам в город, который находился в пятнадцати километрах от их хутора, матери стало жить не легче. Теперь в ее доме было трое взрослых бездельников и пьяниц, да еще и внуки, за которыми также нужно было следить, убирать, стирать и кормить их. Младший же сын Ромка был полной противоположностью своих братьев. Он жалел мать и старался, чем мог помогать ей. Так как половину населения их хутора составляли русские семьи, то Ромка всегда находил для себя у них работу. Помогал строить дома, копал огороды, чистил сараи. А когда ему исполнилось 14 лет, то сбылась его детская мечта – председатель взял его на работу пастухом. Ромка, сидя верхом на молодом жеребце, с кнутом в руке чувствовал себя самым счастливым человеком в мире. Он очень любил животных, и они слушались одного его с полуслова, так что кнут он имел скорее для красоты, чем для устрашения. Роман лихо держался в седле, и все девчонки их хутора были в тайне влюблены в высокого стройного и загорелого цыгана. Камилла тоже очень любила брата, он всегда приходил домой с гостинцем для нее. Это могло быть, что угодно от букетика красной земляники до шоколадки, которые Камилла просто обожала. На особом положении в доме находилась только бабушка. Старая цыганка, которую побаивались не только жители поселка, но даже отец и братья Камиллы. По хутору ходили слухи, что она ни то ведьма, ни то колдунья. И только самые отчаянные люди приходили к бабушке с просьбой погадать или приворожить кого-нибудь. Бабушка обожала внучку, постоянно держа ее при себе, она оберегала Камиллу от задиристых братьев и от домашней работы и всегда говорила ее, что та создана для другой жизни и большой любви. Иногда, когда к бабушке приходили люди, она просила Камиллу оставить их наедине. Но, чаще всего, девочка следила из- за бабушкиной спины, как та раскладывает карты, переворачивает чашки с кофейной гущей или водит золотым кольцом на ниточке по фотографиям, и что говорит при этом людям. Когда Камилле исполнилось восемь лет, бабушка настояла на том, чтобы девочку отдали в хуторскую школу. Училась Камилла с интересом, ей легко давались все предметы, и она быстро стала считаться одной из лучших учениц школы, несмотря на то, что была единственным цыганским ребенком, посещающим ее. Однажды, когда Ромке уже исполнилось восемнадцать лет, на их хуторе остановился большой автобус и грузовая машина бродячего цирка. Когда они проезжали мимо у них начала рожать кобылица, роды были тяжелыми, и кобыла могла умереть. Циркачи обратились к жителям за горячей водой, а из машины было слышно тревожное ржание. Когда председатель узнал, в чем дело он незамедлительно послал за Ромкой. Стоило молодому цыгану зайти в загон и остаться с роженицей наедине, как ржание прекратилось, и через полчаса кобыла удачно ожеребилась. Директор цирка в благодарность за оказанную помощь решил дать бесплатное представление для жителей хутора. Большинство хуторян видели цирк впервые. Для Ромки было отведено почетное место – у самой арены. Он с восхищением наблюдал, какие трюки выделывают воздушные гимнасты, как виртуозно орудуют различными предметами жонглеры. А звери слушаются дрессировщиков, и какие потрясающие фокусы показывает карлик с игральными картами. Но больше всего его поразила своей красотой и меткостью молодая русская девушка – метательница ножей. Роман влюбился в нее с первого взгляда и попросил директора цирка взять его с собой. Директор пожилой лысеющий мужчина с большими рыжими усами, чувствовал себя в долгу перед этим красивым цыганским юношей и разрешил ему поехать с ними, если тот согласиться убирать клетки животных. Ромка летел домой словно на крыльях, но, когда он сказал своей семье, что на рассвете покинет хутор с цирком, отец пришел в бешенство. Он понял, что теряет одного из своих кормильцев и, разбив в кровь ему лицо сапогом, сказал: