Леди второго сорта

Вздохнув, закинула руки за голову и уставилась на балдахин. В душу пробралась тоска. Весь день я пыталась бодриться, но сейчас, в темноте спальни, слишком явно ощутила свое одиночество в этом чужом и непонятном мире.

«Не кисни, Динка. Рано или поздно ты сумеешь встать на ноги».

А если нет? Что, если этот паралич необратим?

«Перестань думать о плохом. Ты же никогда не сдавалась. И сейчас не сдашься. К тому же, Давенпорт сказал, что надежда есть».

Ага. А вдруг он просто хотел меня утешить? Что, если я так и останусь навсегда в этом старом доме с двумя неподвижными колодами вместо ног?

– Слышь, Присси, а правду говорят, что леди наша умом тронулась? – вклинился в мои размышления чей-то еле слышный голос.

Доносился он из-за неплотно прикрытой двери.

– Не знаю, Роза, – громким шепотом ответила горничная. – Странная она, сама на себя не похожа. И говорит чудно. Как вроде и не леди Изабелла. И не помнит никого. Смотрит на меня и не узнает. И лорда Давенпорта не признала. И лорда Хольма.

– Так ведь, считай, целых две седмицы за Гранью была, – в интонациях Розы послышался страх, перемешанный с жадным любопытством. – Говорят, кто больше суток на том свете провел, уже никогда прежним не будет.

– Вот и я про то. Ты глаза ее видела? Разве ж раньше они такие были? Я в комнату как вошла, да как леди на меня уставилась, так я чуть со страху не померла. А улыбка? Правду старуха Гризельда говорила, из-за Грани все другими возвращаются.

– И бледная! Чисто привидение.

– Ох, боюсь я, Роза. Ну, как не госпожа наша в комнате, а злой дух? А они ночью в самую силу входят. Вот поднимется с постели и пойдет по дому всех убивать.

– Так ведь у нее ноги не ходят!

– Это у леди ноги не ходят, а духу все под силу. Он и ходить, и летать может. И никто его не остановит.

– А тер Келд что говорит?

– А что он скажет, коли лорд Давенпорт ему такие деньжищи платит?

– И то верно, – вздохнула Роза, и за дверью стало тихо.

Я поморщилась. Теперь понятно, почему Присси так себя ведет. Она просто до смерти меня боится. Да и не она одна. Неприятное открытие. И как прикажете жить в окружении всеобщего страха? Еще и улыбка моя им не нравится. Интересно, почему?

– Слышь, Присси, а ты что, всю ночь тут сидеть будешь? – спустя несколько минут спросила Роза.

– Лорд Давенпорт велели рядом с миледи быть.

– Ох, бедная! Ты смотри, если что – кричи громче, я мигом на помощь прибегу.

– Уходишь?

– Да. Эльза велела белье для стирки собрать. Вот же карга старая, ни днем, ни ночью от нее покоя нет!

Роза пробормотала что-то еще, но я не смогла разобрать ни слова, а вскоре в коридоре послышались удаляющиеся шаги.

Я с трудом приподнялась на постели, неловко подоткнула подушку под спину и уставилась на потрескивающие в камине угли. Выходит, слуги считают меня то ли сумасшедшей, то ли пришедшим из-за Грани злым духом. Оба варианта, если честно, так себе.

Взгляд упал на тонкие руки, безжизненно лежащие на шелке покрывала. Какие же они чужие… И все вокруг чужое – дом, люди, обстановка, жизнь. Кстати, о людях. Что, если кто-то из жителей этого странного домика решит от меня избавиться? Судя по тому, что я видела, слуги тут довольно суеверны. Вдруг они захотят уничтожить «злого духа»? Как обезопасить себя от их страхов? Что сделать, чтобы прислуга поверила, что я не опасна?

Присси за дверью громко вздохнула и принялась что-то бормотать. Молитву, наверное. И как заставить глупую девчушку успокоиться?

– Присси!

Голос прозвучал непривычно хрипло, и я откашлялась.

– Миледи?

Служанка возникла в проеме и уставилась на меня настороженным взглядом.

– Иди отдыхать, ты мне до утра не понадобишься.

– Но лорд Давенпорт велели быть рядом с вами, миледи.

– Собираешься всю ночь просидеть под дверью? Иди к себе и ложись спать. Это приказ.

Присси переступила с ноги на ногу, подумала немного, а потом стиснула руки и присела в коротком реверансе. Или это был книксен? Никогда не понимала, чем одно отличается от другого.

