Чура

Я покачала головой.

– А родные-то у вас имеются?

– Родные имеются. Бабушка и дедушка. И сейчас они, наверное, ужасно обо мне беспокоятся.

Всеволод развел руками и кивнул в сторону окна. Я вздохнула.

Потоки воды, которыми небо поливало нас с самого утра, стали меньше, однако заканчиваться дождь все еще не собирался.

Закончив обед, я убрала остатки салата и одну из остывших кастрюль в холодильник.

– Всеволод, можно задать вам вопрос?

– Конечно.

– Откуда у вас здесь электричество?

– Его дают бензогенераторы. Благодаря им у меня есть возможность поддерживать холодильник и питать светильники в комнатах.

– Здорово. Но генераторы, наверное, нужно часто заправлять.

– Мои – нечасто. К тому же, я ими почти не пользуюсь, весь день провожу в лесу.

– Что же вы там делаете так долго?

– Охочусь. Рыбачу. Просто гуляю. Иногда собираю ягоды. Отдыхаю, в общем.

– У вас здесь столько всего: и свет, и душ, и канализация. Быть может, есть и телефон? С его помощью было бы можно сообщить моим родным, что я жива и здорова.

Мужчина снова развел руками.

– Сожалею, Анна, но здесь у меня телефона нет. Я никогда не беру его с собой в лес.

Надо же какой самоуверенный! Неужели он действительно думает, что здесь с ним ничего не случится?

– Так значит, эта избушка – ваш загородный дом?

Его взгляд стал насмешливым.

– Разумеется. Я живу и работаю в городе, а сюда приезжаю для того, чтобы побыть в одиночестве.

– А как к этому относится ваша семья?

– У меня нет семьи, Анна.

– Совсем?

– Совсем. Родители умерли давно, а с второстепенными родственниками вроде дядюшек и тетушек почти не общаюсь.

Что ж, теперь понятно, почему вчера он выглядел таким бирюком. Хотя, сдается мне, по поводу семьи Всеволод лукавит. Слабо верится, что такой красивый представительный мужчина живет один. Жены у него, возможно и нет, однако любовниц наверняка пруд пруди.

А там как знать. Даже самый очаровательный очаровашка может оказаться деспотом, самодуром или извращенцем, от которого в конце концов сбежит любая женщина. Не удивлюсь, если мой новый знакомый тоже имеет какой-нибудь «грешок». Он и улыбается, и говорит приятным мягким голосом, однако от него буквально веет силой и опасностью. Как от дикого зверя.

Дождь стучал по крыше лесной избушки до позднего вечера. За это время мы с Всеволодом успели несколько раз выпить кофе, сыграть по две партии в шахматы и шашки (видимо, гости в этом доме все-таки бывают, раз уж здесь имеются настольные игры), поужинать и даже перейти на «ты».

– Чем же ты занимаешься в городе, Аня?

– Храню материальную и духовную культуру быта нашего региона.

– Работаешь в музее?

– Точно, – улыбнулась я. – А ты?

– А я тоже храню культуру и быт. Но не региона, а отдельных его жителей. Мой труд связан с изготовлением сигнализаций и комплексных охранных систем.

– О! Нашему музею серьезная охранная система была бы очень кстати. Но она, наверное, стоит дорого.

– Весьма.

– Жаль. Просто «дорого» наш директор бы еще потянул, а на «весьма» у него денег точно не хватит.

…Спать мы отправились в первом часу ночи – после ужина долго разговаривали и пили чай. Общаться с Всеволодом («ты можешь называть меня просто Севой, Аня») было одновременно и легко, и тревожно. Он охотно отвечал на мои вопросы, деликатно задавал свои собственные, шутил и улыбался, однако меня не покидало странное чувство, будто в каждом его слове таится особый смысл, понятный только ему одному, а потому рассказывать о себе и свое семье лучше не все и с осторожностью.

В этот раз сон пришел ко мне не сразу. Я некоторое время лежала в постели и с удовлетворением слушала тишину – дождь закончился, а значит, завтра я наконец покину сей гостеприимный дом и вернусь к бабушке и дедушке.

ГЛАВА 3

Спала я снова плохо. Если поначалу сон был тих и спокоен, то ближе к рассвету повторился вчерашний кошмар: вдоль моей кровати вновь скользнул огромный мохнатый зверь. Он обнюхал мои руки и ноги, а затем неторопливо провел по запястьям и голеням своим горячим шершавым языком.

