Гений русского сыска И.Д. Путилин

Путилин провожает мошенника

На Николаевском вокзале в то время не царило при отходе поездов того сумасшедшего движения, какое вы наблюдаете теперь. Пассажиров было куда меньше, поезда ходили значительно реже.

Было без сорока минут три часа, когда я спешно подъехал к Николаевскому вокзалу. Почти сразу же приехал и Путилин.

Железнодорожное вокзальное начальство, предупрежденное, очевидно, о приезде, встретило Путилина.

– Вы распорядились, чтобы ненадолго задержали посадку пассажиров в поезд? – спросил он начальника станции.

– Как же, как же… Все двери заперты. Могу поручиться, что ни один человек незаметным образом не проникнет в вагоны.

Путилин, сделав мне знак, пошел к выходу на перрон вокзала. Поезд, уже готовый, только еще без паров, был подан. Он состоял из пяти вагонов третьего класса, двух вагонов второго и одного – первого класса, не считая двух товарных.

– Надо осмотреть на всякий случай весь поезд… – задумчиво произнес Путилин.

Мы обошли все вагоны. Не было ни одного уголка, который не был бы осмотрен нами.

Увы, поезд был пуст, совершенно пуст!

Мы прошли всем дебаркадером. Всюду стояли жандармы, оберегая выходы и входы. У каждого вагона замерли опытные агенты, мимо которых должны были пройти пассажиры.

– У дверей третьего класса в момент посадки публики будет стоять X. О, он молодчина! Он не пропустит ни одного подозрительного лица… – возбужденно проговорил Путилин.

Мы вернулись в зал первого класса. Тут было не особенно много пассажиров. Мой друг зорко всматривался в лица мужчин и женщин, одетых подорожному, с традиционными сумками в руках.

Особенное внимание привлек высокий рыжий господин с огромными бакенбардами, с чемоданом в руках. Это был типичный турист-англичанин.

– Пора выпускать публику на посадку, – тихо шепнул начальник станции.

– Выпускайте! – также тихо ответил Путилин.

Путилин встал у прохода, не спуская пристального взора с выходящих пассажиров. Прошел один, другой, третья…

– Скажите, пожалуйста, который час? – по-английски обратился Путилин к высокому рыжему джентльмену.

Тот удивленно вскинул на него глаза.

– Виноват, я не понимаю, что вы говорите! – холодно бросил он.

Все пассажиры проследовали в вагоны. Перрон был пуст.

Дверь моментально заперли на замок и отдали приказ выпускать «с осмотрительностью».

– Его нет! – на ходу бросил Путилину X., дождавшийся выхода последнего пассажира из зала третьего класса.

– Садитесь при последнем звонке в вагон первого класса, там рыжий господин с черным большим чемоданом. Не спускайте с него глаз. Следуйте по пятам. Мы будем обмениваться депешами, – тихо проговорил Путилин.

Под предлогом, что кем-то из пассажиров был обронен ридикюль с ценными вещами, агенты, кондукторы и жандармы вновь самым тщательным образом обшарили весь поезд. Путилин, притворившись мужем потерявшей ридикюль дамы, сопровождал их.

Повторный обыск ничего не дал: Домбровского в поезде не было, если только он не рыжий господин… До отхода поезда оставалось около девяти минут.

Когда Путилин, удовлетворенный осмотром, выходил из последнего вагона, своды дебаркадера огласились звуками печального похоронного пения. Четыре здоровенных факельщика несли большой гроб лилового бархата. В их руках он мерно покачивался. За гробом шла женщина в траурной накидке, горько, безутешно рыдавшая. Ее истеричный плач раздавался под сводами вокзала. Следом шли певчие, в кафтанах с позументами.

– Куда, в какой вагон вносить? – спросили начальника станции несущие гроб.

– Да вот прямо – в траурный, не видите разве? – недовольно буркнул он. – Точно в первый раз…

Гроб внесли в вагон. Вновь раздалось заунывное пение.

Путилин, человек в высокой степени сострадательный, стоял у печального вагона без шляпы. Чувствительный и добрый, как все талантливые, благородные люди, он с искренним соболезнованием обратился к даме в трауре:

– Простите, сударыня… Вы так убиваетесь… Кого вы потеряли? – Путилин указал на гроб.

Прелестные заплаканные глаза молодой женщины смотрели сквозь черный креп на Путилина.

– Мужа… Я потеряла мужа, моего дорогого мужа.

