Ты будешь там?
Она безумно любила свою работу. И не подозревала, что ее друзья из «Гринписа» иногда кривились из-за того, что животных держат в неволе. Однако стоило признать, что в «Морском мире» не игнорировали проблемы окружающей среды. Илене удалось добиться от дирекции, чтобы та щедро профинансировала программу защиты ламантинов.
Молодая женщина покинула зону водоемов и вернулась в административный корпус. Она наклеила этикетку на флакон с пробой крови и отнесла его в маленькую лабораторию, чтобы сделать там анализ. Прежде чем приняться за работу, она зашла в туалет освежить лицо холодной водой. Весь день она чувствовала себя разбитой.
Когда она подняла голову к зеркалу, висевшему над умывальниками, то увидела, что по ее щекам непроизвольно текут слезы. Она их даже не чувствовала.
– Какая я дура! – сказала она, вытирая мокрые глаза.
На самом деле Илена прекрасно знала, в чем дело: она не переставая думала о последнем разговоре с Элиотом. О его реакции, когда она поделилась с ним сокровенными мыслями о ребенке. Так было каждый раз, и она не понимала его уклончивое поведение; ей казалось, что он избегает ответственности.
Однако она ни секунды не сомневалась в его любви. Их чувство было сильным, и они оба не уставали удивлять и радовать друг друга…
Но могла ли эта любовь выдержать испытание временем? Илене было почти тридцать. Здесь, во Флориде, вокруг нее постоянно вертелись мужчины; она была неотразима и понимала это. Но сколько еще это продлится? Молодость понемногу уходила. Она отмечала, что у нее уже не такое тело, как у восемнадцатилетних девочек, которых она видела на пляже или на трибунах во время шоу, и нет свежести, присущей юному возрасту.
Само по себе старение ее не так уж беспокоило. Но вокруг менялись нравы: говорили о свободной любви, о сексуальной революции, и эти перемены ей совсем не нравились. Потому что она мечтала о прочных и долгих отношениях с Элиотом, и ей совершенно не хотелось отпускать любимого мужчину осваивать с другими женщинами позы из Камасутры.
Она сделала несколько глотков воды и вытерла глаза салфеткой.
Может быть, Илена недостаточно показывала Элиоту, как любит его? Она была стыдлива, и любовные признания давались ей с трудом. Но когда любишь, слова не нужны: о твоем чувстве знают. Тем более, когда женщина просит мужчину стать отцом ее ребенка, разве это не говорит о том же?
Она хотела от Элиота ребенка, потому что сильно любила его. Она была не из тех женщин, которые мечтают о беременности и хотят родить для себя во что бы то ни стало. Она хотела, чтобы ребенок стал продолжением их любви.
Вот только Элиот явно был против.
И Илена не понимала почему.
Она догадывалась, что желание иметь ребенка тесно связано с пережитым опытом человека, с его детством. Илене повезло: в Бразилии она выросла в небогатой семье, но с любящими родителями, и знала, что в материнстве она бы расцвела. А в семье Элиота постоянно скандалили. Не в этом ли была причина его упорства?
Однако она не сомневалась в его способности стать замечательным отцом. Много раз, заезжая за ним в больницу, она заставала его за работой. Будучи детским хирургом, Элиот умел находить общий язык со своими юными пациентами. Он был твердым и уравновешенным – в отличие от некоторых незрелых и эгоистичных мужчин, которые крутились около нее. Илена легко представляла его любящим, заботливым родителем. Доходило до того, что у нее не раз возникала мысль перестать пить противозачаточные таблетки и сослаться потом на случайную беременность, поставив его перед фактом, но она чувствовала, что, сделав это, разрушит их взаимное доверие.
Так в чем же крылась истинная причина?
Она знала о нем многое: о его решимости, самоотверженности, образованности; знала его запах, вкус кожи, линию позвонков, ямочки на щеках, когда он улыбался…
Может быть, в любимом человеке всегда есть что-то, ускользающее от нас? И эта скрытая часть питает нашу любовь, не давая ей иссякнуть?
Во всяком случае, в одном Илена была совершенно уверена: мужчина ее жизни, отец ее будущих детей – Элиот, и больше никто.
И этот ребенок будет от него, или его не будет вообще.
Сан-Франциско1976 годЭлиот ехал домой на «жуке» угрюмый и подавленный. Сегодня ему не хотелось давить на газ. Он боролся за жизнь, но потерпел поражение. Не богом он был, а ничтожным докторишкой.