От его прикосновений по коже побежали мурашки, а вслед за ними – липкий холодный пот. Зверь же вдруг остановился у моей правой руки, ткнулся холодным носом в ладонь, а потом кончиком языка облизал все пять пальцев.

От этой страшной ласки по всему телу прошла нервная дрожь. Когда же хриплое дыхание зверя тронуло щеку, меня и вовсе обуял животный ужас. Я дернулась и буквально вырвалась из сонного оцепенения.

Открыв глаза, еще несколько минут пыталась выровнять дыхание и прогнать ощущение жесткой шерсти, прикосновение к которой даже после пробуждения отчетливо помнила моя кожа.

Выбралась из кровати и подошла к окну.

Небо было низким, хмурым и грозило новым дождем. Деревья же при этом качались из стороны в сторону, будто кто-то невидимый водил по ним огромным частым гребнем.

Я умылась и вышла в гостиную. Потом заглянула в кухню и в сени. Всеволода нигде не было.

Ушел на прогулку? Здорово! Значит, тропинки за ночь высохли, и я могу вернуться в Красово.

Открыла входную дверь и ступила на крыльцо. В тот же миг мне в лицо ударил такой ветер, что я едва не улетела обратно в сени.

Нда, а погодка-то по-прежнему не очень. Мало того, что деревья клонятся к земле, так еще в воздухе висит тяжелая влажность.

Я спустилась с крыльца и шагнула на траву. Нога тут же погрузилась в мягкую размытую почву едва ли не на сантиметр. Хм, похоже, тропинки все-таки не просохли.

Ну и ладно. Главное, что на макушку ничего не льется, а грязь – не болото, с головой я в ней не увязну, да и ветер гораздо страшнее в поле, нежели в лесу.

Думаю, если поторопиться, можно успеть вернуться в деревню до дождя. Осталось только дождаться Севу.

Севы, между тем, не было.

Чтобы скоротать время, я решила обойти избушку по периметру и посмотреть, нет ли рядом с ней еще чего-нибудь интересного. Ступая по узенькой отмостке, прошла вдоль окон, свернула за угол. С противоположной стороны дома обнаружились хозяйственные постройки. Одна из них, уходящая в землю, явно была погребом, о котором вчера говорил Всеволод, вторая же, по всей видимости, являлась гаражом – у нее имелись широкие металлические ворота, а рядом, несмотря на дождь, все еще были видны следы автомобильных шин.

Хлюпая ногами по мокрой земле, я обошла гараж и увидела две четкие колеи от больших колес. О! Похоже, Сева приезжает в свой лесной дом именно с этой стороны, а значит, если идти по колеям, можно добраться до шоссе.

Любопытства ради я сделала пару шагов по импровизированной дорожке и обнаружила, что уже через несколько метров она теряется в траве. Впрочем, при желании, отыскать путь было возможно, но для этого требовалась как минимум сухая погода – шлепать по грязи было очень неудобно.

Я повернула обратно к избушке и вдруг услышала голос Всеволода:

– Аня! Где ты?

Прибавила шаг.

– Аня!

В его тоне слышалось беспокойство. Я обогнула гараж, потом свернула за угол дома и столкнулась с Севой лицом к лицу.

– Слава Богу! – облегченно вздохнул он. – Где ты была?

– Гуляла, – ответила, с удивлением его разглядывая.

Выглядел Всеволод странно. Несмотря на сильный холодный ветер, мужчина стоял на улице с голым торсом, в старых спортивных штанах и резиновых тапочках на босу ногу.

Он что, ходил по лесу в таком виде?..

Хм. Сложен мой новый знакомый по-настоящему потрясно. Но выходить из дома в ненастье полуголым, как минимум зябко и неуютно.

– Ты тоже гулял? – скептически уточнила я.

– Почти, – кивнул он. – Проверял, не попался ли в мой капкан кто-нибудь, кого можно приготовить на ужин.

– Стесняюсь спросить, Сева. Тебе не холодно?

– Нет, – улыбнулся он. – Не холодно. А вот ты можешь замерзнуть. Идем в дом, Аня.

Спорить не стала, молча пошла за ним. Все-таки я еще не завтракала, а путь до деревни совсем не близкий.

Кстати.

– Сева, так ты расскажешь, по какой дороге нужно идти в Красово?

– В какое Красово? – искренне удивился Всеволод, пропуская меня в сени. – Ты, что же, собралась домой?

