Белая Башня. Хроники Паэтты. Книга I
Затем госпожа Танисти вдруг вышла снова на кухню, и спустя короткое время вернулась, неся в руках краюху чёрного, как печное дно, хлеба. Она молча положила этот кусок рядом с остальной снедью, затем поклонилась Мэйлинн, и произнесла:
– Пожалуйте все к столу!
И лирре всё это показалось вдруг настолько возвышенно-благородным, что у неё перехватило дыхание. Вот откуда в Бине эта жила – подумалось ей, когда она, вместе с остальными, садилась за стол.
– Сначала мы должны вознести хвалу Великому Арионну, – строго сказала госпожа Танисти, когда все уселись, и особенно пристально посмотрела на Мэйлинн. Вольнодумие лирр было хорошо известно всем. Наверное, это была одна из причин (и далеко не самая последняя) вечного разлада между народами лирр и людей. Было видно, что, несмотря на глубокое почтение, которая женщина питала к Мэйлинн, она всё-таки не допустит в своём доме святотатства.
– Если достопочтенная хозяйка позволит, я бы хотела произнести молитву Белому Арионну на правах гостя, – смиренно попросила Мэйлинн, и лицо достопочтенной хозяйки просветлело.
– Для нас это будет великая честь, госпожа, – благодарно проговорила она.
Скрестив руки с раскрытыми ладонями на груди, как это делают все арионниты, лирра негромко произнесла:
– Мы благодарим тебя, Великий Арионн, за все блага и радости, что ты даёшь нам, а также за эту трапезу, которую мы разделим с моими друзьями во имя твоё. Приклони к нам и нашим близким лице своё, дабы не оставил ты нас в милости своей. И отврати же взор свой от недругов наших, дабы лишились они благодати твоей. Во славу твою преломляем мы хлеб сей. Да будет так.
– Прекрасная молитва, – со слезами в голосе прошептала госпожа Танисти. – Я ещё раз благодарю вас, прекрасная госпожа.
Лирра лишь преклонила голову. Удивительно, но она была растрогана почти до слёз. Между тем хозяйка дома взяла принесённый ею хлеб, и разломила его на четыре приблизительно равные части. Первую она с глубоким почтением протянула лирре, и та, ещё раз преклонив голову, приняла этот чёрный кусочек, словно величайший дар самого короля Матониуса. Второй кусок достался Бину, как будущему главе семьи, третий лёг на ладони Нары, а четвёртый госпожа Танисти оставила себе. И именно она откусила первый кусок, что стало сигналом для остальных. Даже лирра, чьё нёбо не привыкло к подобной пище, которая и в дороге, как мы видим, баловала себя пусть не изысканной, но вполне приличной едой, даже она сейчас откусила и прожевала свой кусочек. Более того, этот хлеб показался Мэйлинн достаточно вкусным. Хотя всё же она осторожно и незаметно положила недоеденный кусок на стол и потянулась, чтобы отломить от своего каравая.
Такая сказочная трапеза очень быстро вернула веселье за общий стол. Начались разговоры, смех. Нара ещё и ещё раз, с обожанием глядя на лирру, расспрашивала её о подробностях якобы совершенного ею подвига. Мэйлинн лишь улыбалась и кивала на Бина, мол, пусть он расскажет. А Бин заливался соловьём! С каждым разом история обрастала всё новыми подробностями, становилась всё драматичней и невероятней. В конце концов Мэйлинн стала мягко осаживать завравшегося юношу, пока его не ухватили за язык.
– А вы живете в Латионе, госпожа, или проездом? – осведомилась мать Бина.
– Я здесь по делам. Вскоре я покину город.
– Как жаль! – воскликнула Нара. Лирра подозревала, что младшая сестрёнка уже грезит погулять на их с Бином свадьбе, и это почему-то совсем не раздражало высокородную лирру, а только лишь смешило. Она не могла вспомнить ни одного случая подобного брака за всю историю мира.
– То-то я и подумала, что такой благородной госпоже делать в Складском квартале? – простодушно произнесла госпожа Танисти, ведь она по-прежнему пребывала в уверенности, что Мэйлинн выскочила откуда ни возьмись, и спасла её дорогого сына где-то совсем неподалёку от дома. – А откуда вы, позвольте полюбопытствовать, и что за дела привели вас в наш город? – поинтересовалась почтенная матрона.
