В ореоле тьмы

© Дана Делон, 2021

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2023

© Alexey Kazantsev / Trevillion Images

© Magdalena Wasiczek / Trevillion Images

Моему брату Давиду.

Ты самый лучший брат на всем белом свете.

Люблю тебя.

Whoever fgihts monsters should see to it that in the process he does not become a monster. And if you gaze long enough into an abyss, the abyss will gaze back into you.

Плейлист

1. Ruelle – Madness

2. MILCK – Devil Devil

3. Sam Tinnesz, Yacht Money – Play with Fire

4. Halsey – Control

5. Sam Tinnesz, Zayde Wølf – Man or Monster

6. Natasha Blume – Black Sea

7. Ruelle – Monsters

8. Fleurie – Hurts like Hell

9. Tommee Profitt, Sam Tinnesz – Heart of the Darkness

10. Zayde Wølf – Heroes

11. Ruelle – War of Hearts

12. Sam Tinnesz, Silverberg – Wolves

13. Neoni – Never Say Die

14. Jetta – I’d Love to Change the World

15. PVRIS – Hallucinations

16. Kiiara, DeathbyRomy & PVRIS – Numb

17. WENS – Bones

18. Hurts – Mercy

19. Fleurie – Sirens

Глава 1

23 июля 2021 года вышел 136-й номер французского журнала Société[2], который побил все рекорды продаж печатной прессы. 6 августа вышел следующий номер этого издания и разошелся в течение трех часов. На eBay продают два экземпляра за 500 евро вместо 3,90 (цены в газетных киосках). Тема обоих выпусков – эксклюзивное расследование самого громкого криминального дела Франции – убийства членов семьи де Лагас из Парижа.

Мать Маринетт, дети Тома, Анн и их отец Жозеф были убиты между 7 и 10 марта 2009 года. Их тела были найдены закопанными в семейном саду 18 марта 2009 года. Главный подозреваемый – старший сын семейства Теодор де Лагас. Мальчишке было 16 лет, и он единственный, кто находился в доме… и остался в живых. В ходе дела было выяснено, что он не является родным сыном Жозефа де Лагаса. Его родной отец – Этьен Пиро, известный во Франции как банкир папы… а также скандальный насильник.

В 1993 году он был признан виновным в 46 изнасилованиях (секретарши, домработницы, официантки). Полиции удалось доказать, что Пиро насиловал женщин в течение последних 10 лет своей жизни. Умелый манипулятор, он всегда запугивал жертву. Маринетт Боне была дочкой его друга, и она не стала молчать. Как только девушка выдвинула обвинения, другие жертвы Этьена тоже стали рассказывать свои истории. Влиятельный банкир, мечтавший о политической карьере и посте президента, был лишен всего, что имел, и отправлен в тюрьму на пожизненное заключение. В 2007 году он умер в одиночной камере. Повесился. Кто передал ему веревку, как она оказалась в его камере – до сих пор неизвестно. В ходе расследования убийства семьи де Лагас выяснилось, что Маринетт в 1993 году забеременела от насильника, но скрыла это. Ей помог ее на тот момент парень Жозеф, признав себя отцом.

Как только общественность узнала, кто настоящий отец Теодора, в газетах, новостях и из уст в уста, шепотом и громко крича, передавались следующие слова: «Яблоко от яблони недалеко падает». На защиту Теодора неожиданно встал дядя Николя де Лагас. Младший брат Жозефа нанял племяннику лучшего адвоката и использовал все свои связи. Теодора де Лагаса признали невиновным, но все продолжали шептаться. Мальчика стали сравнивать с отцом-насильником. Всему свету внезапно открылось невероятное сходство между отцом и сыном. У обоих черные, словно вороново крыло, волосы и пронзительные ярко-голубые глаза. Отца называли воплощением дьявола, а сына прозвали антихристом. Одиннадцать лет самое загадочное убийство во Франции остается нераскрытым, зацепок почти нет. Зачем была убита французская семья? Какие тайны она хранила? Загадочным образом перед убийством все банковские счета семьи были опустошены и деньги перенаправлены на имя Теодора с отметкой, что он сможет воспользоваться ими после своего совершеннолетия. На работу Маринетт было отправлено письмо, что семья переезжает жить в Бразилию, все школьные счета детей были оплачены, а на почтовом ящике дома появилось объявление: «Все письма возвращать отправителям».

