Пляж на раскопках не считался городским: ни ограждений, ни волнорезов, ни спасателей, ни ларьков. Возник он стихийно и, какую бы войну ни объявляла ему администрация музея-заповедника, сдаваться не собирался. С раннего утра его заполняли люди, и отдыхал пляж, да и то не всегда, только ночью.
Став босыми ногами на отшлифованные штормами валуны, Евграф сообразил, что именно об этом береге говорил в поезде Виктор Павлович. Гладкие окатыши красной и оранжевой черепицы, небольшие осколки какой-то глиняной утвари – все это было здесь и, наверное, в воде.
– Слушай, Тась, как бы тут с маской понырять? У тебя нет, случайно?
– Была, да сплыла. Дала однокласснику, он стекло разбил.
– Эх, жалко! Я в поезде разговаривал с одним человеком. Он видел на дне столько всего! На три музея хватит.
– Скажу деду, может, он даст денег на новую маску. – Тася побултыхала ногой в воде. – Теплая! – И, неожиданно толкнув Евграфа, засмеялась, предусмотрительно отскочила, нырнула.
– Ну всё! – Он, не заботясь, что его не слышат, погрозил кулаком и почти в точности повторил движения заигрывающей с ним девчонки.
В воде открыл глаза. Белые Тасины пятки мельтешили впереди. Внизу было дно. Настоящее морское дно с колышущейся бурой морской травой, плоской рыбиной, выползшим из расщелины небольшим крабом, студнеподобной медузой. Ух! Вот оно, лето! Вот они, настоящие каникулы!
* * *Они проныряли часа полтора, пока Тася не осознала, что солнце тоже готово нырнуть в ставшую глянцево-черной воду.
– Ого, стемнело! Дедушка будет волноваться. – Махнув рукой на прощание, она направилась к берегу.
Выросшая у моря, Тася плыла здорово – красиво и стремительно. Когда Евграф коснулся ногами дна, девочка уже стояла одетая.
– Я еще бы поплавала, только обещала, что вернусь не слишком поздно.
После водной невесомости тело казалось тяжелым, неуклюжим, а приставшая к ступням мелкая галька – острой и колючей. Евграф доковылял до сложенной на плоском камне одежды. Прыгая на одной ноге, второй попытался попасть в липнущую штанину.
– А завтра?
– Что – завтра?
– Завтра придешь?
– Без проблем. Только сначала позанимаюсь с Виталиком. Ты тоже приходи.
– Дался вам с теть Люсей этот Виталик!
Тася вздохнула, глянула на почти погасший горизонт, на выползающую из него луну. Снова вздохнула.
– Садись…
– Зачем? А домой?
– Успеем. Я тебе сейчас кое-что скажу, только ты не думай, будто я чокнутая. Ладно?
– Постараюсь.
Тася опустилась на камень, уткнулась подбородком в острые коленки.
– И не перебивай. Я об этом еще никому не говорила. Только тебе.
– Почему? Почему только мне?
– Потому… В общем, слушай быстро. Я живу с дедом. Он очень хороший, добрый. А папа и мама… Их нет.
– Развелись?
– Н-нет. Два года назад мы с друзьями на машине поехали в Карпаты. Папа и дядя Леша вели по очереди. Дядя Леша уснул за рулем. В общем, выжила только я. – Тася всхлипнула.
Евграф растерялся: что положено говорить в таких случаях, он не знал.
– Меня сначала хотели в детский дом отдать, даже документы оформили, но дед не позволил.
– Тась…
– Только не говори, что тебе меня очень-очень жалко. Сама вижу. Мне тоже себя жалко. Но я придумала…
– Что?
– Понимаешь, в одной статье было написано, что есть люди, которые обладают особыми способностями и могут общаться с душами… тех людей, которых уже нет. Я придумала развить у себя такие способности, чтобы поговорить с мамой и папой. Или хотя бы узнать, что они живут где-то там. Что им хорошо. И что мы когда-нибудь обязательно встретимся.
– А тебе не страшно?
– Нет. Они же мои родители! В общем, потом я начиталась всякого. Оказывается, эти способности бывают врожденные и приобретенные. Ты понимаешь? Приобретенные! Потом случайно узнала про Виталика. Только у меня пока ничего не получается.
