Марш обреченных

– А сразу встретиться нельзя?

– Его отряд работает на объекте вне учреждения. Их привезут только к ужину.

Отдав заполненный листок очкарику, я потоптался на крыльце, глянул на часы. И отправился в центр городка.

Друга привели на свидание в восемь вечера. Усталый и осунувшийся, но в чистенькой робе, Сапа расплывается в улыбке и крепко меня обнимает.

– Здоро-ово, Аркадий Сергеевич! – тянет он, похлопывая по моей спине. – Здорово, ветеран! Совсем не изменился – такой же подтянутый и стройный.

– Привет, Илья Алексеевич! Это жизнь впроголодь заставляет форму держать…

Усаживаемся по обе стороны единственного стола в небольшой комнатушке для свиданий, устроенной здесь же – по соседству с дежурным помещением. Выуживаю из сумки заранее купленные гостинцы: блок сигарет, две пачки чая, баночку растворимого кофе, мыло, зубную пасту. Все это, прежде чем впустить в комнатушку заключенного Супруна, очкастый прапорщик осмотрел с дотошностью любопытной старухи.

– Ну, зачем?.. – смущается Илья. – Разбогател, что ли? Или нашел работу с приличной зарплатой?

– Да ладно тебе – тут покупок на три сотни, – кручу головой в поисках камер или микрофонов.

Заметив это, приятель смеется:

– Бог с тобой! У них на всю зону полтора компьютера родом из прошлого века, а ты жучки ищешь! Кого тут прослушивать? Одни активисты, да паиньки вроде меня.

– Паинька… Дай такому ящик тротила, и вместо паиньки выйдет черт.

– Что-то ты какой-то озабоченный. Или случилось что?

– Есть парочка проблем…

– Не с Ириной ли?

– Операция Ирине срочно нужна. А денег, сам знаешь – только на жратву и хватает.

– Догадываюсь.

– Мне, конечно, всегда охота с тобой повидаться, поболтать за жизнь, молодость вспомнить. Но сегодня, Илья, я примчался по другому поводу.

– Выкладывай.

– Есть одно соображение. А точнее, способ прилично заработать, – перехожу к делу. – Тебе сколько осталось париться?

– Меньше года – десять месяцев с копейками.

– А мысли о дальнейшем устройстве имеются?

Тот с тоской во взгляде разводит руками, из чего я уясняю одно: четких планов у друга нет – сначала он мечтает выйти на свободу, а потом уж будет думать о будущем.

– Ну, тогда слушай сюда. Тут на днях от одного товарища (имени называть не буду) поступило деловое предложение. Требуется обсудить и по возможности быстренько дать ответ.

Илья подсаживается поближе:

– Излагай.

На рассказ о таинственном предложении Баркова уходит не более десяти минут. Еще столько же обескураженный Супрун приглушенным голосом выясняет подробности. Потом молча распечатывает блок сигарет, потрошит верхнюю пачку и закуривает…

– И хочется, и колется, – чешет он коротко остриженный затылок. – Знаешь, я всегда гордился службой, образованием, офицерскими погонами, причастностью к морской пехоте, к спецназу. Вроде всю сознательную жизнь занимался серьезным делом: воевал, рисковал жизнью; одного сухпая сожрал не меньше тонны – язву в итоге заработал… В общем, справно долг перед государством исполнял! А теперь скучная серая жизнь, заквашенная на нищете, – даже перед женой и детьми стыдно. И очень хотелось бы поправить эту несправедливость. Но, с другой стороны, сидеть тут осталось полтора понедельника. Если поймают – за побег еще лет пять впаяют, и не сюда привезут отбывать, а сошлют в настоящую зону, под автомат.

Да, все правильно. Наша жизнь – всего десять лет свободы: семь до школы и три после выхода на пенсию.

Сжимаю его крепкую ладонь:

– Понимаю, Илюха. И спорить не стану – тут есть над чем подумать. В общем, давай поступим так, – передаю другу простенький сотовый телефон, – держи – это еще один подарок. Как примешь решение, выбери удобный момент и брякни мне пару слов. Только времени у тебя ровно сутки – извини, дольше ждать не могу.

