Научиться любить

Он втащил ее обратно в комнату.

– Больше так не делай.

С этими словами он вышел из комнаты, а девушка продолжила держаться за шею, стараясь откашляться от железной хватки орка, тисками сдавившего ее горло. Она и раньше понимала, что все будет так, но что это приобретет именно такой оттенок, ей довелось осознать именно сейчас.

На шум в комнату вбежала служанка. Закричав при виде растрепанной и едва живой дочери монарха, она припала к ее ногам и начала помогать прийти в себя. Слезы полились из ее глаз. Она проклинала зарвавшихся орков, позволивших поднять руку на прекрасную Лориэль.

– Я им не нужна… я им не нужна, – повторяла она, – они избавятся от меня, как только я перестану приносить пользу.

– Что ты говоришь, девочка моя? – Тула вытирала ее лицо и шею, где начали появляться следы от пальцев орка. – Они обещали сохранить жизнь всем. Король заключил с ними сделку.

– Мой отец уже ничего не решает. Он стал простым человеком, как ты и как я. Мне лишь остается играть свою роль, после которой моя пьеса будет окончена.

– Не говори так, Лориэль. Все будет хорошо.

На завтрак девушка пришла в сопровождении охраны. Орки ни на секунду не оставляли ее и всячески пресекали лишнее внимание со стороны черни, пытавшейся изредка прорваться к ней и заговорить. Шахгар был зол. После вчерашнего пира, где все самые храбрые воины славили своего полководца с победой, он был опозорен. Выходку девушки простил лишь потому, что та еще могла ему пригодиться.

Злоба затаилась внутри него.

Девушка села рядом. Начала есть, стараясь не смотреть на остатки жареного кабана, висевшего на вертеле прямо в центре тронного зала. Кроме них здесь не было никого. Она несколько раз осторожно спросила о судьбе своего отца. Орк молчал. Его скулы тряслись, повторяя движения мощных челюстей, перемалывавших грубое мясо. Отзавтракав, он быстро встал и ушел, оставив девушку наедине с охраной.

С сегодняшнего дня начиналась новая эпоха. Будущее было за ним. И если ему вновь придется пройтись по костям, он не задумываясь это сделает.

ГЛАВА 3

Уже несколько часов его не покидала назойливая мысль о том, что все произошедшее было простым недоразумением. Разве вождь орков мог пойти на столь опрометчивый поступок? Боги! Зачем он взял в жены человеческую женщину? Это ведь позор! Кощунство! Предательство! Какие только слова не пролетали у него в голове, пока где-то внутри замка созревал коварный план.

– Она должна умереть, дети мои, – говорил старейшина своим двум сыновьям, которые стояли перед ним и внимательно его слушали. – Женщина погубит его, сделает из него такого же слабака, какими являются людские мужчины. Приняв от этой женщины в подарок самое главное и ценное, что может она дать, он перестанет быть только нашим вождем. Тогда он перейдёт на сторону людей! Ребенок станет символом предательства всего нашего рода! Этого нельзя допустить! Ни в коем случае!

Свет от остатка свечи постепенно стал угасать. Воск еще стекал по столу и капал, на пол, где скапливался и остывал жирной лужицей. Переминаясь с ноги на ногу в шатре, до сих пор стоявшем у стен замка, старейшина был уверен в своем плане и в том, что следует сделать, чтобы избежать будущих потрясений для всего рода.

Старейшина так и не перебрался из поля в город. Ему были противны людские дома, каменные замки и высокие стены, давившие на него и ломавшего изнутри. Он верил, что орк жив только на воле, в бескрайних просторах, где даже горизонт не может стать преградой для стремлений храброго воина.

Коренастые сыновья подобные монолитному куску, держались ближе к дверям. Иногда один из них, тот, который был старше, выглядывал из шатра и пробегался взглядом по прилегающей территории, остерегаясь визита нежелательных гостей.

– Что ты хочешь, отец? Как ты предлагаешь поступить?

Старейшина оперся на посох и посмотрел каждому из сыновей в глаза.

– Она должна умереть, дети мои, – прошептал он так тихо, словно говорил самые страшные слова в своей жизни. – Должна умереть, как можно быстрее. Ее гибель станет подлинным началом возрождения нашей великой империи. Нельзя, чтобы человеческая женщина руководила нами, даже если она будет женой самого Шахгара. Нельзя. Поймите это.