– Доброй ночи, миледи, – покорно пробормотала служанка и выскользнула за дверь.

Что ж, от одной проблемы избавилась.

Я еще долго смотрела на обманчивую игру света в отблесках камина, и размышляла о положении, в котором оказалась. И поняла, что обязана справиться со всем, что происходит. Ничего другого мне просто не остается.

«Прорвемся, Динка. Где наша не пропадала?»

Усталость брала свое. День выдался чересчур волнительным. Веки потяжелели, но на самой грани между сном и явью я вдруг услышала странный звук. Он доносился откуда-то сбоку, из-за шкафа. То ли тихий скрежет, то ли царапанье. В душу пробрался страх. Неужели местное привидение шалит?

Звук повторился снова. Казалось, кто-то скребет по стене когтями, тихо, еле слышно, но так жутко, что меня холодный пот прошиб.

– Кто здесь?

Я смотрела на громоздкий шкаф и пыталась понять, откуда идет непонятный скрежет, а тот стал громче, и вскоре к нему добавился тихий монотонный вой. Ну точно, привидение.

– Кто ты?

Вой стал громче. В нем отчетливо слышались жалобные нотки.

– Тебя кто-то обидел?

Протяжный звук захлебнулся на высоком пронзительном «у-ии», и в спальне стало тихо.

– Эй? Ты еще здесь?

Я настороженно прислушалась. Интересно, что это? Может, какой-нибудь неупокоенный дух бродит по дому в поисках тепла и сочувствия? Ведь если в этом мире есть магия, то наверняка и привидения имеются? Или кто-то из слуг решил меня напугать, устроив этот концерт? В любом случае, придется разбираться.

Я подтянула кресло и попробовала приподняться, но руки дрогнули. Тело Беллы оказалось слишком слабым. Интересно, сколько усилий понадобится, чтобы привести его в нормальную форму? Перед глазами мелькнули тренажеры фитнес-центра, в котором мы с подругой занимались последние два года, я крепко сцепила зубы и повторила попытку. Дыхание сбилось. Ноги были слишком тяжелыми, и мне никак не удавалось оторвать их от кровати.

Я откинулась на подушки и попыталась отдышаться, но сердце колотилось так быстро, что не давало вздохнуть. Пес бы побрал этих изнеженных барышень! Толку иметь средство передвижения, если не иметь возможности самостоятельно им пользоваться?

Взгляд застыл на кожаном сиденье. Я со злостью ударила ладонью по одеялу и тихо выругалась.

– Давай, тряпка. Соберись, – приказала себе, рассматривая коляску почти так же, как глядела когда-то на стену скалодрома, которую мне нужно было покорить.

Ничего. Тогда не сдалась, и сейчас не отступлю. Я подтянула коляску ближе, развернула ее с помощью рычажка, а потом резко перекинула тело на сиденье и выдохнула. В глазах потемнело. На лбу выступила холодная испарина, руки мелко дрожали, но внутри все просто пело от счастья. Я сделала это. Справилась. Смогла.

– Ничего. Дальше будет легче, – утешила себя, а потом взяла с тумбочки горящую свечу и подъехала к шкафу. – Ну что? Кто тут у нас такой голосистый?

Дверцы открылись с противным скрипом, темное нутро пахнуло лавандой, и я уставилась на заполняющую шкаф одежду. Платья, платья, платья… Неужели Белла не носила ничего другого? Где блузки, костюмы, жакеты?

Я наклонилась ближе, отодвинула вещи в сторону, и попыталась нащупать заднюю стенку. Та оказалась сплошной, без швов и щелей. Выходит, искать нужно не здесь. Может, в комнате есть потайной ход? Я закрыла дверцы и медленно поехала вдоль стен, простукивая их и прислушиваясь к раздающимся глухим звукам. Нет. Никакого тайного хода. Взгляд снова зацепился за шкаф. Как бы его отодвинуть? Сама я не справлюсь, но и просить кого-то слишком рискованно. Как объяснить слугам, зачем мне это нужно?

Хотя, если подумать, причину найти несложно.

Я снова посмотрела на шкаф. А уже спустя пару минут улыбнулась и облегченно выдохнула. Что ж, предлог найден, осталось только дождаться рассвета и позвать парочку работников.

– Леди Изабелла, темного утра.