Незаметно подкрадывалась ночь. Словно по уговору разом включились уличные фонари и автомобильные фары. В голове усталого хирурга неотвязно крутились, словно кинопленка, сцены последних двух дней: размолвка с Иленой, встреча в аэропорту с незнакомцем и маленькая Анабель, которую он не мог спасти.
Почему его всегда преследовало чувство, что жизнь ускользает от него? Что на самом деле он ею не управляет?
Задумавшись, он слишком поздно сбавил скорость, выезжая на пересечение Филмор и Юнион-стрит. Машину слегка занесло, и он почувствовал какое-то мягкое сопротивление и услышал глухой стук.
Неужели лопнула шина?
Он заглушил двигатель, вышел из машины и осмотрел покрышки, затем бампер. Ничего. Он уже собрался ехать дальше, когда услышал звук, похожий на жалобный крик или писк, доносившийся с противоположного тротуара.
Элиот поднял голову и увидел щенка, отброшенного ударом на другую сторону дороги.
«Только этого мне не хватало…» – вздохнул он.
Элиот пересек улицу и подошел к щенку: это оказался лабрадор бежевого окраса. Он лежал на боку, неловко согнув переднюю лапу, из которой сочилась кровь.
– Давай, вставай! – бросил он щенку, надеясь, что не покалечил его.
Но тот даже не пошевелился.
– Пошел отсюда! – вскипел Элиот, сопроводив слова легким пинком.
И снова животное испустило слабый крик, в котором явно слышалась боль. Окровавленная лапа не давала щенку двигаться, но Элиота это не сильно обеспокоило. Животные были вне сферы его забот. Его делом были люди: мужчины, женщины, дети, старики… Все те, кого он лечил в больнице. А никак не животные…
Он пожал плечами и отвернулся от лабрадора. Он больше не будет тратить время на эту псину.
Сев в машину, Элиот нехотя повернул ключ зажигания.
Само собой, на его месте Илена не уехала бы вот так, по-воровски. Она бы страшно расстроилась, стала бы лечить пса, а потом обязательно нашла бы его владельца.
Но это Илена…
Ему показалось, что он слышит ее тихий голос, словно она сидит рядом на пассажирском месте: «Тот, кто не любит животных, на самом деле не любит и людей».
«Ерунда это все!» – подумал он, тряхнув головой. Однако, проехав метров двадцать, остановил машину и скрепя сердце вернулся назад.
Даже на расстоянии четырех тысяч километров эта женщина делала с ним все, что хотела!
– Давай, дружок, ложись, – сказал он, устраивая щенка на заднем сиденье, – поедем тебя лечить.
* * *Повеселевший Элиот приехал в район Марина. Архитектура жилых домов, стоящих на побережье, удачно сочетала в себе элементы разных эпох и стран. Дома с башенками по углам соседствовали с более современными зданиями из стекла и стали, что в результате непостижимым образом создавало асимметричный, но полный гармонии ансамбль.
Ночь вступила в свои права, задул сильный ветер. На набережной какой-то чудак, похожий на хиппи, развлекался, запуская воздушный змей, украшенный лампочками.
Врач подъехал к дому и осторожно достал щенка из машины.
С этим живым пакетом он направился к красивому зданию, построенному в средиземноморском стиле.
Один поворот ключа, и Элиот вошел в необычную квартиру, которую купил, получив наследство. Построенный пятьдесят лет назад, дом был полностью перестроен архитектором Джоном Лотнером – создателем футуристических жилых зданий, который черпал вдохновение в произведениях научной фантастики.
Элиот нажал на выключатель, и все вокруг осветилось голубоватым вибрирующим светом, похожим на колыхание волн.
Устроив лабрадора на кушетке, он открыл медицинскую сумку. Осмотрев щенка, хирург обнаружил, что кроме рваной раны на лапе у того оказалось еще несколько ушибов. Что удивительно, на нем не было ошейника, и он явно не доверял Элиоту.
– Послушай, прохвост, я тебе не нравлюсь, и это взаимно! Тем не менее тебе без меня не обойтись, и если хочешь, чтобы я тебя вылечил, лежи спокойно… – Элиот продезинфицировал рану и тщательно ее перевязал. – Ну вот, сегодня ночью отдыхай, а завтра вернешься в свою конуру! – предупредил он щенка и поднял его с кушетки.