– У тебя обязательно получится! – Вряд ли Евграф верил в собственное обещание, но отмолчаться было невозможно.
– А вот сейчас ты, Евграф, врешь. Это и без способностей понятно.
– Просто, понимаешь, все это мистика какая-то. Никаких энергий я не чувствую, ты тоже. Кто-то утверждает, что умеет. Виталик ваш, например. Но когда сам – полный ноль, в это трудно верить.
– Виталик как-то рассказывал, что если медитировать на полную луну в месте силы, например здесь, в Херсонесе, то способности развиваются намного быстрее. Как ты думаешь?
– Пока никак. Хотя если все эти ваши разговоры об энергиях не сказка для доверчивых тетенек и девочек, то где же способностям еще развиваться, если не в особых местах и особых условиях?
– Ну ты и формулируешь!
В голосе Таси он уловил уважение и, смутившись, поскорее пошутил:
– Станешь ведьмой, я тебе из Москвы именную ступу с метлой на день рождения пришлю. Будешь в гости прилетать!
– Дурак!
Дурак не дурак, а настроение у Таси опять было на высоте. Удовлетворенный своей терапией, Евграф поднялся.
– Тася, есть идея! Хочешь, я с тобой сюда ночью приду. Ты будешь медитировать, а я в сторонке подежурю.
Девочка резко развернулась. Ее глаза в лунных зайчиках были совсем рядом. У Евграфа незнакомо и приятно ухнуло сердце.
– Правда?
– Сказал же! Без меня все равно ничего такого не сделаешь. Опасно девчонке… одной… – Голос почему-то не слушался.
– Спасибо! – Тася на секундочку замялась, потом совершенно по-козьи подпрыгнула и чмокнула его в щеку.
И это было так… та-ак!..
* * *Дома за опоздание не пилили: Люсьена оказалась нестандартной теткой.
Приглушив зверский аппетит яичницей с обязательными помидорами, Евграф прилег на диван. Быстро уснуть не надеялся: личная мельница в голове перемалывала дневные впечатления.
Уставившись в потолок, он дотронулся до щеки, нашел то место, в которое ткнулись Тасины губы. Потер. Понюхал. Пальцы пахли помидорами. Закрыл глаза, попытался представить, как Тася говорит «спасибо», как молчит, потом этот прыжок, и…
– Тварь! – В ногу кто-то укусил. Евграф поднял голову, присмотрелся – никого. Но место укуса чесалось и болело. – Тварь… – повторил, но уже задумчиво, и начал очередное погружение в приятные воспоминания.
Неприбитое насекомое тут же вцепилось в кожу чуть повыше. Потом еще где-то рядом. Скоро полноги горело огнем. Евграф вскочил.
– Теть Люсь!
Тетка, оторвавшись от книжки, заглянула в комнату племянника.
– Что, Графушка?
– Кто тут у вас так кусается? Вся нога чешется и болит.
– А-а, это москиты!
– Ты это так легко говоришь, словно москиты – приятная мелочь.
– Так мелочь и есть. Мошкара!
– Я из-за вашей мошкары уснуть не смогу. Она не мошкара, а кошмара!
– Форточку захлопни, простынкой укройся – и уснешь, – пообещала тетя Люся.
Намереваясь последовать совету, Евграф поднялся, но, представив, как будет жарко и душно в закупоренной комнате под простынкой, составил на пол освобожденные от полиэтилена цветы, распахнул окно. Мошкой больше, мошкой меньше…
Человек рациональный, все высказывания по поводу южных ночей он до сих пор считал литературными играми. Для красоты надо, вот и пишут. Но Млечный Путь через зенит, луна – в отсутствие московских фонарей лимонно-желтая, яркая – изо всех сил доказывали, что стараются писатели не без основания. Прямо под окном на свежепрополотой грядке синели розы. Именно синели. Моря видно не было, но оно чувствовалось – запах, воздух, ветерок…
Евграф снова подумал о Тасе, мечтательно улыбнулся, зажмурился и так, совершенно не замечая времени, просидел около часа.
