Хочу быть содержанкой
Но в данном случае всё случилось так, как должно было случиться по законам «Живой очереди». Женщина, так стойко сохранявшая очерёдность, вошла в кабинет с лучезарной улыбкой, как ни в чём не бывало, будто, и не было неприятного разговора в коридоре всего пять минут назад. Она даже не сумела понять, что недавно, всего пять минут назад, была столь некорректна и груба до вульгарности. Слово «извините» просто выпало из её лексикона. Я не стала воспитывать эту особу, не стала пробуждать в ней остатки совести и указывать на ошибки, или нехватку достойного поведения. За воспитание высокой нравственности у пациентов мне не платят заработную плату. Я сделала свою работу честно, добросовестно, сказала пациентке, когда ей следует прийти для дальнейшего лечения, и отпустила бунтовщицу. Женщина, поблагодарив меня, ушла.
В дверь кабинета снова постучал тот парень, у которого сильно болел зуб. Кряхтя и постанывая, он еле втиснулся в моё стандартное кресло, с допотопными подлокотниками. Кресло оказалось маленьким для его роста! Вытянув длинные ноги к окну, страдалец чуть не доставал носками туфель до подоконника. Горестно вздохнув, он начал свой рассказ.
– У меня болит какой-то из верхних зубов справа. Не пойму, какой, всю челюху выворачивает. Двое суток мучаюсь и вас очень боюсь!
– Давайте посмотрим и более точно определим, что у вас болит. Может, причина ерундовая, и мы сразу всё устраним. Не бойтесь, больно не будет, – заранее предупредила я и улыбнулась. Я стремилась успокоить его, и у меня это получилось.
Парень уложил голову на подголовник кресла и открыл рот. Все многокорневые зубы справа оказались запломбированными. Сомнение вызывал шестой зуб. Он потемнел и чуть-чуть пошатывался, бурно отреагировал на постукивание, а большая пломба в нём была тёмной и тусклой. Сомнений не возникало. Болел именно тот зуб.
– Это шестой зуб, – определилась я. – Ещё рентген-кабинет не работает, надо ждать до десяти часов, чтобы убедиться в том, что я права.
– Ой, не могу, больно очень, я не дождусь, голову разрывает! – взвыл парень.
– Как вас зовут? – спросила я.
– Володя! – простонал он, превозмогая боль.
– Володя, давайте сделаем так. Я сейчас, пока не работает рентген-кабинет, вскрою вам шестой зуб под обезболивающим уколом, и попытаюсь пройти каналы. Если у меня это не получится, пойдёте к хирургу стоматологу.
– Какой, к чёрту, хирург?! Я к вам пришёл, и на всё согласен! Делайте всё, как вы считаете нужным, только зуб в живых оставьте. Вы же доктор, а я боюсь! – вдруг, с новой силой, взвыл он, досадуя, что я ещё не приступила к военным действиям по борьбе с его невыносимой болью.
В тот момент этот огромный молодой мужчина был похож на мальчишку, которого классный руководитель тащит к директору школы, предвещая все соответствующие награды за «отменное» поведение, а он добросовестно упирается, будто в этот самый момент решается его жизнь. Мне было жалко смотреть на такого громадного мальчишку. Он остро нуждался в моей помощи, и я, отбросив все условности, принялась за работу. Почерневшая пломба, поставленная ранее, закрывала всю жевательную поверхность в шестом зубе, и выглядела старой. Под ней – неизвестность и причина страданий. Необходимо было снять эту странную пломбу, чтобы выпустить боль наружу. Последствия моих действий не определялись. Рентген-кабинет ещё не работал. Я понимала степень риска и всю ответственность за свои действия, но надеялась на то, что профессионализм мне не откажет в такую минуту…
Каково же было моё удивление, когда я, через один миллиметр пломбы, провалилась в вонючую пустоту нелечённого зуба! А как же постоянная пломба, кто так подшутил над несчастным мужиком?! Володе сразу же стало легче, взгляд посветлел, стоны прекратились, в глазах появилось откровенное удивление.
– И это – всё?! Что вы сделали? Вы – волшебница, ведь уже не болит! – изумлённо спросил Володя.
– Зуб выпустил газы, давление в нём пришло в норму, и вам стало легче.
– Пукнул, что-ли?! – рассмеялся Володя.
– Вроде того. Я вскрыла ваш зуб. Он действительно болел и причинял такую нестерпимую боль. Под пломбой скопились газы. Я их выпустила, и вам стало легче, вот и всё волшебство!