Присси опустила на столик поднос с завтраком, и шустро раздвинула шторы. В комнату хлынул яркий солнечный свет, а я посмотрела на засверкавший позолоченными завитушками туалетный столик, и задумалась. Странное приветствие. Помнится, Хольм поздоровался также. У них тут что, черная магия в почете? Непонятно. Нужно срочно найти какие-нибудь книги по истории этого мира, и все выяснить. Вчера я слишком устала, пытаясь приноровиться к слабому телу и к окружающей действительности, но сегодня пришла пора узнать, куда меня забросила судьба, и познакомиться с особенностями новой родины.

– Темного, – неопределенно пробормотала вслух, наблюдая, как служанка достает из-под кровати судно.

Все-таки ужасно неудобное это дело, внезапно оказаться инвалидом, и зависеть от чужой помощи в самых интимных вещах. «Ничего. Это временно, – постаралась сказать себе как можно тверже. – Рано или поздно я встану на ноги, а пока нужно просто потерпеть».

– Миледи.

Служанка помогла мне совершить необходимые утренние процедуры, и застыла рядом с кроватью в ожидании указаний. Правда, выглядела по-прежнему настороженной, и избегала смотреть в глаза.

– Присси, подкати кресло.

Горничная опасливо покосилась в мою сторону, но просьбу выполнила.

– Подстрахуешь?

Я приподнялась, а Присси обхватила меня за талию и помогла перебраться на сиденье. Новенькая черная кожа отчетливо скрипнула. Я поправила ноги, поставив их на подножку, нажала рычажок, и покатила к неприметной дверце. Как и предполагала, за ней оказалась умывальня.

Внутри было светло и просторно. Под потолком плавали магические светильники, за небольшой перегородкой виднелся старомодный ватерклозет, мраморная раковина повторяла форму стоящей у стены ванны, а на массивных бронзовых крючках висели длинные пушистые полотенца. Ничего не скажешь, комфортно.

Я подъехала к раковине и нажала кнопку висящего над ней нагревателя. Тот деловито загудел, пару раз фыркнул, и из крана потекла теплая вода. Она наполнила ладони, а я смотрела на прозрачную струю, и не могла справиться с ощущением неправильности происходящего. Возможно, если бы меня перенесло в этот неведомый мир в собственном теле, мне было бы легче принять перемены, но то, что я теперь не я, а хрупкая, болезненная Изабелла, чертовски выводило из себя. Ну правда! Нас даже сравнивать бесполезно: смуглая, спортивная, коротко стриженная брюнетка и нежная, похожая на дорогую фарфоровую куклу, длинноволосая блондинка. Полные противоположности. И характерами, судя по всему, тоже. А отсюда возникает вопрос. Стоит ли притворяться нежной фиалкой Беллой, или лучше быть собой?

– Миледи, вам помочь?

Голос Присси заставил меня очнуться и отложить размышления на потом.

– Нет, я справлюсь, – ответила служанке, а потом быстро умылась и вернулась в комнату. Пора было начинать осваиваться в новом мире.

– Присси, в доме есть библиотека? – устроившись за столом, спросила у горничной.

– Да, миледи.

Присси наполнила чашку чаем и сняла крышку с большого круглого блюда. В комнате запахло свежей сдобой.

Я окинула взглядом румяные булочки, лежащие на тарелке, и почувствовала, как рот наполнился голодной слюной. Хотя, чему тут удивляться? Вчера ведь толком так и не поела. Не считать же едой ту размазню, которой меня пытались накормить?

Выпечка оказалась невероятно вкусной. Куда там нашим современным пекарням! Я быстро умяла одну булочку, с сожалением покосилась на оставшиеся, и заставила себя остановиться. Не стоит увлекаться. А то, не успею опомниться, как сама превращусь в сдобную плюшку.

Я посмотрела на Присси и спросила:

– Принесешь мне какие-нибудь книги по истории Дартштейна?

– Простите, миледи, я не могу, – замялась девчушка, и острые углы ее странного чепца дрогнули.

– Почему?

Служанка стиснула руки, зыркнула исподлобья, и ничего не ответила. А до меня медленно дошло.

– Подожди, ты не умеешь читать?

Горничная кивнула, и ее щеки густо порозовели.

– Ладно. Хорошо, я потом сама спущусь. Поможешь мне одеться?

Мне хотелось как-то сгладить собственную бестактность, и я поторопилась перевести разговор.

– Какое платье желаете надеть, миледи?

– Что-нибудь простое, и без рюшечек.