За это время тетя Люся начиталась, тихонько заглянула в комнату. Увидев, что племянник находится дома лишь наполовину, а вторая, верхняя, высунута на улицу и, судя по отсутствию реакции, пребывает в нирване, тетка решила не приставать к ребенку и легла спать.
Она не учла одного: в четырнадцать лет в голову человека, встретившего классную девчонку, могут прийти любые умные и не очень умные мысли.
Было за полночь, когда Евграф прикрыл окно, обулся и выскользнул из дома. Вдыхая запах моря и роз, он вдруг осознал, что луна, на разглядывание которой убито столько времени, полная именно сегодня. Завтра одна из щек кругляка похудеет, и эксперимент по обретению экстрасенсорных способностей, так хорошо задуманный, перенесется на месяц. А там, по закону подлости, испортится погода. Потом каникулы закончатся.
Оставалось одно: провести эксперимент без Таси. Если результаты окажутся хоть чуть-чуть положительными, Евграфу, принесшему благую весть, будет подарено дополнительное внимание. Если же россказни про места силы – чушь собачья, тогда… А ничего тогда. Интересно, и всё!
* * *Ночью на пустынной улице было неуютно. Борясь с желанием оглянуться, Евграф пробежал кипарисовой аллеей, но, увидев на воротах замок, понял, что здесь он не пройдет. Впрочем, в любом заборе всегда найдется хотя бы одна нормальная дыра. Здешний не был исключением.
Дневной Херсонес значительно уступал Херсонесу ночному. За каждой разрушенной стеной в густом чернильном мраке пряталось нечто. За каждым поворотом залитых лунным светом улиц мерещилось что-нибудь из разряда телеужастиков. Промелькнувшая совсем близко летучая мышь заставила Евграфа вздрогнуть и даже присесть. Хорошо, некому было заглянуть в вытаращенные от страха глаза и услышать, какую чечетку отплясывают зубы.
– Уделаться можно! – проворчал он и почти побежал к ротонде, выступившей наконец из темноты.
Обойдя вокруг ограды, Евграф опасливо огляделся, коснулся остывшего за вечер металла: «Как-то здесь не слишком уютно!» Впрочем, отступать было глупо. Но еще глупее изображать из себя экстрасенса. К страху добавилось острое чувство стыда. Евграф вознес к небу руки, пытаясь поймать хоть толику тех ощущений, о которых говорила Тася. Единственное, чего он добился, – боли в голове. Спохватившись, что нужно не просто медитировать, а медитировать на луну, он нашел достаточно удобный плоский камень, сел, замер…
Минут через двадцать созерцания земного спутника Евграф мог нарисовать его в подробностях. И даже с закрытыми глазами. Но факт оставался фактом: с организмом не происходило ничего экстраординарного. Даже если бы вокруг толпами бродили души всех древних херсонеситов, желая посмотреть на комедию, Евграф бы их не заметил.
– Придурок!
Он встал и быстро пошел обратно к выходу. Неудача не слишком разочаровала. Уже хотя бы потому, что в положительный исход эксперимента не верилось изначально. Никто не разговаривает с ушедшими из жизни людьми. И Тасе придется с этим смириться. Зато на днях он предложит ей ночную прогулку по Херсонесу, и это будет самым грандиозным приключением этого лета. Да что лета – жизни!
А дальше произошли те события, которые обычно и рвут на мелкие кусочки идеально выстроенные планы. Сначала Евграф замечтался, представляя, как они с Тасей плывут по лунной, похожей на рыбьи чешуйки водной дорожке. Затем почти по уху чиркнула летучая мышь. Он отшатнулся, нога подвернулась. Падая, Евграф ударился виском о каменную кладку… Луна погасла. Море замолчало. Ветер исчез. Время остановилось.
* * *Запустил его часы мальчик. Замотанный в кусок ткани, в кожаных сандалиях с совершенно невообразимыми ремнями, опутывающими ноги. Он возник из ничего, глянул радостно, даже возбужденно, и громко произнес:
«Слава богам Олимпа! Наконец-то я нашел преемника!»
₪ ₪ ₪Пробудил Дионисия ясный, солнечный звук кифары. Не желая открывать глаза, он попытался отгадать, кто это играет у них в доме. Загадка оказалась неразрешимой. Глаза пришлось открыть.
