Герцогиня Чёрной Башни. Хроники Паэтты. Книга II

Судя по всему, до места осталось не больше пары миль. Брайк раздражённо подумал, что худшего места для расположения фортификационного сооружения сложно даже придумать. Будем надеяться, что хозяину замка хватило ума вырубить лес хотя бы на четверть мили в округе своего обиталища, потому что по этим дебрям незамеченными могут подобраться не то что гомункулы, а пожалуй что и эллорские драконы.

– Больно тихо вокруг, господин лейтенант, – хлюпая солдатскими сапогами по раскисшей грязи, к Брайку подошёл Пэйл.

– Я заметил это, сержант, – хмуро кивнул в ответ лейтенант. – К сожалению, я – городской житель, поэтому совершенно не понимаю леса. Может быть, эта тишь из-за дождя?

– Может быть, – пожал плечами Пэйл, который также был коренным жителем Шинтана и не мог похвастаться глубокими познаниями в орнитологии. – Но мне кажется, что всё-таки какие-то звуки должны быть. Птицы словно повымерли все.

– И это уже давно так, – подхватил подошедший следом взводный Прэйн, заменивший Лэйто, который не так давно получил сержантские нашивки. – Что-то тут нечисто.

– Свинья мог бы разослать передовые отряды хотя бы… – проворчал Пэйл. – Идём вслепую, как кошата…

– Сержант, вы забываетесь! – строго одёрнул подчинённого Брайк, однако, откровенно говоря, он сейчас сам думал о полковнике весьма нелестно.

– Виноват, господин лейтенант… – нехотя пробурчал Пэйл.

– По крайней мере, господин полковник переместил магов в авангард, – заметил Брайк, мысленно добавив про себя: «Ну хоть на это ему ума хватило». – Ну а как ваши люди, сержант?

– Как дерьмо под дождём, – сплюнул Пэйл. – Того и гляди потекут.

– На то и есть сержант в армии, чтобы рядовые не «потекли», Пэйл! – произнёс Брайк. – Нам сейчас главное добраться до замка. А там – поедим, обсушимся, согреемся и, глядишь, снова станем заправскими солдатами его величества!

– Не нужно лукавить, господин лейтенант, – Пэйл взглянул Брайку прямо в глаза. – Все уже знают, что вы сказали полковнику, – на этот раз сержант не добавил слово «Свинья», но зато опустил слово «господин». – Какого хрена он не понимает, что вы правы? Нечего нам делать в этом драном замке!

– Это армия, Пэйл, – устало произнёс Брайк. – Здесь все люди делятся на два типа – те, кто отдаёт приказы, и те, кто их исполняет. Поэтому наше с вами дело…

Испуганные, истошные крики прервали нравоучительную сентенцию лейтенанта. Крики эти тут же были подхвачены сотнями глоток, слившись в сплошной гвалт. Увы, Брайку не нужно было объяснять, что это значит.

– К оружию! – выхватывая свой меч, рявкнул он.

– К оружию! – подхватили Пэйл и Прэйн.

– К оружию! – понеслось над рядами.

Сначала из-за возникшей суматохи и круговерти чьих-то спин и голов Брайк, который довольно давно уже шёл пешком, дабы разделить участь своих подчинённых, никак не мог сориентироваться и понять – откуда же нападают. Однако, когда ситуация прояснилось, стало ещё хуже. Потому что выяснилось, что нападают отовсюду.

Полк попал в засаду. Увы, будь с ними охотница вроде Соланы, она давно среагировала бы на тревожные сигналы, которые подавал лес, и которые так и не сумели распознать Брайк и его сержанты. Стрелков заманили в мешок – как выяснилось, твари Тондрона умели быть незаметными и бесшумными, если нужно. И вот теперь со всех сторон разом на солдат валили гомункулы. К сожалению, арбалеты, естественно, были не заряжены, так что толку от них не было никакого.

– Держать дистанцию! – орал Брайк, хотя было не очень-то понятно, как это можно сделать в таких условиях.

Увы, оглушающая правда вскрылась весьма скоро. Гомункулы, которые на берегу возле Синицы были вялы, словно осенние мухи, здесь двигались быстро и ловко. Они были вооружены какими-то пластинами железа, заточенными с одной стороны, и это массивное и грубое оружие неожиданно оказалось весьма эффективным против лёгких кожаных доспехов арбалетчиков. Обладая подавляющим численным превосходством, на этот раз создания Гурра показывали себя вполне боеспособными воинами. Ничего общего с теми едва шевелящимися куклами, которые так весело горели в магическом пламени.