– Ну да. Дождь ведь закончился.

– Аня, сегодня об этом не может быть и речи.

– Почему?

– Потому что ты не дойдешь до деревни – ни одна, ни вместе со мной. В лесу такая грязь, что через нее можно перелететь разве что на крыльях. Но это не самое главное. Вчера был ливень, поэтому звери сидели в своих норах и логовах. Никто не охотился, понимаешь? Сегодня же все они выйдут на промысел до того, как наступит ночь. Находиться в чаще может быть попросту опасно. Нужно подождать еще.

– А если снова пойдет дождь? И будет лить целую неделю? Мне придется жить у тебя до конца лета?

Его взгляд стал серьезным.

– Тебе неприятно здесь находиться? – спросил Сева. – Не нравится дом? Или тяготит мое общество?

– Вовсе нет, – удивилась я. – С чего ты это взял?

– Тогда почему ты так настойчиво пытаешься уйти в деревню, несмотря на погоду и здравый смысл?

Я вздохнула.

– Потому что там мои бабушка и дедушка. Они не знают, что я жива, сыта и нахожусь в крепком теплом доме. Они думают, что я, замерзшая и голодная, лежу где-нибудь под сосной и из последних сил жду, когда меня найдут и спасут. Эти старики – самые родные и дорогие мне люди. И мне становится горько и страшно от одной только мысли, что бабушка и дедушка станут сильно переживать.

– Ты так крепко их любишь?

– Конечно. У меня больше никого нет.

Сева несколько секунд молча смотрел мне в глаза. Потом кивнул головой и скрылся в ванной.

Я пошла в кухню, заварила чай.

За окном снова начал накрапывать дождь.

Похоже, придется провести в этой избушке еще какое-то время, возможно, остаться до следующего утра.

Странно. Неужели о домике Всеволода никто не знает? Если я смогла отыскать эту избушку, значит, ее могут найти и другие. Луковы наверняка подняли на ноги и полицию, и все окрестные села. Почему же никому до сих пор не пришло в голову искать меня здесь?

Бедный дедуля. У него слабое сердце, и от переживаний ему может стать плохо. Вчера весь день поливало, как из ведра. Сумеет ли скорая добраться до Красово, если с дедом случится беда?..

Я подошла к окну. Его стекло было сплошь усеяно маленькими прозрачными каплями. В глазах защипало от слез. И зачем я пошла за этими дурацкими грибами?..

На мои плечи опустились сильные горячие руки.

– Не грусти, – мягко сказал Всеволод. – В конце концов все будет хорошо.

Я глубоко вздохнула. На самом деле, мне надо быть благодарной и судьбе, и конкретно этому человеку. Он пустил меня в свой дом, обогрел, накормил, отдал в мое распоряжение целую комнату. Ведет себя очень дружелюбно, не прогоняет, хотя я нахожусь у него в гостях уже вторые сутки.

– Так как там твой капкан? – спросила у Севы, желая увести и себя, и его от разговора о моем возвращении в деревню.

– Никак, – мужчина отошел к столу, налил себе чаю. – Он оказался пустым. Вечером проверю его снова.

Да, еще немного мяса нам бы не помешало. На сегодня еды хватит, да и завтра на обед кое-что останется, а вот ужинать, кроме как овощами, будет нечем.

Дождь продолжался около часа. За это время мы с Всеволодом успели позавтракать, убрать посуду и сделать в доме небольшую уборку. Вернее, уборку делала я (смахнула с мебели пыль и помыла полы), а он переходил из комнаты в комнату, стараясь мне не мешать.

Когда небо разъяснилось и появилось солнце, Сева предложил немного прогуляться.

– Ты же говорил, что сегодня ходить по лесу невозможно, – напомнила я.

– А мы далеко не пойдем, – улыбнулся он. – Хочу показать тебе нечто интересное. Не сидеть же нам целый день дома, верно?

На прогулку Всеволод зачем-то взял глубокую алюминиевую миску.

– У меня нет ведра, – объяснил мужчина. – А тара нам с тобой пригодится.

– Будем что-то собирать?

– Ага. Кое-что вкусное.

От дома мы отошли действительно недалеко: метров через десять от крыльца свернули влево, потом еще раз влево у высокой елки и вышли к длинному узкому оврагу. Собственно, там-то нас и ждал обещанный сюрприз – край оврага оказался поросшим густыми зарослями дикой малины.

– Вот это да, – присвистнула я. – А где же ягоды? После вчерашнего ветра, наверное, ни одной не осталось.