То, что перед ним предстало, явно не было его комнатой. Рядом с ложем стояла совершенной красоты тра́педза. Три серебряные изящные оленьи ножки этого стола заканчивались серебряными же копытцами. Такой предмет не мог находиться в небогатом доме семьи Гераклеона. На трапедзе стоял массивный крате́р, рядом лежал киа́ф. Мозаичный пол ярок и чист. В углу располагался большой красивый сундук. Грациозные фигуры дев на его стенках, выполненные из слоновой кости, также свидетельствовали о немалом достатке хозяина. В другом углу, ненужная в это время года, на витой ножке возвышалась жаровня.
Дионисий потянулся к киафу. Ковш, приготовленный для разлива разбавленного в кратере вина, оказался пуст. Мальчик судорожно сглотнул. Взгляд Дионисия упал на собственные руки. В ссадинах и синяках, обтянутые сгоревшей на солнце кожей, тощие, костлявые, они обязаны были принадлежать кому-то другому. Дионисий пошевелил пальцем. Палец дернулся. Значит, это его палец. Что же произошло? И где он находится?
Мальчик приподнялся на локтях, не без труда сел. Может, нужно крикнуть, позвать того, кто поместил его в эту красивую комнату? О! Это, наверное, Епифаний! Впрочем, жилище старого жреца тоже не блистало роскошью.
Дионисий попытался встать. Ноги, крепкие ноги, никогда не доставлявшие юному телу никаких проблем, теперь не хотели держать.
Поднявшись лишь со второй попытки, пошатываясь, Дионисий двинулся на звуки кифары.
Когда он вошел в соседнюю комнату, начинающий лысеть человек отложил инструмент, глянул непонятно, пристально.
Удивляясь, почему молчат способности, позволяющие видеть глубже обычного, Дионисий сделал шаг в направлении мужчины и только сейчас разглядел рядом с ним ожерелье. Мамино ожерелье. В глазах потемнело, уши разорвал последний истошный крик Дайоны, и…
₪ ₪ ₪Яркий солнечный луч пробился сквозь веки. Дионисий открыл глаза. Рядом, мучая нос неизвестным резким запахом, находилось… нечто. Невероятно гладкое, как поверхность воды, которой не касался ветер, красное, самое красное изо всех оттенков этого цвета, оно опиралось на черные с блестящей серединой… колеса. Через мгновение красное раскрылось и выпустило девушку. Глаза девушки прикрывали два темных… щита. Странная одежда была настолько скудна, что казалось, будто ее нет вовсе.
Взгляд переместился, и Дионисий еле сдержался, чтобы не закричать. Горизонт закрывали огромные белые кубы со множеством одинаковых дыр. «Дома!» Догадка казалась невероятной, бредовой, но сомневаться в ее верности не приходилось. Дыры, затянутые чем-то таким же прозрачным, как воды Понта, несомненно, служили бойницами или окнами. А вокруг толпились люди: мужчины, женщины, дети. Удивительно одетые, они проходили мимо, разговаривали…
Совершенно потрясенный, мальчик стоял посреди чужой жизни, все больше и больше уверяясь в том, что боги позволили ему увидеть Олимп. Или Аид.
В какой-то момент уши уловили далекий звук. Рокочущий, тревожный, он стремительно нарастал. Дионисий забеспокоился, завертел головой, пытаясь отыскать источник, и вдруг увидел мальчика. Тот, задрав голову, показывал пальцем вверх. Дионисий поднял глаза. Сердце ухнуло. Над головой летело… летела… «Горгона{24}!» Понимая, что опоздал, что именно в этот момент его живое тело превращается в холодный бездушный камень, он зажмурился, и…
₪ ₪ ₪Дионисий ощутил теплое, мягкое прикосновение чьей-то руки на своем лице.
– Можешь не волноваться. Слава Асклепию, мальчик совершенно здоров. Видимо, ослабевшее тело на время отпустило сознание на волю, дабы восстановиться в одиночестве.
– Слава богам!
– Когда он очнется, давай ему почаще мой отвар, корми, пои красным вином с виноградников Херсонеса. Вот увидишь, не пройдет и трех дней, как мальчишка встанет на ноги.