Семья де Лагас происходила из аристократического рода и была достаточно обеспеченной и властной. Поговаривали, что Жозеф работал на секретные организации. Существует несколько версий случившегося: суицид, секретная эксфильтрация[3] семьи в США (найденные тела якобы были чужими), уход в монастырь и много других. Интересно, что в этом деле существует официальное расследование полиции и неофициальное – расследование журналистов. Журнал работал четыре года, но так и не смог раскрыть убийство. Оба номера посвящены теориям и догадкам.

Один из журналистов выяснил, что Этьен Пиро, носивший на груди католический крест и бывавший на аудиенции у самого папы римского, поклонялся дьяволу и официально считался сатанистом. Разумеется, он тщательно скрывал это. Однако были найдены снимки из сатанинской церкви, на которых Этьен на коленях приникает губами к библии дьявола. «Проклятое дитя» – так многие начали шептаться о Теодоре де Лагасе после выхода журнала… Но отнюдь не только из-за рассказов о темном прошлом его биологического отца.

Десять страниц было посвящено моей сестре Клэр и ее самоубийству. Перед тем как убить себя, Клэр проткнула бедро и нарисовала на стене комнаты собственной кровью портрет Теодора де Лагаса. Журналисты добыли секретную фотографию ее последнего кровавого эскиза. Снимок занимал весь лист рядом с фотографией самого Тео, чтобы читатели могли увидеть, насколько талантливой была моя сестра и насколько точно она изобразила своего бывшего парня. «Он свел ее с ума, возможно, он ее проклял, быть может, он сделал то же самое со своей семьей?» Вопросы сыпались из уст французов, а Теодор де Лагас за одну ночь стал вновь знаменитым.

Я смотрю на его снимок, который сделали папарацци несколько дней назад. На нем Тео значительно старше, чем на тех фотографиях, которыми пестрили страницы журнала Société. На недавно сделанном снимке Тео смотрит опасным взглядом, а от его строгой красоты пробирают мурашки. А сама статья посвящена открытию его нового ночного клуба. Шестого по счету. Этот выбивается из цепочки группы VIP ROOM. Абсолютно эксклюзивный и ни на что не похожий. Клуб называется «Потерянный рай», а у самого входа огромными красными неоновыми буквами написана цитата из творения Мильтона: «…it’s better to reign in Hell, than serve in Heaven»[4]. В комментариях одни люди пишут, что у Тео отличное чувство юмора, другие называют его сумасшедшим, третьи хвалят бренд-менеджера и в восторге от продвижения и рекламы нового заведения, а есть те, кто поистине считает его исчадием ада. Я же смотрю на Тео и вспоминаю, как впервые увидела его. Мне было 11 лет, и я влюбилась в него с первого взгляда…

Глава 2

Le passé[5]

Наша первая встреча случилась в Нормандии. В городке Довиль, в пасмурный, дождливый день. Я помню запах мокрой травы и свежесть, которая заполняла мои легкие. Мои дедушка и бабушка решили встретить старость в фамильном шато, а мы с родителями навещали их каждый уик-энд. Я любила приезжать в этот замок. Он был неописуемо красивым. Двухэтажный кирпичный дом с двумя высокими башенками по бокам, огромными, высокими окнами, которые украшали кованые балконы. Зеленый плющ вился вдоль старинных кирпичных стен. Бабушка всегда отворяла парадные высокие двери. Белые, резные, деревянные. В тот день мами[6] протянула мне красные резиновые сапоги, желтый дождевик и сказала:

– Дождь не помеха. Иди побегай!

