Позывной Ковчег. Книга третья. Миллениум
– В целом, мне всё понятно, – произнёс Александр. – Что просил «Остров»?
– Пюхтунен якобы живёт где-то на хуторе в районе городка Тайпалсаари, недалеко от границы. Островский попросил, если есть такая возможность, посмотреть за ним издалека. Надо понять его роль, он просто курьер или всё же координатор. И главное, не упустить момент, если он опять соберётся к нам. Будем брать в плен, – озвучивая задачу, поставленную ему командиром, Витя начал собирать снасти.
– Если есть такая возможность, – задумчиво произнес полковник «Егоров», он же Александр Холмогоров.
Притащив две крупных щуки к домику, рыбаки попали в самый центр сражения женщин и мальчиков с целым полчищем комаров. Возле входа дымили две вонючие противокомариные свечи. В каждой комнате работал фумигатор. Двери и окна наглухо закрыты.
За накрытым столом сидел искусанный комарами, весь в красных пятнах Максим, а Димка лежал на кровати и бредил. Эля и Лена пытались дозвониться по мобильному телефону до скорой помощи, но сети не было.
– Давно он так?
– Почему нас не позвали? – одновременно спросили мужчины.
– Мы только что пришли, – заплакал Максим. – Его оса укусила!
– Макс Димку на спине волочил, – в панике, сдерживая слезы, ответила Эля. – Что с ним?
Саша, не отвечая, бросился к своей сумке, куда уже много лет перед любой поездкой он всегда укладывал свою специальную аптечку. Эля порой посмеивалась над мужем за такую дотошную предусмотрительность. Открыв кожаную сумочку, он достал маленький контейнер из нержавеющей стали, где в спиртовом растворе всегда хранился стерильный шприц на пять кубиков. Не вынимая шприц, Александр достал другую коробочку, где в стандартных гнёздах лежали пронумерованные ампулы и алюминиевые контейнеры для таблеток.
Витя, мельком глянув на ампулы, подсказал:
– Вторая.
– Я помню, – прошипел Саша, ломая хрупкое стекло и набирая шприцом препарат.
– Хватит одного куба, – опять не удержался Витя, переворачивая неподвижное тело ребёнка на живот и снимая с мальчика шорты.
Ничего не отвечая, Саша вынул из этого же контейнера пропитанную спиртом салфетку и очень быстро, уверенным движением сделал сыну укол. На всё это действие ушло чуть больше минуты.
Эля и Лена с открытыми ртами замерли, глядя на слаженные действия мужчин. Препарат подействовал очень быстро. Дима ровно задышал и открыл глаза. Эля подхватилась с места и, присев возле сына, расплакалась.
– Командир, а ты просто молодец! – разрядил обстановку Виктор.
– Дядя Саша, а вы что ему укололи? – спросил Максим.
– Да, что? – Эля посмотрела на мужа.
– Это секретное средство, – ответил за Сашу Витя.
– Дексаметазон, – пробурчал Александр, аккуратно упаковывая свои медицинские причиндалы.
Лена вопросительно глянула на Элю, а та недоуменно пожала плечами.
– Саша, а это случайно не наркотики? – спросила Лена.
Виктор сделал страшные глаза:
– Нас накрыл наркоконтроль, быстрее валим.
– Это синтетический аналог преднизолона, действует мягче и гораздо эффективнее, – пояснил Александр.
– Теперь мне всё понятно, – с издевкой в голосе произнесла Лена. – Эля, а тебе?
– Мне давно понятно, что я тринадцать лет живу с человеком и ничего о нём не знаю, – с тоской сказала Эля.
– Что совсем ничего? А ребёнок у вас откуда? – видя, что Димке явно полегчало и он сел на колени к отцу, со смехом спросила Лена.
Эля, наливая сыну стакан воды, посмотрела на мужа:
– Ну, не до такой степени мы не знакомы, но всё равно пробелов в моих знаниях ещё много.
– Может быть, ещё кому надо укольчик от аллергии сделать, а то у меня кубик препарата пропадает, – спросил Саша.
– Уколи Макса, смотри, он весь искусанный и чешется, – на полном серьезе произнёс Витя. – Снимай, сынок, штаны.
Максим посмотрел на мать.
– Снимай, что смотришь, иначе всю ночь будешь мучиться, – поддержала мужа Лена.
Саша осмотрел Максима:
– Так у него только комариные укусы, лучше бы «Тавегил» или «Супрастин» принять, но у меня нет. – И, обращаясь к Максу, спросил:
– Сильно чешется?
