Легенды. Поэмы

Выл безжалостно ветер колючий,Прямо под ноги ветки клоня.Продирая свинцовые тучи,Серебрила украдкой луна.Сквозь бурьян по заросшему паркуПод свистящий отчаянный гулЯ спешил, как непоротый сталкер,Спотыкаясь на каждом шагу.Сторож бодро шагал, не отстать бы,Не взяла б силуэт его тьма.Как ни странно, мы шли не к усадьбе,А левее – к подножью холма.Век назад у села в изголовьеВсё молитвы звучали на нем,А теперь – только остов часовниТам покоился каменным сном.Но сейчас это тихое местоБлагодать и покой не несло.Серым дымом окуталось тесно,Будто смерти голодным крылом.Била молния, не уставая,Разлетаясь холодным огнем,И крикливая черная стаяВ исступленьи ходила кругом,В один миг на глазах нарастала,Осаждала и купол, и крест,Всю округу надорванным граемСодрогая до самых небес.Я бежал, что едва не прискоком,Поспевая за сторожем вслед.Вдруг в одном из часовенных оконТонкой вспышкой затеплился свет.Сторож встал, на мгновение замер.Но вдохнул, вытер насухо пот,Крепко сжал свою палку рукамиИ решительно двинул вперед.Свет все ярче. Вдруг – целое пламяПринялось жадно стены лизать.Что творилось в покинутом храме?Страшно… страшно хотелось узнать.Силясь тихо шагать по осколкамШтукатурки, стекла, кирпича,Я вошел… То, что дальше, мне толькоГоворить на приеме врача.С грозным видом, надменно сердитым,У окна в окруженьи зеркалДядя Леша, мой школьный учитель,В пентаграмме горящей стоял.А напротив – согнувшийся сторож,Словно зверь в ожиданьи броска,И в руке его бледным узоромЕле видно мерцала клюка.Взмыло пламя под самую крышуИ растаяло тонкой струной.Дядя Леша с насмешкою вышел.«Ты ничтожество передо мной!Вор! Изменник! Дешевый проныра!Чтоб твой посох навеки прогнил!Столько лет я скитался по мируПо следам твоей жалкой родни!Столько лет я искал твои связи,Всех, кто спрятать его бы могли.Столько дыр и трущоб я излазилИ дошел до смоленской земли.Я здесь жил, не теряя надежды,Сто путей и дорог перебрав.Ведь в сам город меня, как и прежде,Не пускает Смолигов Триглав.Сколько лиц на себе перемерил!Ну и что же в итоге узнал?Оказалось, что все это времяТы его здесь, в Аполье скрывал!»Дядя Леша кричал, свирепея,Ударяя о пол сапогом.Из-под ног его черные змеиРасползались шипящим клубком.«Зря ты здесь», ему сторож ответил,Своей палкой водя у земли.Змеи жались от бледного светаИ вплотную к нему не пошли.«Знай, что сила твоя колдовскаяНа сей раз меня не поразит.И печать, что тебя не пускает,Этот город от зла сохранит!»«Полно, Яшка, задиристый школьник.Только посохом можешь трясти.Коль не ищешь страданий и боли,То не стой у меня на пути.Предо мной ворожба твоя гаснет,Не гордись. И верни что украл!Ты не знаешь, сколь силы и властиЗаключается в плоти зеркал.Ты не знаешь, какие глубиныПозволяют они посетить»«Одержимость твоя очевидна —Не науки ты жаждешь постичь.Не за тем ты веками работалИ так рвался попасть в Вифлеем,Продал душу свою АстаротуЗа тринадцать потертых дирхем.Что тебе посулил твой владыка?Перед чем ты не смог устоять?»Дядя Леша нахмурился дикоИ одно только вымолвил: «Власть»В один миг испарились все звуки.Даже крики вороньи ушли.Я одернул дрожащие рукиИ пригнулся до самой земли.Воздух начал внезапно искриться,Черный дым потянул по углам,Чьи-то тени, как страшные птицы,Наводнили заброшенный храм.«Зеркала – не простая дорогаДо сокрытых от глаза миров.При умелых руках они могутПроводить в лабиринты умов.Только есть еще сила иная,Что сознание в цепи берет,И не ты чьи-то мысли читаешь,А весь мир твоим словом живет.