Кстати, о магическом пламени. Увы, лучших магов командование, естественно, перебросило к побережью Серого моря, так что тот десяток волшебников, что был приписан к полку, в лучшем случае заслуживал звания магов средней руки. Они отреагировали, нужно отдать им должное, весьма оперативно – никто не растерялся, не побежал. Однако, многого сделать они также не сумели. Большинство было изрублено и изодрано в первые же минуты атаки. Несколько огнешаров рассеянно метнулись, угодив в толпы врагов, но они не могли нанести существенного урона.

Тем временем в разыгравшейся битве очень скоро потерялось понятие фронта, тыла и флангов. Враг был повсюду, шёл плотными волнами, сгоняя отчаянно бьющихся людей всё в более плотную кучу.

– Прорываемся к замку! – разнёсся повторенный адъютантами приказ Жокко.

– Но это безумие! – взревел Брайк.

Действительно, до замка было никак не менее мили, да даже если бы до него было всего десять ярдов, вряд ли лейтенант бросился бы под сомнительную защиту его стен. То, что полк сможет прорваться к крепости через земли, очевидно уже занятые противником, было не более вероятным чем то, что все воины внезапно отрастят крылья и улетят куда подальше.

Осознавая всё это, Брайк, мимоходом окинув взглядом свою роту и увидев, что она вступила в бой, и пока никто не помышляет о дезертирстве, ломанулся туда, где верхом на лошади возвышался Жокко, размахивающий своим мечом и орущий идиотские приказания.

– Нужно отходить назад! – что было мочи заорал Брайк, едва встретившись с полковником взглядом.

Несмотря на то, что их разделяло несколько десятков яростно орущих и рубящихся футов, Жокко услышал призыв своего лейтенанта.

– Выполнять приказ! – надрываясь, закричал он в ответ.

В этот момент Брайка ослепила жгучая ненависть к этому надутому индюку, обрекающему на смерть тысячи людей.

– Да пошёл ты! –впервые в жизни лейтенант Брайк допустил столь вопиющий факт нарушения субординации.

Повернувшись, он спешно направился к своим. К счастью, командир стрелкового полка по уставу не имел в вооружении арбалета, не то не миновать бы Брайку болта промеж лопаток. Прорвавшись сквозь волнующееся море искажённых ужасом лиц, Брайк, заметив наконец Пэйла, заорал:

– Отходим! Прорываться назад!

Эту команду подхватывали куда охотнее. Конечно, сейчас смерть была со всех сторон, но каждый понимал, что отход назад повысит шансы сохранить жизнь. По крайней мере, там ещё нет полчищ врага.

Вторая рота (хотя кто сейчас в этой толчее может разобрать принадлежность к той или иной роте?) стала давить к востоку, пытаясь прорваться через орды гомункулов. Арбалетчики, конечно же, были более привычны к дальнему бою, поэтому сейчас, в этой рубке куча на кучу, перевес был явно не на их стороне. Брайк видел, как один за одним валятся на землю люди с разбитыми головами, рассечёнными телами, отрубленными конечностями. Люди гибли под натиском чудовищ.

– Жгите лес! – раздался надрывный голос Жокко.

Складывалось ощущение, что полковник сошёл с ума. Да, огромный лесной пожар, вероятно, решил бы проблему с гомункулами, но как людям выбраться из разбушевавшегося пламени? К счастью, исполнять приказ Жокко было уже некому – судя по всему, все маги к этому моменту были уже уничтожены. Во всяком случае, обернувшись, и не заметив стен огня, Брайк облегчённо выдохнул и сосредоточился на основной проблеме – вырваться из кольца самому и, по возможности, вывести максимальное количество людей.

В отличие от большинства своих солдат, Брайк был отлично обучен владению холодным оружием, а гомункулы, хотя и были достаточно сильны и относительно проворны, всё же не могли сравниться в умении ведения боя с выпускником офицерской школы. Сказать по правде, у них и умения-то никакого не было – они лишь давили числом, полным равнодушием к собственной судьбе и грубой силой. Правда, нужно признать, что эта тактика вполне работала. Тем не менее, лейтенант вполне успешно уклонялся от размашистых ударов нежити, лишь изредка блокируя наиболее опасные из них. Сам он практически не атаковал, поскольку эффективность мечей была невелика.

Нельзя сказать, что гомункулы были неуязвимы – им можно было отрубить конечности, голову, да и просто нанести мощный удар, который мог свалить их с ног. Но у них не было крови, потеря которой могла бы обессилить их, у них не было, судя по всему, жизненно важных органов, а скорее всего – не было вообще никаких. Гомункулы очень походили на големов из тех сказок, что рассказывали в детстве Брайку – грубые поделки из глины, подобие жизни которым придаёт магия.