Я решила зубоврачебным зондом исследовать дно полости зуба, найти устья каналов и продолжить лечение, но, каково же было моё изумление, когда зонд провалился во что-то мягкое, почти чёрное и такое зловонное, что даже на расстоянии я почувствовала дурноту от смрада из зуба.
Постаравшись вытащить из проделанного мною отверстия в причинном зубе всю грязь, которая присутствовала в нём, я изумилась ещё больше, когда вытащила из полости зуба огромный клочок грязной и, уж, очень вонючей, ваты. Из, мерзки грязного, клочка ваты, торчали такие же вонючие ватные турунды. Ведь до этого они находились в каналах зуба, инфицировались до неприличия и спровоцировали острую боль! Я обалдело рассматривала свой трофей, на секунду замешкавшись выбросить его в плевательницу.
– Это что такое? – удивлённо спросил Володя. – Это что, всё из моего зуба?
Я не ожидала вопроса и ответила: – Да.
– Но это же вата! – возмущённо воскликнул Володя, хватая всё, что было на зонде двумя пальцами, и внимательно рассматривая мою находку.
– … – не нашлась я с ответом, лишь пожала плечами.
– Я же полгода назад лечил этот зуб! Я же за лечение заплатил, мне дорогую пломбу поставили!
– К сожалению, вы ничего не сможете доказать, ведь карточки у вас нет, и соответствующей записи тоже нет, – с сочувствием, улыбнулась я.
Я не находила слов, чтобы утешить этого взрослого и такого огромного ребёнка, которого так жестоко обманул кто-то из моих коллег. Ведь он был прав в своём возмущении. Полгода назад Володя лечился у моей коллеги за стеной слева. Он был очень доволен новой дорогой пломбой и думал, что с зубами у него полный порядок. А тут вдруг такая неприятность! Ведь доктор на ватный тампон поставила постоянную платную пломбу и взяла за это с пациента немалую сумму денег! Что это, простая небрежность, или желание побыстрее заработать, невзирая на здоровье пациента? Как можно оценить такой поступок?!
Мгновенно придумать выход из тупиковой ситуации очень сложно. Я задумалась. Ведь доктор работает бок о бок со мной. Исходя из коллегиальности, я должна соблюдать интересы доктора, и в то же время, она не права! Это – несправедливость! Вопиющая несправедливость её поступка не давала мне покоя. А если бы с ней так поступили?! Вопросы коллегиальности, деонтологии, врачебной этики посыпались на мою седую голову, как из рога изобилия. Ни на один вопрос я не знала, не находила ни одного ответа, устроившего бы обе стороны конфликта.
Ну, и как тут быть? Как поступить? Ведь он же всё видел, не дурак, всё понял. Обмануть его не удастся, да, и, зачем? Значит, надо как-то объяснить, найти нужные слова, уговорить его не скандалить, решить всё мирным путём. Как?!
– Володя, давайте сейчас думать о том, как спасти этот зуб, а не о том, как наказать предыдущего врача, – сказала я. – Вы подумаете обо всём потом, когда зуб успокоится. Да, и надо ли будет тогда скандалить, всё начинать сначала? Что вам это даст? Ссоры не всегда приводят к желаемым результатам.
– Я с вами полностью согласен. Зуб болеть перестал, мне значительно легче. Спасибо вам большое. Вы просто спасли меня!
Он ушёл, аккуратно прикрыв за собой дверь, а я еще долго стояла у окна и обдумывала сегодняшний неприятный случай.
Следующий день пролетел, как обычно, в тревогах, заботах, работе. Ничего сногсшибательно интересного в этот день не произошло. Но, зато, через день случилось то, что должно было случиться…
В тот день, я, как обычно, начала свой приём пациентов с самого утра. В кресле сидела женщина и, между моими манипуляциями, с увлечением рассказывала историю о своей любимой кошке. Я добросовестно выполняла свои обязанности и поддерживала беседу.
Вдруг раздался тихий стук в дверь моего кабинета.
– Войдите, пожалуйста! – громко сказала я, так, чтобы меня смогли услышать в коридоре. Дверь открылась. На пороге стояла немолодая женщина с листками исписанной бумаги в руках. В сердце моём что-то стрельнуло, предвещая какую-то тревогу.
– Здравствуйте! Я уже забрала все свои анализы. Вы должны назначить мне лечение – сказала вошедшая женщина, немного смущаясь.