Она заломила в отчаянии руки и, поддерживаемая каким-то почтенным седым господином, вошла в вагон 1-го класса.

– Третий звонок, – отдал приказ начальник станции.

– Со святыми упоко-о-ой… – грянули певчие под звуки станционного дребезжащего колокола.

Поезд медленно тронулся.

Исчезнувший покойник

Я еще никогда не видел моего друга в таком странном состоянии духа, как тогда, когда мы возвращались в экипаже с вокзала. Моментами он казался темнее тучи; моментами – лицо его освещалось довольной улыбкой. За всю поездку он не проронил ни слова.

Только тогда, когда экипаж свернул в какой-то переулок неподалеку от управления сыскной полиции, он обратился ко мне:

– Сегодняшний вечер и сегодняшняя ночь должны кое-что прояснить. Если ты хочешь присутствовать при всех перипетиях моей решительной борьбы с этим дьяволом, то приезжай часов в семь ко мне в управление. Я ожидаю важные донесения.

Сделав несколько визитов к больным, наскоро переодевшись и закусив, ровно в семь часов вечера я входил в служебный кабинет моего друга.

– Ну, что?

– Пока ничего… – мрачно ответил Путилин.

Чтобы скоротать время, мы беседовали о некоторых случаях из криминальной жизни Парижа.

– Депеша! – вытянулся курьер перед Путилиным.

Путилин нервно вырвал ее из рук курьера.

– Проклятие! – вскричал он.

«Мы напали на ложный след. Черный чемодан не принадлежит Домбровскому. Жду ваших распоряжений», – было написано в телеграмме.

Путилин черкнул на листе бумаги:

«Следуйте дальше, вплоть до Москвы».

Беседа наша прервалась.

Путилин сидел в глубокой задумчивости. Вдруг он вскочил с места и с остервенением забегал по кабинету.

– Дурак! болван! старый осел! прозевал! прозевал! – восклицал он.

Путилин, казалось, готов был вырвать все свои волосы. Он – мой дорогой, всегда уравновешенный друг – был страшен. Я невольно вскочил и бросился к нему:

– Ради бога, что с тобой?! Что случилось?

– Случилось то, что мы с тобой действительно проводили Домбровского. Я даже с ним, представь, раскланялся.

– Так почему же ты его не арестовал?

Путилин не слушал меня. Быстрым росчерком он набросал несколько слов на бумаге.

– Депешу, скорее отправлять! Постойте, вот вторая! Да стойте, черт вас возьми, вот третья!

Я ровно ничего не понимал, у меня, каюсь, даже мелькнула мысль: не сошел ли с ума мой гениальный ДРУГ.

– Скорее ко мне Юзефовича.

Через несколько секунд в кабинет вошел маленький, юркий человечек. Путилин что-то шепнул ему на ухо.

– Когда это нужно?

– Да часа через два, три.

Мы опять остались вдвоем; человек исчез.

Путилин подошел ко мне и, опустив руку на плечо, грустно проговорил:

– Я посрамлен. Гениальный мошенник сыграл со мной поразительную шутку. Он одел мне на голову дурацкий колпак. Но помни, я обязательно возьму реванш. А теперь я тебе вот что скажу: содержание тех телеграмм, которые я сейчас получу, мне известны.

Прошло несколько минут.

Я, страшно заинтригованный, весь обратился во внимание.

– Депеша! – опять вытянулся перед Путилиным курьер.

– Им подай! – приказал Путилин. – Ну, докториус, вскрывай и читай!

«Начальнику сыскной полиции, его превосходительству Путилину. Сим доношу, что следовавшая за покойником дама в трауре бесследно исчезла из вагона 1-го класса, в котором ехала. Осталось несколько забытых ею вещей. Куда делась – неизвестно.

Начальник станции Z. и агент X.».

Телеграмма была отправлена со станции Боровенки. Время получения – 10 час. 38 мин. вечера.

– Что это значит? – обратился я к Путилину.

Путилин стоял бледный, со сжатыми от бешенства кулаками.

– Это значит только то, что ты вскроешь очень скоро новую депешу.

Действительно, через полчаса, а может, и больше нам подали новую депешу.

«Случилось необычайное происшествие. Обеспокоенный внезапным исчезновением дамы в трауре, я по приезде поезда на следующую станцию вошел в вагон, где стоял гроб. Дверь вагона была настежь открыта, крышка гроба – на полу. Покойник украден. Что делать?

Агент X.».