Плоть их была чем-то средним между каким-то засушенным мясом и мягкой глиной. Даже лиц как таковых у них не было – какие-то грубо слепленные пародии, где с трудом можно было угадать глаза, рот и нос. Казалось, они должны быть безнадёжно слепы – глаза их были не более чем пустыми провалами, но, видимо, у них было магическое зрение, поскольку на слепцов гомункулы никак не походили.

– Отходите назад! – орал Брайк прямо в искажённые ужасом лица солдат, и сам показывал пример, упрямо пробиваясь к востоку.

Возможно, лейтенанту сейчас нужно было бы стоять на месте и командовать, но это было бы глупо и самоубийственно. Это был один из тех моментов, когда от него, как от командира, уже ничего не зависело. Точнее, он уже сделал то, что считал нужным сделать, а теперь оставалось уповать лишь на удачу да личные качества солдат.

Увы, как с первым, так и со вторым тут были очень серьёзные проблемы. Люди, словно сжатые колосья, валились вокруг Брайка на землю. Некоторые – оскользнувшись на глинистой дороге, обагрённой кровью, но большинство падало под ударами странного оружия гомункулов. Брайк уже не разбирал лиц, не понимал – кто перед ним. Сейчас весь огромный мир сошёлся в небольшую сферу вокруг него, и лейтенант следил лишь за тем, чтобы в пределах этой сферы не появлялись враги, угрожающие его жизни. Возможно, позднее он будет страшно корить себя за сегодняшний день, но это произойдёт лишь в том случае, если он останется жив.

Это была не трусость, ибо – видят боги! – Брайк не был трусом. Сколько раз он рисковал собой, прикрывая подчинённых – и не сосчитать. Но здесь было другое дело – здесь его смерть ничего не стоила. А вот жизнь была куда ценнее.

Позже, пытаясь вспомнить то, что творилось в этом проклятом лесу, Брайк ловил себя на том, что в голове оставались лишь какие-то отдельные образы, словно вспышки грозы, освещающие проблески событий. Очень ярко он помнил разрубленное лицо одного из солдат, поскольку едва не уткнулся в него носом, когда несчастный, издавая какие-то нечеловеческие звуки, резко повернулся от удара и слепо побрёл незнамо куда. Запомнилось, как один из гомункулов обрушил свою железяку на плечо своего же «сослуживца», а затем пытался вытащить завязшее в нелепом туловище оружие.

Несколько раз Брайк падал, всякий раз не надеясь подняться – толчея была такая, что затоптать могли в одно мгновение. Однажды пришлось ударить одного из солдат по лицу кулаком, в котором был зажат меч – тот ухватил Брайка за шиворот, что-то безумно крича прямо в лицо. Рука всё больше тяжелела, шею ломило от непрестанного вращания головой, но лейтенант продолжал медленно пробиваться на восток.

Собрав вокруг себя нечто вроде ударного кулака, Брайк в конце концов сумел совершить почти невозможное – он прорвал кольцо. К тому времени с ним оставалась горстка людей, не более трёх десятков человек. Что там творилось позади – шёл ли кто-то за ними, продолжался ли бой – всё это было сейчас совершенно неважно. Хотелось одного – просто распластаться на земле, раскинув руки и ноги, и лежать так часов двадцать, не шевелясь даже для того, чтобы отлить. Однако Брайк превозмогал себя, продолжая медленно двигаться дальше и дальше.

Как только впереди оказалось пространство, свободное от гомункулов, лейтенант, которого все в полку почитали как великого героя и храбреца, прокричал лишь одно слово:

– Бежим! – и сам первый подал пример.

***

Прошло больше получаса с момента, когда они бросились в бегство. Хвала богам – гомункулы, кажется, не преследовали тех, кто сумел уйти. Выжившие бойцы сидели сейчас у откоса какого-то овражка, по дну которого бежал ручеёк – грязные, окровавленные, уставшие и подавленные. Брайк пока не пересчитывал выживших, но и беглого взгляда хватало, чтобы понять, что их тут не более двух дюжин. Может, кто-то отстал в пути, или побежал в другую сторону. Лейтенант горячо молил Асса о том, чтобы их прорыв был не единственным, чтобы были ещё выжившие. Если же это было не так, то две дюжины – это всё, что осталось от прославленного Пятого стрелкового.