– Я из Варса, – Мэйлинн, по-прежнему глухо зашнурованная, не спешила делиться своей тайной. – Мне нужно посетить отделение банка «Каннели, Каннели и Валленштейн», где на моё имя отцом открыт неограниченный кредит. А затем мне нужно навестить друга, и кое-что разузнать. В зависимости от того, что я узнаю, я либо задержусь в городе на какое-то время, либо покину его сразу же.
– А с какой же целью столь благородная госпожа путешествует по нашему славному королевству одна, и так далеко от дома, если позволено мне будет спросить, – продолжала спрашивать госпожа Танисти. На секунду в Мэйлинн вскипела лиррийская кровь – да какое право эта женщина имеет расспрашивать так бесцеремонно благородную лирру? Но спустя секунду девушка поняла, что пожилой матроной движет отнюдь не праздное любопытство, а участие и тревога за неё, Мэйлинн.
– Я ищу кое-что очень важное для себя, – мягко ответила лирра. – К сожалению, я совершенно не знаю, где это искать, и сколько времени потребуется на поиски.
– И всё это время вы будете путешествовать одна? – воскликнула госпожа Танисти. И тут Бин понял, что подходящий момент настал:
– Матушка, я бы хотел просить твоего позволения отправиться, чтобы сопровождать Мэйлинн. Если, конечно, она не против… – быстро добавил Бин и залился краской. – Я обязан ей жизнью, и должен вернуть долг.
Лирра просто онемела от таких слов. Госпожа Танисти же стала вдруг торжественно-серьёзна и ответила:
– Ты не был бы моим сыном, если бы не предложил этого, мальчик мой. А я не была бы твоей матерью, если бы запретила тебе делать то, что должен.
– Позвольте! О чём вы вообще? Бин, не говори ерунды! Какой долг, какое «обязан»? Не нужно меня никуда сопровождать!.. – хотя самой себе Мэйлинн вынуждена была признаться, что протестует далеко не так горячо, как ожидала.
– Помнишь, ты сказала, что не веришь в совпадения? – улыбнулся ей Бин. – Так вот, теперь я в них тоже больше не верю. Знаешь, что я думаю? Что ты спасла меня для того, чтобы я помог тебе.
Чем неудавшийся воришка без особых талантов мог помочь молодой и богатой лирре, получившей образование в Наэлирро, было, конечно, не совсем ясно, но дело было не в этом. Главное – это порыв. И Мэйлинн его оценила.
– Ты же понимаешь, – многозначительно подчеркнула она это слово. – Понимаешь, что наше путешествие может… гм… затянуться?
– Понимаю, – с той же интонацией ответил Бин. – И пусть! – беспечно добавил он.
– Тогда я принимаю твою помощь, – торжественно, но без лишнего пафоса ответила лирра. – Спасибо тебе, Бин!
Нара от восторга захлопала в ладоши. Нет, она положительно мечтает нас поженить, – про себя усмехнулась лирра. Знала бы ты, девочка, куда мы идём, и зачем… Хотя… Собственно говоря, а знаешь ли ты сама, многомудрая лирра, куда и зачем ты идёшь? Или же ты просто бежишь? От самой себя и от своей судьбы?.. Но Мэйлинн, тряхнув головой, отогнала от себя эти мысли. Она точно знает, зачем идёт. Она ищет Белую Башню. А значит – ей уже пора.
– Скоро свечереет, а значит, нам пора, – нарочито деловым тоном сказала она. – Бин, если ты ещё не передумал, пойдём сейчас.
– Как – сейчас? – встрепенулась госпожа Танисти. – Да куда же он в таком виде-то? А ну-ка, марш в свою комнату и быстро приведи себя в порядок! Вымойся и переоденься! И чтоб через четверть часа стоял, готовый, на пороге! Не заставляй госпожу Мэйлинн ждать такого недотёпу, как ты!
Мэйлинн видела, что в глазах женщины стоят слёзы, и под бравым тоном скрывается мука, которую может испытывать только материнское сердце, когда расстаётся со своим ребёнком. В отличие от Нары, госпожа Танисти уловила оттенки интонаций лирры, и не строила иллюзий на быстрое возвращение своего Бина. Но она скорее умерла бы сейчас, чем стала рыдать на плече уходящего сына.
После ухода Бина наступило неловкое молчание. Госпожа Танисти, было, бросилась собирать остатки обеда, чтобы уложить их обратно в сумку Мэйлинн, но та мягким движением руки остановила её.
– Не нужно, оставьте! У меня есть ещё, а кроме того я всё равно буду пополнять свои запасы. Оставьте, скоро с работы придёт ваш усталый супруг, ему же нужно что-то поесть!
