Там было тихо и темно, но Алекс много что видел – отблески света из спальни и гостиной освещали достаточно. Неслышно он прошел до гостиной – и там тоже ничего интересного не увидел. Тогда он двинулся дальше, к маленькой комнате, которая стала спальней Ники. И вот тут волосы зашевелились у него на всем теле: дверь в комнату девочки была приоткрыта, и оттуда падал свет ночника – но какого-то странного оттенка. Стараясь не издавать шума, мужчина пересек коридор наискосок, прижался спиной к дверному косяку, заглянул в комнату…
…и, больше не прячась, толкнул дверь ногой. Если бы там был кто-то посторонний, Алекс метнул бы в него нож и был бы прав, поскольку чужим совершенно нечего делать в комнате его дочери ночью. Однако там никого не было, даже маленькой гостьи. Кровать была разобрана, по ней в беспорядке валялись подушки, простыни, синий плюшевый кот, с которым она спала… На абажуре ночника и на простынях алела свежая кровь, которую Алекс никогда и ни с чем бы не спутал.
– Ника… – почти беззвучно прошептал он, бросаясь к кровати, как будто девочка подшутила над ним, разбрызгала краску и сейчас играла с отцом в прятки.
Но это была не краска, он и сам прекрасно понимал. Кровавый след тянулся от постели к окну, и мужчине больших усилий стоило не вступить ногой в эту тонкую алую полосу, приходилось выбирать место, куда встать. Он выглянул в распахнутое окно, оценил высоту. Девочка разбилась бы, если бы прыгнула сама, но взрослый мужчина вполне осилил бы такое без каких-либо угроз для здоровья. Алекс отметил испачканную кровью оконную раму, следы на внешнем фасаде здания, а когда высунулся посильнее, разглядел и кровь на плитке двора. Следы уходили куда-то влево и, не думая, что делает, он прыгнул вниз.
Через три-четыре метра следы прерывались. Не нужно было быть детективом, чтобы понять: ребенку зажали чем-то рану, чтобы не наследила дальше. Похитителю важно было уйти незамеченным. И куда бежать дальше, Алекс не знал, поэтому пулей метнулся к стойке ночного администратора. Пора было поднимать по тревоге охрану.
Хотя где-то в душе он уже знал, что поздно, время упущено.
***
– Какой ужас! – вскрикнула я. – Зачем они похитили ребенка? И почему она была в крови? И кто вообще это были?
От жути рассказанных Джинном подробностей меня затрясло. При всем безразличии к людям я была не в силах спокойно слушать о страданиях ни в чем не повинной девочки.
– Чтобы понять, что Ники больше нет на территории отеля, много времени не понадобилось, – продолжил рассказ Джинн. – Администрация помогла нам связаться с полицией, с консульством. Все были в шоке – такое происшествие в спокойном мирке почти домашнего отеля! Похищение ребенка, да еще с иностранным гражданством – не то, чем хотелось бы похвастаться в рекламных проспектах…
***
Похитители объявились уже днем. Позвонили в отель, попросили связать с номером, прекрасно понимая, что линия прослушивается. Велели убрать всех представителей власти, в противном случае обещали начать возвращать Нику по частям. Пока сотрудники полиции и дипломаты совещались, Алекс не переставал крутить в голове так и эдак события последнего года. Что произошло, что он делал, где был? Куда влез настолько, что кому-то понадобилось его шантажировать ребенком?
В том, что дело касается напрямую его, Алекс даже не сомневался. Именно поэтому, когда не выдержавшая напряжения Лия закричала, чтобы кто-нибудь хоть что-нибудь сделал для ее дочери, мужчина встал и тихо, но с такой интонацией, что все замерли и умолкли, сказал:
– Уезжайте. Если другого шанса на спасение моей дочери нет, я согласен.
– Вы понимаете, что делаете? Они же убьют ее, если мы вам не поможем, – сказал кто-то из полицейских.
– Девочку похитили в вашей стране, из отеля, который нам был обещан как тихое и спокойное место. Вы не обеспечили безопасность моей семье. Я не верю вам. Так что, если вы можете что-то сделать, думайте, но пока давайте выполним их требования. Больше мы сейчас все равно ни на что не способны.
– Вы не специалист в таких вещах, – возразили ему. – Вы, кажется, занимаетесь финансами? Вот и занимайтесь. А операции по освобождению оставьте профессионалам.
Он чуть не засмеялся тогда, так глупо выглядело подобное заявление. Конечно, они не знали, кто он такой. Официальной версией его работы была фирма по оказанию финансовых услуг, и за подобной ширмой, как ему казалось, его близкие люди могли быть в безопасности. Оказалось, что только казалось. И выручать дочь придется ему самому. Как в американских боевиках, тьфу ты!