Ни к чему мне пока все эти романтичные финтифлюшки. В них чувствуешь себя слишком уязвимой. Сейчас бы привычные джинсы и футболку…

Присси достала из шкафа светло-голубое платье с высоким воротником-стоечкой, и помогла мне одеться. Получилось у нее так ловко, что я и опомниться не успела, как уже любовалась собственным отражением в небольшом зеркале. Что и говорить, нежный оттенок удивительно шел блондинке Белле. А вот я прежняя выглядела бы в этом небесном платьице бледной немочью. Моя «цыганистая» внешность требовала большей контрастности. Да и душа тоже, чего там лукавить? Мне нравились яркие, жизнерадостные оттенки – красный, малиновый, желтый, зеленый. В общем, самые попугайные цвета, как любила говорить тетя Фима.

– Что-нибудь еще, миледи?

Присси потупилась, стиснула руки и спрятала их под фартук, но я успела заметить, как побелели костяшки ее пальцев. Неужели так сильно боится?

– Пока можешь быть свободна. Да, и чуть позже позови слуг, нужно будет передвинуть шкаф.

– Хорошо, миледи, я все сделаю, – быстро закивала служанка. – Если что-то нужно, вы только скажите.

– Хорошо. Договорились.

Я улыбнулась и отставила недопитую чашку. Не знаю, как Белла, а я не очень любила чай. Вот кофе – другое дело. С ним мир по утрам казался не таким неприветливым, и жизнь расцветала яркими красками. Все бы отдала за маленькую чашечку эспрессо!

Присси шустро выскользнула за дверь, а я подождала, пока стихнут торопливые шаги, и подъехала к шкафу.

– Что же с тобой не так? – задумчиво пробормотала вслух и снова вспомнила тетю Фиму.

Та постоянно беседовала то с духами, то с трансцендентными сущностями, то еще с какой-то неведомой «живностью». Неужели и я пошла по ее стопам?

– Да нет, не может быть. Просто у меня форс-мажор, а поговорить, кроме как с собой, не с кем. И доверять никому нельзя, – пробормотала все так же вслух, а потом открыла дверцы шкафа и внимательно, миллиметр за миллиметром, осмотрела его внутренности.

Обычное дерево, никаких потайных плашек или выдвигающихся досок. Все прибито крепко и добротно. Скорее всего, искать нужно не в шкафу, а за ним. Я рассматривала шкаф, а сама машинально перебирала висящие на плечиках платья. Почти все – светлые, длинные, с нежной вышивкой и высокими воротниками. Неужели мне придется это носить?

Не успела так подумать, как в дверь коротко постучали, и на пороге появилась Присси, а за ней переминались с ноги на ногу вчерашние слуги – высокий и худой, как палка, истопник Карл, и маленький, похожий на шар для боулинга дворовый работник Ульрих.

– Темного дня, миледи, – грустно поздоровался Карл, и на его длинном усатом лице застыло страдальческое выражение.

– Доброго здоровьичка, миледи, – жизнерадостно пропищал шарообразный Ульрих и растянул губы в щербатой улыбке. – Говорят, у вас для нас работенка есть?

Улыбка стала еще шире, обнажив отсутствие двух передних зубов.

Ты гляди, какой оптимист. Прямо готов к труду и обороне.

– Есть, – кивнула в ответ.

Я старалась говорить тихо и мягко, правда, уверенности, что это придает мне сходство с настоящей Беллой, не было.

– Хочу передвинуть шкаф подальше от камина. Боюсь, рассохнется от постоянных перепадов температуры, всю ночь потрескивал, спать мешал.

– Это мы мигом, миледи, – бодро ответил Ульрих, и подтолкнул в бок унылого Карла. – Ну-ка, бери с той стороны, – велел он товарищу.

Карл молча подчинился, но усы его поникли еще печальнее.

– Давай, – пропыхтел Ульрих, наваливаясь на шкаф.

Громоздкая мебель скрипнула, медленно поддалась, и вскоре я уже могла видеть более яркое пятно на обоях, оставшееся там, где до этого стоял шкаф.

– Тяжелый, – прокряхтел Ульрих, а Карл только вздохнул, и сильнее уперся в пол ногами.

– Так достаточно, – остановила я помощников и улыбнулась им со всей возможной приветливостью.

Вот только моя улыбка вызвала совсем неожиданный эффект. Слуги переглянулись, заметно побледнели, и попятились.

– Ежели мы вам больше не нужны, так мы пойдем, миледи? – спросил Ульрих.

Голос его слегка дрожал.

– Да, можете идти.

Я не понимала, что с ними не так, но не хотела тратить время на выяснения. Внутри все горело от желания осмотреть стену и понять, есть там потайной ход или нет.

– Темного дня, миледи.