Все прекрасно понимали, что пора ненужных показных отказов осталась позади, поэтому женщина просто благодарно кивнула и оставила всё на столе, прикрыв лишь куском ткани от мух.
– Да, и вот ещё что… – решилась наконец Мэйлинн, и голос её снова предательски дрогнул. – Я очень прошу вас принять вот это, – она вынула руку из кармана, в котором уже на протяжении нескольким минут держала монету.
На её раскрытой вспотевшей ладони лежал серебряный дор.
– Ну что вы, госпожа Мэйлинн! Зачем так обижаете нас? – горестно воскликнула мама Бина.
– Я и в мыслях не держала обидеть вас, почтенная госпожа! – горячо ответила лирра. – Но я забираю у вас кормильца и оставляю вас в весьма трудном положении. Я бы хотела дать больше, если бы точно не знала, что вы отвергнете бо́льшую сумму. Я боюсь, что даю вам слишком мало, ведь – и вы должны это знать – я совсем не знаю, как долго продлится моё путешествие. Может статься, что вы не увидите сына много месяцев. И это – слишком малая плата за ту услугу, что он мне оказывает.
– Я возьму эти деньги, – немного подумав, госпожа Танисти протянула лирре руку ладонью вверх. – Потому что грешно отказываться от того, что предлагается с таким чистым сердцем. Я буду молиться за вас каждый день, благородная Мэйлинн. Вы – добрый дух-хранитель нашей семьи. Я этого никогда не забуду, и внукам своим накажу, чтобы те наказали своим внукам, а те своим – помнить и молиться за вас, госпожа.
И высокородная лирра, воспитанница замка Наэлирро, бросилась в объятья простой бедной горожанки, одетой в пропитанную потом ночную рубаху.
– Ну что, пошли? – на пороге стоял улыбающийся Бин.
Глава 8. Олива
Относительно чистый, хотя и весь в синяках и ссадинах, Бин шагал рядом с лиррой и улыбался. Ещё вчера он был обычным жителем городских трущоб без особого будущего, с висящим на нём долгом и без чёткого понимания, что же делать дальше. Ещё несколько часов назад его тащил за петлю дюжий пыжанин, и у жизни, казалось, нет не только перспектив, но и самого продолжения. А вот теперь он идёт рядом с симпатичной лиррой, и впереди его ждёт целый мир приключений. Голова кружилась от пьянящего предвкушения встреч с другими городами, новыми людьми, новыми загадками и ответами к ним.
– А о каком друге ты говорила? – полюбопытствовал он.
– Об Оливе. Помнишь, я рассказывала – моя подруга по Наэлирро. Мы почти четырнадцать лет прожили в одной комнате.
– А, это та, беззубая! – воскликнул Бин.
Мэйлинн прыснула от смеха:
– Не стоит говорить такие вещи о магинях, чтоб ты знал, Бин! А то вдруг она каким-то образом прознает о твоих непочтительных словах, и, чего доброго… – Мэйлинн задумалась на секунду. – Нашлёт на тебя двухнедельную икоту! – лирра вновь засмеялась.
– Да, это страшное наказание! – в тон ей продолжал Бин. – Не уверен, что выдержу больше трёх дней!
– В общем, Олива после пробуждения уехала в Латион. Она из столь же богатого рода, как мой, поэтому родители купили ей особняк в Верхнем квартале. Она всегда мечтала стать придворной магиней, хотя, боюсь, вряд ли её услуги будут интересны его величеству.
– А как она отнеслась к… твоей ситуации? – спросил Бин.
– Её пробуждение случилось на пару месяцев раньше моего, так что в тот момент её уже не было в Наэлирро. По правилам Школы пробудившаяся магиня не может оставаться в стенах замка больше, чем на сутки.
– Ну, надеюсь, она будет рада тебя видеть, – пожал плечами Бин.
– Я в этом уверена! – воскликнула Мэйлинн. – Мы были лучшими подругами, хотя и характеры у нас совершенно разные.
– Ну и славно! – заключил Бин. – Ну а банк? Ты знаешь, где он расположен?
– Без малейшего понятия. Я думала – ты у нас коренной житель Латиона!
– Ну да, но я просто обычно пользуюсь услугами другого банка, – с сарказмом парировал Бин.
– И что же делать? – несколько растерянно спросила лирра.
– А что ты собиралась делать, когда шла в Латион? До того, как встретила меня? – резонно спросил Бин.