Я быстро оделась и выбежала во двор. Сколько же там было места! Детская площадка была мокрой, но я все равно скатилась с горки и полазила на турниках. Потом услышала, как приехала машина. Но не побежала здороваться. Я знала, что мы ждем Клэр. Моя старшая сестра никогда не играла вместе со мной. Разница в 9 лет казалась огромной пропастью между нами в то время. К тому же я была счастлива побыть одной, хотя немного скучала по своему лучшему другу Габриэлю. Его мама отправила погостить к дедушке, и он не смог приехать. Но я все равно была рада: в тот уик-энд мы не взяли с собой няню Софи, и я полностью принадлежала самой себе, а мне принадлежал весь двор… Цветущие розы в саду, гортензии, хрустящие мокрые листья, белочки, скачущие с ветки на ветку. Птички, которые так красиво пели вдали от людей, шума машин и всего остального.

Больше всего на свете меня манил старый домик на дереве. Этот домик построили еще для моего дедушки, когда он был ребенком. Потом его несколько раз ремонтировали, в нем играл и мой папа, и его братья. Даже Клэр и наши кузены. Но мне запрещалось забираться в него, особенно в плохую погоду. Лестница была совсем старой, родители несколько раз обсуждали ее замену, но у них никак не доходили до этого руки. А я, окрыленная свободой, будучи в невероятно приподнятом настроении, решила, что никто и не заметит, если я поднимусь и посмотрю с высоты на свои владения, сад и детскую площадку.

Я помню, как обхватила перила: они были насквозь мокрые, к руке прилип мох. Я ступила на первую ступеньку, она не скрипнула, но прогнулась под моим весом. Дом построили на крупном, высоком дубе. Чтобы добраться до него, надо было пересечь 35 ступенек. С правой стороны тянулись перила, с левой их не было. Я несколько лет подряд слышала разговоры о том, что перила необходимо поставить с двух сторон. Однажды тетя Элен сломала ногу, упав с лестницы, и даже получила сотрясение мозга. Это случилось почти 30 лет назад. Однако никто так и не удосужился установить там перила. Дети вырастали и больше не лазили. Родители занимались более важными вещами. Я помню, как считала про себя ступеньки, пока поднималась. Я была на 31-й, когда белочка внезапно перепрыгнула с ветки на крышу домика на дереве. От неожиданности я так испугалась, что поскользнулась и потеряла равновесие. Руки невольно поднялись вверх, тело потянуло вбок, спина откинулась назад, резиновый сапог слетел с ноги и полетел вниз… а я вслед за ним. Помню, как перехватило дыхание. Крик застыл где-то в горле, встал комом. Я зажмурила глаза, готовясь к падению. Но вдруг услышала мужской голос.

– Твою мать! – ошалело произнес он, и в следующую секунду меня поймал незнакомый мне парень.

Я, конечно, сбила его с ног, мы вместе повалились в грязь. Но он спас меня. Предотвратил мое падение на землю. Я повернула голову и встретилась взглядом с невероятными голубыми глазами. Я никогда в жизни не видела такой цвет. Они будто горели. Зрачок был расширен, и парень вновь громко выругался и зашипел от боли. Однако, увидев мое испуганное лицо, он тут же спросил:

– С тобой все в порядке?

Я молча продолжала разглядывать его. Ровный нос, как у статуи Давида, что высек Микеланджело. Полные красивые губы, над верхней и на щеках виднелась темная щетина.

– Ребенок, ты в порядке? – повторил он и быстрым взглядом осмотрел меня. – Что-то болит?

Он был таким красивым, что у меня перехватило дыхание. Черные волосы резко контрастировали с бледной кожей. Правой рукой он поймал мой подбородок и заглянул в глаза.

– Что болит? – Его голос звучал тихо, по-доброму.

Я покачала головой и шепотом произнесла:

– Ничего.