Максим кивнул головой, – Очень сильно, а ещё горло болит и дышать тяжело.
– Что же у вас за комары такие, у ребёнка отёк начинается. Пожалуй, уколем полкубика, – произнёс Александр, набирая лекарство в шприц.
Пока он делал инъекцию Максу, Витя посмотрел на жену:
– Ты давай тоже снимай штаны.
– Ага сейчас, разбежалась, – ответила Елена и добавила:
– А может это не комары, а растения какие-нибудь цветут.
– Да, скорее всего, – согласился Александр.
В домике имелись душ с водонагревателем и маленькая электрическая сауна. Накормив мальчишек, родители увели их на второй этаж и уложили спать.
– Может попаримся? – предложил Виктор. – Я рыбу убрал в морозильную камеру. Завтра утром переработаем.
Девушки переглянулись:
– А мы не взяли купальники.
– Давайте по-фински голыми париться, только чур к чужим жёнам не приставать, – в шутку предложил Александр.
Девушки опять переглянулись:
– Ну, по-фински, так по-фински. Ты сам предложил, – неожиданно легко согласилась Элеонора.
– Идите первые, а мы присоединимся, – скомандовала Лена, и мужчины, прихватив банные полотенца, направились в предбанник.
Сидя на полке, Александр посмотрел на товарища:
– Смотри-ка, ты даже не забыл, где какая ампула лежит.
– Да забудешь тут. А я смотрю у тебя и первая ампула на своём месте, – заметил Витя.
– А куда же без промедола, только там не ампула, а три одноразовых инъекции в тюбах, – ответил Александр.
Посидев минут пять в горячей парилке, мужчины плеснули водички на раскалённые камни и по очереди отлупили друг друга вениками.
Из предбанника в сторону реки вела ещё одна дверь. Выскочив, Витя и Саша бегом добежали до деревянного мосточка и смело прыгнули в студёную воду. Охладившись, они вернулись в жарко нагретую парную и затем ещё дважды повторили эти манипуляции. А девушки к ним так и не пришли.
Напарившись, мужчины заглянули в душевую и с удовольствием остудились под холодными струями душа и переворачивающегося под потолком ведра. Пока они обливались, мимо в парилку проскочили две замотанные в полотенца фурии.
Сидя за столом и отпиваясь чаем, Витя спросил:
– А девушки сразу не собирались с нами париться?
Саша подумал и ответил:
– Скорее всего они и сами не знают ответ на этот вопрос. Но я почти уверен, если мы с тобой сейчас туда придём, нас не прогонят.
– Да, ну нафиг, вот всё у них так. Я точно не пойду. Уже помылись и обсохли, – уверенно заявил Витя.
Неожиданно открылась дверь предбанника, и Элеонора, засветив обнажённое тело, капризно топнула ногой:
– И долго вас ждать, быстренько попарьте нас.
Витя и Саша наперегонки помчались в парилку. Две прекрасные женщины, лёжа на полотенцах спиной вверх, смеясь, встретили своих мужей. В парилке было жарковато, видать, они только что поддали пару. Надев рукавицы и нахлобучив войлочные шапки, мужчины начали охаживать своих дам дубовыми вениками.
Набравшись жару, шалуньи, очевидно, заранее договорившись, почти одновременно перевернулись на спины. И слегка полуприкрыв свои самые интимные места, закричали на замерших мужиков:
– Саша, ну парь скорее, жарко лежать!
– Донецкий, проснись уже, маши веником!
Как известно, па́рящий набирает в себя жара не меньше пари́мого. Из парилки выскакивали вчетвером и, совершенно не обращая на наготу внимания, обливались холодной водой. Потом долго сидели за столом и вспоминали свою прошлую жизнь в Средней Азии. И совсем глубокой ночью разошлись по своим комнатам, где на голых матрасах их ждали армейские спальные мешки с чистыми конвертами внутри.
Утром поспали подольше. Максим заботливо накормил Диму завтраком и, взяв лёгкий спиннинг и пару вертушек, повёл его на берег. Когда родители проснулись, их встретили сыновья с ведром неплохих окуней.
– О-бал-деть, – удивлённо протянул Витя.
Пришлось варить уху. А к вечеру натянуло тучи и закрапал мелкий дождь. Быстро собравшись, туристы выехали с базы в сторону города.