Хирург прошел гостиную, библиотеку и оказался на кухне. Все три комнаты выходили окнами во внутренний сад, где гордо возвышался эффектно подсвеченный желтый кедр с Аляски.
Элиот достал из холодильника начатую бутылку белого вина, налил полный бокал и пошел с ним наверх. Там, за двойными стеклами, плоская крыша переходила в длинную террасу, похожую на мостик, спускающийся прямо в океан.
С бокалом в руке доктор уселся в плетеное кресло и подставил лицо ветру.
И вдруг образ Анабель молнией мелькнул у него в голове.
«До чего паршивый день», – подумал Элиот, закрывая глаза.
В эту минуту он даже представить себе не мог, что этот день закончится еще очень нескоро…
4
И не забывай свои мечты…
Кто знает, когда они пригодятся.
Карлос Руис СафонСан-Франциско
Сентябрь 2006 года
Элиоту 60 лет
Элиот приехал в район Марина глубокой ночью. Он припарковался на подъездной дорожке и вошел в красивый дом, построенный в средиземноморском стиле, где жил уже тридцать лет. Как только он оказался внутри, датчик автоматически включил голубоватый вибрирующий свет, от которого комната словно закачалась на волнах.
Пройдя гостиную и библиотеку, доктор оказался на кухне. С тех пор как дочь переехала в Нью-Йорк, в доме стало пусто и тихо. Прохвост – старый лабрадор – умер двенадцать лет назад, и на его месте никто так и не появился. Элиот достал из холодильника бутылку белого вина и наполнил бокал. Из-за боли в пояснице он с трудом преодолел пролет из металлических ступенек, ведущих на второй этаж. Войдя в комнату, он подождал, пока утихнет боль, а потом открыл ящик прикроватного столика и вынул флакончик с золотистыми таблетками, о которых думал весь день.
Затем хирург вышел в сад на террасу, где перед ним открывался эффектный вид на пристань и залив.
Элиот с удовольствием различил знакомое уханье волнового органа – оригинального сооружения на краю дамбы, которое издавало случайные звуки в ритме волн, устремляющихся в его трубы.
«Такая штука может быть только в Сан-Франциско», – подумал он, усаживаясь в старое плетеное кресло.
От ветра, обвевавшего его лицо, он зябко поежился. И снова, как утром, Элиот посмотрел на флакон с девятью таблетками, испытывая одновременно соблазн и недоверие.
Он совершенно не представлял себе их состав, но очень хотел повторить вчерашний опыт. По правде сказать, Элиот не питал иллюзий на их счет: конечно, эти таблетки не имели отношения к его сну прошлой ночью.
И все-таки он не мог устоять от желания попробовать их еще раз…
Не спеша он слегка наклонил флакончик, чтобы таблетка выкатилась на ладонь, и снова засомневался: что, если это яд или какая-нибудь экзотическая дрянь, которая затуманит ему мозги?
Не исключено, но чем он на самом деле рискует? Все равно рак скоро сожрет его.
«Немного раньше или немного позже…» – подумал он, запивая таблетку глотком вина.
Сначала ничего не происходило. Элиот уселся поглубже в кресло и стал ждать. Из-за болезни он чувствовал себя старым и слабым.
Элиот мысленно прокрутил в голове сцены последних часов, подумал о своем спонтанном и болезненном решении закончить оперировать в конце месяца.
«Паршивый день», – подумал он, прежде чем закрыть глаза.
И заснуть…
5
Вторая встреча
Лучшее доказательство невозможности путешествия во времени заключается в том, что к нам не вторгаются толпы туристов из будущего.
Стивен ХокингСан-Франциско
Сентябрь 1976 года
Элиоту 30 лет
– Значит, нежитесь?
Элиот так резко открыл глаза и подскочил, что упал с кресла. Испачкав нос в пыли, он поднял голову. На фоне блеска звезд вырисовывался темный силуэт: это был тот самый мужчина, которого он встретил накануне в зале аэропорта. Скрестив руки на груди, он смотрел на Элиота и слегка улыбался, явно довольный произведенным эффектом.
– Какого черта вы делаете на моей террасе? – возмутился молодой врач.
– На твоей – это значит на моей… – парировал странный гость.