– Ну и хорошо. – Парень улыбнулся, и мое сердце бешено заколотилось в груди.

Я даже не поинтересовалась, как он здесь оказался, кто он и откуда прибыл, – настолько меня шокировало все случившееся.

– Кажется, я сломал локоть, – нахмурившись, неожиданно признался он.

Мои глаза расширились, и я резко подскочила, ведь все это время лежала на нем.

– Локоть?

Он снял куртку и аккуратно приподнял рукав черной кофты. Он делал это очень медленно, шипя и бормоча ругательства. Я смотрела во все глаза. Наконец он полностью обнажил руку, и я в ужасе уставилась на открытый перелом. Кость торчала из локтя, и все было в крови. Я даже боялась представить, насколько это больно. Он побледнел и нервно прикусил губу.

– Что ж, гадать не приходится… точно перелом.

Мне стало плохо, к горлу подступила желчь, и я еле добежала до кустов, прежде чем меня вырвало.

– Черт, прости, – послышалось за моей спиной.

Я вытерла тыльной стороной руки губы и недоуменно пробормотала:

– За что?

Он уже встал и держал поломанную левую руку правой, я видела, как на лбу у него выступил пот. Он вымученно улыбнулся.

– За продемонстрированное зрелище…

– Ты спас меня.

– Летела ты знатно, – попробовал он отшутиться.

– Ты спас меня, – повторила я. – Ты появился из ниоткуда и поймал меня.

Как-то перед сном бабушка рассказывала мне про ангелов-хранителей. Она говорила, что они всегда появляются из ниоткуда и помогают людям. У каждого из нас есть свой ангел. Свой хранитель.

– Ты как ангел-хранитель, – по-детски наивно сказала ему я, и он покачал головой, но не успел ничего ответить.

В сад выбежала моя сестра Клэр. Она мчалась со всех ног, шарф повис у нее на шее, а куртка была нараспашку.

– Тео! Тео! – кричала она. – Что с тобой случилось?

– Маленькое происшествие.

Сестра бросила на меня взгляд. Я стояла перед ней вся мокрая и в грязи. Мой резиновый сапог валялся прямо под лестницей, ведущей в домик. Красное пятно горело на фоне коричневой грязи.

– Ты забралась туда, да? Ты никогда никого не слушаешь! Сколько раз тебе говорили не лезть туда?! Особенно в дождь! – принялась орать Клэр во все горло.

– Не кричи на нее, – вмешался Тео.

– Ах, не кричи?! Да она надоела! Одиннадцать лет, но ее невозможно оставить одну! Вечно вляпывается в какое-нибудь дерьмо! Сколько раз тебе говорили?! – Клэр продолжала рвать глотку. Все ее лицо покраснело, карие глаза смотрели на меня с нескрываемой ненавистью. – Сколько раз?! Я тебя спрашиваю! Сколько чертовых раз?!

На крики Клэр выбежала вся наша семья. Папа быстро оценил ситуацию.

– Надо отвезти его в больницу, – тут же сказал он. – Не шевели рукой, держи ее крепко.

– Мама, это невозможно! Так дальше продолжаться не может! Накажи ее, слышишь, накажи ее! Смотри, что случилось с Тео!

– Беренис, иди к себе в комнату, – позвала бабушка, – с тобой самой все в порядке?

Я кивнула, в глазах стояли слезы.

– Иди переоденься и закинь все эти вещи в стирку, ладно? Я сейчас сделаю тебе горячий чай.

Я побежала в сторону дома, все еще слыша крик Клэр. Мама гладила ее по светлым волосам и пыталась успокоить.

– Тише, детка, мы сейчас же поедем в больницу. Все будет хорошо.

– Она невыносимая! Она просто НЕВЫНОСИМАЯ! Сколько раз вы говорили ей не лезть! – все еще кричала Клэр.