Я оторопел. Признаюсь откровенно, прочитанное ввергло меня в немалое изумление.

– Как покойник украден? – пролепетал я. – Кому же надо красть покойника?..

– Бывает… – усмехнулся Путилин, быстро набрасывая новый текст послания.

– Депеша! – опять выросла перед нами фигура курьера.

– Что ж, читай опять мою сегодняшнюю корреспонденцию! – бросил мне мой друг.

«Благодарю за то, что вы меня проводили. От вас, мой друг, я ожидал большей находчивости.

Искренно вас любящий Домбровский».

– Понял ты теперь или нет? – комкая в руках депешу, уставился на меня Путилин.

– Ровно ничего не понимаю… – вырвалось у меня.

Потайная дверь в кабинете Путилина отворилась. Перед нами стоял Юзефович.

– Ну?!

– Я привел его.

Дверь вновь отворилась, и в кабинет робко протиснулся невысокий человек в барашковом пальто-бекеше.

Странный заказчик

– Вы содержатель гробового заведения Панкратьев? – быстро спросил Путилин.

– Я, ваше превосходительство! – почтительно ответил он.

– Расскажите, как было дело!

– Случилось это четыре дня тому назад, – начал гробовщик. – Время было позднее, мастерская уже закрылась. Мы спешно заканчивали работу. Вдруг через черный вход входит господин, отлично одетый.

– Вы хозяин? – обратился он ко мне.

– Я-с. Чем могу служить?

– Я приехал заказать вам гроб.

– Хорошо-с. А к какому сроку вам требуется его изготовить?

– Да как успеете… – ответил поздний посетитель. – Я хорошо заплачу.

– А вам для кого гроб требуется, господин? – обрадованный посулом щедрой платы, спросил я.

– Для меня! – резко ответил он.

Я вздрогнул, а потом скоро сообразил: ну, конечно, шутит господин.

– Шутить изволите, хе-хе-хе, ваше сиятельство!

Он так и вперил в меня недовольный взгляд:

– Я, любезный, нисколько не шучу с вами! Вам нужна мерка? Так потрудитесь снять ее с меня. Не забудьте удлинить гроб, потому что, когда я умру, то, конечно, немного вытянусь.

Я-с, признаюсь, ваше превосходительство, нехорошо себя почувствовал, даже побелел весь, как потом мне рассказывали жена и подмастерье. Оторопь, жуть взяли меня. Первый раз в жизни приходилось мне снимать мерку с живого человека.

Однако, делать нечего, взял я трясущимися руками метр и стал измерять важного господина. Когда покончил с этим, он и говорит:

– Сейчас я вам объясню, какой я желаю гроб, а пока… нет ли у вас какого-нибудь готового, чтобы я мог кое-что сообразить?..

Я указал ему на гроб, который мы уже обтягивали глазетом[6].

Посетитель полез в него.

– Дайте подушку! – потребовал он.

– Агаша! давай подушку свою! – приказал я жене.

Та, со страхом, тихонько крестясь, подала мне подушку. Через секунду посетитель лежал, вытянувшись в гробу.

– Дайте крышку! – приказал он. – Прикройте меня ею!..

Поверите ли, как стал я закрывать гроб крышкой, аж зубы у меня защелкали. Что, думаю, за диво такое? Уж не перехватил ли я, грешным делом, лишнего сегодня с приятелем-гробовщиком в погребке, уж не снится ли мне страшный сон? Даже за нос свой, ваше превосходительство, себя ущипнул.

– Отлично! – громко вскричал важный господин, вылезая из гроба.

– Про… Прочная работа… – заикнулся я.

– Ну-с, любезный хозяин, теперь я вам объясню, какой гроб вы должны мне сделать. Прежде всего – вы должны сделать гроб мне с двойным дном.

– Как с двойным дном?! – попятился я.

– Очень просто, именно с двойным дном. Разве вы не знаете, что такое двойное дно? Наверху буду лежать я, а подо мной должно находиться пустое пространство, сиречь – второе дно. Высота его не должна быть большая… Примерно, вершка[7] три, четыре. Поняли?

– П… понял… – пролепетал я.

– Затем в крышке гроба, на уровне моего лица, вы вырежьте три дырочки-отверстия: две – для глаз, одну – для рта. Сверху вы прикроете их кусочками из бархата. Вы примерьте-ка лучше, любезный!

Господин вновь лег в гроб. Я, накрыв его крышкой, мелом очертил на ней, где должны быть дырочки для глаз и рта.