– Еще как осталось, – подмигнул Сева и осторожно раздвинул колючие кусты.

Я ахнула и кинулась срывать маленькие розовые плоды.

– По краям малина осыпалась, а ту, что внутри, ветер достать не смог, – сказал Всеволод, помогая мне собирать «урожай».

Одну ягодку я закинула в рот. Потом вторую, третью…

Что ж, лесная малина, конечно, кислее, чем садовая, да и размеры у нее скромнее, однако на вкус она все равно приятная.

Всеволоду лесные вкусняшки тоже понравились, если я ела их по одной штучке, то он – целыми горстями. Алюминиевая миска при этом мистическим образом тоже успевала наполняться.

– Сева, здесь есть еще какие-нибудь ягоды? – поинтересовалась я, когда в нашей посудине больше не осталось места.

– Здесь – нет, – ответил он. – В других местах есть. Но мы до них не дойдем, сейчас слишком грязно. Если хочешь, можем просто погулять.

И мы пошли гулять. Погода становилась все лучше и лучше, а вместе с ней улучшалось и мое настроение. Если солнце будет светить так жарко и дальше, то уже завтра днем я наверняка буду в Красово.

…В лесную избушку мы вернулись после полудня. Пообедав, долго сидели в гостиной и разговаривали.

– Так в каком музее ты работаешь, Аня?

– Пока в этнографическом.

– Почему пока?

– Потому что я не знаю, как долго он будет держаться на плаву. Директор сказал, что в конце лета нас могут закрыть. Вроде бы условия, в которых хранится коллекция, не отвечают установленным нормам, а так как среди экспонатов имеются уникальные предметы старины, их у нас могут попросту забрать.

– Забрать? Разве у музея можно что-то забрать?

– При желании можно. К тому же, наш музей частный, а те, кому приглянулись его экспонаты, относятся к известным государственным хранилищам.

– Так претензии надуманные? Или у вас действительно плохие условия?

Я вздохнула.

– Не так и не этак. Условия у нас нормальные, но поддерживаем мы их из последних сил. Если в музей придут пожарные или эпидемиологи из санэпидемстанции, они без труда найдут кучу нарушений. А если покопаться в современных стандартах, некоторые нарушения можно классифицировать, как представляющие опасность для посетителей. Для нас это – смерть, ибо на то, чтобы устранить все недочеты, у музея просто нет денег.

Всеволод хмыкнул.

– Знаешь, что мне во всем этом не понятно? – спросил он. – Почему ты вообще работаешь в этом захудалом месте? Быть может, стоит поискать другую работу?

– Может и стоит, – вздохнула я. – Но только после того, как музей окончательно закроют. У нас там действительно здорово, Сева. Отличный коллектив, замечательная рабочая атмосфера, экспонаты – настоящие артефакты древности! К слову сказать, некоторые из них достала лично я – уговорила частных коллекционеров передать их в публичную экспозицию.

– А зарплата?

Я снова вздохнула.

– Зарплата небольшая. Но мне ее вполне хватает на то, чтобы платить за коммунальные услуги, покупать еду и одежду.

Он усмехнулся.

– А чтобы отдыхать у моря хотя бы раз в год? Или позволить себе ужин в приличном ресторане? На это твоей зарплаты хватает?

– Очень смешно, – фыркнула я. – Такой возможности нет у большей части наших сограждан. Но я тебя разочарую. Мой оклад действительно мал, зато премия зависит от количества проведенных мероприятий – экскурсий, праздников, тематических встреч и так далее. И знаешь, сумма порой получается вполне достойная.

– Все с тобой ясно, – улыбнулся Всеволод. – Ох уж эти энтузиасты…

***

Когда солнце начало клониться к горизонту, Сева засобирался в лес. Он сменил джинсы на прежние спортивные штаны, футболку – на старую рубашку и заштопанную куртку, взял серый холщовый мешок.

– Ты говорил, что вечером в лесу небезопасно, – напомнила я ему.

– Я уйду недалеко и ненадолго, – улыбнулся Всеволод. – Проверю капкан и вернусь. Никуда не уходи, ладно? Дождись меня.

– Куда же я пойду одна?

– Мало ли, – пожал он плечами. – Не скучай.

Когда за ним закрылась дверь, я некоторое время просто сидела в гостиной, слушая наступившую тишину. Надеюсь, он знает, что делает, потому как лично я ни за чтобы не рискнула плутать между деревьями в такое время.