– Хорошо, сейчас у меня в кресле пациентка. Я закончу работу с ней, и вы зайдёте.
– Но тут у вас – очередь, а я – только спросить!
– Извините, но я должна закончить работу с пациенткой, которая находится сейчас в кресле. Как только закончу, сразу же вас позову. Прошу вас, подождите немного в коридоре.
Женщина вышла в коридор, подчеркнув своё неудовольствие, мимикой лица. Закрыв за собой дверь, она затихла. Женщина была явно обижена, но возражать не стала.
Я закончила работу, отпустила пациентку, любительницу кошек, и вышла в коридор, чтобы пригласить женщину, которая просила назначить ей лечение. У этой пациентки были проблемы с дёснами, и она прошла полный курс обследования, назначенный мною накануне. Я обратилась к женщинам, сидевшим в очереди у двери в мой кабинет, с просьбой принять торопившуюся женщину вне очереди, так как, занимать освободившееся кресло, ей было не нужно. Необходимо было, базируясь на результатах обследования, рекомендовать пациентке схему лечения её заболевания.
– Разрешите мне, пожалуйста, принять эту женщину вне очереди. – обратилась я к ожидавшим приёма пациентам, указывая на женщину с листками анализов в руках. – Нам нужно только поговорить. Это займёт не более пяти минут.
Женщина, сидевшая на банкетке, у самой двери моего кабинета, вдруг встала и, с болью в голосе, произнесла: – А мне к вам тоже нужно зайти только на «поговорить», но пусть она войдёт, а потом – я. Я подожду, я привычная… – с надломом в голосе произнесла она, и сердце моё «ёкнуло», обещая «весёленькие» следующие пять минут.
– У вас что-то болит? – участливо спросила я, вглядываясь в её полные страдания глаза.
– Душа болит! – с внутренним надрывом в голосе, воскликнула женщина.
– Я не смогу вам помочь. Я не лечу душу. Если что-то с зубами…
– И с зубами тоже. У меня комплект. Из-за зубов у меня душа болит. Я потом вам всё объясню. Пусть она войдёт первая. Я потом, чтобы не спешить, – указала страдалица на женщину с анализами. – Я подожду, – с надрывом повторила она.
Странная женщина… Я пригласила женщину с результатами анализов в кабинет, расписала ей схему лечения и отпустила, предварительно предупредив, что она должна обязательно, через какое-то время, прийти повторно на осмотр. Женщина ушла, унося в сумке мои рекомендации. Она несла сумку, словно драгоценную реликвию, стараясь не задеть большой хозяйственной сумкой за косяк двери, или за кого-то из людей, столпившихся за дверью. В сумке лежала схема возрождения!
Я делала запись в истории болезни ушедшей пациентки и ждала, когда же войдёт страдалица с больной душой? Но дверь молчала. Никто в неё не стучал, никто её не дёргал, никто под ней не ругался, никто не стонал. Тишина и покой…
Тишина… Она случается крайне редко в подобных учреждениях. И, ни в коем случае, нельзя надеяться на покой в такой тишине. Никогда не знаешь, Из-за какого поворота тебя настигнет громовой раскат. Я тщетно прислушивалась, терпеливо ждала и усердно делала записи в карточке предыдущей посетительницы. Дверь никак не реагировала на состояние дел в коридоре. Может, страдалица передумала и ушла?
Покончив с историей болезни предыдущей пациентки, я вышла в коридор. Нет, не ушла, сидит на банкетке под самой дверью моя страдалица, затравленно смотрит на меня, как на какое-то божество, и молчит.
– Заходите, пожалуйста! – обратилась я к ней. – Что же вы сидите?
– Я не хотела вам мешать, думала, вы заняты, и сами меня позовёте, когда освободитесь. Я решила дать вам отдохнуть, чтобы другие не набежали… – очень вежливо ответила она.
– Проходите, пожалуйста, садитесь в кресло и рассказывайте, что вас беспокоит.
– Я – не в кресло, я – поговорить… Могу и постоять…
Я удивлённо посмотрела ей в глаза и жестом пригласила женщину в кабинет.
Она смущалась и не знала, как начать изложение своей проблемы, которая в такую рань привела её ко мне.
– Вы меня не помните? – наконец выдавила она из себя.
– Нет, – ответила я, потому что, действительно, не могла вспомнить, где и когда в прошлом однажды нас свела судьба.
– Я… Вы лечили меня десять лет тому назад. Вот, пломба стоит до сих пор… Вспомнили? – с надеждой спросила женщина, открыла рот и победно ткнула пальцем в один из зубов на верхней челюсти.