Вот, что вынес я из Вифлеема,И зачем они были нужны,Как одно, в нерушимом тандемеИ бессмертной душой скреплены…Хватит слов, не ребячьи забавы!Я явился не вешать поклон!Отдавай, что твое не по праву»«Никогда!»                      «Значит жребий решен»Рык неистовый церковь наполнил,Дядя Леша ладони поднял,И снопы обжигающих молнийСтали бить канонадой огня.Сторож тотчас откинулся телом,Руку с посохом бросив вперед,И какая-то бледная сфераВ полный рост окружила его.Искры сыпали, снова и сноваРазбиваясь об этот барьер.Дядя Леша от гнева багровыйКрикнул: «Хватит с тебя полумер!Все сюда!» И снующие тениВмиг под купол метнулись гурьбой,Сбились в ком и за пару мгновенийЧерный вихрь создали собой.Задрожала защитная сфера,На глазах стала быстро редеть.Дядя Леша смеялся манерно:«Привечай долгожданную смерть»Только сторож сдаваться не думал.Высек пламя из старой клюкиИ дядь Лешу без лишнего шумаПовалил одним взмахом руки.Гул теней ощетинился дико,Сквозь него становились слышнейТо ревущие стоны, то крикиСотен болью пронзенных людей…Дядя Леша поднялся над полом,Прямо в воздухе гордо повис,Подмахнул угловатый обломокИ стремительно бросился вниз.Завертелась безумная каша,Только спины мелькали одни.Так, о чарах забыв, в рукопашнойОзверело сцепились они.Застучали тупые удары,В стены брызнула первая кровь.Бились насмерть, но бились на равных.Разлетятся – и схватятся вновь.То размашисто действует сторож,Выжимая свое мастерство,То уже дядя Леша с напоромСловно сваи вбивает в него.Тени шастали, страхом ведомы,Вразнобой голося о своем.Вдруг – как взрыв – из оконных проемовНалетело рекой воронье.Стены дрогнули в яростном шуме,Застонали по каменным швам.От зеркал, что, казалось, проснулись,Пенясь, дрожь побежала к углам.Все задергалось, заскрежетало,Штукатурка посыпала вниз.Бой прошел, оба хрипло дышали,О колено рукой опершись.Все трясло. Тут со страшною силойЧто-то снизу ударило в пол.Вот еще раз. Повеяло гнилью.Плиты взрезал зигзагом узор.Из разлома шипящие змеиЧерным клубом полезли на светПод рычанье громадного зверя,Что пожаром дышал им вослед.Ущипнул себя больно – не сплю ли я!Сам не верил, что видел вокруг.С криком «Urge! Cameso! Vesturiel!»Дядя Леша бил оземь каблук.Чей-то голос все ближе и ближеШел наверх, как от центра Земли.Сторож силы последние выжалИ противника с ног повалил.Оба снова отправились на пол,Сокрушая друг друга вдвойне.Вновь удар, и когтистая лапаИз разлома явилась в огне.Словно грома нещадным раскатом,Замахнувшись, хватилась о край.Все, что было когда-нибудь свято,Осыпалось золою костра…Сторож вырвался, еле дыханьеОт бессилия переводя.Дядя Леша был также изранен,Все лежал, страшным взором водя.Из разлома кровавое пламяПодымалось высокой стеной.Сторож в посох вцепился рукамиИ занес его над головой.Чуть живой, весь дрожа и качаясь,Но пытаясь себя превозмочь,Он поднялся и, грозно оскалясь,Как последнее выкрикнул: «Прочь!!»Он присел, оттолкнулся ногами,Подлетел высоко над землейИ вонзил, как победное знамя,Посох прямо в шипящий огонь.Вспышка света рванула пространство,Все сметая ударной волной.Убежать бы – да поздно спасаться.Я, уже не владея собой,Как тайфуном впечатанный в стенуИ от пыли не чувствуя глаз…А вокруг – все тряслось и ревело,И все рушилось прямо на нас.Жуткий треск, даже мыслей не слышно.Новый скрежет и зычный раскат,И разбитая старая крышаДовершила творившийся ад…Помню: резкий удар, потемнело,Я лечу, не касаясь земли,Точно в воду. А все – цепенелоИ стихало в тягучей дали…

Эпилог