Рассерженный Элиот порывисто вскочил. Сжав кулаки, он сделал шаг навстречу собеседнику, и в течение нескольких секунд двое мужчин молча рассматривали друг друга. Они были абсолютно одного роста.
– Скажите, чего вы добиваетесь? – спросил Элиот угрожающим тоном.
Незнакомец уклонился от вопроса и мягко возразил:
– А сам ты не хочешь понять?
– Понять что?
– Правду…
Элиот пожал плечами.
– А правда – это что?
– Я – это ты.
– Вы буйный сумасшедший! Вот правда!
– А ты, малыш, слишком долго расслабляешься.
Элиот посмотрел на незнакомца внимательнее.
Сейчас на нем не было вчерашней мятой пижамы; он был в полотняных брюках, чистой рубашке и хорошем пиджаке. Не будь речь этого харизматичного типа безумной, он бы больше походил на бизнесмена, чем на пациента психушки.
Элиот постарался говорить как можно более убедительно:
– Послушайте, думаю, вы больны. Наверное, есть врач, который наблюдает вас, и он…
– Я сам врач.
«Так, не получилось», – подумал Элиот, почесывая голову. Что полагается делать в такой ситуации? Звонить в полицию? В неотложку? В скорую психиатрическую помощь? С виду незнакомец был неагрессивен, но кто знает, надолго ли это.
– Наверняка ваши близкие волнуются. Если скажете, как вас зовут, я выясню адрес и отвезу вас домой.
– Меня зовут Элиот Купер, – спокойно ответил тот.
– Этого не может быть.
– А почему, собственно?
– Потому что Элиот Купер – это я.
– Хочешь проверить мои документы? – предложил мужчина, вынимая из кармана бумажник.
Похоже, все это его забавляло.
Элиот внимательно рассмотрел протянутое ему удостоверение личности и не поверил глазам: на карточке черным по белому были написаны те же имя, фамилия и дата рождения, что и у него! Только на фотографии человек выглядел старше его лет на тридцать.
«Это еще ни о чем не говорит, – пытался успокоить себя Элиот. – Кто угодно может достать фальшивые документы. Но кто станет делать это и зачем?»
Поразмыслив, он нашел единственное объяснение: этот розыгрыш – дело рук Мэтта. Несколько секунд он убеждал себя в правильности этой догадки, чувствуя, однако, что она не очень убедительна. Действительно, Мэтт был далеко не чужд приколам и шуткам и вообще был немного чокнутый. Но все же не до такой степени! И если Мэтт хотел над ним подшутить, он бы не стал выдумывать такие заумные фокусы, а учудил бы что-нибудь ниже пояса.
«Если бы Мэтту вздумалось развлечься, он прислал бы мне толпу стриптизерш или шикарную девочку, – рассудил Элиот, – но уж никак не шестидесятилетнего типа, который выдает себя за меня».
Задумавшись, Элиот слишком поздно заметил, что мужчина подошел к нему почти вплотную. Его лицо стало очень серьезным. Он схватил Элиота за руку и сильно сжал.
– Послушай, парень, как бы абсурдно ни звучало, но я действительно нашел способ вернуться в прошлое.
– Я так и подумал.
– Ты должен мне верить, черт побери!
– Но вы говорите абсолютно невозможные вещи!
– Если они невозможные, объясни мне, как я смог в аэропорту выйти из туалета?
Элиот не знал, что ответить. Пусть этот тип был ненормальный, но он явно не лез за словом в карман.
– Сэр… – начал он, но незнакомец перебил его:
– Оставь сэра в покое, ладно?
В этот момент за застекленным эркером послышался жалобный лай. Доктор посмотрел вниз и заметил там какое-то движение. Каким-то чудом малыш-лабрадор доковылял до второго этажа и теперь, несмотря на раненую лапу, сообщал о своем присутствии, заливаясь радостным визгом.
– Прохвост! – вскрикнул мужчина, словно увидев призрака.
Не помня себя от радости, щенок бросился к нему и, обнюхивая, стал лизать незнакомцу руки, как будто это был их привычный ритуал.
– Вы знаете этого щенка? – спросил Элиот, совсем растерявшись.
– Разумеется, это же мой щенок.
– Ваш?
– Наш.
Элиот был вне себя. Этот тип начинал действовать ему на нервы. Но чтобы от него избавиться, он решил испробовать другую тактику: притвориться, что поверил ему.
Он выдержал паузу и спросил самым серьезным тоном:
– Так вы действительно пришли из будущего?