Сыновья одобрительно закивали.

– Сегодня вы сможете осуществить задуманное.

– Но как? Вождь все еще в замке, – засомневался младший из братьев.

– Нет, – довольно ответил старейшина. – Он ушел вглубь города, ближе к шахтам, где добывают золото для казны. Его не будет до самого утра и это наш шанс.

Горл обошел костер и бросил в него щепотку красной соли, отчего огонь разгорелся ярче и жарче.

«Шахгар хороший воин. Великий воин, чья рука крепка, как никогда. Топор в ней верно следует каждому его желанию, но, увы, дух орка в нем ослаб. Трещина в душе опасна, ведь со временем она становиться все больше и больше, пока он, словно огромная каменная стена, подточенная буйством природных стихий, не развалится на части. Наш вождь играет с огнем и наша великая задача помочь ему защититься от этой опасности».

Старейшина углубился в шатер, скрылся за перегородкой из кожи буйвола. Вскоре вышел оттуда, держа в руках небольшую бутыль, внутри которой болтыхалась черная жидкость.

– Их женщины слабы. Из этого напитка хватит пары капель в ее бокал с вином, чтобы она испустила дух.

Горл передал бутыль старшему сыну.

– Сделай это Гиль! Пусть ее смерть станет началом нашего великого будущего, – перевел взгляд на младшего сына. Тот, по его мнению, был более красив, потому как имел длинные клыки и черные точно сажа волосы, которые сейчас были скручены в хвост на затылке. – А ты, Малик, останься, нам есть о чем поговорить.

Гиль, вышел на улицу и голос отца, начавшего беседу с оставшемся, для него утих. Вскоре он подошел к замку. Подумал о том, что человеческая жадность и алчность сделали все, чтобы даже высокие белоснежные стены источали презрение ко всему, что было за их пределами. Пройдя через ворота, у которых дежурили знакомые ему воины, он проследовал по пустым улицам, свернул в небольшой переулок и дальше решительно прошагал прямо к королевскому замку. Выйдя к чёрному ходу, где его вряд ли могли заметить стражники-перебежчики, вставшие под орочьи знамена и служившие теперь новому королю, Гиль остановился. Начал прислушиваться к разговору патрульных, но к своему сожалению разобрал лишь пару слов, из которых было сложно понять общий смысл беседы. Подождав пока стража пройдет мимо и исчезнет в темных улочках территории цитадели, он удостоверился в безопасности и тенью скользнул в приоткрытые двери.

В комнате пахло странно. Располагавшаяся в ней парфюмерная короля, оказалась разгромлена. Сотни маленьких склянок валялись на полу, хрустя под ногами Гиля. Ароматы смешались. Казалось, они впитались в стены, мебель, оружие. Даже он, орк, не знающий ничего приятней кроме запаха крови, словно стал вонять мерзостными оттенками самого дорогого парфюма.

Фыркнув, он бросился вперед и в несколько громадных шагов преодолел путь от входной двери до винтовой лестницы, ступеньки которой вели вверх, к королевским покоям.

Этот запасной выход был сделан очень давно и монархи часто пользовались им, чтобы незаметно уйти из замка или, наоборот, вернуться под покровом ночи, не привлекая к себе лишнего внимания.

Вот промелькнул один этаж, второй… за ним еще и еще. Когда же ступеньки закончились, а перед ним предстала большая дверь с глазком, он к нему прильнул и стал внимательно смотреть да слушать.

Из той комнаты доносились человеческие голоса. Женские.

«Наверное, прислуга?» – подумал он.

За дверью был узкий коридорчик, который вел к массивной двери.

Орки толпились в коридоре. Толстую дверь охраняли его два старых знакомых. Пропускали они лишь женщин-слуг, те заносили и выносили из-за двери тазы с водой, которая иногда плескалась на пол. Показавшаяся в коридоре старуха, командовавшая женщинами-слугами, стала умолять орков им помочь. Говоря на своем языке и размахивая руками, пытаясь что-то изобразить, она явно надеялась, что те ее поймут. Помогут. Но стража стояла, не обращала на нее внимания.

Затем в коридоре появился полководец короля Гирм. Этот старый рыцарь, закованный в металл, быстро примкнул к Шахгару, разумно посчитав, что другого выбора у него просто нет.