– Что вас сейчас беспокоит? Может что-то болит? – спросила я, пытаясь её расшевелить, разговорить.
– Мой сын!.. – неожиданно воскликнула она. И снова знакомый надрыв! – Мой сын был у вас на приёме позавчера. Это у него из зуба вы вытащили вонючую вату!
– Да, помню, я его сегодня жду, необходимо продолжить лечение.
– Он, к сожалению, сегодня не сможет прийти. У него – срочная работа, но на следующей неделе он придёт обязательно.
– Может, вы хотите привести свои зубы в порядок?
– Нет, – замялась женщина, – я вас очень попрошу описать в Володиной истории болезни всё, что вы видели позавчера, когда лечили моего сына.
– Что же я должна написать? – я понимала, что задала глупейший вопрос. Ведь просто необходимо в истории болезни пациента отметить все данные о больном зубе, методику лечения и устранения дефекта. Но описать всё честно, как оно было на самом деле, значит – подвести доктора, лечившего этот зуб до меня. Не написать ничего – это уже должностное преступление. Как поступит? Я обязана сделать запись, но её нельзя делать! Ни в коем случае! Иначе проблем не избежать!.. Тысячи вопросов, ни одного ответа, но надо срочно принимать какое-то решение.
– У вас есть его история болезни? – спросила я.
– Вот его карточка, – она ткнула мне в руки пустые листочки незаполненной истории болезни. Лишь паспортная часть была заполнена регистратором.
– А где его история болезни, в которой описано лечение этого зуба предыдущим врачом? Вы принесли мне чистые листки!
– В регистратуре мне выдали только это. Доктор, я вас очень прошу, напишите здесь, что вы из-под пломбы вытащили вонючую вату! Только это напишите, а дальше – я сама…
– Давайте договоримся так. Я добросовестно лечу вашего сына и делаю свои отметки в его истории болезни. Описываю всё объективно, не указываю ни на чьи ошибки, – твёрдо сказала я обезумевшей матери Володи.
– Что же делать? Ведь она и дальше будет так работать, если мы не укажем на её недобросовестность! Она же людям гадить будет! – со знакомым надрывом в голосе сказала женщина, продолжая с мольбой сверлить меня глазами. – Посмотрите, что она сделала с моим сыном! Он двое суток так страдал, вы бы видели! Он чуть не умер от такой адской боли!
– Подождите, подождите, мы же не в лесу живём! Ваш сын хорошо знает, где находится поликлиника, чего же он ждал двое суток?!
– Он же ей верил, думал, боль – это случайность, она сама пройдёт. Пломба же, какая красивая, стояла в этом зубе, загляденье, а не пломба! Нет, это ей так с рук не сойдёт, я этого не допущу! Если вы не хотите мне помочь, я пойду в администрацию поликлиники, к главврачу! Я чуть сына не потеряла, а причина – в зубе!
– Ну, это слишком громко сказано! Следовало только создать отток гною, выпустить газы, и боль бы ушла. Я не могу вам запретить, я вас просто прошу, успокойтесь! Решим все ваши проблемы, полечим Володе зуб и поставим такую же красивую пломбу. Я вас ещё раз убедительно прошу, не надо скандалить. Увидите, это ни к чему хорошему не приведёт.
– Нет, я не могу оставить такое безобразие просто так. Вредитель должен быть наказан! Где в поликлинике находится кабинет главврача? – уже более строго сказала женщина. Я поняла, что не сумею убедить её успокоиться.
– Своей жалобой вы накажете не только её, а и меня! Меня-то за что?! – удивилась я, но женщина уже не слышала моих слов. Она ждала ответа на свой вопрос.
– На нашем этаже в противоположном конце коридора. Вы найдёте, там табличка есть, – ответила я, но ещё раз попросила подумать, и «бучу» не поднимать. Нет, она не желала слушать меня…
Женщина решительно покинула мой кабинет и направилась в указанном направлении. Она выглядела обиженной, какой-то нахохлившейся, не в меру расстроенной, неудовлетворённой, но решительной. Я не могла удовлетворить её требований, и она добросовестно обиделась на меня. Мне же ещё здесь придётся работать! Карать – не входит в обязанности врача.