Я вбежала в дом и закрыла руками уши. Я была не в состоянии это слышать. Я знала, что она права. Что я невыносимая, непослушная и далее по списку. Но ненависть в ее взгляде… Ненависть в ее голосе. Это было слишком больно.

Я упала в свою постель, как была, в грязных вещах, и зажмурилась. Сломанный локоть Тео все еще стоял перед глазами, и мне было его так жаль… Тео держался, старался не показывать, насколько ему больно, от этого мне становилось еще хуже. Глубокое чувство вины гирями давило на грудную клетку. Я плакала и кричала в подушку. Такой меня нашла мами. Перепачканной в грязи, зареванной, на постели.

– Детка, как же ты так…

– Я не специально, – заикаясь и хлюпая соплями, сказала я.

– Именно поэтому несчастные случаи так и называются, Беренис. Когда случается то, чего совсем не ждешь, но этот случай – несчастный случай – может полностью разрушить твою жизнь. Ты могла остаться калекой до конца своих дней. В этот раз тебе очень повезло, но, прошу, не глупи так больше.

– Он поймал меня… появился из ниоткуда… будто он мой ангел-хранитель. Он может им быть? – глотая слезы, спросила я.

Мами рассмеялась и поволокла меня в ванную.

– Не уверена, крошка. Он просто хороший человек.

– А откуда он взялся?

– Его привела Клэр, мне кажется, она к нему неровно дышит, – раздевая меня, говорила мами. – Они вместе учатся в школе искусств.

Я позволила ей снять с меня одежду и поставить под струи душа. Вода медленно согревала меня, но слезы не прекращались.

– Клэр ненавидит меня, – глухо прошептала я.

– Это не так, она очень сильно испугалась, а также слишком эмоциональна, ты же знаешь.

Я замолчала, спорить с мами не было никаких сил. Она не знала, что, когда дело касалось меня, Клэр всегда была эмоциональной. И злость всегда была основной эмоцией.

Тем вечером Тео сидел в нашей огромной столовой. Я любила эту комнату за уют. В ней была такая красивая огромная хрустальная люстра. Резные карнизы. Переливающиеся стены, словно из шелка, расписной потолок. По всему периметру было разбросано несметное количество безделушек. Красивые подсвечники, фарфоровые фигурки и, конечно, посуда в красивейшем серванте. Моя прабабушка коллекционировала сервизы, и они сохранились до наших дней. На стенах висели картины в позолоченных рамках. Антикварная мебель с резными ножками и подлокотниками. Мраморный камин, в котором горел огонь, согревая нас и добавляя уюта. Тео сидел с гипсом на руке. Он пробыл в больнице больше пяти часов… Я даже боялась представить, что именно делали врачи и как вставляли его торчащую кость.

– Я не знаю, что сделала бы с тобой, если бы он сломал кисть правой руки! – зло прошипела мне на ухо Клэр и больно ущипнула за бок. – Ты хоть понимаешь, насколько важна художнику его рабочая рука?! Ты понимаешь, что, когда он спасал тебя, он совсем не думал о себе? Ты, конечно, привыкла, что все всегда мчатся исполнять твои капризы. Но Тео не член нашей семьи. Ты осознаешь, что он сделал ради тебя?!

Я резко встала с дивана. Находиться рядом с ней не хотелось. Она душила меня своими словами. Ноги сами понесли меня к Тео. Он пил кофе и о чем-то увлеченно разговаривал с нашим дедушкой. Тихо, спокойно, неторопливо.

– Спасибо, – прохрипела я непослушным голосом.

В глазах стояли слезы. Мне было так стыдно перед ним.

– Брось. – Он тепло улыбнулся. – Это ерунда, полтора-два месяца, и я его сниму. – Он постучал по гипсу и легкомысленно пожал плечами.

Я кивнула, так как знала, что если скажу хоть слово, то просто-напросто разрыдаюсь. Он словно почувствовал мое настроение и решил подбодрить.

– Будешь пирожное? Садись, выпей чаю и поешь сладкого.