Рявкнув на старуху, он набросился на нее с угрозами, будто желая задушить прямо на месте.

– Чего встала?! – прокричал он. – Сделала свое дело и проваливай!

– Так ты теперь разговариваешь с нами, да? – презрительный взгляд старухи упал на Гирма.

– Я мог бы выпороть тебя прямо сейчас, но боюсь, у меня нет времени на твое перевоспитание. Какая же ты глупая, что за всю жизнь так и не смогла понять, как стоит говорить с теми, кто сильней тебя.

Он наверняка мог бы говорить еще долго, угрожая своим широким мечом, но на крик вышла Лориэль. У неё были влажные волосы, видимо, она недавно принимала ванну. Посмотрев на бывшего полководца короля, жёстко приказала ему замолчать и подчиняться.

– Ты забываешься, Гирм, – сказала девушка своим детским голосом, – Я теперь королева. И пусть самый заклятый враг моего отца – мой муж, помни, кто я и чья жена! Так что прекрати сыпать угрозами.

Старик замолчал. Ему было неприятно слушать такое, но положение девушки обязывало его повиноваться, хотя он и понимал, что бесконечно такое продолжаться не будет. В замке довольно упорно ходили слухи о ненависти Шахгара к своей жене и то, что брак лишь фикция, созданная для достижения далеко идущих планов.

– Слушаюсь, королева, – он склонил голову. Тихо прошептал: – Пока еще королева.

– Что? – громко спросила она.

– Ничего, – тут же поправился полководец, – Я сказал, что слушаюсь вас.

С этими словами он начал пятиться, но Лориэль остановила его.

Она приказала ему прислать солдат для охраны своих покоев, а двух грозных орков встать у дальней двери.

Орки не сразу, но повиновались. Для пущего эффекта девушка вытянула руку и потрясла у их носа золотым ожерельем, дабы показать, что это не просьба, а приказ.

Оба орка переглянулись, нехотя, но покинули пост, который тут же заняла стража Гирма из числа тех, кто согласился на службу у Шахгара.

Через минуту в коридоре и у дверей Лориэль остались лишь два солдата.

Гиль довольно фыркнул.

«Людишки… они не представляют угрозу».

Теперь нужно было только дождаться, когда все вокруг стихнет и он сможет совершить задуманное.

Охрана коротала время, тихо болтая между собой, чтобы не разбудить королеву. Их слова были сложными, голос почти не слышен, но сквозь отверстие в двери орк четко видел, что они делали. В тот момент, когда один из них обойдя напарника, встал перед ним, тем подставив спину для атаки, орк толкнул дверь. Ввалившись в коридор, он со всего размаху кинул топор в первого охранника. Громадная металлическая смерть, несколько раз прокрутившись в воздухе, вонзилась в спину гвардейца, разрезая того, что нож масло. Тело мертвеца придавило живого охранника, вес лат мешал тому пошевелиться и сделать лишний вдох. Когда же он смог чуть-чуть отодвинуть с себя труп, Гиль уже схватил его за горло и поднял вверх. Хоть шея и оказалась сжата толстыми пальцами, солдату каким-то образом удалось выдавить из своего слабеющего тела последний всхлип. Дальше было уже поздно что-то делать. Орк сжал пальцы еще сильнее. Прозвучал хруст. Обмякшее тело упало рядом с другим покойником. За дверью в королевские покои послышался шорох.

«Она проснулась?»

Снизу кто-то заговорил. Это был Гирм. Он звал кого-то. Звал все сильнее и настойчивее. Ответа не последовало. Последнее, что донеслось с нижних этажей было лязгом оружия и топотом десятка ног, поднимавшихся по главной лестнице.

Медлить было нельзя. Яд уже был не нужен.

Удар, за ним еще один. Потом снова. Снова. Снова.

Гиль рычал и вкладывал всю силу, от которой дубовая дверь гнулась и трещала по швам. Наконец петли не выдержали очередного таранного удара и хрустнули засовы, в стороны полетели щепки.

Покрасневшими от ярости глазами орк начал рыскать по комнате, ища королеву. Времени почти не оставалось… Он бросился к постели, разрывая простыню и вгрызаясь клыками в то, что ему показалось телом девушки. Все буквально оказалось изрезано, но крови не было. Он встал, повернулся и услышал женский крик. Вложив в удар всю свою девичью силу, Лориэль со слезами на глазах воткнула гвардейский меч в мускулистое тело орка.

