Подойдя к дому Гольдманов, Вуди прощался с Гиллелем и уходил. Гиллель всегда предлагал ему остаться поужинать.
– Не могу, – каждый раз отвечал Вуди.
– Почему?
– Мне надо работать с Бунсом.
– Тогда приходи, когда закончишь, и поужинай с нами, – настаивал Гиллель.
– Нет. Я стесняюсь.
– Кого ты стесняешься?
– Родителей. То есть не твоих родителей, я хочу сказать. Вообще взрослых.
– Мои вообще-то крутые.
– Да знаю.
– Вуди, почему ты меня защищаешь?
– Я тебя не защищаю. Мне просто очень нравится с тобой быть.
– А по-моему, ты меня защищаешь.
– Значит, ты тоже меня защищаешь.
– Как, от чего? Меня же от земли не видно.
– Ты меня защищаешь, чтобы я не был совсем один.
Так возвращение долга дяде Солу переросло в нерушимую дружбу между Вуди и Гиллелем. Вуди каждый день приезжал в Оук-Парк. На неделе он играл роль телохранителя, по субботам Гиллель работал с ним у Бунса, а по воскресеньям они проводили целый день в сквере или на баскетбольной площадке. На рассвете Вуди занимал свой пост на тротуаре, в сумерках, на холоде, и ждал Гиллеля.
– Ну почему ты не зайдешь и не выпьешь шоколаду? – спрашивал Гиллель. – Ты же на улице в ледышку превратишься.
Но Вуди каждый раз отказывался.
Однажды субботним утром, когда Вуди в темноте торчал у ворот Гольдманов-из-Балтимора, он увидел дядю Сола. Тот пил кофе и кивнул ему:
– Вудро Финн… Так это ты! Вот, значит, кто сделал моего сына счастливым…
– Я ничего плохого не сделал, мистер Гольдман. Честное слово.
Дядя Сол улыбнулся:
– Знаю. Ну, давай заходи.
– Я лучше тут, на улице.
– Нечего тебе стоять на улице в такой мороз. Иди в дом.
Вуди робко зашел за ним следом.
– Ты завтракал? – спросил дядя Сол.
– Нет, мистер Гольдман.
– Почему? По утрам надо есть. Это важно. Тем более ты потом в саду возишься.
– Знаю.
– Как дела в интернате?
– Ничего.
Дядя Сол усадил его на кухне за стойку и приготовил горячий шоколад и оладьи. Остальные домочадцы еще спали.
– Ты знаешь, что благодаря тебе Гиллель снова стал улыбаться?
Вуди пожал плечами:
– Не знаю я, мистер Гольдман.
Дядя Сол улыбнулся:
– Спасибо, Вуди.
Вуди опять пожал плечами:
– Да не за что.
– Как я могу отблагодарить тебя?
– Никак. Никак, мистер Гольдман. Сперва я к вам приходил, потому что надо было отработать, в благодарность за вашу помощь… А потом мы столкнулись с Гиллелем и подружились.
– Так вот, считай, что отныне ты и мой друг. Если тебе что-нибудь нужно, приходи и проси. А кроме того, я хочу, чтобы ты на выходных приходил к нам завтракать. Нечего играть в баскетбол на голодный желудок.
Вуди согласился наконец заходить в дом по утрам в субботу и воскресенье, но остаться вечером поужинать отказывался категорически. Тете Аните пришлось проявить чудеса терпения, чтобы его приручить. Сначала она ждала перед домом, когда они вернутся с баскетбольной площадки. Она здоровалась с Вуди, но тот, завидев ее, обычно краснел и удирал, как дикий зверек. Гиллель злился: “Мама, ну зачем ты так делаешь! Ты же видишь, он тебя боится!” Она хохотала. Потом она стала их поджидать с молоком и печеньем и, пока Вуди не успел удрать, предлагала ему перекусить прямо на улице. Однажды шел дождь, и она уговорила его зайти. Она называла его “знаменитый Вуди”. Тот страшно краснел, бледнел и начинал заикаться. Он считал ее очень красивой. Как-то под вечер она сказала:
– Скажи-ка, знаменитый Вуди, хочешь вечером с нами поужинать?
– Не могу, мне еще надо помогать мистеру Бунсу высаживать луковицы.
– Так приходи потом.
– Лучше я потом в интернат поеду. Они будут беспокоиться, если я не вернусь, и у меня будут неприятности.
– Я могу позвонить Арти Кроуфорду и спросить у него разрешения, если хочешь. А потом отвезу тебя в интернат.