Слуги попятились к двери и исчезли за ее створками так быстро, что я и моргнуть не успела. Спрашивается, и чего испугались? Неужели тоже считают меня злым духом? Мракобесие какое-то. Я подъехала к освободившемуся участку стены и провела ладонью по яркому пятну обоев. Медленно, сантиметр за сантиметром. И вскоре мои пальцы наткнулись на характерную неровность. Кладка была неоднородной, на гладкой поверхности отчетливо прощупывался небольшой квадрат. Значит, это и есть тайный ход?

Рядом со стеной вдруг мелькнуло расплывчатое белое пятно, и по плечам потянуло холодком. Что за странности такие? Я потерла глаза и присмотрелась внимательнее. Да нет, никакого пятна. А сквозняк… Наверное, рамы в окнах неплотно подогнаны.

Я обвела пальцем контур предполагаемого тайника, и задумалась. Как выяснить, что скрывается внутри, не вызывая подозрений? Может, ремонт затеять? А что? Этому домику не помешает основательная встряска. Да и слугам некогда будет всякой ерундой страдать, пусть лучше делом займутся. Надо только выяснить, есть ли у меня необходимые средства.

Ответ на этот вопрос я получила уже вечером, во время визита Давенпорта. Сегодня опекун казался еще более сухим и чопорным, чем до этого, хотя, казалось бы, куда уж больше? Длинное породистое лицо выглядело холодным, непроницаемый взгляд напоминал глянцевую поверхность зеркала, отражая все, что происходит снаружи, но надежно скрывая то, что таится внутри. Твердо сжатые губы, довольно красивые, если бы не слишком неприступные складки в их уголках, надежно скрывали тайны, а густые ровные брови низко нависали над глубоко посаженными глазами, и прятали мысли и чувства, отражающиеся в их темноте.

Сейчас, сидя напротив Давенпорта, я впервые смогла внимательно рассмотреть его внешность. Вчера как-то не до того было. Так вот, если убрать высокомерное выражение, то Давенпорта можно было бы назвать довольно красивым мужчиной. Но его красота казалась слишком холодной и безжизненной. «Селедка замороженная» – вспомнились мне слова тети Фимы об одном нашем общем знакомом. Давенпорту это определение подходило идеально.

– Белла, объясни, откуда такой интерес к деньгам?

Давенпорт сидел прямо, не опираясь на спинку кресла, и смотрел на меня немного снисходительно, как на неразумного ребенка.

– Ну, я ведь должна знать, на что могу рассчитывать. И вообще, мне хотелось бы ознакомиться с делами, понять, что оставила тетушка.

– Раньше тебя не интересовали подобные вопросы, – в голосе Давенпорта прозвучало недоумение, а ровная линия его бровей дрогнула, сломалась, поползла вверх.

– Это было раньше, – мило улыбнулась в ответ. – А теперь – интересуют.

– Странно, – тихо пробормотал опекун, и в его темных глазах мелькнул отблеск удивления. Всего лишь отблеск, но он оживил бесстрастное лицо, придав опекуну более человечный вид. – Такие перемены…

Давенпорт нахмурился. Он смотрел на меня и молчал, обдумывая мою просьбу, а я продолжала улыбаться, чувствуя, как от напряжения сводит скулы. Все-таки ужасно глупо в моем возрасте оказаться в положении несмысленыша, не имеющего права распоряжаться ни собой, ни деньгами. И вряд ли я долго выдержу навязанную судьбой роль. Вопрос только в том, чем мне грозит разоблачение? Вряд ли «опекун» обрадуется тому, что тело его подопечной захватила какая-то непонятная девица. А учитывая, кем он работает… Нет, лучше пока не рисковать. Но, с другой стороны, мне же нужно как-то устраиваться в новом мире? А как это сделать, если меня вынуждают принять навязанные правила игры?

– Что ж, хорошо, – придя к какому-то мнению, медленно произнес Давенпорт. – Я попрошу Доуэна подготовить отчет.

Ага. И пройдет еще неделя-другая, прежде чем я этот отчет увижу. Нет уж. Будь что будет!

– А вы можете на словах обрисовать ситуацию? – мило улыбнулась опекуну. – Я хотела бы заняться ремонтом особняка, и должна понимать, на что рассчитывать.

– Ремонтом? – переспросил Давенпорт, и в его глазах мелькнуло недоумение.

– Ну да. Разве можно жить в этой лавке старьевщика?

Нет, по большому счету, меня мало волновала обстановка чужого дома. Но как еще, если не ремонтом, объяснить свое желание разрушить стену в спальне?