Этот сбой в течение приёма, внёс конкретную сумятицу в работу. Моё волнение мгновенно передалось пациентам и стало очень сложно управлять ситуацией. Я хотела обо всём забыть, просто добросовестно выполнять свою работу, получать от этого особое удовольствие и ни о чём плохом не задумываться. Я не хотела конфликтов ни с пациентами, ни с коллегами. У меня не было никакого желания быть начинкой для такого чудовищного бутерброда. Не по возрасту мне это, ведь я – пенсионерка, мне неудобно находиться между двух огней, и бороться мне уже давно не за что.
Но в этот раз мне откровенно не повезло. Через какое-то время женщина вернулась в мой кабинет взбешённой фурией. Она уже не ждала скромненько под дверью, а враждебным вихрем ворвалась в кабинет и возмущённо отрапортовала:
– Главврача и начмеда нет на месте. Они уехали в УЗО и, не известно, когда вернутся. А мне нужно сегодня решить эту проблему! Напишите в карточке обо всём, что произошло позавчера! Вы обязаны! – требовала борец за справедливость. Её речь звучала уже как приказ к действию.
Если бы я не удивилась, увидев вату под постоянной пломбой. Если бы я не принялась её рассматривать, с недоумением на лице. Если бы Володя не снял эту злосчастную вату с зонда, и не принялся анализировать ситуацию, и не принюхиваться к тому, что было извлечено из его зуба, скандала, возможно, и не случилось бы вовсе. Володя не смог бы догадаться о причине возникновения острой боли в его зубе. Но всё случилось в одно мгновение, не так, как было нужно в тот момент, не так, как хотелось, и я, всё же, возможно, и, скорее всего, по своей глупости, оказалась орудием кары в руках Судьбы. Описывать все подробности я отказалась.
– Я пойду к ней! – женщина так негодовала, что внутренне отказалась называть врача по имени отчеству, решив, что лишь определение «она» годится для обозначения предмета её возмущения.
Меня не прельщало ввязываться в этот конфликт, но уйти от него не удалось.
– Ну, что ж, наверное, вам, действительно, будет лучше подойти к доктору, и решить с ней этот наболевший вопрос.
– Наболевший, ещё как наболевший! Я не уйду, я пойду к ней, я всё выясню и накажу её за вредительство! – уже кричала она. Потом, вдруг, улыбнувшись, вроде, по-дружески, сказала:
– После неё я зайду к вам, и мы договоримся, когда можно будет Володе прийти к вам полечиться.
Вот тебе и раз!.. Кричала, кричала, вроде, справедливо возмущалась, и договорилась. Так, значит, это всё – театр?! Зачем она это делала? На что она рассчитывала, и чего добивалась? Возмущение её справедливо, но какая цель такого всплеска?! Каждый бы возмущался на её месте. Но зачем этот спектакль мне и для меня?
Женщина вышла из моего кабинета, и через минуту я услышала её возмущённый голос за стеной слева.
«Есть контакт! Добралась таки! – подумала я. На душе было гадко. – Жаль, не удалось уговорить эту бешеную тётку. Теперь неприятностей не избежать…».
Я не стала вслушиваться в спор за стеной. У меня была работа. Я увлеклась и не заметила, как у соседки в кабинете буря стихла. Через некоторое время шум повторился снова. Послышались несдержанные крики с обеих сторон. Скандалили они обе довольно долго. Слов разобрать я не могла, но накал страстей в кабинете за стеной дошёл до критической точки. Потом, вдруг, захлопали двери, и на пороге моего кабинета возникла до предела взбешённая, но, всё-таки, удовлетворённая мать Володи.
– Ну, что я сказала?! Она испугалась! Я видела, я поняла! – победно выкрикнула женщина. – Я буду ждать главврача до победы!
Она опять сделала сбой в моей работе. После таких сцен лихорадит и больного, сидящего в кресле, и врача, работающего с ним. Врач обязан лечить пациента, а тут приходится отвлекаться и реагировать на выпады разозлённой клиентки. Со стороны не понять, кто виноват в такой ситуации, и все обвинения, мимо воли, падают на голову врача, в кабинете которого произошёл этот досадный и неприятный случай. Врач вроде бы и не виноват, но выглядит виноватым!
– Я не знаю, что вам посоветовать. Делайте, как решили, только, прошу вас, не впутывайте меня в это дело, – сказала я. – Лечить согласна, драться – нет!
– Нет, доктор, я не хочу вам зла, я только хочу наказать нахалку, чтобы эта дрянь на всю жизнь запомнила, как людям вредить и гадить! Я буду сидеть в коридоре, чтобы вам не мешать. Буду ждать возвращения главврача.