Ярким светом пробив занавеску,Солнце больно кольнуло в глаза.Я вскочил. Было тихо. Ни треска,Ни рычания. Лишь голосаДоносились откуда-то сзади.Что случилось? Я умер? Живой?Я был дома, лежал на кроватиВесь в бинтах и с больной головой,Принакрытый заботливым пледом,А под боком – резной табурет,Погребенный горою таблеток.Чей-то голос поведал совет:Больше спать, расслабляться. ВезеньеТак отделаться очень легко.Не зашибся, всего сотрясенье.Нужен отдых и полный покой.Дед поохал и тихо ответил:«Вот спасибочки вам, доктора.Все исполню, теперь ни на метрНе пущу никуда со двора.Чу! Очнулся никак мой болезный!»Подошли. «Ну, ты как, не тошнит?Осторожно, гляди, как порезал.Что-то ты совсем желтый на вид»Я по кругу глядел удивленно,Лишь кивал, что, мол, все хорошо.Врач меня осмотрел монотонно,«Все в порядке» сказал и ушелС санитаром. Дед сел у постели.«Ты хоть помнишь, что стало с тобой?»«Нет, не очень… А что, в самом деле?Расскажи, как попал я домой?»«Так вчера, как умчался ты утром,Так я здесь и сидел без вестей.А под вечер захмурилось будто,Дождь полил, все сильней и сильней.Небеса от грозы, гляди, треснут.Точно ад нас замучился ждать.Я собрал стариков, и все вместеМы тебя побежали искать.Помню, ты на усадьбу все рвался.Первым делом мы, значит, туда.Обошли – ни единого шанса,Все подходы накрыла вода.Вдруг как грохнуло, вспышка до неба,На холме закудрявился дым,И церквушка, забытая в дебрях,Задрожала всем телом своим.Тут, как сердце мне что подсказало.Мы туда, крыша падает вниз.Мы опешили было вначале.Всё в камнях, только ноги одни.И, гляжу я, ботинки знакомы.Откопали – без чувств, но живой.Донесли тебя к счастью до дома.Вот как было, болезный ты мой.Ты скажи мне хоть, экое шилоЧерез ливень, грозу, ураганПогнало тебя в эти руины?Хоть сыскал, что задумывал, там?»«Я… Скажи, на развалинах церквиНичего больше вы не нашли?»«Ничего, только камни да ветки,Да тебя вот из них извлекли.Что там было-то?» Будто спросонья,Я не знал, что поведать в ответ.Только выдавил: «Я… я не помню,Все смешалось в моей голове»Дед вскочил: «Что ж я! Лезу и лезу.Да, конечно, ложись, отдыхай»Я прилег, только все бесполезно,Мысли так и рвались через край.Что я видел? Сражение магов?Вызов демона? Армию тьмы?Был ли сторож с горящей корягой,Погибающий в битве за мир?Дядя Леша, висящий над полом?Чей-то голос и пламя вослед?Расскажи – и окажешься скороВ психбольнице. Нет, все это бред!Это сон. Это просто усталость.Недосып не жалеет глаза.Вот фантазия и разыгралась,А на деле – была лишь гроза.Вот я быль с миражом и попутал…«А ты знаешь – дед снова подсел. —Кто мне встретился нынешним утром?Дядя Леша твой, в полной красе»Я подпрыгнул от новости этой.«Дядя Леша? А где он сейчас?»«Дык, в дороге, наверное, где-то.Он уехал»                    «Куда?»                                    «На Кавказ.Извинялся, что всех потревожил,Что внезапно исчезнуть пришлось.Накопилось, мол, дел неотложных,Но теперь все в порядке, небось»«А зачем он уехал?» «Не знаю.Он спешил, да и я не спросил.Загрузил целый кузов мешкамиИ еще тонну книг наносил.И каких-то три ящика длинных,Перетянутых крепко ремнем,Все хотел их пристроить в кабине,Но не влезли, пришлось с багажом»Он еще говорил, мимоходомПрибираясь, но я не слыхал.Что за ящики? Ведь что угодноТам могло быть помимо зеркал.Только я в совпаденья не верю.Что теперь? Апокалипсис? Крах?Кем он стать, что он сделать намерен?Лишь вопросы… сомнения… страх…***Две недели спустя я вернулсяИз Аполья обратно в Смоленск,И к занятиям пятого курсаПриступил, как прилежный студент.Впереди было взлетов немало,И паденья случались не раз,Но история не отпускала.Так не может кончаться рассказ.Но, увы, жизнь порядков не знает,И уклад у нее, видно, свой.Много трудностей время решает.Неизвестность – труднее всего…