Давенпорт молчал. Смотрел на меня и молчал, а я чувствовала себя все неуютнее под его испытующим взглядом. «Все нормально. Все хорошо. Я – леди Изабелла Бернстоф, меня не нужно ни в чем подозревать», – безмолвно твердила я, пытаясь внушить эту мысль опекуну, вот только уверенности, что мое внушение сработает, не было.

– Белла, вряд ли это желание можно назвать разумным, – сказал, наконец, Давенпорт, а мне захотелось выругаться.

Ну почему с ним так сложно?! Если на каждый пустяк придется брать разрешение этой ледышки, долго я не выдержу. Кто бы знал, как трудно притворяться нежным цветочком Беллой!

Я заставила себя сосчитать до десяти, а потом невинно поинтересовалась:

– Почему?

– Ты еще недостаточно оправилась после падения. Тебе нужен покой.

– Но я прекрасно себя чувствую.

– Разве?

Многозначительный взгляд темных глаз остановился на моих ногах.

– Да, – немного резче, чем хотелось бы, ответила я.

Не нужно напоминать о моей беспомощности. Она временная. И однажды я обязательно смогу ходить. По-другому и быть не может.

– Что ж, денег у тебя достаточно. Хватит на долгую безбедную жизнь, – после паузы сказал Давенпорт, но не успела я обрадоваться, как он добавил тоном, не терпящим возражений. – Однако в данный момент я не вижу никакой необходимости в ремонте.

Вот как? Это еще почему?

Внутри вскипало раздражение. С какой стати этот чужой и равнодушный человек решает, что мне можно, а чего нельзя? С малых лет я привыкла сама управлять своей жизнью. Еще и тетю Фиму, с ее поразительной непрактичностью, на себе тянула. А тут – пожалуйста! Какой-то иномирный лорд диктует мне, как жить.

При воспоминании о тетушке в душе шевельнулась тоска. Урода, сбившего тетю Фиму на пешеходном переходе, так и не нашли – ни полиция, ни частный детектив, которого я наняла по наводке подруги Таньки. «Безнадежное дело, – через пару месяцев поисков заявил мне бывший мент, занимающийся сыском. – Уверен, тачка краденная, и, скорее всего, ее уже давно на запчасти разобрали». И он посоветовал забыть о мести, и жить дальше. Если бы это было так просто! Стоило представить, что урод, убивший тетю Фиму, спокойно наслаждается жизнью, как меня начинало трясти. И хотелось кричать от бессилия. Тетя Фима, она же была как ребенок. Никогда никому слова плохого не сказала, всем верила, постоянно кому-то помогала. Сколько раз я свою «святую простоту» из всяких передряг вытаскивала! То ей акции несуществующего завода втюхать пытались, то пожертвования на тибетский ашрам выманивали, то экстрасенс Гоша сеанс общения с загробным миром устроил, содрав с тетушки кругленькую сумму. Хорошо, что я вовремя из отпуска вернулась. Деньги у проходимца забрала, а его самого с лестницы спустила. А тетя Фима только вздыхала и говорила, что у Гоши очень просветленная аура, и он просто не способен кого-либо обмануть.

Я с трудом заставила себя отвлечься от прошлого, и твердо посмотрела в холодные глаза опекуна.

– Вы уверены, что в ремонте нет необходимости? Это ведь не вам приходится жить в окружении… старых вещей.

Я в последний момент заменила слово рухлядь на более нейтральное, и обвела рукой плотно заставленный кабинет.

– Половину из которых, между прочим, давно пора выкинуть. И вообще, я могу сама решить, что мне делать.

– Не можешь, – процедил опекун, заставив меня поперхнуться от возмущения.

– Что?

– Ты вольна распоряжаться только ежемесячной суммой содержания, и не более того. На любые крупные траты необходимо согласие опекуна, а я его не дам.

– Но почему?

– Потому что это неразумно.

Да что ж такое-то! Я с трудом сдержала рвущиеся с языка ругательства.

– И какова сумма моего содержания? – постаравшись взять себя в руки, невинно поинтересовалась у опекуна.

– Двести ронов, – ответил тот, и поднялся из-за стола.

На идеально отглаженном костюме не осталось ни одного залома, ни единой складочки. Темно-синее, почти черное сукно плотно облегало прямые плечи и ровную спину, длинный ряд застегнутых пуговиц придавал сюртуку форменный вид.

– Тебе пора отдыхать, – сухо произнес Давенпорт.