За час доехали они до Йошкар-Олы и задержались ещё на одну ночь в гостях у Донецких. Виктор между делом похвастался неплохим ремонтом, сделанным своими руками, а Саша вполне искренне похвалил товарища. На следующий день, погрузившись в своё купе, семья Холмогоровых уехала в Москву.
– Хорошие они, – глядя на оставшихся на перроне друзей, с грустью в голосе сказала Эля.
– Жаль, что быстро уехали, – проговорила Лена вдогонку уходящему поезду.
– Что же ты не предложила остаться? – удивился Витя.
– Я не догадалась, а можно было? – ответила Лена.
– Почему нет, теперь, когда мы вместе парились в бане, можно почти всё, – засмеялся «Дэн».
Лена ничего не ответила и заметно погрустнела.
Витя приобнял жену:
– Не грусти, Ленок. Созвонимся и приедем к ним летом или на море вместе махнем. А хочешь вообще в Питер переберёмся жить?
– Не знаю, здесь мама рядом и братик, а твои родители без нас как же? Нет, лучше будем иногда встречаться.
Глава 2. Если есть такая возможность
В начале июня 1999 года у терминала Макасини пришвартовался морской паром, прибывший в Хельсинки из Стокгольма. Расслабленной походкой уставшего от впечатлений туриста на пристань сошёл пассажир. Он был высокого роста и крепкого телосложения. Посмотрев на часы, мужчина вышел на набережную и направился в сторону Никольского собора. Дойдя до Южной Эспланады, он заприметил на берегу небольшой базарчик. Купив немного крупной клубники, турист поискал глазами спокойное место и увидел бульвар. Выйдя на центральную аллею, он присел на свободную скамью, развернул голландскую газету «De Telegraaf» и, не забывая лакомится ягодой, углубился в чтение.
Рядом остановился долговязый финн, также с клубникой в руках и очевидно в поисках свободного места. Убедившись, что все скамьи заняты, он вежливо обратился к туристу:
– Anteeksi, Voinko istua tähän?[1]
Турист посмотрел на финна и ответил по-немецки:
– Ich verstehe kein Finnisch, aber ich spreche ein wenig Russisch.[2].
– Ну, слава богу, а я уже думал, что обознался, – с облегчением произнес Вадим (это был он).
– Борис Ванкампен, – с улыбкой произнес турист и, освобождая часть скамейки, добавил:
– Хотя в последнее время, меня все чаще называют Клеменс Дааф.
Вадим засмеялся:
– Я Вадим, но здесь моё имя Сакари Хаависто. Возьми Боря визитку моего отеля и в следующий раз приезжай сразу туда. А сейчас давай я покажу, где мы находимся.
Мужчины встали и, негромко разговаривая, направились в сторону улицы Яакяринкату, где в одном из невзрачных домов разместился маленький семейный отель, доставшийся господину Сакари Хаависто и госпоже Синикке Хаависто по наследству от родного дяди по отцовской линии.
* * *Вечер 19 декабря 1994 года. Санкт-Петербург, Загородный проспект, дом 27 – Джаз Клуб, примерно за три часа до автомобильной аварии.
– …Если будут долгие проволочки, попробуйте для начала через Эстонию, они легче согласовывают переезд на ПМЖ, – задумчиво посоветовал Михаил. – Ты же говорил, что у тебя мама из Эстонии.
– Мама из Эстонии, а папа урождённый финн. У него в Хельсинки родной брат живёт, вот по его приглашению мы и начали собирать документы, у нас с ним одна фамилия – Хаависто, – ответил Вадим.
– Да, Хельсинки, это круто. И честно говоря, в Эстонии ты нам не очень нужен, хотя в качестве трамплина вполне сойдёт. Давай-ка я запишу всё, что ты знаешь про своих прибалтийских родственников, – предложил Михаил и достал диктофон.
Вадим откашлялся и начал свой рассказ:
– Получается, у нас сейчас есть две одинаковые возможности для переезда. По материнской линии в Эстонию, а по отцовской в Финляндию. Пожалуй, я начну с мамы. Её мать, в смысле моя бабушка, была по национальности русской, в девичестве Юшина Анна Павловна. Она родилась в Рязанской губернии и удачно вышла замуж за весьма предприимчивого эстонца, который представлялся Алексеем Суви. Парень зарабатывал торговлей и заприметил Анну на рынке, будучи проездом в Рязани. Недолго думая, он посватался и получил согласие при условии, что жить молодые будут здесь. В тридцать шестом родилась моя мама, а потом Алексея забрали на войну с финнами, откуда он вернулся контуженый, очень плохо говорил. В Великую Отечественную его, как инвалида, в армию не призвали. А в 1946 арестовали и осудили на два года за то, что он подмел с пола остатки колосков.