Чтобы немного себя развлечь, решила поближе рассмотреть книги, которые стояли в Севином шкафу. В ходе осмотра оказалось, что их там не много, но при этом они отличаются таким разнообразием жанров, что судить о литературных пристрастиях моего гостеприимного хозяина очень непросто – рядом с историями Пришвина и Астафьева обнаружились пара томов Говарда Лавкрафта, «Прощай, оружие» Хемингуэя, потрепанный сборник произведений Франсуа Рабле и детектив одного из современных авторов.

Я заварила себе чаю, взяла книгу Пришвина и принялась читать.

Это так меня увлекло, что я не заметила, как начало смеркаться. Когда буквы текста на старых пожелтевших страницах стали с трудом складываться в слова, поставила книгу обратно в шкаф, а потом, чуть подумав, вышла на крыльцо.

Вечерний воздух был свеж и душист. Я с наслаждением вдохнула его полной грудью, уселась на деревянные ступени крыльца. Солнце вот-вот должно было скрыться за горизонтом, и небо щеголяло всеми оттенками алого цвета.

А все-таки это здорово – иметь посреди леса свой дом. С поправками на волков и комаров, разумеется. Если всего этого не бояться, получится настоящий рай для интроверта.

Кстати, где же гуляет мой интроверт? Всеволод ушел из дома не меньше двух часов назад. Надеюсь, с ним все в порядке…

Только подумала, как ветер донес до меня шорох раздвигаемых веток. Я понялась на ноги, прислушалась.

Показалось?

Нет, шорох повторился снова.

– Сева?

Я спустилась с крыльца и неторопливо направилась в ту сторону, откуда слышался звук. Далеко от дома решила не отходить – вдруг это все-таки не Сева?

Впрочем, идти далеко было и не нужно – шорох совершенно точно доносился из-за погреба, который я видела сегодня утром.

Обогнула избушку и – остановилась как вкопанная. Из-за деревьев вдруг показался медведь. Огромный, бурый, самый настоящий. Он неторопливо вышел из чащи и целенаправленно потопал к избушке. Зубами зверь тащил за собой что-то большое и бесформенное.

На моей голове зашевелились волосы. Я развернулась и со всей возможной скоростью бросилась в дом. Влетела в сени и с ужасом обнаружила, что на входе нет ни засова, ни даже примитивного крючка или шпингалета.

Да как же так?!

Я подперла дверь стоявшей в сенях скамеечкой (вдруг мишка не станет брать избу штурмом и, сделав вокруг нее круг почета, просто уйдет?) и метнулась в комнаты.

Куда же спрятаться?!

Недолго думая, побежала в спальню, в которой провела две последние ночи. Во-первых, это самое дальнее помещение в избе, а во-вторых, через ее окно можно разглядеть кусочек погреба (это обстоятельство выяснилось во время утренней уборки) и, если повезет, незваного лесного гостя.

Я плотно закрыла дверь спальни, подошла к подоконнику, осторожно приникла к стеклу. И сразу же увидела медведя.

Уходить обратно в чащу косолапый не спешил. Подходить к дому тоже. Он приблизился к погребу и выпустил из зубов свою ношу. Я с ужасом узнала в ней давешний холщовый мешок, с которым ушел на промысел Сева.

Сердце екнуло, а руки мелко задрожали. Однако спустя мгновение дрожь прошлась по всему моему телу – медведь вдруг встал на задние лапы и начал меняться. Его плечи расправились, шея стала тоньше, нос втянулся в голову, а шерсть – в кожу. Когти превратились в пальцы, уши переместились с макушки вниз… Несколько секунд, и вместо страшного зверя у погреба стоял Всеволод. С голым торсом и в давешних спортивных штанах.

Я закрыла себе рот руками, чтобы не закричать.

Хозяин лесного дома дернулся, будто сбрасывая с себя остатки медвежьей шерсти, а потом замер и принюхался – быстро и совсем по-звериному. После этого плечи мужчины расслабились, он наклонился и вынул из лежащего на земле мешка тушу очередного зайца.

Критически его осмотрел, а потом выпустил из указательного пальца длинный черный коготь и одним движением вспорол длинноухому брюхо.

К моему горлу подступила тошнота.

Я отвернулась от окна и медленно опустилась на кровать.

Кажется, я сошла с ума. Или грибы, из которых вчера утром приготовила суп, были вовсе не лисичками, а неведомыми галлюциногенными поганками.