Клинок в плоть вошел почти на треть, но Гиль и не думал падать. Он схватил рукой острую сталь и стал с бешеным криком вытаскивать из своего тела. Меч причинял ему адскую боль. Вынув его из себя, он швырнул его в сторону и стал приближаться к Лориэль. Она пятилась, не зная, что делать. Не понимала, как такое произошло, почему она не убежала и не стала звать на помощь, а вместо этого схватила меч у мертвого гвардейца и попыталась убить нападавшего.

Орк слабел, но продолжал идти. Он что-то рычал и плевался кровью. Вытянув свою толстенную лапу вперед, попытался дотянуться до плачущей девушки, от страха забившейся в угол. Но когда до нее оставалось всего каких-то пару шагов, его путь преградил Шахгар.

Вернувшись из шахт раньше обычного, он услышал тревогу и побежал наверх. Увидев раненого Гиля, тянувшегося к женщине, рассвирепел и остановил его.

Слов не было. Была лишь кровь. На полу и клинке, который поднял в свои руки вожак орков.

Поняв, что произошло и что задумывал совершить сын старейшины, Шахгар грозно рыкнул и оттолкнул того в сторону. Тот упал перед ним на колени, не отпуская руки от кровоточащей раны.

В воздухе повисло напряжение. Гирм уже был рядом. Сейчас возле королевских покоев была почти вся стража, но никто не осмеливался вмешаться в происходящее. Все ждали, что же случиться дальше. Шахгар бросил гвардейский клинок в сторону и вынул из-за пояса громадный топор.

– Пощады, – из последних сил прорычал раненый орк, вытянув свободную руку и подняв вверх указательный и средний палец.

– Не достоин, – ответил вождь и со всей могучей силой обрушил топор на голову изменника.

Хруст костей и предсмертный всхлип. Охрана повела себя так, будто ничего страшного и не произошло. Орки вышли из комнаты, унеся тело соплеменника, гвардейцы спустились в казармы. Лориэль осталась наедине с Шахгаром.

Он посмотрел на нее, потом перевел взгляд на окровавленный меч.

– Гораздо сильнее, чем кажешься, – на ломанном человеческом языке сказал он.

Потом ушел. У её ног были щепки от двери и лужа крови. Орочья охрана вернулась на свои места. Тела людей убрали и девушка опять осталась в одиночестве.

* * *

Утром все пошло своим чередом. Солдаты молчали, Шахгар не подавал виду, что вчера в королевских покоях одним ударом разрубил голову сыну старейшины.

Старейшина рычал, метался по каменным коридорам замка и был вне себя от гибели любимого сына. Клялся, что не оставит все как есть и сделает невозможное, но женщина, ставшая причиной его непоправимой утраты, понесет заслуженное наказание.

Шахгар слушал его, сидя на троне в окружении охраны. Солнце еще полностью не взошло и внутри тронного зала ощущалась прохлада. Здесь были все, даже Гирм со своими гвардейцами стояли неподалеку, наблюдая за происходящим с безопасного расстояния. Вражда между мудрым и хитрым орком и его вождем нарастала с каждой секундой.

– Ты совершил ошибку, Шахгар! – кричал старейшина, ударяя посохом по каменному полу. – Мой сын умер от твоего топора. Если бы женщина убила его, я бы счел это слабостью моего сына, но ты довершил начатое ею. Ты! И никто иной! Баррук! – он вскинул руку и стал громко молиться богу войны. – Дай мне силы, чтобы отомстить этой женщине.

– Оставь бога в покое, Горл, – громко произнес вождь орков. – Ему сейчас не до нас, у него есть гораздо более важные дела. А про женщину ты забудь, она моя жена. И хоть связь эта формальна и силы орочьего союза никогда не приобретет, тебе следует попридержать язык в присутствии моих славных воинов. У себя в шатре ты волен говорить все, что угодно, у тебя есть на это право, но здесь, в этом зале я олицетворяю закон.

Старейшина поник. Злоба буквально исходила из него волнами, но открыто говорить он не смел.

«Мой милый сын, – сказал он про себя, – мы еще отомстим».