Без него жена и дочка голодали, суп из крапивы и тот был за счастье. В 1948 году Алексей вышел на свободу и, забрав свою семью, уехал к брату в Эстонию. В то время прибалтийские республики жили лучше, чем вся страна. Сохранилось много зажиточных хуторов, и по национальному признаку преобладало местное население. Там моя мама впервые пошла в школу. Но из-за последствий детского голода училась не очень хорошо. Закончив пять классов, она пошла работать на молочную ферму и в 24 года вышла замуж за моего папу.
Вадим посмотрел на Михаила и жестом позвал официанта: – Два светлых пива.
Пока официант ходил к стойке, Миша задал Вадиму несколько уточняющих вопросов по годам и местам проживания его родственников в Эстонии. Вадик дал дополнительную информацию и добавил:
– Они и сейчас там живут, на хуторе, только теперь как господа. На них батрачат приезжие гастарбайтеры. Если честно, я бы не хотел туда ехать. Заставят вложить все мои сбережения в какую-нибудь ферму. А я и здесь это могу сделать, но не хочу.
Михаил подумал и согласно кивнул:
– Да, толку от такого внедрения будет нуль без палочки. Давай посмотрим финский вариант.
– Мой папа настоящий финн, по нашей фамилии и так это понятно, – продолжил рассказывать Вадим. – В Хельсинки у него живёт родной старший брат. Во время войны он ушёл на фронт, и братья потерялись. Папе было 14 лет, он вместе с другими молодыми парнями попал в Германию, где работал на каком-то заводе. После освобождения пытался вернуться в Финляндию, но не смог и застрял в Эстонии. Женился на моей маме, но работать на эстонцев для финнов неприемлемый вариант. Уехали в Ленинградскую область и здесь всю жизнь трудились на птицефабрике. Между прочим, моя мама – кавалер ордена Ленина. После распада Союза я решил поискать других Хаависто и сразу же натолкнулся на своего родного дядю. Они с отцом несколько раз встречались, и вот теперь уже второй год мы собираем всякие справки для переезда. Там у дядьки гостиница в центре Хельсинки, а я единственный наследник.
Михаил допил пиво:
– Пожалуй, так и решим, только давай ещё уточним некоторые детали по твоему новоявленному финскому родственнику и на этом закончим метаться. Хельсинки очень перспективное место для работы и вашей с Никой жизни. А кстати, как вы там будете называться?
Вадим рассмеялся:
– Я буду Сакари Хаависто, а Ника соответственно Синикка Хаависто, а наш сынок Евгений станет Вейкко.
* * *Проводив Бориса на паром, Вадим сел в кабинете управляющего гостиницей и начал прикидывать варианты, с какой стороны подойти к выполнению задания Родины. В дверь заглянула Ника и спросила:
– Что-нибудь случилось, ты грустный какой-то?
Вадим поднял глаза на жену и ответил:
– Luulit kaiken olevan hyvin.[3] Синикка Хаависто, переведи, что я сказал.
Вероника сделала хитрое лицо, а потом показала мужу язык и убежала в спальню. Вадим спустился на первый этаж, посмотрел книгу записи постояльцев и журнал бронирования. Дела шли отлично, начиналось лето, и туристы сплошным потоком валили в столицу Финляндии.
– Как же мне выцепить этого Тарту Пюхтунена? Живет в Тайпалсаари, и где его там искать, сплошные хутора, – задумчиво произнес Вадим. – А может он там только зарегистрирован и сейчас тупо гостит в моей гостинице. А чем чёрт не шутит, пойду для очистки совести изучу все старые книги учёта постояльцев.
Увы, ларчик так просто не открылся. В регистрационных книгах гостиницы не было никого похожего.
– Синикка! – позвал он жену, нажав на кнопку внутридомового интеркома.
– Kuuntelen sinua, mieheni[4], – раздалось из динамика интеркома.
– Спустись, пожалуйста на стойку регистрации.
Через несколько минут заработал лифт, и Синикка явила себя перед очами супруга.
– Как бы ты стала искать человека в Финляндии? – спросил Вадим.
– Ха, а как ты нашёл своего дядю? – в свою очередь поинтересовалась она.