– Можно сказать и так.
Элиот кивнул в знак согласия, вышел на террасу и посмотрел с балкона вниз. Как будто надеясь что-то найти, он обшарил взглядом всю улицу.
– Это очень странно, – сказал он наконец. – Я что-то не вижу вашу машину времени. Вы оставили ее на улице или прямо у меня в гостиной?
Незнакомец не смог удержаться от улыбки:
– Неплохо. Ты никогда не играл в театре одного актера?
Вместо ответа Элиот решил расставить точки над «i»:
– Послушайте, дружище, я вас не знаю, понятия не имею, откуда вы появляетесь, но думаю, вы не такой чокнутый, каким притворяетесь. На самом деле я уверен, что вы валяете дурака.
– А с какой целью?
– Не знаю, и, честно говоря, мне на это плевать. Единственное, чего я хочу – это чтобы вы убрались из моего дома, и предупреждаю – в последний раз прошу вас вежливо.
– Успокойся, я здесь не задержусь.
Но, вместо того чтобы исчезнуть, мужчина уселся в плетеное кресло и, порывшись в кармане, достал сигареты в красно-белой пачке со знаменитым логотипом на черном фоне.
Элиот обратил внимание, что он курил ту же марку сигарет, но это его не смутило: бренд с ковбоем был одним из самых популярных.
– Заметь, – сказал мужчина, выпуская изо рта колечко дыма и кладя зажигалку перед собой, – я прекрасно понимаю, что ты мне не веришь. Но с годами меняешься, понимаешь, что все не так однозначно, и уверенность потихоньку испаряется… Я помню, кем был в молодости: человеком научного склада, признающим только разум.
– А теперь?
– Теперь я научился верить.
Легкий ветерок овевал террасу. Стоял прекрасный сентябрьский вечер. Небо с рассыпанными по нему яркими звездами поражало удивительной прозрачностью. Большая полная луна была совсем близко и сияла голубоватым светом. Засмотревшись на нее, мужчина докурил и потушил сигарету в стоявшей перед ним пепельнице.
– Может, пора тебе наконец признать, Элиот: я твой союзник.
– Зануда вы, а не союзник.
– Зануда, который все про тебя знает.
Элиот вышел из себя:
– Разумеется, вы все про меня знаете, потому что вы – это я. Это же бред! Что вы обо мне на самом деле знаете? Какие сигареты я курю и когда родился? И что дальше?
Элиот поддался гневу, потому что его охватил страх. Он смутно чувствовал: соотношение сил изменилось, и догадывался, что незнакомец еще не предъявил козыри. Словно прочитав его мысли, тот ответил подчеркнуто серьезно:
– Я знаю то, что ты никому и никогда не говорил – даже лучшему другу и любимой женщине.
– Что, например?
– Кое-что, чего тебе не хотелось бы слышать.
– Давайте, выкладывайте, что у вас есть. Мне скрывать нечего.
– Поспорим?
– О чем вы хотите поговорить?
Мужчина подумал минуту и предложил:
– Хочешь, поговорим о твоем отце?
Он почувствовал, что вопрос оскорбил его, как пощечина.
– При чем здесь мой отец?
– Твой отец был алкоголиком, хотя никогда это не признавал, ведь так?
– Неправда!
– Конечно, правда. В глазах окружающих он был респектабельным бизнесменом, любящим мужем и хорошим отцом. Но дома, с тобой и матерью, он был совсем другим, правда?
– Вы ничего об этом не знаете.
– Я знаю все. Постарев, он малость успокоился, но когда ты был маленький, он порой здорово тебя поколачивал, помнишь?
Элиот словно онемел, а незнакомец продолжал:
– Это случалось, когда он напивался. После нескольких стаканов он быстро приходил в бешенство, а раздавая тумаки, успокаивался…
Элиот молча слушал и чувствовал себя как боксер, которого прижали к канатам.
– Ты долго его терпел. Иногда даже провоцировал, помнишь? Потому что знал, если он отведет душу на тебе, то уже не будет кидаться на мать.
Незнакомец помолчал несколько секунд и спросил:
– Хочешь, чтобы я продолжал?
– Идите к черту!
Мужчина наклонился к молодому врачу и сказал ему на ухо, словно поверяя секрет:
– Однажды, тебе тогда было десять, ты вернулся днем из школы и застал мать в ванной с перерезанными венами… истекающую кровью…
– Ах ты, скотина! – взорвался Элиот и схватил его за лацкан пиджака.
