Мыс мертвой надежды
– Послушай меня, Андрей! Ты один из самых опытных пловцов, прекрасно подготовлен психологически и физически. Поэтому я хочу отправить тебя на испытание нового снаряжения.
– Интересно. Что за железо?
– Больше электроника, хотя, как я понимаю, компьютерщики как раз потроха системного блока железом и называют. К нам из Питера привезли на испытание новый подводный индивидуальный комплекс. Серьезная игрушка, для нас полезная. Но нужно ответственно подойти к испытаниям. Ведь от того, насколько ты в ней разберешься, от твоих замечаний и рекомендаций зависит доводка модели до ума.
– Я «за»!.. – с энтузиазмом ответил Истомин. – Испытывать в бассейне будем?
– Нет, этот уровень они уже прошли. Сейчас пришла пора, так сказать, полевых испытаний. Нужна работа опытного пловца в различных условиях. Ты проверишь комплекс по всем его функциям. От твоего заключения будет зависеть его будущее. Одним словом, понырять придется.
– Я готов, командир. Когда приступаем?
– Не торопись. Во-первых, тебе прислали из Севастополя напарника. Крепкий парень, опытный. Капитан-лейтенант Заварзин. Он тут полежит с тобой денька три.
– Заболел, что ли? – насторожился Андрей.
– Нет, он вполне здоров, – сказал Серов и улыбнулся. – Тут вот какая хитрость. Вам вживят под кожу на шее микрочипы. Электроника настраивается на конкретного пловца, и чужой комплекс использовать ты не сумеешь. Это как полицейские пистолеты, из которых стрелять может лишь тот, на кого настроена память оружия. Слышал о таких?
– Нет.
– Я недавно читал о разработке бельгийцев из Льежского университета. Они впихнули в рукоятку пистолета аж двести пятьдесят микродатчиков. Они распознают силу и манеру сжатия оружия. Поэтому стрелять из него может только один человек. Вот и здесь все взаимодействие с электроникой будет настроено на твои личные параметры.
– Ладно! – сказал Андрей. – В киборгов я еще не играл. – Он согнул руки в локтях, сделал каменное лицо и изобразил несколько движений, характерных для робота.
Серов вздохнул, поднялся и заявил:
– Великий Посейдон! И этот человек числится моим заместителем!..
– Первый раз слышу, что у нас в отряде кто-то поклоняется древним греческим богам. – Андрей сделал вид, что смутился.
– Это название комплекса. «Посейдон».
Банка Каневского, 14 миль от Краснодарского побережья Черного моря, район пос. Шепси
Андрей без всяких объяснений понял, почему те люди, которые отвечали за проведение испытаний, не использовали при этом ни один из военных кораблей. Любое судно, удалившееся от берега на расстояние большее, чем двенадцатимильная зона территориальных вод, уже попадает в сферу внимания посторонних персон, особенно тех, которые интересуются этим по долгу службы. Тем более если речь идет о военном корабле.
А тут это всего лишь старый буксир КЩ-28 с плавучей платформой за кормой. Мало ли. Может, гидрологи, может, экологи какие-то.
Специально обученные люди собирали эту платформу в Туапсе в течение двух месяцев. Они очистили небольшую старую баржу для насыпного груза и разделили всю ее внутреннюю полость переборками на пару десятков помещений. Здесь были каюты для ученых, испытателей, кубрик для отделения морских пехотинцев, осуществляющих охрану посудины, помещения для оборудования и обслуживания подводного снаряжения. Снаружи баржа нисколько не изменила своих очертаний, так что никто не мог догадаться о ее секретной начинке.
Банка Каневского – это участок материкового склона, где в результате подъема морского дна в далеком геологическом прошлом образовались подводные скалы. Глубины здесь небольшие – в пределах 20–30 метров. Сложный рельеф банки позволял использовать различные впадины, хребты, извилистые проходы между скалами, среди колышущихся морских растений и мириад рыб для полноценных испытаний электроники комплекса «Посейдон». Все его системы можно было проверять здесь при различных режимах. Тем более что площадь банки является довольно приличной – около шести квадратных километров.
Капитан-лейтенант Заварзин оказался крепким высоким парнем. Ростом и телосложением он не уступал Андрею. Но вот характер у него оказался сложным. Он был молчаливым и крайне необщительным, в пространные разговоры на общие темы не включался, сам с Андреем не заговаривал. Даже на самое обычное «доброе утро» Истомина Заварзин отвечал лишь легким кивком. А еще он никогда не смотрел собеседнику в глаза.