– Да, сделайте одолжение, – спокойно ответила я.
Женщина вышла в коридор, а я задумалась. Накал страстей дошёл до предела. Ещё немного, и они бы подрались там, за стенкой! Вот, только боёв без правил в поликлинике и не хватало, и я – в самом центре скандала! Надо как-то поговорить с доктором и объяснить ей ситуацию. Но как?! Она уже доведена до критической точки, а эта дамочка сидит на банкетке, между нашими дверями, и не пропустит никого!.. И я придумала!
Я вышла в коридор. Кабинет медсестёр находится в стороне от врачебных кабинетов, и женщина, сидя под моей дверью, не могла увидеть, куда я пошла. Она была сильно возбуждена, поэтому ей и в голову не пришло за мной следить. А я зашла к нашим медсёстрам и попросила их позвать мне в их кабинет доктора. Через пять минут я разговаривала с виновницей сегодняшнего торжества в медсестринском кабинете без свидетелей.
– Слушай, ты же не права. Ты же видишь, что эта женщина устроила скандал, и она не успокоится. Разберись с ней, прошу тебя. Она же мешает нормально работать!
– Во-первых, это вы спровоцировали скандал, вы и разбирайтесь с ней, а во-вторых, я не собираюсь лечить тех, кто мне не платит! – нагло заявила коллега.
Вот тебе и на, получи гранатку в окопчик! Я спровоцировала скандал?! Хорошенькое дело! Но именно мне надо было найти моменты, которые утихомирили бы тётку, удовлетворили бы коллегу и успокоили бы меня. Задачка не из лёгких…
– Но он же платил тебе! Я специально тебя сюда позвала, чтобы предупредить. Она не знает, что я сейчас с тобой обсуждаю эту проблему. Прошу тебя, реши вопрос полюбовно, объясни ей, что ты заработалась, извинись, ведь ещё ничего не случилось, ещё не поздно. Она же главврача ждёт!
– Да, хоть Папу Римского! Вы заварили кашу, вы и расхлёбывайте! – зло сказала мне доктор и вышла из кабинета, и мысли не допуская, что она не права. Оказывается она оказалась права, а я – провокатор!
Я совсем растерялась. Кто из них врёт, и кто кашу заварил?! Каким боком я к возмущению одной и недобросовестности другой?! Почему именно я получилась провокатором?! Платил или нет пациент, но вредить нельзя! Может, я, действительно, очень виновата, но в чём, в недобросовестности врача, в своей нерасторопности, или в том, что я не смогла успокоить буйную мамашу, укротив её справедливый гнев? Тётка, в сущности, полностью права в своих претензиях! Ведь, действительно, мы несём моральную ответственность за свою работу. Мы не должны вредить, как бы обидно не было, не имеем права на месть, мы давали клятву. Или, кто – давал, а кто и не давал, а рядом стоял?
Но, клятва клятвой, а деньги деньгами! Никогда не удержит клятва, если на кону есть какая-то сумма денег и её можно получить так легко и безболезненно. Ведь люди сами отдают свои деньги, надо лишь убедительно объяснить им, что отдать денежки просто необходимо, иначе – никак! Но совесть всё же надо иметь, хоть иногда. Ведь даже цыганка не забирает у нищего последнее…
Я медленно возвращалась коридором поликлиники в свой кабинет. Меня встретила мать Володи.
– Вы, что, ей всё рассказали? – нервно спросила она, догадавшись, что «контакт» был и у нас с доктором.
– Да, нет, я иду из рентген-кабинета. Это касается только меня, – соврала я.
– Смотрите. Не говорите ей ничего. Я теперь сама с ней буду разговаривать. Я на неё в суд подам!
– Это ваше право, делайте, что хотите, – устало ответила я.
Мне изрядно надоела эта мышиная возня. Я ушла в свой кабинет. До конца рабочего дня оставался час. Снова за стеной крики, снова брань. Наконец дверь соседнего кабинета хлопнула так, что из моего косяка камешки штукатурки посыпались. Тут же открылась дверь моего кабинета. На пороге стояла борцыца за справедливость.
– Сколько будет стоить лечение зуба у Володи? – закричала мне женщина с порога, и я, заглянув в прейскурант цен, назвала сумму. Надоело!!!
– Я всё устроила! – выкрикнула женщина. – Вы будете лечить, а она, – тут она с негодованием указала пальцем в сторону соседнего кабинета, – оплатит лечение!