– Послушай, Аркадий… А если у тебя не получится собрать команду? Что будешь делать?

– Сам возьмусь. В одиночку. Другого выхода у меня нет.

Машину Барков дал.

Он вообще производил впечатление человека положительного, серьезного, не бросавшего слов на ветер. Стоило мне согласиться участвовать в секретной операции, посвятить его в свой план и заикнуться о деньгах, как тот немедля выложил нужную сумму: и на сотовый телефон, и на гостинцы для Супруна, и на проезд. С той же скоростью обеспечил и автомобилем – бежевым «жигуленком» шестой модели. Стареньким, непрезентабельным, но рабочим, с чистыми документами и с заправленным под заглушку бензобаком.

На один из цементных заводов под Новороссийском я ехал со странным чувством. Каких только задач не приходилось выполнять в былые времена! При этом всегда ощущал за спиной властную поддержку государства в виде официальных приказов, тщательно подготовленных штабистами карт, письменных боевых распоряжений… Да, Барков обмолвился о боевом распоряжении, но до сих пор о предстоящей операции я не знал ровным счетом ничего, кроме необходимости набрать небольшую команду профессионалов. Пусть и бывших, но профессионалов. «Такое чувство, будто записался в партизанский отряд. Или в банду», – кручу баранку, сворачивая с трассы на Орловскую улицу Верхнебаканского рабочего поселка.

Впереди виднеются старые корпуса цементного завода, расположенные по обе стороны железной дороги и бегущего параллельно ей шоссе. Если бы не завод, то небольшой населенный пункт вполне сошел бы за обычный дачный поселок: узкие улочки, одноэтажные домишки, засаженные фруктовыми деревьями участки. Притормозив у отдельно стоящего кафе, я глушу двигатель и неторопливо закуриваю…

После свидания в колонии-поселении Супрун раздумывал недолго. Позвонив ночью того же дня, он сообщил о согласии и коротко рассказал, где и когда удобнее сдернуть из-под наблюдения контролеров. В общем-то, по признанию подрывника, сбежать труда не составит: его бригаду каждый день возили на цементный завод, где за работой приглядывал единственный и безоружный сотрудник колонии. На том и остановились: я прихватываю нормальную одежду, приезжаю к условленному часу в Верхнебаканский поселок и жду приятеля возле кафе с подходящим названием «Встреча».

Илья появляется минут через пятнадцать. В черной рабочей робе, перепачканной белесой пылью; запыхавшийся от быстрого бега, он выныривает из-за кафе и прямиком устремляется к машине. Плюхнувшись на заднее сиденье, бросает:

– Готово!

– Переодевайся, – трогаю в сторону шоссе.

Когда старенькая «шестерка» выруливает на трассу, облаченный в джинсы и футболку Супрун уже завязывает шнурки кроссовок.

– Порядок. Прижмись к обочине – выброшу казенные шмотки.

Роба и кирзовые «гады» летят в придорожную канаву.

Машина резво несется по трассе на северо-восток – в Славянск-на-Кубани. Там проживают мои дальние родственники, и именно у них я рассчитываю спрятать на первое время друга.

Мы довольны удачным побегом, смеемся, шутим, однако через тридцать минут планы приходится корректировать. Когда позади остается Крымск, я замечаю сзади две милицейские машины.

– Уж не за нами ли? – поглядываю в зеркало.

Оглянувшись и увидав две иномарки с синими полосами и включенными мигалками, подрывник волнуется:

– Не может быть. Слишком оперативно для Минюста и МВД. Уверен, меня еще на заводе не хватились!

– В таком случае не стоит дергаться. Спокойно едем дальше, не нарушая правил движения.

Так мы и поступаем: «шестерка» слегка сбрасывает скорость и прижимается к обочине, уступая дорогу куда-то спешащим сотрудникам милиции. Однако те, догнав «жигуленок», внезапно берут его в клещи.

– Ясно, – вдавливаю в пол педаль газа. – Держись, Илюха, начинается ралли!..