Все, что Андрей знал о Заварзине, запросто укладывалось в пару строк рукописного текста. Уроженец Ростова-на-Дону, кадровый офицер флота, спортсмен-аквалангист еще со школьных годов, служит командиром подразделения водолазов на Севастопольской базе. Остальное подразумевалось само собой, учитывая специфику службы. Под воду идут только люди, обладающие железной выдержкой в любых чрезвычайных ситуациях, отличными профессиональными навыками, идеальным физическим и психическим здоровьем.
Надо сказать, что огромное недоумение у Андрея вызывало именно психическое здоровье напарника. Как раз оно-то и должно было выражаться в общительности, поддержании ровных отношений в коллективе. А тут полная замкнутость. Может, у Заварзина что-то случилось, произошла какая-то личная трагедия, и умное командование решило дать офицеру возможность сменить обстановку, устроить ему встряску в виде серьезной тяжелой работы, которая потребует от него напряжения всех сил?
Возможно. Но при своей толерантности Андрей понимал, что после тяжелых потрясений военнослужащего лучше отправлять в санаторий, под наблюдение врачей, а не под воду с новым сложным снаряжением. Но, как говорится, начальству видней. Может, и не было никакого потрясения? Вдруг этот Заварзин таким уродился? Чудны дела твои, природа!
– Подъем, ребята! – В каюту испытателей сунулась голова молодого ученого, одного из конструкторов «Посейдона». – Погодка – чудо!
– Спасибо, осчастливил, – недовольно отозвался Истомин, хотя проснулся уже минут десять назад. – И не смотри на меня так, противный! Я стесняюсь.
Ученый что-то фыркнул и захлопнул дверь. Андрей рывком выбросил тело из постели, встал на руки и прислонился спиной к холодной переборке. Заварзин завозился и опустил ноги на пол. Он опять молчал.
– Доброе утро, Саша, – произнес Истомин, принимая нормальное положение. – Как спалось?
– Нормально, – без тени каких-либо интонаций отозвался Заварзин, натягивая шорты и футболку.
– Это хорошо, – жизнерадостно ответил Андрей и в очередной раз кое-как удержался от шуток по поводу угрюмости Заварзина.
Сунув ноги в легкие плетенки, он застегнул ремешки и с довольным уханьем выбежал в коридор. Лестницу в четыре пролета, ведущую из недр баржи на палубу, Андрей преодолел на одном дыхании. Прохлада утра под ясным голубым небом обняла его за плечи и ласково заурчала тихим шелестом воды у борта платформы. День и правда начинался чудесно.
Андрей сделал несколько упражнений, растягивающих и согревающих мышцы и связки, а потом припустил рысью по периметру верхней палубы. Из двух небольших надстроек на носу и корме, которые были очень похожи на дощатые деревенские туалеты, на него с любопытством смотрели морпехи, круглосуточно несущие сторожевую вахту.
Андрей вихрем пронесся вдоль бортов баржи. Он радовался силе и молодости своего тела, мощному ровному дыханию, послушным конечностям и тут с неудовольствием увидел Антона. Этот молодой ученый, который только что приходил будить пловцов, раздражал Истомина еще больше, чем Заварзин. Напарника вполне можно было терпеть, потому что он не мешал, просто молчал и хорошо, надежно делал свое дело. А вот этот Антон с грузинской фамилией Микиашвили мешал Андрею ухаживать за молоденькой докторшей, присланной на баржу из гарнизона.
Женщина, которая следила за всеми параметрами физических кондиций пловцов-испытателей, была удивительно хороша собой. Высокая, с быстрыми карими глазами, которые могли сказать очень многое. Они ясно выражали ее отношение к тебе, когда женщина не в настроении, а ты слишком докучаешь ей своими симпатиями, и насмешливую игривость, когда у нее появлялась охота пофлиртовать. А еще в ее взгляде частенько угадывалась такая глубокая и таинственная грусть, что сердце любого неравнодушного мужика заходилось в трепете и томлении. Звали ее Виктория Щастливцева.
Сейчас этот самый Антон Микиашвили тоже оказался на палубе совершенно не вовремя.
– Андрей! – Виктория подошла к остановившемуся Истомину и внимательно посмотрела ему в глаза.