С этими мыслями старейшина развернулся и направился к выходу. Когда его фигура исчезла за массивными дубовыми дверями, к вождю подошел орочий лазутчик Бирм и опустился на колено. Он был маленького роста, почти в два раза меньше обычного воина и имел худощавое телосложение. Его преимуществом являлась быстрота и проворность. Мало кто мог так лихо управляться с метательным оружием и быть незаметным для вражеских патрулей, когда нужно было призраком пробраться в стан врага.

Длинный нос Бирма издавал равномерное сипение, синие глаза как два аметиста пронырливо глядели из-подо лба.

– Да, мой повелитель, – пробормотал он, подбирая полу кожаного плаща, с тыльной стороны которой выглядывала целая перевязь метательных ножей.

– Скажи, чтобы снарядили караван. Созови моих лучших воинов и прикажи им дожидаться у врат. Ничего лишнего, только самое необходимое. Мы должны как можно быстрее вернуться обратно в Ранкар.

– В пустыню, владыка? – ошарашено спросил Бирм и его острые ушки тут же прижались к голове. – Зачем?

– Надо вернуться. Здесь все в свои руки возьмут верные мне соплеменники. Когда я покину эти земли, следи за Горлом. Запоминай все, что он делает, с кем общается.

В знак согласия лазутчик покорно опустил голову.

– А теперь иди. Время не ждет.

После этих слов лазутчик будто растворился в воздухе, не оставив после себя даже маленького следа, по которому кто-нибудь смог бы его найти.

Шахгар чувствовал неладное. Разговор с Горлом только усилил его подозрение. Не то чтобы он не верил, будто этого не могло случиться, просто не ожидал, что тот решиться на это именно сейчас.

Горл был уважаем всеми. Даже несмотря на свой гордый нрав и приверженность орков к старым традициям и порядку былых заветов, его рука всегда несла смерть тем, кто оступался. Никто миновать расправы, если за приговором стоял он. Его руки всегда крепко держали оружие, он не боялся смерти и в бой шел в первых рядах. Но время сделало свое. Он состарился, стал слабым и немощным. По тем самым правилам, которым он неукоснительно следовал долгие годы, его должны были бросить в пустыне, как орка, неспособного больше сражаться за свое племя. Но он избежал своей судьбы. Ухитрился, обманув даже саму смерть. Тем самым он обрел уважение у других соплеменников, которые его в тоже время и боялись. Но хитрость, как и скальпель, если им долго пользоваться и не оберегать, начинает тупиться. Его замыслы стали слишком очевидны и Шахгар понимал их. Если не убрать женщину подальше от этого места, старейшина непременно воспользуется этим шансом и вновь отправит убийц. Этого могучий вождь не мог позволить.

– Ты уверен, что поступаешь правильно? – спрашивал один из его близких соратников. – Мы ведь едва укрепились в замке. Земли вокруг нас нехотя подчиняются нам, а если человеческая королева покинет эти стены, то рабы взбунтуются.

Он был отчасти прав. Но смерть женщины была куда более опасной, нежели её жизнь в пустыне.

– Она вернется сюда, – отвечал вождь, поглядывая вниз с балкона и дожидаясь пока караван будет окончательно снаряжен. – Нужно время. Горл жаждет ее смерти и будет готов сделать все, чтобы довершить начатое.

Собеседник презрительно фыркнул. Подготовка была почти завершена.

– Дикие орки не поймут твоего столь раннего возвращения, владыка. Они подумают, что ты пришел ни с чем. Увидев в своих краях женщину людей, которую ты им собираешься привести, они проклянут тебя и объявят врагом. Мы еще слабы, чтобы наживать очередного врага.

– Ты прав, – Шахгар покачал головой, – но выбор невелик, чтобы можно было изменить решение. Я договорюсь… Договорился с королем, договорюсь и с ними.

ГЛАВА 4

Вскоре все оказалось готово. Несколько толстых вьючных мулов были снаряжены к дальнему пути. Охрана из числа самых преданных воинов стояла вдоль животных и ждала, когда их вождь покажется на улице. Люди постепенно стали собираться у ворот замка. Подданным было интересно, куда это новый король собирается уезжать, прихватив с собой и королеву. Ропот носился в толпе. Орки хмуро оглядывали чернь, хватали особо ретивых и уводили прочь. Несколько минут прошло в мучительном ожидании, но когда пробил гонг и из дверей показался громадный орк, вся охрана буквально взорвалась боевым кличем.