Катакомбы

1

Вечерело, сумерки сгущалисьНа закатной алой полосе.Все затихло, замерло покаместНа пустынном Рославльском шоссе.У окна в кисейной пелерине,Не сводя с намеченного взор,На станке работала княгиня,Вышивала ломаный узор.Все движенья мастерски порхалиПо сто раз проложенной тропе,Придавая выбеленной шалиДеревенский радостный напев.А напротив, свернутая пледом,Карандаш пуская по листу,Нараспев читающая Фета,Ее друг – бесценная Киту.«Погляди, Мари, какие строки.Как свободно, но и глубоко.В наши дни у Лапина1 на полкахОтыскать такие нелегко.Но ты знаешь, Маша, в самом деле,Все яснее кажется порой —Мне поэты нынче надоели,Нет в них жизни больше никакой»«Ты сурова к лире, дорогая.Для нее любовь и красотаВсех невзгод превыше восседают,Ведь без них действительность пуста»«Это вздор! А как же «глас эпохи»?«Совесть мира»? «храбрости певец»?Кто услышит тягостные вздохиБез вины страдающих сердец?Кто накинет истины на веер?Чьим огнем развеется туман,Если новым образам поверить —Все равно, что выжить из ума?Где Некрасов нынешнего века?Кто прибрал Радищева под кров?Век двадцатый губит человека…Как печально кончил наш Гмырев2»«Ты права, конечно, наше времяНе жалеет томных эпиграмм.Революций, бунтов и смятенийНе воспеть лирическим стихам»«Нужен нерв. Взрывающий, жестокийИ познанье дела до корней.Разве могут эти лежебокиНаписать как надо о войне?Разве нынче битва благородна?Разве доблесть Родине она?Этих пошлых слепленных симфонийНе достойна русская весна.Что ни стих – как школьник неумелый.Пустота средь однотипных слов.И потом, за правое ли делоНа чужбине льется наша кровь?Кто напишет правду о насущном?О напрасных подвигах солдат,Об огне, лишь горести несущем,И снарядах, что в детей летят?»«Не скажи, война – большое горе.Но она открыться может намЧерез сотни песен и историй,Что под силу выстрадать творцам.Мчит судьба поспешно и свободно.Но искусство память сохранит.Так война двенадцатого годаПерешла на холст и на гранит»«Даже будь талант у них от Бога,Но сюжеты – лишь играют в жизнь.Ни слова, ни краски не помогутНаяву по лезвию пройтись,Каждой клеткой выплакать потерю,Перед смертью выстоять живым.В целом мире не было творений,Чтобы можно сравнивать с таким.Говори, что хочешь, но не скрою:Не ценю я больше их труда.Этих бед, пришедших за войною,Не постичь искусству никогда»«Не постичь? Навеки не согласна!Ты меня не сможешь убедить»Вдруг – снаружи топот, двери настежь.«Катерина? Что с тобой? Входи!»«Амулет! Мария! Он надежноУ тебя в сохранности лежит?»«Ты о чем? Да что тебя тревожит?»«Амулет! Он спрятан?»                                             «Не тужи.Золотой? Что найден на кургане?Невредим, как прежде, у меня.Что стряслось? Да на тебе лица нет!Расскажи»                      «Уже четыре дняЯ ни сна не знаю, ни покоя.Чьи-то тени ходят, будто, вследИ глядят настойчиво за мною.И всему виною амулет.Ты же помнишь, гнездовские топиИзучали пару сентябрей?И его сыскали на раскопеПосреди обугленных костей.За всю жизнь мне символа такогоПовстречать ни разу не пришлось,Я уже, к отчаянью готова,В Петроград отправила запрос.Вдруг ко мне внезапно на квартируПриезжает странный господин.Мою просьбу, дескать, изучил он,И с подобным сладит он один.Но такой весь дерганный и нервный,Что меня, хоть рада я была,Обуяли мнительные черви,И его с порога прогнала.С этих пор как будто не одна я!Извелась, что силы никакой.