Дедушка тут же налил мне чай, бабушка подала пирожное. Все были спокойны и добры. Все, кроме Клэр, – она подсела рядом и гневно прошептала мне на ухо:

– Может, кто-то и примет твои слезы за муки совести, но только не я. Я тебя слишком хорошо знаю, и ты ничтожество, Беренис.

Она произнесла это и мило улыбнулась всем присутствующим, словно проворковала мне на ухо слова о сестринской любви.

– Мами, подай и мне пирожное, пожалуйста, – как ни в чем не бывало вежливо попросила моя старшая сестра.

У меня же затряслись руки. Клэр с виду была ангелом, спустившимся с небес. Светлые волосы обрамляли милое личико с ямочками на щеках. Она словно олицетворяла свое имя[7]. Она была намного красивее меня, более нежная и женственная. От нее словно исходили тепло и уют. Однако в ее карих красивых глазах с высоко поднятыми ресницами я порой видела столько злости, гнева и ненависти, что мне становилось не по себе. За прекрасным фасадом и наивной улыбкой скрывался монстр.

В ту ночь меня укладывала мама. Я помню ее запах… Запах розы. Она всегда пользовалась духами с нотками розы во флаконе. Мама нежно гладила меня по волосам, я чувствовала ее любовь на кончиках пальцев, тепло и заботу, исходящую от нее.

– Ты нас всех сегодня очень напугала, Ниса, – прошептала она и поцеловала меня в лоб.

Ниса… Так меня называли только члены семьи. В детстве я не могла выговорить свое полное имя. И на вопрос, как меня зовут, счастливо отвечала: Ниса! А на вопрос, сколько мне лет, уверенно заявляла: 95! Этому научил меня папа, он считал, что это очень смешно. И правда, взрослые всегда хохотали, а я долго не могла понять причины. Родители обожали меня. Я знала это. Они всегда хотели большую семью, минимум пятеро детей. Но так получилось, что после рождения Клэр у мамы очень долгое время не получалось забеременеть. Лишь спустя 9 лет на свет появилась я, и все вокруг никак не могли нарадоваться.

– Я больше не буду, честно, – обнимая маму за хрупкие плечи и заглядывая в ее зеленые глаза, обещала ей я.

Мама была очень красивой женщиной, утонченной, хрупкой, нежной. Светлые волосы, милое лицо и самая любимая и потрясающая улыбка из всех. Я мечтала быть похожей на нее, когда вырасту. Но я была копией отца. Карие глаза, подчеркнутые широкими бровями, насыщенного каштанового цвета пышные, волнистые волосы и белая кожа, с выступающими синими венами. Я так завидовала Клэр, потому что ей достался мамин цвет волос… ее утонченность и женственность.

– Спи, малыш… – прошептала мама и вышла из моей спальни.

Сна не было ни в одном глазу. Несмотря на то что я набегалась днем, я все еще не могла успокоиться. Воспоминания о переломе Тео и о том, как кричала на меня Клэр, не давали уснуть. Помню, я запоздало подумала, что перед Клэр тоже стоит извиниться. Попытаться поговорить с ней, может, чем-то задобрить. Я мечтала о том, чтобы она перестала меня ненавидеть. Порой в голове составлялся список того, что нужно изменить в себе, чтобы не вызывать у нее злости и раздражения. Проблема заключалась в том, что она не ценила мои старания. Клэр их просто не замечала. Я ворочалась в постели с одного бока на другой. Простыни были мягкими и вкусно пахли, я спряталась под одеялом, старалась изо всех сил зажмурить глаза и уснуть, но ничего не получалось. Воздуха под одеялом не хватало, и я вынырнула наружу. Лунный свет заглядывал ко мне в комнату. А с ним и тени деревьев. Массивные ветви украсили потолок, а дуновение ветра заставляло их двигаться из стороны в сторону. Вокруг было очень тихо. Ни шума машин, ни людских разговоров. Умиротворяющее спокойствие спустилось на этот уголок земного шара с наступлением ночи.