Послышалось шуршание материи, почти неразличимые шаги… Дионисий открыл глаза.
Над ним склонился тот самый человек, которого он видел играющим на кифаре.
– Горгона! – вместо ожидаемого крика получился досадно немощный шепот.
– Горгона? Ты имеешь в виду горгону Медузу? Но посмотри внимательно: здесь никого, кроме тебя и меня, нет!
Не меняя положения головы, Дионисий одними глазами обвел знакомую уже комнату.
– Убедился? Так почему же ты заговорил о Горгоне? – продолжил допытываться мужчина. В его вопросе кроме тревоги угадывался неподдельный интерес.
– Я видел ее только что. Она пролетала в вышине и шумела, как… как пчелиный рой. – Объяснение страдало отсутствием какой-либо уверенности.
– Но ты же не заглянул Медузе в глаза?
– Наверное, не успел, раз еще жив.
Мужчина засмеялся раскатисто, сочно и совсем не обидно.
– Надеюсь, после хорошего обеда тебе больше не будут сниться горгоны.
– Так я спал?
– Сознание на время покинуло твое тело. Сейчас оно вернулось, но ты еще слаб. Раб поможет совершить трапезу. А потом, когда ты достаточно насытишься, мы поговорим. Но ответы на два вопроса я хочу услышать немедленно. Назови свое имя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Гима́тий – кусок льняной или шерстяной ткани, скрепленный булавкой на левом плече. Другой конец свисал на спину. Гиматий надевали и мужчины, и женщины, выходя из дома на улицу.
2
Ва́рвары – народы негреческого происхождения либо находящиеся на более низкой ступени культурного развития. (В это понятие не вкладывался уничижительный смысл.)
3
Прона́ос – крытая галерея в передней части храма, перекрытие которой поддерживается колоннами.
4
Парэ́ки – зависимые от Херсонеса варвары таврского населения.
5
Арбу́стум – сад плодовых деревьев, выращиваемый совместно с виноградом.
6
Хито́н – имевшая вид сорочки мужская и женская одежда из шерстяной или льняной ткани.
7
Сива́ш (Гнилое море) – залив на западе Азовского моря, отделяющий полуостров от материка.
8
Наро́дное собра́ние – верховный законодательный орган; имел судебные полномочия.
9
Ми́на – денежная единица Древней Греции. 1 мина равна 100 греческим драхмам.
Комментарии
1
Аи́д – один из олимпийских богов, владыка подземного царства мертвых, а также само это царство. Представление об устройстве аида с течением времени менялось. Согласно поздней традиции, путь в аид охраняет трехглавый пес Ке́рбер (Це́рбер). Души умерших в царство Аида через реку Стикс перевозит угрюмый старик Харо́н, беря за работу плату в один обо́л (мелкую монету). Тени умерших блуждают по асфоде́левому лугу (асфоде́ль – дикий тюльпан). Мрачные глубины аида – Эре́б и Та́ртар. На елисейских полях, где избранные души проводят без печали и забот свои дни, царит вечная весна. В аиде протекает река Ле́та. Души умерших пьют из нее воду и забывают свою прошлую жизнь.
2
Понт Эвкси́нский («Гостеприимное море») – Чёрное море, для греков имевшее важное экономическое значение.
3
Керкинити́да – древнее поселение, основанное греками не позднее втор. пол. VI в. до н. э. Остатки ее открыты на месте современного г. Евпатория (Крым), на Карантинном мысу. Долгое время поселение входило в состав Херсонесского государства. В течение III–II вв. до н. э. Керкинитида не раз подвергалась нападениям скифов и в конце концов была ими захвачена. Вероятно, жизнь там прекратилась во 11—111 вв. н. э.