Господи, пожалуйста, пусть все будет именно так!

Встала и снова выглянула в окно.

Всеволод продолжал разделывать свою добычу. Голыми руками.

По моему телу опять прошла волна крупной дрожи. Я сжала руками виски, заметалась по комнате.

Увиденное совершенно не укладывалось в голове.

Как медведь может превратиться в человека?! Такого же не бывает! Это антинаучно, странно, смешно, в конце концов!

Нет, не смешно. Страшно. До ужаса. До жути.

В сенях заскрипела скамейка и почти сразу хлопнула входная дверь. Я вздрогнула.

– Аня, я вернулся! – раздался веселый голос Севы. – С добычей!

Я с ногами забралась на кровать и сжалась всем телом.

В ванной раздался шум воды. После этого скрипнули половицы, и на пороге спальни появился Всеволод – умывшийся и переодетый.

– Аня.., – начал он, однако, увидев мой взгляд, осекся. – Что с тобой?

Больше всего на свете я хотела вести себя, как ни в чем не бывало, дабы не показать этому человеку, что знаю его страшный секрет. Однако вместо этого поспешно отползла на другой конец кровати и сжалась еще сильнее.

– Аня, – Сева сделал ко мне шаг.

Я судорожно вздохнула, прижалась к стене.

Во взгляде мужчины мелькнуло понимание. Он остановился и спокойно поинтересовался:

– Ты меня видела?

Медленно кивнула. Всеволод коротко вздохнул.

– Что ж, так даже лучше. Поговорим?

Я не ответила.

Он окинул комнату взглядом, словно выискивая на что здесь можно присесть. Не нашел, а потому уселся прямо на пороге.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я нарушила тишину первой.

– Я видела медведя, – тихо сказала хозяину дома. – Он вышел из леса, а потом… потом у него пропала шерсть и, – я вздохнула, – он превратился в тебя. Что это было, Сева?

– А на что это было похоже, Аня?

– На галлюцинацию.

Он усмехнулся.

– Если хочешь, можешь считать, что тебе все это просто привиделось.

– Кто ты такой, Сева?

Мужчина внимательно посмотрел мне в глаза, а потом коротко и спокойно ответил:

– Оборотень.

Покачала головой.

– Оборотней не бывает.

Сева пожал плечами и вытянул вперед руку. Прямо на моих глазах эта сильная мускулистая рука покрылась густой шерстью, а вместо пальцев на ней блеснули длинные острые когти.

Я охнула.

Рука тут же стала нормальной.

– И что мы теперь будем делать? – спросила чуть слышно.

– Давай поужинаем, – предложил мужчина. – У нас еще остался суп и тушеная зайчатина. После охоты мне всегда ужасно хочется есть.

Я снова промолчала.

Сева встал на ноги.

– Меня не нужно бояться, Аня. Я вполне цивилизованный зверь.

Он улыбнулся и вышел за дверь. Чуть помедлила, а потом тоже встала и направилась за ним. В кухне оперлась о подоконник и стала наблюдать за тем, как Всеволод разогревает себе еду.

– Расслабился я среди дикой природы, – усмехнулся Сева, водружая на плитку кастрюлю с остатками грибной похлебки. – В городе о моих особенностях ты никогда бы не узнала.

Не факт, что в городе мы бы с тобой вообще познакомились.

– Я думала, оборотни бывают только в сказках.

– Сказка – ложь, – Сева повернул ко мне голову и по-мальчишески подмигнул левым глазом, – да в ней намек.

Я тихо вздохнула. А может, это все-таки шизофрения?

В самом деле, он ведь такой… обычный. Сейчас в нем нет ничего, что намекало бы на его… мм… вторую ипостась. Только пресловутый флер опасности. Но ведь он исходит от всех высоких мощных мужчин. Или нет?..

– А кроме тебя есть другие оборотни?

– Конечно.

– И много?

– Хватает.

Сева перелил похлебку в глубокую миску, уселся за стол и принялся активно орудовать ложкой.

– И все они – медведи?

– Ну почему же? Есть еще волки, лисы, барсы.

– Так значит, у тебя есть свое собственное сообщество? Стая?

Сева оторвался от еды, насмешливо посмотрел на меня.

– Аня, разве медведи стайные животные?

– Вроде нет, не стайные.

– Вот ты и ответила на свой вопрос.

Он доел суп, поставил тарелку в раковину и снова открыл холодильник.