– Затем, и это весьма важно, вы должны поставить в углах крышки такие винтики, чтобы покойник, если бы он захотел, мог совершенно свободно отомкнуть завинченную крышку. Поняли? Гроб обейте лиловым бархатом. Ну-с, сколько вы возьмете с меня за такой гроб?

Я замялся. Сколько с него заломить при такой оказии? Барин чудной, богатый, видно.

– Не знаю, право, ваше сиятельство… – пробормотал я.

– Пятьсот рублей довольно будет? – улыбнулся он, вынимая из толстого бумажника пять радужных.

Я, обрадованный, спросил, куда они прикажут доставить гроб.

– Я сам за ним заеду, любезный. Если все хорошо сделаете, я прибавлю вам еще пару таких же билетов. До свидания.

Когда он ушел, мы долго с женой и подмастерьем обсуждали это необычное, можно сказать, посещение и этот странный заказ. Жена моя – женщина нрава решительного – выхватила у меня деньги и прикрикнула на меня: «Ну о чем ты сусолишь? Тебе-то что? Мало ли какие затеи приходят в голову сытым господам? Пшел стругать гроб!»

– Ну, а дальше что, Панкратьев? – спросил Путилин.

– Через сутки, вечером, приехал этот господин, гробом остался доволен, дал, как обещался, две радужных и увез гроб с собою.

– Ступайте! вы свободны! – отрывисто бросил Путилин.

– Покорнейше благодарим, ваше превосходительство! – кланяясь чуть не до земли, с облегчением проговорил гробовщик, пятясь к дверям.

Когда мы остались одни, Путилин восторженно проговорил:

– Помилуйте бог, какой молодец! Тот день, когда я его поймаю, будет днем моего наивысшего торжества!..

Изумруд с крестом

Прошло несколько дней. Необыкновенное приключение с таинственным гробом, из которого во время хода поезда исчез покойник, стало известным петербургской, вернее, всей русской публике, что и породило самые разноречивые и нелепые толки.

– Вы слышали страшную историю с гробом! Покойник убежал!

– Ну, уж это вы извините, покойники не бегают.

– Но позвольте, это же факт, что гроб оказался пустым! Из этого следует, что покойника выкрали.

– Но с какой целью?

– Весьма возможно, что покойник имел на себе драгоценности… Мошенники пронюхали об этом, проникли в вагон и…

– Обокрали его? Прекрасно. Но зачем же им, мошенникам, мог понадобиться сам покойник? Ведь это – лишняя и страшная обуза.

Такие и в подобном роде разговоры можно было услышать везде. Стоустая молва, по обыкновению все преувеличивая, перевирая и сдабривая фантастическими подробностями, выдала чудовищную легенду о появлении какой-то страшной, таинственной шайки «мистических» злодеев, крадущих для ритуальных целей покойников из гробов. Дело дошло до того, что во время похорон родственники умершего перед опусканием гроба в могилу требовали, чтобы крышку его открывали, дабы убедиться, что гроб не пуст!

Путилин был в подавленном состоянии духа. Раскрыть истинный смысл происшествия с пропажей покойника он, в интересах дела, не мог.

– Хорошенький беспорядок устроил этот негодяй! – ворчал он. – Воображаю, как хохочет он теперь!..

Доставленный немедленно в сыскную полицию (под строжайшим секретом!) виновник всей заварушки, гроб с двойным дном, – был тщательно исследован.

Мой друг самым внимательным образом обшарил пространство, находящееся между первым дном и вторым – потайным. Вдруг раздался его сдержанный возглас:

– Ага! Хоть что-то, хоть что-то найдено…

– В чем дело? – спросил я, удивленный.

– Смотри!

Путилин держал в руке огромный изумруд. Этот драгоценный камень необычайной величины и красоты внутри имел, по странной игре природы, крест.

Не успели мы как следует осмотреть камень, как вошел курьер и подал Путилину депешу:

«Спешу предупредить вас, мой гениальный друг, что я вчера преблагополучно прибыл в Петербург. Весь к вашим услугам.

Домбровский».

– Это уж чересчур! – вырвалось у меня.

– Начинается вторая стадия нашего противостояния… – усмехнулся Путилин.

Спустя десять минут, в течение которых Путилин сидел, задумавшись, он спросил:

– Ты свободен?

– Совершенно.

– Поедем, если хочешь, вдвоем. В одном месте ты меня подождешь, в другое – мы войдем вместе.