То всю ночь под окнами шагают,То весь день маячат за спиной.А на днях – меня обворовали.Растащили целый кабинет.И не деньги, кажется, искали,А искали этот амулет.И еще: какие-то кошмары,Ритуалы жуткие во снах.Я пожитки быстро побросалаИ сюда примчалась впопыхах»«За него не бойся, дорогая,Он укрыт в шкатулке заводной.Окромя Киту, об этом знаемВ целом мире только мы с тобой.Если хочешь, то Егор ИванычНас тотчас доставит до дверей»«Оставайтесь-ка вы обе на ночь.На сегодня будет нам вестей»Но нескоро гостья поостыла.После чая, сушек и бесед,Наконец, уставшие княгини,Постелившись, выключили свет.Тишина вернулась неживая,Словно звуки выветрились все:Это ночь раскинулась до краяНа пустынном Рославльском шоссе…Громкий стук их поднял на рассвете,Прямо дверь ходила ходуном.«Просыпайтесь, матушка, ответьте!Ох, беда, несчастие одно!»«Это, Маша, кажется, твой кучер»Дверь открыли. «Что с тобой, Егор?»Тот застыл расплывшеюся тучейИ глядел растерянно в упор:«Там внизу служанка, Лизавета,Прибежала, дышит через раз.Я ее оставил у кареты,Что мотать-то бедную сейчас.Говорит… небесные вы силы!»«Да скажи, в чем дело, прямиком»«Говорит – беда у нас случилась.Только что ограбили Ваш дом!»

2

На краю еврейского погоста,У холма, затянутого сном,Потревожив дремлющие кости,Собиралась троица тайком.«Господин, мы все перевернули,Каждый метр, каждый закуток.Слобода докажет – не совру ли,Проглядеть никто из нас не мог.Слобода, скажи, будь человеком»«Так и есть, должно быть, ложный след.От меня не скроется вовекиСтарый грош, не то, что амулет.Мы сто раз обшарили все полки,Простучали стены, кабинет.Отыскали б тощую иголку,Но его там, видимо, и нет»«То есть вас какая-то бабенкаОбвела вкруг пальца, как детей?Ну, конечно, не был он на полкахПосреди подвесок и перстней!»Против них, весь в черном одеянье,С капюшоном длинным на глазах,Будто смерти сумрачный посланник —Человек в высоких сапогах.«Я не ждал, – сказал он без эмоций,Еле видно пальцами дрожа. —Что, как встарь, кого-нибудь придетсяОбучать искусству грабежа.Я сродни не ведал пораженьяИ его отчаявшийся стон,Но вы двое – небод порожденье,И я вами очень огорчен!»«Господин, я в деле с малолетстваИ домов немало повидал.Амулету негде было деться…»«Помолчи! – прикрикнул Слобода. —Повелитель, милости не просят,Но прошу холодного ума.Подвели мы. Только своим носомЧую – нет предательства на нас»Человек ладонь свою расправилИ поднес к разбойничьей груди:«Да, я вижу, вы его не брали.Но он там – и больше не галди!»Он отвел ладонь, остановилсяИ внезапно сжал ее в кулак.Задрожал разбойник и забился,Ни вдохнуть, ни выдохнуть никак.Налились глаза, едва не лопнут.Весь от боли выгнулся дугой,И – не сами – немощные стопыПоднялись на метр над землей.«Ты, Изок, меня не растревожил,Не несешь вины передо мной.Ты мешок из ливера и кожи,И причин жить дальше – ни одной»Он движеньем точечным и резкимКрутанул по воздуху кулак,И разбойник дрогнул с диким треском,Пополам сломился и обмяк…«Слобода, она б не догадалась.Вы следы надежно замели?»«Не должна, пограбили мы малость.Украшений, денег унесли,И перин порезали мы вдоволь,Как в обычный будничный налет…Я прошу Вас, дайте своей кровьюИскупить допущенный просчет.Я клянусь, покуда мое сердцеБудет бить, я Вас не подведу!А не сдюжу – в омуте мне детьсяИ гореть безвременно в аду!»«Да, я знаю, предал бы едва ли.Столько лет мы вместе как-никак»Он опять ладонь свою расправилИ рывком собрал ее в кулак.Захрипел разбойник под тисками,Как от тока, бешено дрожа.«Я тебя отныне отпускаю»,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.