– С дядей было просто, я обратился в Генеральное консульство Финляндии в Санкт-Петербурге и, оставив все свои данные плюс данные на родителей, подал заявку в Генеалогическое общество Финляндии на поиски конкретного человека. А здесь, прежде чем отправить мне ответ, мой дядя дал на это своё согласие, – ответил Вадим.
– Да, всё открыто и прозрачно, а ты же хочешь сохранить инкогнито? – предположила Синикка.
– Естественно, – ухмыльнулся Сакари.
– Я даже не знаю, что тебе посоветовать, остаётся уповать на Бога, может он даст какой-нибудь знак, – произнесла Синикка и пошла проверить, как там кухня маленького ресторана готовится к ужину для посетителей гостиницы.
Обязанности по управлению гостиницей они поделили по-честному. Вадим, в смысле Сакари, взял на себя внешнюю функцию работы гостиницы, а Синикке достались кухня и горничные.
– Уповать на Бога, – задумчиво повторил Вадим. Какая-то мысль настойчиво крутилась в его голове, но никак не могла сформироваться. Через приоткрытое окно раздались отдалённые звуки церковных колоколов.
Уповать на Бога! Ну конечно, первичная учётная информация хранится в церковных книгах. Вот где надо искать этого Пюхтунена, пронеслось у Вадима в голове, и он решил, не откладывая на потом, поехать в Тайпалсаари.
Рано утром Вадим вместе с сыном сели в привезённую из России «Люмину».
– Мы к вечеру вернёмся, – сказал он Синикке и поцеловал жену в подставленную щёку.
– А знаешь, что я вчера подумала по поводу вашего Пюхи? – улыбаясь, спросила Ника.
Вадим испытал необъяснимое волнение от этого вопроса. Дело в том, что ему давно казалось, что есть какое-то простое объяснение той ситуации, в которой он сейчас находится. Ещё когда Борис Ванкампен давал ему поручение на поиск человека, Вадим внутренне удивился простоте задания. И сейчас, услышав вопрос жены, он вдруг всё понял.
Вадим посмотрел на Нику и вымолвил:
– Говори.
– А что, если разыскиваемый вами человек и Тарту Пюхтунен совершенно разные люди? – высказала своё предположение Ника.
Ну, конечно же, подумал он. И скорее всего СВР[5] уже давно это проверила, но не посчитала нужным поделиться своей информацией с его ведомством.
– Я конченный болван, – произнес Вадим. – Но ехать всё равно придётся.
– Поезжайте, – согласилась Ника. – И заодно разузнай, может быть, там можно землю для коттеджа приобрести. Что-то мне захотелось на природе пожить.
Убедившись, что Вейко застегнул ремень безопасности, Вадик занял водительское сиденье и плавно нажал на педаль газа. Без малого четырехлитровый двигатель с удовольствием принял предложение прокатиться.
Он не зря привез свой минивэн в Финляндию. Семиместная машина с вместительным багажником отлично выполняла все функции, необходимые владельцу небольшого отеля. Проводить или встретить экономных посетителей, привезти всякую бытовую мелочевку или просто выехать за город. Идеальный вариант.
Проехав шестьдесят километров по трассе «Скандинавия», Вадим свернул налево и, удаляясь от Балтийского побережья, помчался в сторону Лаппеэнранты. В зеркало заднего вида он встретился взглядом с Вейко. Сын довольно улыбнулся папе. За прошедший год после переезда в Хельсинки Вейко успел закончить второй класс местной школы. Ещё в Питере дедушка и папа активно занимались с ним финским языком. И мальчик прошёл вполне комфортную адаптацию в местную жизнь.
– Как начался второй год в финской школе, сынок? Понимаешь одноклассников? – спросил Вадим по-фински.
Вейко всегда охотно общался с папой и сразу же ответил:
– Да, всё нормально, папа, были конечно смешные моменты. Мои одноклассники сначала думали, что я из Эстонии.
– Это из-за произношения, сынок, – кивнул головой Вадим. – Дедушка слишком долго разговаривал на эстонском и научил нас испорченному финскому. Я тоже говорю с эстонским акцентом. А ещё что в школе?
– Ещё много интересного, папа, например, я не знаю, как зовут наших учителей, на переменках всех обязательно выгоняют гулять на улицу, даже если идёт дождь. Еда в школьной столовой бесплатная и бери сколько хочешь, а 1-го сентября не было линейки и все учебники выдаются ученикам тоже бесплатно, – загибая пальцы, рассказывал Вейко.
– Да, но про учебники и еду я знаю, а вот про учителей не понял. А как ты к ним обращаешься? – спросил Вадим.