Этот взгляд вызвал легкую дрожь в глубине его груди.
– Андрей, вам с Сашей надо до завтрака сдать кровь.
Антон мгновенно оказался рядом и тут же выдал одну из своих шуточек:
– Правильно! На завтрак будут бифштексы. А мы любим с кровью. Потом уже никакой анализ не сделаешь. Правда, Вика?
– Антон! – Карие глаза докторши сверкнули укоризной. – Прекрати, пожалуйста, трепаться. Вчера у ребят были сложные погружения, и у меня есть основания беспокоиться. Я не знаю, насколько качественно проводилась декомпрессия. Так что, Андрей, зови Сашу, и отправляйтесь ко мне в кабинет.
– Вика!.. – жалобно протянул Антон и приложил руку к левой стороне груди. – У меня который день вот тут ноет и свербит.
Виктория снисходительно посмотрела на него, потом прищурилась и весьма решительно сказала:
– Будешь доставать меня своими чувствами, пропишу клизму.
Антон смущенно хмыкнул и промолчал. Он хотел было сказать, что даже клизма, поставленная прекрасными руками Виктории, принесет ему самое настоящее наслаждение, но посчитал это неприличным.
Зато Истомин не сдержался, расплылся в широченной улыбке, хищно оскалил зубы и заявил:
– А делать эту клизму по просьбе доктора буду я.
– Ф-фу, противный! – Антон сморщил нос и удалился в сторону лестницы, ведущей вниз.
Истомин усмехнулся вслед молодому ученому. Антон был очень уж красивым, чтобы не беспокоиться о том, что Виктория предпочтет именно его, а не Андрея. Вообще-то, соревнование у них было гласное, даже в какой-то степени дружеское. Они часто обсуждали достоинства докторши и строили друг другу безобидные козни.
Сбежав по ступеням трапа, Андрей распахнул дверь их каюты и не увидел там Заварзина. Пришлось искать его в кают-компании, как тут по-морскому называли обширное помещение столовой. Заварзин находился здесь. Он как раз усаживался за отдельный столик, за которым их с Истоминым кормили индивидуально, по строго рассчитанному рациону.
– Саша, подожди с завтраком, – сказал Андрей. – Пошли в медпункт. Ты как себя чувствуешь?
– А ты что, нянька мне? – привычно огрызнулся Заварзин. – Или хочешь в начальники поиграть как старший по званию?
– Ладно тебе, – примирительно ответил Андрей. – При чем тут это? Просто Виктория волнуется из-за вчерашних погружений и просит до завтрака сдать кровь. Чтобы натощак.
Заварзин молча встал и, не глядя на Истомина, пошел к выходу. Андрей нахмурился, но, увидев Антона, сразу забыл про своего напарника и тут же переключился на игры с молодым ученым.
– Ты здесь? – Истомин сделал удивленное лицо. – Пошли!.. У всех свои процедуры. Нам кровь сдавать, а тебе тоже что-то, помнится, доктор прописал.
– Учти! – Антон вытянул указательный палец, нацеливая его Андрею в глаз. – Сегодня вечером я тебя уем. Сюрпризик один наметился.
– Петь будешь? – осведомился Истомин и расплылся в саркастической улыбке.
– Вот чего не умею, того не умею. – Ученый развел руками. – Но уем.
– Ладно, – согласился Андрей, уже решил было идти сдавать кровь, но задержался и сказал: – Слушай, Антон, я тут подумал, может, у меня барический датчик врет?..
– Да? Почему ты так считаешь?
В дверях появился профессор Полонин, строго свел брови и энергично замахал Андрею.
– Вы еще здесь?! Ну-ка, голубчик, бегом в медпункт и на завтрак. У нас очень плотный график намечается, а вы бродите как коровы недоенные. Метеорологи передают, что нас может задеть шторм. Не пришлось бы возвращаться на берег.
Вскоре испытатели вынесли оборудование на палубу и стали снаряжаться с помощью ученых. Андрей мельком глянул на горизонт. На юге небо и в самом деле потемнело. Этот признак говорил опытному моряку, что шторм может накрыть их где-то после обеда. Если и пронесет стороной, то балла два-три все равно будет. Это уже опасно. Из-за гор тоже полезли жуткие раздутые тучи. Но эти не так страшны. Всю свою влагу и энергию они растеряли над хребтами Большого Кавказа и вскоре рассеются. Обычно так и бывает.