Но в душе́ меня терзали страхи. Я закрывала глаза и видела кровь. Мне мерещилось, что кровь ручьем вытекала из Тео. Он бледнел и умирал прямо у нас во дворе, утопая в собственной крови. В моих фантазиях я бежала к нему со всех ног и, споткнувшись, попадала в темную лужу крови. Я тонула в ней вслед за ним. Кровь заливалась в рот и нос. Я чувствовала ее железный привкус и запах. С ужасом и бешено бьющимся сердцем открывала глаза, уставившись в потолок. Раньше он казался мне красивым, но не в ту зловещую ночь. Ветви деревьев пугали – казалось, они спускались по стенам, чтобы схватить меня и утащить за собой. Я все ждала, когда широкие и упругие розги подползут, обовьют мое тело в крепкой связке, закроют мне рот и нос и я не смогу ни дышать, ни позвать на помощь. Они приближались. Кисти рук вспотели, я вновь нырнула под одеяло, но было слишком темно. Тьма поглощала меня и наводила ужас. Мне мерещилось чужое громкое дыхание. Оно становилось все громче и громче. Словно во тьме живет монстр и он приближается ко мне. Я вглядывалась в устрашающую темноту, закрывала уши и зажмуривала глаза, стараясь спрятаться. Но с закрытыми глазами я сталкивалась с Тео и ручьями крови, выливающимися из него, словно из водопада. Казалось, кто-то проклял меня в ту ночь, настолько ужас и страх вселились в мое сердце.

Не выдержав, я выбежала из комнаты, и ноги сами понесли меня к башне. В доме их было две. Папа шутил, что каждой из дочек досталась одна и что мы можем ждать в них своих принцев. Не знаю, почему я побежала туда, а не в родительскую спальню. Мне хотелось спрятаться, а в башне было мало места, и дверь закрывалась на защелку. Я часто там пряталась, когда мы играли с семьей в прятки, и чувствовала себя в безопасности. Никто никогда не находил меня там. Я неслась по винтовой лестнице. Было ощущение, что кто-то бежит вслед за мной, поэтому я прибавила скорость. Дыхание стало тяжелым, руки тряслись. Мое детское воображение разыгралось не на шутку, мне чудились огромного размера пауки в тенях и ползущие по ступенькам змеи. Я перескакивала их и неслась все быстрее и быстрее. Вбежала в башенку, непослушными руками закрыла дверь и сползла вниз по стенке. Пульс отдавался бешеным ритмом в ушах. Я обхватила дрожащими руками колени и положила на них голову. Моя розовая пижама была очень мягкой, и я потерлась об нее щекой, стараясь унять ужас в сердце. Но ничего не получилось. Я услышала отчетливые, громкие шаги на лестнице. И резко вскинула голову. Шаги не прекращались. Они прорезали тишину вокруг. Я застыла на месте и перестала дышать. На глазах выступили слезы, и подбородок затрясся в нервной дрожи, зубы стучали друг о друга, но я никак не могла это контролировать.

Ручку дернули, и этот звук оглушил меня. Резкий, громкий. Но дверь оставалась закрытой. Я отползла в самый дальний угол башни, не сводя глаз с двери… Ручку продолжали дергать. А затем я увидела, как защелка поднимается. Сама по себе поднимается в воздухе. Я зажмурилась, слезы покатились по щекам. От страха я прикусила нижнюю губу, стараясь подавить крик. Я прокусила ее так сильно, что ощутила вкус крови на кончике языка, но продолжала впиваться в нее зубами. Шаги приближались. Я слышала, что кто-то направляется прямо ко мне, уверенно ступая по полу. Не знаю, чего именно я ждала. Но мне казалось, что пришел мой конец. Понятия не имею, откуда такие мысли пронеслись у меня в голове, но я была так напугана. Так сильно… напугана.