Словно гром среди ясного неба этот крик разлетелся по узким улочкам при замковой территории, люди от страха жались друг к другу, а гвардейцы Гирма, бывшего полководца короля, вывели следом за вождём орком и прекрасную Лориэль.

Она шла в небесно-голубом платье до самой земли, с диадемой на голове и в окружении закованных в железо рыцарей. Ее хрупкие ноги осторожно касались широких каменных ступенек, на которых все еще были видны пятна крови после вечернего орочьего погрома.

Людская толпа подалась вперед. Охрана начала сдерживать натиск, но сила напора сотен людей была таковой, что оркам пришлось угрожать оружием, дабы чернь отошла с дороги.

– Где карета? – робко спросила Лориэль у своей служанки Тулы, оглядывая дорогу, где сейчас стояли лишь животные да вооруженные орки.

– Я тоже ее не вижу, – ответила та и тут же почувствовала толчок рукояти солдатского клинка в спину.

– Двигайся! – прокричал гвардеец. – Шахгар не любит ждать.

Разочарование пришло не сразу. То, что долгий путь им придется проделать пешком от самого замка и до границ бессмертной пустыни Ранкар, вызвало страх у королевы и ее прислуги.

– Ты, здесь, – Шахгар повернулся лицом к королеве и рукой указал на место между вторым и третьим орочьим воинами, которые должны были сопровождать своего вождя во время опасного пути. Служанке пришлось пристроиться за мулом и глотать придорожную пыль, которую иногда поднимал ветер, летевший со стороны моря.

Лориэль оглянулась, считая, что это последний раз, когда она видит родные стены. Где-то позади, среди толпы черни и любознательных зевак она заметила отца. Теперь он был жалкий и неопрятный. От былого лоска, власти и могущества остались только грязные лохмотья. Он поднял руку, постарался помахать, но охрана быстро загнала чумазого старика обратно в толпу.

Караван быстро удалялся от замка. Орки не медлили и на один их шаг девушка делала два. Она с трудом держала в руках подол платья, которое уже в самом начале пути запылилось и вскоре превратилось в кусок тряпья.

Шахгар шел во главе группы. Уже несколько часов они молча, не обращая внимания на встречные колонны плененных крестьян и редких путников-торговцев, двигались вперед. В конце концов мир вокруг утонул в черноте наступившей ночи.

Лориэль упала без сил на землю, сразу как орки решили сделать привал. Дорога впереди виляла, то поднималась вверх, то с необычным уклоном шла вниз, убегая куда-то в пропасть, чтобы потом вновь начать подниматься в гору. Девушка так сильно устала, что не могла даже сказать об этом. Ее обувь стерлась, платье превратилось в лоскутья, а от былого шика остались лишь горькие воспоминания. Тула перенесла дневной путь немного лучше. Ей не было известно о царской безмятежности и с детства её тело привыкло к тяжелому труду. Ноги ныли, но все это было терпимо в отличие от того, что сейчас чувствовала молодая королева.

Орки разожгли костер, животных привязали неподалеку к высокой пихте и напоили водой из речушки, журчавшей в своем быстром течении неподалеку от места ночлега. Вождь сидел напротив костра, разговаривая со своими солдатами и изредка поглядывая на женщин.

Лориэль поднялась на ноги. Преодолевая мучительную боль, раскатившуюся по всему телу и всячески пытавшуюся опрокинуть её обратно на землю, она прошла поближе к костру. Вытянув руку к пламени, стала греться, ощущая на своем теле приятное дыхание танцующего огня.

Платье окончательно разорвалось, когда она попыталась встать. Наступив на край подола, совсем забыв, что оно все еще есть и плетется по земле, Лориэль упала. Длинный кусок от юбки валялся возле ее головы. Теперь платье едва закрывало стройные ноги Лориэль, оголяя их почти до бёдер для холодного воздуха и жадных, похотливых глаз орочьих воинов.

Они рассмеялись. Гогот разлетелся по всей округе. Казалось, даже огонь смеялся вместе с ними, видя в каком положении сейчас находилась молодая девушка. Смеялись все… все кроме вождя. Шахгар никак не отреагировал на это, лишь презрительно фыркнул своим толстым носом, глядя на ползающую без сил в песке и пыле молодую королеву.

Тула подбежала к ней, попыталась приподнять. Несколько раз Лориэль почти встала на ноги, но в последний момент силы покидали ее и она вновь падала.