– Андрей, смотри! – Антон держал в руках шлем Истомина. – Ты первым делом проверь его на погружении. Сначала до десяти, потом до пятнадцати и так каждые пять метров глубины. Главное, следи, чтобы показания не были скачкообразными. Я тебе дам наручный прибор, ты с ним и сверяйся.
– Может, я рядом подержусь, подстрахую? – неожиданно предложил Заварзин. – Заодно сверим показания моего прибора и этого.
– Что там? Серьезно? – осведомился профессор Полонин, вытирая лысину большим белым платком.
– Не очень, Дмитрий Сергеевич, – ответил Антон. – Истомин вот беспокоится, что барическая система барахлит. Минут пятнадцать потестируем, а потом, если все нормально, можно будет работать по плану.
– Решайте сами, Антон Ираклиевич, – заявил профессор. – Или, может, сразу, чтобы время не терять, новый датчик поставить?
– Так с этим тоже разобраться надо. А если у них одна болезнь или же дело совсем не в нем? Тогда придется проверять всю программу.
Заварзин спустился по ступеням трапа по пояс в воду и без всплеска ушел в нее с головой. Андрей взялся за перила. Если честно, то в капитан-лейтенанте Заварзине ему кое-что нравилось. Например, обстоятельность и отсутствие склонности к позерству.
«Может, Сашка недолюбливает меня как раз за это позерство? Вообще-то, мы с Антоном ведем себя как подростки, все крутимся вокруг Виктории», – подумал Истомин, улыбнулся и показал Антону большой и указательный пальцы, сведенные в кольцо.
Мол, все нормально.
Спустившись по ступеням, он увидел, что Вика стоит и смотрит на него. Андрей не удержался и картинно грохнулся спиной о воду. Перевернувшись на живот, он хлестнул по поверхности ластами и стремительно, почти отвесно пошел в глубину.
«Итак, Антон велел мне все время сверять свои ощущения с показаниями приборов в шлеме и на руке. Может, он умышленно сказал, что в комплексе нет серьезных проблем, чтобы я тут загнулся? Тогда Вика достанется ему. Смешно, прямо как в авантюрном романе. – Но эта идиотская мысль тут же была вытеснена текущей работой. – Так, по ощущениям и визуально, если посмотреть вверх, то выходит, что я сейчас нахожусь на глубине не более десяти метров. Перед глазами на щитке с левой стороны по шкале ползет зеленая линия, похожая на подкрашенный спирт в домашнем термометре. Она показывает восемь с половиной. Наверное, зря я стал так резко набирать глубину. Тестирование следует проводить на спокойных режимах погружения. Так, а что у нас на наручном датчике? Восемь. Расхождение в полметра. Много! Если оно будет нарастать в такой же линейной прогрессии, то на тридцати пяти метрах я получу чуть ли не полтора метра разницы. Ничего хорошего!»
Андрей снова пошел вниз, плавно работая ластами и вытянув руки перед собой. Дышалось хорошо и спокойно. Вода, как ей и положено, давила на грудную клетку, зеленая полоска перед глазами стала желтой.
«Значит, я перевалил за условно безопасный предел – двадцать метров. Нет, не может этого быть. Вот и наручный прибор показывает всего двенадцать. Надо остановиться и понаблюдать. Черт! Полоска перед глазами стала оранжевой и начала набухать красным цветом. Вот-вот она покажет критическую для погружения с кислородом глубину. – Андрей снова глянул вверх, потом на наручный прибор. – Четырнадцать метров! Нет, с таким прибором плавать нельзя. Пошли-ка наверх».
Но тут случилось то, чего Андрей никак не ожидал от этой мудреной электроники. Он ясно ощутил щелчок в затылочной части шлема, а среди символов на щитке, куда проецировалась вся информация, замигал сигнал переключения на глубинную смесь. Не может быть!
Андрей рванул было вверх, бешено молотя ластами, как вдруг вспомнил, что ему нельзя подниматься с такой скоростью. А если врет наручный датчик или тот, который вмонтирован в шлем? Вдруг электроника вообще дала сбой и в легкие ему начнет поступать вообще какая-то невообразимая смесь? Тогда отравление, причем смертельное.