4
Херсоне́с – греческое поселение. Основан предположительно в V в. до н. э. Входил в цепь самостоятельных полисов (городов-государств) – греческих колоний по берегам Понта Эвксинского. Переводится, как «полуостров», «мыс». Расположен на части территории современного Севастополя. В III в. до н. э. политическая форма правления – демократия. Население – потомки греческих колонистов, тавры, скифы. Численность – около 10 тыс. человек
5
Деме́тра – богиня плодородия, урожая, защитница общественного порядка. Олицетворяла умирающую и воскресающую природу, неразрывно связана с земледелием. Одна из самых значимых богинь в Херсонесе, где, по данным археологов, существовал ее храм и стояли статуи на агоре. Чтилась вместе со своей дочерью Персефоной, женой владыки подземного мира Аида, с которым та одну треть года проводила под землей, а остальное время – с матерью на земле. Многочисленные терракотовые статуэтки свидетельствуют о почитании богини в домашних святилищах, а инвентарь захоронений херсонесского некрополя отражает ее связь с культом мертвых.
6
Та́врика – греческое название Крымского полуострова.
7
Аскле́пий – бог, покровитель медицины. По-видимому, в эллинистический период Херсонеса его главными почитателями были врачи, культ отправлялся в частном порядке.
8
Артеми́да – богиня-дева охоты и живой природы. Умела лечить, защищала супружество и деторождение. Была покровительницей диких животных. В ее честь назван месяц – артемизио́н. В Херсонесе ее чтили в разных ипостасях: Соте́йры – защитницы, Парте́нос (Девы) – покровительницы города (см. соответствующую статью).
9
Ге́лиос – доолимпийское солнечное божество, дарующее жизнь и наказывающее клятвопреступников. По представлению греков, Гелиос на солнечной колеснице, запряженной огненными конями, ежедневно объезжал небо и сверху видел все, что творится на земле. Упоминается в херсонесской Присяге вместе с Зевсом и Геей, которые у греков олицетворяли справедливость. Памятников Гелиосу в Херсонесе найдено мало.
10
Ге́я – богиня животворящей земли. Производительница и носительница всех живых существ на земле. О ее почитании в Херсонесе, кроме упоминания в Присяге, данных нет.
11
Эро́с (Эрот) – бог любви, всегда сопровождал свою мать, Афродиту.
12
Плато́н (428 или 427–348 или 347 гг. до н. э.) – древнегреческий философ, ученик Сократа, учитель Аристотеля. Основал в Афинах школу. Основоположник философского учения платонизм. Оказал большое влияние на европейскую философию. Сочинения Платона – высокохудожественные диалоги.
13
Сокра́т (469–399 гг. до н. э.) – один из самых знаменитых философов Античности. Учитель Платона. Сократ заставлял своих собеседников искать истину путем постановки наводящих вопросов. По навету был осужден выпить чашу с ядом. Для своих учеников был образцом человечности, стойкости, бесстрашия и справедливости.
14
Пифаго́р (VI в. до н. э.) – древнегреческий философ, политический деятель, математик и мистик, основатель религиозно-философской школы пифагорейцев. Геродот назвал его «величайшим эллинским мудрецом».
15
Парте́нос (Дева) – верховная богиня-покровительница Херсонеса, которая являлась одной из ипостасей богини Артемиды. Херсонеситы верили, что Партенос принимала участие во всех начинаниях общины, в первую очередь – военных действиях и политической жизни города. Эту гипотезу подтверждают многочисленные изображения на монетах, надписи на керамике, терракотовые статуэтки и др. Партенос был посвящен храм и сохранившийся мраморный алтарь. В честь ее устраивали празднества – парте́нии (парфе́нии).
16
Ге́стия – богиня домашнего очага и жертвенного огня.
17
Ски́фы – древний народ, занимавший степи Северного Причерноморья от Дуная до Дона. Сформировали государство с сильной монархической властью и армией. В III в. до н. э. столица была перенесена в Неаполь (совр. Симферополь). Жили скифы в землянках, юртах; общественные постройки были по типу греческих. Войско составляла пехота и конница. Умели осаждать крепости, делали стенобитные машины. Скифское царство просуществовало до втор. пол. III в. до н. э.; уничтожено готами.
18
Селе́на – богиня луны.
19
Эвте́рпа – одна из девяти муз. Богиня лирической поэзии и музыки.
20
Зевс – верховный бог Олимпа. Метал молнии, орошал землю ливнями. С ним связываются представления о начале государственности, порядке и морали. Вершитель мировых судеб. По-видимому, Зевс не занимал ведущего места в пантеоне Херсонеса, однако чтился как в частном порядке у домашних алтарей, так и от лица общины.