Брайк, как и остальные, тупо сидел, уткнув лицо в колени, не находя сил даже оглянуться вокруг. Однако он понимал, что отдых является сейчас непозволительной роскошью, ведь гомункулам он не нужен. Поэтому, собрав всю волю в кулак, лейтенант тяжело поднялся на ноги, опираясь на свой меч. Окинул взглядом тех, кто оказался с ним рядом. Несколько человек были из его роты. Хвала богам – Пэйл был также здесь. Сержанту хватило ума держаться своего командира во время боя, и это спасло ему жизнь. Тут же был командир пятой роты, лейтенант Бэйла, чья фигура сейчас больше напоминала монумент отчаяния.

Брайк не сомневался, что среди спасшихся все, ну или почти все – ветераны, прослужившие в армии не один год и понявшие главный принцип: если к спасению ведёт даже очень узенькая щёлочка, нужно лезть в неё во что бы то ни стало даже без мыла.

– Нужно двигаться дальше, – хрипло проговорил он. – Не думаю, что мы оторвались далеко. Эти твари могут нагрянуть в любой момент.

– А как же остальные? – робко возразил кто-то.

– Их судьба нам больше неподвластна, – сурово ответил Брайк. – Прорвав кольцо, мы сделали всё, что в наших силах. И единственное, что нам осталось – не дать себя убить, потому что это будет глупо и бессмысленно.

– Проклятый жирный ублюдок! – надломленным от боли голосом рявкнул один из солдат, чьё предплечье было разодрано от локтя до кисти ударом тондронского клинка. – Заманил нас на верную гибель!

– Он поплатился за это, – холодно ответил Брайк. – Не стоит тратить время на пустую ненависть. Так же, как и мёртвых товарищей мы оплачем позже. Когда окажемся подальше отсюда.

– Пусть их оплакивают матери и жены, – сплюнул Пэйл, подходя ближе. – Мы – солдаты, и наше дело – мстить!

– Так мы и сделаем, сержант! – устало кивнул Брайк. – В свой час. А сейчас пока ещё не он. Все, кто хочет жить – за мной.

Жить хотели все, поэтому все они, один за другим, стали, кряхтя, вставать с сырой земли, чтобы последовать за Брайком. Лейтенант Бэйла, очевидно, безоговорочно признал право Брайка командовать, потому что безропотно подчинился приказанию.

Теперь Брайк смог сосчитать выживших. Вместе с ним здесь было двадцать два человека. Из всего полка в живых, возможно, осталась лишь четверть роты…

***

Разгром полка арбалетчиков не был чем-то из ряда вон выходящим. К несчастью, подобные картины можно было встречать гораздо чаще, чем хотелось бы. Особенно сокрушительные потери несли войска на южном фронте. Побережье залива Дракона, образно говоря, было устлано телами погибших воинов. Там, где войн не было уже очень и очень давно, столь же давно не было и защитных сооружений, и сильных гарнизонов.

Ситуация на юге несколько стабилизировалась с появлением имперских сил. Саррассанские войска, основательно усиленные чернокнижниками, сумели упереться кое-как неподалёку от городка Саинтон, лежащего в пятнадцати лигах севернее Верхнего Пальца. Их усилий хватало на то, чтобы не дать армии Тондрона продвигаться дальше, но не более того. Пока ни о каких контрударах речи даже не шло, да и перспективы казались слишком уж мрачными. Можно сказать, что самые светлые военные умы Паэтты сейчас были заняты не тем, чтобы победить, а тем, чтобы не проиграть.

На северном фронте полчища Гурра встречали ожесточённое сопротивление не только палатийцев и латионцев. Из не до конца подтверждённых источников приходили известия, что келлийцы тоже явно не жалуют чужаков, и, якобы, имели место несколько столкновений между берсерками и гомункулами. Это давало смутную надежду на возможность перемирия с Герцогиней Чёрной Башни.

Серьёзную проблему представляли Герцоги Гурра. Теперь уже было ясно почти наверняка, что каждая из армий Тондрона возглавлялась двумя Герцогами. Кто именно это был – пока что доподлинно было не известно, да и вообще имена самих Герцогов были ведомы разве что глубоким теоретикам, да кучке помешанных фанатиков. Однако, по большому счету, это было неважно, поскольку по силе все Двенадцать были приблизительно одинаковы. Если уж кого-то из них и выделять, так это Герцогиню Кэрр, которая, как и все женщины-лирры, была куда чувствительнее к возмущению. Но, кажется, грозной дьяволицы на Паэтте пока что не было.

Так или иначе, но ситуация пока казалась удручающей, почти безнадёжной. Во всех храмах Паэтты – неважно, арионнитских, ассианских или протокреаторианских денно и нощно шли молебны о ниспослании чуда, ибо казалось, что другой надежды уже не осталось.