Андрей увидел перед собой круглую сферу шлема с зеркальным забралом и только потом вспомнил, что заметил на экране сонара движение крупного тела. Под шлемом напротив могла быть только голова Заварзина. Андрей не успел показать, что у него проблемы с дыханием, как напарник протянул руки к своей голове. Он нажал пальцем клапан заполнения полости шлема водой, потом рывком сорвал скобы лицевой пластины. Экран повис на кабеле и заколыхался рядом с головой Заварзина. Андрей увидел, что напарник держит во рту аварийный загубник, которым следовало пользоваться как раз тогда, когда происходила разгерметизация шлема.
Андрей все понял, задержал дыхание и стал разгерметизировать свой шлем. Он увидел, что Заварзин энергично кивает ему. Холодная вода перехватила горло, забулькали пузыри возле клапана подачи воздуха. Сейчас он сработает и перестанет качать. Есть! И прежде чем вода добралась до подбородка Андрея, в десны ему с силой ударился аварийный загубник. Он схватил его и жадно вдохнул. Воздух, не смесь!
Заварзин большим пальцем показал подъем и плавно заработал ластами. Теперь Андрей стал еще внимательнее относиться к своим ощущениям. Перед глазами нет показаний индикаторов, сведений о составе вдыхаемого воздуха. Сначала он подумал, что ему показалось, но потом почувствовал легкий холодок на кончике языка. Проклятая электроника снова начала гнать смесь. Причем наверняка для глубин метров в девяносто, судя по привкусу.
По его глазам и лицу Заварзин, кажется, понял, что происходит что-то неладное. Он сделал два глубоких вдоха, вытащил свой загубник и протянул его Истомину. Это шанс! Правда, им придется только что не целоваться друг с другом в губы. Но тут уж не до условностей. Андрей с шумом выдохнул и схватил загубник Заварзина. Он сделал несколько вдохов и выдохов, потом посмотрел напарнику в глаза. Тот не подавал сигнала «дай подышать».
Андрей взглянул на приближающуюся пленку поверхности. Еще метров восемь – десять. Он вытащил загубник и протянул его Заварзину.
«Кажется, ни дурноты, ни других неприятных ощущений нет, – подумал Истомин. – Опять Вика будет колоть палец и лезть иглой в вену, добывать мою кровь и старательно хмурить бровки. А какие они у нее!»
Заварзин снова протянул напарнику загубник. Андрей сделал несколько вдохов и опять посмотрел на свет, мерцающий вверху.
«Кажется, волнение усиливается. Сейчас начнут возиться с моим комплексом, тестировать электронику. Значит, мне сегодня не придется погружаться, – решил он. – И с аквалангом не пустят, чтобы Сашку страховать, а по одному нельзя. Значит, на сегодня все?»
Андрей вытащил загубник, вернул его Заварзину и заработал ластами на полную мощность. Секунд через тридцать его голова показалась на поверхности. Рядом маячила спасательная лодка, в которой, с трудом удерживая равновесие, стоял Антон с прибором в руках. Значит, наверху по показаниям электроники поняли, что случились неполадки, и ждали их на месте всплытия.
– Что случилось? – закричал Антон, увидев Истомина с разгерметизированным шлемом. – Сашка где?
– С ним все нормально, – устало пробормотал Андрей, когда два морпеха схватили его под руки и втащили в шлюпку. – Следом идет. Если бы не он, то хрен его знает, чем бы дело кончилось.
– Вон он! – загалдели в лодке, видимо, заметив Заварзина, всплывшего на поверхность. – Давай к нему. У него тоже разгерметизация!
– Андрей, что, черт возьми, произошло? – присаживаясь рядом с Истоминым на корточки, спросил Антон. – Все-таки датчик?
– Боюсь, что хуже, Антоха. Дело в программе. Сбой какой-то, глюк. Нужно перепрограммировать. Комплекс не просто стал врать об истинных глубинах погружения. Он начал реагировать на ложные показания, гнать в систему дыхания глубинные смеси. Мы с Сашкой дышали через его загубник по очереди, пока поднимались.
Когда Заварзина втащили в лодку, Андрей молча протянул напарнику руку. Тот впервые посмотрел ему в глаза, чуть помедлил, крепко пожал руку и снова отвел глаза в сторону.
На платформе их ждал Полонин. Профессор не просто нервно мерил шагами палубу, он буквально бегал по ней из конца в конец, то стискивая кисти рук за спиной, то размахивая ими.
Услышав первые объяснения причин происшествия, профессор накинулся на Антона:
– Как можно относиться к делу с такой халатностью? Ты понимаешь, Антон, что поставил под угрозу не только испытания новой системы, но и чуть людей не угробил?!