– Так же, как и все: «Учитель», – засмеялся Вейко.
Продолжая разговаривать, отец и сын проехали оставшиеся сто пятьдесят километров и остановились на площади у городского сельскохозяйственного рынка Лаппеэнранты. Постепенно становясь добропорядочным гражданином, Вадим дисциплинированно внёс оплату за парковку и вместе с сыном решил побродить между рядами. У одного немолодого финна на прилавке лежала прекрасная клубника, просто замечательная отборная ягода.
Будучи по своей сути сельским жителем, Вадик не смог спокойно пройти мимо:
– Послушайте, а как Вы получили такое качество ягоды? Особый сорт или всё же дело в уходе?
Мужчина посмотрел на Вадима и, прищурившись, спросил:
– Недавно из Эстонии?
Вадим улыбнулся:
– Два года, а что так заметно эстонское произношение?
В ответ финн растянул губы в подобии улыбки и положил перед Вейко несколько крупных ягод:
– Угощайся, – сказал он и, глядя на Вадима, добавил:
– Эстонское произношение я узнал, так как сам когда-то приехал из Тарвы. Но чужака выдало твоё обращение на Вы. Здесь так уже давно не говорят. Все перестали обращаться друг к другу Господин или Госпожа. Просто сразу спрашивают, чего хотят, или могут пожелать доброго здоровья. Так ты у нас по делам или в гости?
Вадим, довольный, что возник диалог, представился сам, назвал имя сынишки и, поинтересовавшись, как можно обращаться к своему бывшему земляку, рассказал, что присматривает землю для строительства дома или коттеджа.
– В Лаппеэнранте хочешь или окрестности тоже подойдут? – спросил финн, отсыпая клубнику одному из подошедших редких покупателей.
– Я бы хотел чуть дальше от границы с русскими, за Тайпалсаари, где-нибудь на Сайме, – ответил Вадим.
Разговорчивый финн минутку подумал и посоветовал ехать прямо в муниципалитет Тайпалсаари, дескать, там всё и узнаешь. Вадим поблагодарил мужчину и купил у него целый лоток ягоды, а на прощание спросил, где здесь можно пообедать. Хитрый финн назвал адрес ресторана на улице Валтакату, 33, куда, положив клубнику в багажник, Вадим и Вейко зашли перекусить. В неплохом ресторане они съели по порции финской ухи из лосося со сливками и пару замечательных отбивных.
Глянув на часы, Вадик поторопил сына, и, закончив трапезу, они помчались в сторону Тайпалсаари. Прекрасно понимая, что все вопросы в Финляндии принято решать утром, он немного удивился, застав на месте руководителя муниципального совета. Чиновник благожелательно выслушал Вадима и передал его в руки бледной как моль девушки с крашенными в разные цвета радуги волосами. Несмотря на свой далёкий от делового стиля вид, девица оказалась вполне вменяемая и вывела на экране компьютера несколько неплохих территорий, предназначенных для развития гостиничного бизнеса.
Вадим засыпал девушку вопросами и комплиментами. Айну, так звали девушку, благожелательно ответила на внимание мужчины.
– Знаете, Айну, здесь живут наши дальние родственники по материнской линии. Мы давно не виделись, у вас случайно нет общей базы? Я бы навестил дядю Тарту Пюхтунена, – Вадик смотрел на девушку честными глазами, и та, оглянувшись, как будто боялась, что кто-то стоит сзади и смотрит через её плечо, забила в поисковике имя. Компьютер почти сразу выдал справку с указанием адреса и возраста искомого господина.
Девушка отправила файл на печать и, нажав ещё на пару кнопок, испуганно посмотрела на Вадика:
– Боюсь, что вы опоздали, ваш дядя два месяца назад умер от инфаркта.
Вадим широко раскрыл глаза и поднёс кулак к губам. Айну помчалась за водой. Пока она бегала, он быстро глянул на экран компьютера, но не увидел ничего полезного, кроме того, что умершему было 86 лет. Вернувшись, девушка дождалась, пока посетитель выпьет воду и переведёт дух. Господин Сакари ещё немного посидел, затем взял распечатки с предложениями по земельным участкам и адресные данные на Пюхтунена. Поблагодарив девушку, он пообещал вскоре вернуться с инвестиционным предложением, а затем с выражением скорби на лице покинул муниципалитет.
Пока Вадим решал свои вопросы, Вейко, развалившись на заднем диване машины, крепко спал, как говорится, используя на полную катушку ещё одно достоинство минивэна.