***
– Требования они выставили сразу же, как из отеля убрались все посторонние. Я был прав, дело оказалось в одной из наших операций в Африке, которую мы провели примерно за полгода до того. Мне и моей группе достался ящик, полный всяких непонятных предметов – вроде драгоценностей, статуэток и еще каких-то то ли украшений, то ли амулетов. По своим каналам мы привлекли специалистов, но ко времени нашего с семьей отдыха окончательные выводы сделаны не были. Мы знали, что продажа всего этого добра принесет нам прибыль, вопрос был только в количестве нулей.
– И из-за какого-то древнего хлама похитили твою дочь?
– Да. – Джинн пожал плечами. – Сдал то ли кто-то из наших, то ли из консультантов, которые работали над оценкой нашей находки, но похитители точно знали, к кому обратиться и за чем. Они знали, что ради дочери я пойду на что угодно. Так что я уже и тогда больше склонялся к предательству одного из команды.
***
Алекс выслушал требования спокойно. Он перешел в режим профессионала, оставив умирающего от страха за дочь отца где-то в глубине души. Лия не выходила из состояния агрессивной истерики, много пила, бранила его за то, что вместо отпуска он втянул их в страшную и потенциально кровавую историю, и грозила сама, лично его прибить, как только он вернет Нику домой. Он не успокаивал женщину, не спорил. Ей дозволено плакать и бояться, ему – нет. От ее слез и слабости жизнь дочери не зависит. От нее вообще ничего не зависит, в отличие от него.
– Хорошо, – сказал он похитителям. – Мне нужно связаться с людьми, выяснить, где находится сейчас ящик и как быстро его можно доставить – куда вам его, кстати, нужно?
– Мы сообщим вам дополнительно…
Алекс перебил собеседника жестким:
– Дайте мне поговорить с дочерью. Я должен быть уверен, что она жива.
– Вы поговорите. Потом.
– Нет. – Его голос был так же сух и безэмоционален. – Я не буду надрываться, чтобы оказалось, что моего ребенка вы убили еще в ночь похищения, тело спрятали, а я остался ни с чем.
– Не вам ставить условия.
– Не мне. Но не поговорив с дочерью, я ничего делать не буду. – И положил трубку.
В следующее мгновение Лия налетела на него маленьким самумом, распространяющим вокруг себя запахи алкоголя и бешенства. Она била его сильными кулачками, куда доставала, но от большинства ее неумелых ударов он легко уходил.
– Да что ты творишь?! – орала она. – Ты только что убил нашу дочь, скотина!! Будь ты проклят!!
– Ты опоздала, – тихо ответил он. – Я давно и безнадежно проклят. Но Ника жива, я тебе гарантирую.
Они перезвонили меньше чем через пять минут – видимо, девочка находилась не в той же комнате, откуда звонили, и за ней нужно было сходить. Алекс ответил на звонок и чуть не потерял самообладание, когда оттуда послышалось всхлипывающее:
– Папочка, забели меня отсюда! Мне очень стлашно, папа!
Услышавшая голос дочери Лия попыталась отобрать у него трубку, но он только прижал женщину к себе, отвечая, и голос его добрым и успокаивающим:
– Ничего не бойся, маленькая. Эти люди ничего тебе не сделают. Ты просто пока немного побудешь у них в гостях, пока папа приедет. А потом мы снова поедем кататься на яхте. Хорошо?
– Я не хочу на яхту, я хочу к маме.
Алекс сжал дергающуюся Лию так, что та едва не захрипела, но на его интонациях физическое усилие не отразилось:
– Мама тоже будет с нами на яхте. Правда, дорогая? – И он сунул трубку под нос Лии.
– Солнышко, ты в порядке? – торопливо зашептала она. – У тебя ничего не болит?
– Я лучку поланила, – снова всхлипнула Ника.
– Все, хватит, ты услышал, – перебил мужской голос. – Сроку тебе сутки, завтра позвоним и договоримся о передаче сокровищ.
И отключился.
***
Я вжалась в кресло, раздавленная рассказом Джинна. Под горячим солнцем меня пронизывало ледяными ветрами севера, едва лишь я представляла, как это происходило. И на заднем плане сознания приглушенно звучало: «Призрак мертвой девочки». Значит, в итоге Нику так и не спасли? Папа не успел?
***
Алекс просидел на телефоне не один час. Он знал, что тот телефон, по которому он говорит, не отслеживается никем, да и кодировка не позволила бы распознать, о чем шла речь, даже если кому-то и удалось бы подключиться. Он не только и не столько уточнял местоположение каждого предмета из злосчастного ящика, но выяснял по своим каналам, кто и как мог выйти на него и осмелиться на шантаж дочерью. Сутки были почти на исходе, когда он решил главные вопросы. Пятеро коллег ждали в условленном месте, чтобы начать операцию по освобождению девочки.