Наш экипаж остановился около роскошного особняка на аристократической С-ой улице. Путилин скрылся в его подъезде.

Теперь, для плавного течения повествования о знаменитых похождениях моего друга, я воспроизведу ту сцену, о которой позже рассказывал он мне.

Путилин поднялся по великолепной лестнице в бельэтаж. Дверь квартиры открыл лакей в безукоризненном фраке.

– Графиня дома? – спросил его Путилин.

– Их сиятельство дома…

Через минуту Путилин был принят хозяйкой.

– Скажите, графиня, это ваш изумруд? – показывая ей замечательный кабошон[8], спросил он.

Крик радости вырвался из груди женщины.

– Мой, мой! Боже, monsieur Путилин, стало быть, вы нашли мои драгоценности?!

– Увы, графиня, пока еще я не нашел ни драгоценностей, ни их похитителя. Но, кто знает, может быть, скоро мне это удастся. Я к вам с просьбой.

– В чем дело?

– Разрешите мне от вашего имени сделать газетные публикации, приблизительно такого содержания: «Графиня Одинцова сим объявляет, что тот, кто разыщет и доставит ей похищенный в числе многих ее драгоценностей крупный изумруд, в коем виднеется крест, и составляющий фамильную редкость, переходящую из рода в род Одинцовых, – получит в награду сто тысяч рублей».

– Как!? – в сильнейшем недоумении выкрикнула графиня, – но ведь изумруд найден. Вот он – в моих руках. К чему же тогда объявление? И потом – это огромная сумма… Я ровно ничего не понимаю.

– Успокойтесь, графиня, – усмехнулся Путилин, – спешу сообщить, что на самом деле вам никому не придется платить ни копейки. Это объявление нужно мне для особых целей, рассказать о которых сейчас я не смогу.

– О, в таком случае – пожалуйста, пожалуйста…

Путилин вернулся в экипаж, где я его поджидал.

Далее наш путь лежал к лавке, на вывеске которой был изображен гроб и было выведено: «Гробовое заведение Панкратьева».

– Сюда мы можем войти вместе! – обратился ко мне мой друг.

В мастерской гробовщика не было ни души. На шум из внутренней комнаты выскочил сам хозяин заведения Панкратьев и при виде Путилина побледнел как полотно.

– Ну, любезнейший, я к тебе в гости! – тихо проговорил Путилин.

– Ваше… превосходительство… – пролепетал дрожащим голосом растерянный гробовщик.

– Придется тебе теперь расплачиваться, голубчик!

– Ваше превосходительство, не погубите! Видит бог, я тут ни при чем! Польстился на деньги, сделал этот проклятый гроб с двойным дном, а для какой надобности – и сам не знаю. Грех, за него теперь и отвечай…

Путилин рассмеялся.

– Ну, так слушай теперь, Панкратьев! В наказание за твою жадность я назначаю тебе такую кару: к завтрашнему дню ты должен мне изготовить гроб и тоже с двойным дном.

У гробовщика отвалилась челюсть. Он даже попятился от Путилина.

– К-как-с? Опять-с гроб с двойным дном?!

Признаюсь, и я был удивлен не менее гробовщика. Что за странная фантазия пришла в голову моему гениальному другу?

– Опять. И опять с двойным дном, – повторил Путилин. – Только на этот раз второе дно должно быть несколько иное. Слушай теперь мой заказ. Покойник должен лежать не наверху, а под первым дном. Поэтому, дабы гроб не казался большим и – запомни это! – точь-в-точь таким же, как и тот, который ты сработал щедрому заказчику, сделай вот как: первое дно подыми как можно выше, сделав пространство под ним больше, тогда туда можно будет вполне спокойно уместить покойника. Понял?

– Так… точно… – растеряно пролепетал гробовщик.

– Верхнюю часть совсем не закрепляй. Сделай так, чтобы покойник мог совершенно свободно выскочить из гроба. В этом фальшивом первом дне просверли такие же отверстия, которые ты сделал в первом гробу. И попомни, Панкратьев: если хоть одна собака узнает, какой гроб ты мастеришь, я тебя туда упеку, куда Макар телят не гонял! Все сам делай; подмастерья не допускай к работе, жене своей – ни гуту! За гробом я пришлю завтра сам и, конечно, – со смехом добавил Путилин, – за него ровно ничего тебе не заплачу, ибо ты за первый гроб довольно уж содрал.