– Ну, собиралась спросить у прохожих…
– Ну вот, давай этим и займёмся. Мой вид, к сожалению, не очень располагает к откровенности, так что спрашивать будешь ты. Вон как раз пара стражников. Уж они-то должны знать!
Лирра придала своему лицу самое очаровательное выражение, на которое была способна, и, подойдя к изнывающим от зноя стражникам, медленно бредущим по улице, учтиво обратилась к старшему из них:
– Простите мою назойливость, милостивый государь, но не могли бы вы помочь провинциальной путешественнице, попавшей в столь огромный и блистательный город?
Бин решил было, что Мэйлинн перегнула палку, и начал всерьёз опасаться, как бы стражники не приняли слова лирры за издёвку, но, слава всем богам, её речь, напротив, польстила немолодым воякам.
– Что требуется досточтимой юной лирре? – вероятно, старый солдат решил перещеголять в галантности саму Мэйлинн.
– Видите ли, господин, я ищу отделение банка «Каннели, Каннели и Валленштейн», – захлопала ресницами юная проказница. – Не затруднит ли вас указать мне дорогу?
– А, банк Каннели! – воскликнул второй стражник. – Как не знать? Это, поди, самый крупный банк в стране! И его отделение в Латионе каждая собака знает!
Мэйлинн метнула насмешливый взгляд на Бина, и тот сморщился, как от резкой зубной боли.
– Мы бы сами проводили вас, досточтимая госпожа, но, изволите ли видеть – служба! – извиняющимся тоном заговорил первый стражник. – Однако найти его не составит никакой сложности. Вот прямо по этой улице вы можете дойти до Старого города. Дальше пройдёте прямо до улицы Короля Увилла, и затем по ней – направо, до Делового квартала. Ну а там уж любой прохожий укажет вам особняк Каннели.
– Моя благодарность вам безмерна, милостивый государь, – лирра склонилась в низком реверансе. – Да ниспошлёт могучий Асс несокрушимость вашим алебардам!
– Спасибо на добром слове, прекрасная госпожа! Приятно видеть подобную благовоспитанность у столь юной особы, – стражники расплылись в улыбках и, сняв полушлемы с потных голов, галантно поклонились Мэйлинн.
– Пойдём! Ты всё слышал? – подходя к Бину, спросила лирра. Стражники всё ещё сияли улыбками ей вслед.
– Да, я понял, где это, – несколько пристыженно подтвердил Бин. – Слушай, а как ты узнала, что они – ассианцы?
– Проще простого. Мне кажется, все военные люди – ассианцы, ведь Асс – покровитель воинов и отец самой войны, – ответила лирра и Бин лишь кивнул головой. Век живи – век учись.
Они двинулись в указанном направлении. Вскоре появилась Старая стена, и путники вступили в Старый город. Он довольно разительно отличался от того, что успела повидать Мэйлинн ранее, и перемены эти были явно к лучшему. По крайней мере, здесь были настоящие мостовые, и не было сточных канав. А поскольку это были окраины прежнего Латиона, где в стародавние времена располагались трущобы, которые позже были сровнены с землёй и застроены новыми домами, то и улицы здесь были не в пример шире центральных улиц Старого города.
Улица, по которой шли наши друзья, по прямой пересекала весь Старый город, так что им нужно было идти и идти, пока не дойдут до её пересечения с улицей Короля Увилла. Это путешествие заняло чуть больше четверти часа, после чего, как и было велено, они повернули направо.
– Я собирался больше не задавать тебе вопросов на сегодня, но всё-таки не могу удержаться, чтобы не спросить о твоей сумке, – нарушил молчание Бин. – Она что – волшебная?
– Конечно волшебная, – подтвердила Мэйлинн.
– А откуда она у тебя?
– А что – сложно догадаться? Из Наэлирро, конечно, – дёрнула плечиком лирра.
– Вам выдают такие сумки? – восхитился Бин.
– Скажешь тоже – выдают!.. – фыркнула Мэйлинн. – Я её украла.
– Украла?.. – протянул Бин.
– Как видишь, я более преуспела в воровстве, чем ты.
– А как же ты её украла? Я хочу сказать, неужели её никто не охранял? – недоумевал Бин.
– Представь себе! И вообще у нас в Наэлирро нет стражи. Точнее, у нас есть стражники, которые охраняют замок и его обитателей. Но у нас нет… надзирателей, следящих за воспитанницами. Я думаю, ты понимаешь, что за всю историю Школы ещё ни одна её ученица ни то что не бежала, а даже и не помышляла об этом. Так что для меня не было никакой проблемы взять что нужно и уйти.