– Дмитрий Сергеевич, мы как раз и тестировали систему! – пытался защищаться молодой ученый. – Андрей ведь предупредил о неполадках, вот мы ими и занимались. Как на борту можно было выяснить?..
– На компьютере, милый мой! Надо было сесть за него и смоделировать глубину погружения. А вы как мальчишки!.. Кстати, вы тоже хороши, Истомин!
Андрей смотрел не на разбушевавшегося профессора, не на смущенного и красного как рак Микиашвили, а на взволнованную Викторию, которая спешила к ним со своим медицинским чемоданчиком. Сколько тревоги в этих карих глазах, как вскинуты брови!.. До чего же ей идет эта короткая прическа!
Как только Истомина освободили от снаряжения, докторша тут же усадила его на легкий стул и принялась прослушивать пульс, оттягивать веки и заглядывать в глаза. Потом то же самое она проделала с Заварзиным.
Андрей не понял, что беспокоило ее, но ему хотелось, чтобы Виктория подольше трогала его руками, прикасалась к нему, чтобы ее лицо было так близко. Правда, трудно удержаться и не поцеловать ее в щеку. Ох, как трудно!
– Оба быстро ко мне в медпункт на комплексное обследование! И никаких погружений сегодня! Я категорически протестую!
– Да какие еще погружения, – остывая, проворчал профессор. – С оборудованием разбираться надо, да и шторм может нас захватить.
Все люди, находящиеся на палубе, как по команде повернули головы на юг, где небо затягивалось темным покрывалом надвигающейся непогоды.
Освободившись от гидрокостюма, Андрей растерся полотенцем, натянул привычные шорты и футболку. В медпункт они с Заварзиным спустились молча и без слов терпели все, что с ними проделывала Виктория.
Примерно через час в медпункт заглянул улыбающийся Антон. Он посмотрел на моряков, потом на докторшу. Андрей сразу отметил, что глаза у ученого стали масляными.
– Парни, с берега прислали информацию. Шторм нас должен миновать. Его сносит к западу, и он нас почти не заденет. Так что к берегу не идем. Стоим на якоре. – Это последнее предложение было произнесено с некоторым морским шиком и, кажется, специально для Виктории.
Потом Антон шумно вздохнул, снова обратил свой взор к Истомину и сказал:
– Андрей, вы с Сашей потом к нам в лабораторию зайдите. Обсудить надо кое-что. По поведению комплекса. Мы там уже немножко поработали, но программу придется переустанавливать.
– Антон, сегодня больше никакой работы! – строго сказала женщина. – Пловцам нужен отдых.
– Да мы и не устали, – попытался возразить Истомин, но Виктория так посмотрела на него, что он сразу замолчал.
Зато теперь в разговор ввязался Заварзин, чем очень удивил Андрея. Капитан-лейтенант вдруг стал убеждать Викторию в том, что они не успели получить никакой чрезвычайной нагрузки. Так только, поплавали немного, потренировались в задержке дыхания. Обычное дело, привычное занятие. Сашка даже стал спорить с докторшей, которая утверждала, что последствия стресса могут сказаться при повторном погружении, если таковое сегодня состоится. Андрей усмехнулся, но промолчал.
Если бы эта кареглазая молодая женщина знала, через какие опасные ситуации и стрессы пришлось пройти Истомину за время службы, то сегодняшнее погружение показалось бы ей простым купанием в ванне. Разве это стресс?
Через час Истомин отправился искать Антона. Нашел он его в лаборатории. Молодой ученый возился там с почти полностью разобранным шлемом комплекса, подключенным к компьютеру.
– Нашел причину, Антоха? – спросил Истомин, усаживаясь рядом.
– Раздевайся, – буркнул тот, не отрываясь от экрана, на котором виднелись какие-то таблицы.
– Ну, зачем же так сразу? – пошутил Андрей. – Может, сначала поухаживать, цветы, мороженое? Да и вообще, ты не в моем вкусе.
– Мне твой чип надо проверить. – Антон не принял шутки, чем насторожил Истомина. – Такое ощущение, что в системе… нет, не то чтобы вирус, а было какое-то некорректное вмешательство. Например, когда от компьютера отключаешь съемный накопитель без соблюдения процедуры. Комп может зависнуть или сам начать проверку.