– Туда!!!
– Генерал, – не удержался Петр.
Администратор что-то заблеял. Кириллов приложил к уху телефон и попросил вожатого начать работу с собакой.
3
Вундеркиндом Костя точно не был. Лестницы, коридоры быстро его запутали. «Туда» теперь звучало без уверенности. «Я бы сам заблудился», – подумал Петр.
– У меня руки отваливаются, – пожаловалась мать.
– Стойте здесь, – велел Кириллов. – Васильев, Козлов, с ними, – оставил стражей.
Мать спустила ребенка на пол.
Зато спаниель дело знал. Он загребал передними лапами, толкал задними. Тянул провожатого дальше, как будто видел след няни и ребенка в виде огненных стрелок: туда!
Кириллов и Петр не отставали. Позади пыхтел администратор.
Опять лестницы, лестницы.
Когти стучали и скрежетали по полу.
– Глянь, – придержал полицейского Петр. Показал.
Кириллов присел на корточки: на стене, невысоко от пола отпечаток детской ладони. Бурый. Костя карабкался здесь по лестнице вверх.
– Ее с ним в этот момент не было, – тихо заметил Петр. – Иначе бы Костя держался не за стену, а за няню.
Иначе руки его не были бы в крови.
Администратор не слышал их слов, но увидел отпечаток. Из розового стал багровым.
– Мы попробуем выяснить, кто из сотрудников мог выписать разовый пропуск, – пошел на попятный он.
Кириллов уже вызывал по телефону техника с лабораторным чемоданчиком.
– Идете там? – позвал из коридора вожатый.
Но долго ходить не пришлось. Собака привела в просторный зал. Их окружало пространство, странно изломанное на коридоры, уступы, утесы огромными ящиками с металлическими углами. Стоял, задрав витые ноги, трон. Виднелись три оранжевых идеально круглых купола. Петр с нарастающим чувством абсурдности понял, что это апельсины. Очень-очень большие апельсины. Но сойти с ума не успел – вспомнил: есть такая опера, «Любовь к трем апельсинам».
– Что это? – спросил Кириллов.
– Бутафорский цех, – откликнулся позади администратор.
Спаниель сел на задницу, громко с привизгом зевнул и вывалил язык. Кириллов беспокойно огляделся.
– След оборвался? – спросил у Кириллова Петр.
– Песик-то случайно не сломался? – поинтересовался у вожатого собаки Кириллов.
Тот надулся:
– Голова у тебя случайно сломалась.
– Хамить не обязательно.
– Собака показывает, что пусто. Нет здесь никого.
– А в другом месте может она быть?
– След пришел сюда.
– А ушел куда? – спросил Петр, забыв о своем обещании быть немой тенью. Да и Кириллову было не до того.
Вожатый пожал плечами:
– Должно быть, ушел, как пришел.
– Интересное кино, – пробормотал Кириллов, оглядываясь.
Позвонил одному из своих янычар. Через пару минут из лифта вышел Костя за руку с матерью и двое полицейских.
– Сюда? – спросил Кириллов. Мать села рядом с ребенком на корточки, чтобы быть одного с ним роста:
– Костя, сюда?
– Туда! – обрадовался он. Вертелся в ее руках, крутил головой: – Туда!
Кириллов метнул сердитый взгляд на вожатого, на пса. Тот с надменной гримасой развел руками, в одной был поводок.
– Туда! – уверенно вел, семенил короткими ножками Костя: – Туда!
Теперь он топал на месте от счастья. А смотрел – вверх.
– Вот! Вот!
Петру на миг стало страшно. На миг показалось, что сейчас увидят мертвую. Тело, свисающее на веревке.
Все задрали головы. Перед ними, между ящиков-утесов, высился бархатистый, пылью пахнущий слон. Мерцала бутафорским златом и каменьями сбруя.
…Или ребенок видит то, чего еще не видят они?
– Элмер! – торжествовал Костя, тыча пальцем в игрушечного исполина: – Элмер!
– Кто это – Элмер? Родственник ваш? – обернулся Кириллов на мать.
– Сразу видно, вы не папаша, – откликнулась та: – Поэтому не в теме. Книжка такая. Про слона. Слона так зовут, Элмер. Косте нравится. У него все слоны – элмеры.