– А ты не знаешь, как работает эта твоя сумка? – спросил Бин, и глаза его загорелись в предвкушении новой порции знаний.
– К сожалению, очень плохо. Я знаю, что это как-то связано со сворачиваемостью пространства, но точные науки никогда мне не давались. Однако я могу сказать, что это – магия очень высокого порядка. Даже весьма сильная магиня не сразу и не вдруг такое может сделать. Этим артефактом у нас в Школе очень гордились, – как-то печально усмехнулась лирра.
– И много ещё таких штук ты стащила? – поинтересовался Бин.
– Достаточно, – уклончиво ответила Мэйлинн и весьма демонстративно стала изучать неприхотливую архитектуру окружающих зданий. Бин понял намёк и замолчал.
До Делового квартала они добрались ещё через десять минут. Это действительно был деловой центр Латиона, где располагалась Биржа, всевозможные банки, а также Королевское казначейство. Вокруг сновали сплошь деловые серьёзные люди в тёмных глухих одеждах, несмотря на жару. День катился к закату, поэтому если улицы Весёлого квартала сейчас только начинали заполняться народом, то Деловой квартал, напротив, понемногу начинал пустеть. Но Бину и Мэйлинн даже не пришлось спрашивать дальнейшую дорогу: большой трёхэтажный особняк с гордой надписью «Банк Каннели, Каннели и Валленштейн» не заметить было нельзя.
Это был новодел, построенный, наверное, не более двадцати лет назад, и резко контрастирующий с так называемой исторической застройкой квартала. Дерзкие, даже кичливые формы так и вопили о безудержном богатстве его владельца. На сегодняшний день владельцем особняка (и всего банка) был Малио Каннели, потомок тех самых Каннели, чьи имена красовались на фасаде. Теперь он был единоличным владельцем дела, ибо господин Валленштейн был, вероятно, куда более богат латорами, чем потомками, так что бизнес этого самого крупного банка Латиона уже несколько поколений принадлежал лишь семье Каннели. Однако, надо отдать им должное, фамилия незадачливого сооснователя по-прежнему продолжала жить, хотя бы только в названии.
На входе, прислонясь к стенке и скрестив руки на груди, стоял охранник – типичный громила, каких обычно нанимают для охраны, и лениво жевал соломинку. Однако его ленивая истома была лишь видимостью. Лирра заметила, с какой холодной внимательностью устремился на них взгляд бугая из-под полуопущенных век. Видно, Малио Каннели знал толк в подборе персонала. У охранника не было видно никакого оружия, и это как раз, почему-то, пугало больше всего.
– Побудь-ка здесь, – попросила Мэйлинн Бина, и тот даже не подумал перечить.
Бин присел на лавочку на противоположной стороне улицы, и принялся глазеть по сторонам. Прежде ему не приходилось бывать в этом районе. Да и вообще в Старом городе он был считанное количество раз. Не то, чтобы там не жаловали таких, как он, но всё же в своих трущобах он чувствовал себя куда увереннее.
Лирра мягкой походкой, без каких бы то ни было резких движений, подошла к охраннику:
– Мне нужно снять деньги со своего депозита.
Охранник слегка кивнул головой, и Мэйлинн вошла в здание. Внутри царила прохлада – не иначе, как господин Каннели содержал ещё и мага. Мэйлинн улыбнулась идущему ей навстречу клерку и повторила:
– Я бы хотела снять немного денег со своего депозита.
Клерк дежурно улыбнулся и указал рукой на одну из внутренних дверей:
– Прошу пожаловать сюда, госпожа.
***
Бин успел заскучать – лирры не было уже около двадцати минут. Но вот она появилась на пороге – лицо мрачнее тучи, движения раздражённые, резкие. Вслед за ней семенил тот же клерк, поминутно кланяясь и рассыпаясь в извинениях, но вежливая обычно Мэйлинн лишь досадливо кивала головой. Она пошла вдоль по улице, даже не убедившись, что Бин последовал за ней.
– В чём дело? – осведомился он, догоняя рассерженную лирру.
– Мой депозит заморожен по личному распоряжению отца, – гневно ответила Мэйлинн. – Теперь мало того, что мы остались почти без денег, так ещё и, уверена, в самое ближайшее время будет послана весть в Наэлирро, а также моему отцу о том, что я объявилась в Латионе. Надо срочно уходить из города. Сейчас идём к Оливе, разговариваем, и тут же уходим. Я планировала, возможно, остаться у неё на несколько дней, но это стало слишком опасно. Хорошему магически заряженному голубю три-четыре дня лёта до Наэлирро, и столько же обратно. А затем вся городская стража будет охотиться за мной, – мрачно закончила лирра.