Но тот, не теряя хладнокровия, закончил рассказ:
– Ты пришел как раз вовремя, чтобы успеть ее спасти. Ты вызвал «Скорую помощь», но мать уговорила тебя скрыть истинную причину, и ты послушался. Помог разбить стекло в душевой кабине, а она сказала врачам, что порезалась, поскользнувшись на мокром полу. Это стало вашей общей тайной. Никто так и не узнал правды.
Сейчас мужчины сидели друг напротив друга, глаза в глаза. Элиот был поражен в самое сердце. Он не ожидал такого разоблачения семейных тайн. По крайней мере, не сегодня. И не так. Он похоронил эти воспоминания, почти вытеснил их из памяти, и все-таки они были живы. И причиняли боль.
– Сначала ты подумал, что поступил правильно, но два года спустя мать выбросилась с двенадцатого этажа дома, где вы жили.
Каждое слово этого типа било Элиота под дых.
Впервые за многие годы ему хотелось плакать. Он чувствовал себя беззащитным, уничтоженным и очень уставшим.
– С тех пор тебя преследует мысль, что на тебе тоже лежит ответственность за ее самоубийство, что все могло получиться иначе, если бы ты не скрыл правду. Потому что она могла получить психологическую помощь или пройти лечение в клинике. Мне продолжать?
Элиот открыл рот, чтобы сказать «нет», но не смог произнести ни звука.
Хотя собеседник был тоже взволнован, он продолжал погружаться в опасные воды воспоминаний.
Последнее, что он сказал, добило Элиота окончательно:
– Ты говоришь всем, кто готов тебя слушать, что не хочешь иметь детей, потому что современный мир слишком страшен, а в будущем нас ждет апокалипсис, но не это истинная причина, Элиот…
Молодой врач нахмурился. Сейчас он и сам не знал, к чему клонит его собеседник.
– Ты не хочешь иметь детей, потому что всегда думал, что родители тебя не любили. И теперь сам боишься, что не способен полюбить собственных детей. Как странно устроен человеческий разум, тебе не кажется?
Элиот не отрицал. Вот ведь: достаточно трех минут, чтобы незнакомый человек разрушил все, в чем ты уверен, и заставил во всем сомневаться. Жалкая кучка секретов – вот кто мы.
Сильный порыв ветра обрушился на террасу. Мужчина поднял воротник, подошел к Элиоту и положил ему руку на плечо, словно пытаясь ободрить.
– Не трогайте меня! – попросил молодой врач и бросился к балкону. Ему не хватало воздуха, в голове все перемешалось. Однако он чувствовал, что самое важное от него ускользает: истинная причина этих откровений.
– Предположим, все это – правда, – сказал Элиот, глядя в лицо своему таинственному гостю, – от меня-то чего вы ждете?
Мужчина покачал головой:
– Я ничего не жду от тебя, парень. Не хочу тебя разочаровывать, но я здесь не ради тебя.
– Но тогда…
– Я вернулся ради нее…
Он снова достал бумажник, но на этот раз достал цветную поблекшую фотографию и протянул ее Элиоту.
Это был снимок, сделанный в Центральном парке, на котором Илена с сияющим лицом и румяными от мороза щеками бросала снежок. Это было его любимое фото, сделанное прошлой зимой, которое он всегда носил с собой.
– Где вы его достали? Только попробуйте подойти к Илене – я вам всю физиономию расквашу, да так, что…
Мужчина поднялся, не дожидаясь окончания этого предостережения. Как будто прощаясь, он погладил щенка и сделал несколько шагов к окну. И тогда Элиот заметил, что незнакомца так же бьет дрожь, как накануне в аэропорту перед исчезновением.
Но на этот раз он не даст ему так просто уйти!
Элиот бросился за ним, но… слишком поздно. Тот уже вышел с террасы и закрыл за собой раздвижную дверь.
– Открой эту чертову дверь! – кричал доктор, барабаня по стеклу, которое было покрыто флуоресцентным гелем и по вечерам отливало красивым зеленым светом.
К несчастью, это изобретение архитектора превращало стекло в нечто вроде зеркала, только без амальгамы. Запертый на террасе, Элиот не видел, что происходит в комнате.
– Откройте! – потребовал он снова.