И несмотря на то, что до обещанной лиррой охоты было ещё несколько дней, оба как-то ссутулились, опустив лица, словно их уже разыскивал весь город.
От Делового квартала до Верхнего было не так уж далеко. Теперь они находились в самом центре Старого города, где испокон веков селились весьма зажиточные люди. Аристократический шик не покинул до конца эти улицы, хотя сейчас здесь жили преимущественно не знатные дворяне, а богатые буржуа. Дома тоже выглядели весьма респектабельно.
Уже темнело, и фонарщики деловито зажигали свои светляки по краям улицы. Город погружался в индиговые тона и приобретал какое-то необъяснимое очарование. Немало способствовало этому и то, что жара потихоньку отпускала город из своих хищных когтей, чтобы вцепиться в него с новой силой следующим утром. И Мэйлинн, и Бин невольно залюбовались окружающей их картиной. Бин, кроме того, ещё и с удовольствием вдыхал полной грудью вечерний воздух – всё ещё горячий, зато напрочь лишённый так привычных ему запахов гниющих отходов и испражнений.
– Пришли, – лирра указала на небольшой уютный двухэтажный особнячок, по убранству которого сразу становилось понятно, что владелица его – совсем ещё молодая особа.
– Мне снова ждать снаружи? – обречённо спросил Бин.
– Да нет, зачем же! – возразила Мэйлинн. – Я же говорю: Олива – моя лучшая подруга!
Поднимаясь на крыльцо, лирра распустила шнуровку на шее, так что её ошейник стал явственно виден. Она надеялась, что это избавит её от лишних вопросов прислуги. Затем она решительно дёрнула шнурок, висящий рядом с входом. При этом обратило на себя внимание отсутствие дверного молотка.
Внутри дома прокатился приятный переливчатый звон, который явно не мог бы издать обычный колокольчик. Очевидно, магии Оливы вполне хватало на такие мелкие чудеса.
– Олива в своём репертуаре! – усмехнулась Мэйлинн. – Не может без показухи.
Едва она произнесла фразу, дверь мягко распахнулась и перед ней предстал престарелый дворецкий, одетый с иголочки и всем своим видом демонстрирующий весь шик данного дома.
– Чем могу служить почтенной госпоже? – очевидно, что дворецкий сразу же увидел знак Наэлирро, но его бесстрастно-вежливое выражение лица не изменилось ни на гран.
– Передайте своей госпоже, что её хочет видеть её подруга Мэйлинн, – бросила лирра.
– Сию минуту, госпожа. Прошу пройти в гостиную, там сейчас будут предложены кофе и пудинг вам и вашему спутнику, – слуга был вышколен идеально, поэтому даже в отношении помятого и бедно одетого Бина он не позволил ни малейшего изменения тона. – Госпожа Нуаль спустится к вам, как только сможет. Уверен, она не заставит долго себя ждать.
– Благодарю вас, – вежливо поблагодарила Мэйлинн, и они оба вошли в дом Оливы Нуаль.
Убранство дома удивительно успешно балансировало на грани изысканной роскоши и кричащей безвкусицы. Каждая вещица, казалось, находится здесь с одной единственной целью – оповещать всех гостей о богатстве и молодости своей хозяйки. Бин, не переставая, вращал головой во всех направлениях, не забывая верха и низа. Мэйлинн наоборот оглядывала всё с изрядной долей иронии.
Подали обещанный кофе. Бин не стал ожидать повторного приглашения, и тут же ухватил блюдце с пудингом. Повертев в руках странного вида двузубую серебряную вилку, он неловко отковырнул кусок пудинга и с наслаждением отправил его в рот. Мэйлинн же коротким жестом отказалась от предложенных угощений и принялась ходить по гостиной, рассматривая её убранство.
Так прошло несколько минут. Бин уже покончил со своей порцией пудинга, с шумом втянул в себя сразу всё содержимое миниатюрненькой чашечки с, очевидно, обжигающим кофе, и теперь так же увлечённо приканчивал порцию Мэйлинн.
– Мэйлинн? – раздался мелодичный голос с лестницы, ведущей наверх.
Бин повернулся на голос, да так и застыл, не донеся вилки до рта. Наконец-то он увидел молодую лирру, не задрапированную в дорожные одежды!