Десять этажей

Когда Аркадьич заснул, мы улеглись и погасили свет.

***

Я проснулся оттого, что меня тряс за плечо бригадир Коля.

– Скорее, – сказал он, явно будучи на взводе. – Антоныч!

Я встал, посмотрел на часы. Была четверть второго. Коля тем временем поднял Костю и Кустицкого. Аркадьич пару раз матюгнулся и, перевернувшись, захрапел в стену.

Мы вышли на улицу. Было довольно холодно. Площадка у вагончиков была ярко освещена, вокруг суетились люди, бежали к одному из вагончиков.

– Что там с Антонычем? – спросил я у Коли.

– Увидите, – ответил он, и мы пошли к отдельному вагончику главного инженера. – Я проснулся от крика. Выскочили с мужиками на крыльцо, смотрим – по площадке сломя голову несётся Антоныч и истошно орёт. Забежал он к себе, там грохот невероятный устроил.

Мы поднялись по крыльцу и зашли в вагончик. Там стояло множество мужиков, явно перепуганных случившимся.

– Ребята, разойдитесь, – сказал им Коля. – Да и оденьтесь, застудитесь же, прилетели в одном исподнем!

Мы протиснулись сквозь толпу и прошли вглубь. Коля был прав: кругом всё было перевёрнуто, рассыпаны бумаги и какой-то мелкий мусор. В углу у кровати, обхватив руками колени, сидел трясущийся инженер. Безумный взгляд беспрестанно бегал по стенам, потолку, полу и лицам собравшихся. Мы подошли к нему поближе, присели рядом с ним на корточки.

– Андрей Антонович! Эй, Андрей, – позвал я его, осторожно коснувшись рукава его куртки. Он одёрнул руку и ещё больше вжался в угол. – Андрей Антонович, Вы меня слышите? Ответьте мне, ответьте… – Его взгляд остановился на моём лице, в глазах появилось что-то разумное, он перестал дрожать. – Что с Вами случилось?

– Ттт-там, в ллл-лесу! – заикаясь, начал он, озираясь по сторонам.

Я глянул на Кустицкого с Костей и дал им знак разогнать мужиков. Последние недовольно заворчали и начали расходиться. В наступившей тишине я повернулся к инженеру.

– Я решил выждать ночи и пройти по участку, – сказал он. Похоже, он начал успокаиваться. – Решил, что вдруг увижу этого «шутника» или «саботажника». Пошёл по просекам, осмотрел территорию. Без фонарика, естественно, только освещение на площадке издалека доставало. Уже собирался назад, как вдруг спину прихватило. Она у меня часто так на морозы реагирует, застудил по молодости. Прислонился я к дереву одному спиной, решил подождать, чтоб отпустило. А спину начало крутить, я начал оседать от боли, пошевелиться не могу. Сижу на листьях сухих холодных, тру спину руками. Вдруг слышу – шорох рядом. Поднимаю глаза и вижу… Стоит что-то передо мною. Метра два ростом, если не больше. Мохнатое очень. И глаза отсвечивают в темноте. Злые такие, Господи, до сих пор передо их вижу. Стоит оно и смотрит прямо на меня. А я и шелохнуться не могу, чёртова спина. И крикнуть боюсь. А оно стоит, молчит и не шевелится, словно ждёт чего-то. Не знаю, сколько это длилось, мне казалось – часы прошли, но это, наверное, не так. Оно стояло, стояло, и потом тихо ушло куда-то. Тут я понял, что спину отпустило, и бросился бегом сюда.

Мы с Колей переглянулись. Я вспомнил, как бригадир говорил о том, что инженер не поверил в вариант со снежным человеком. Как не поверил и я. Но сейчас я был готов изменить своё мнение. Потому что главный инженер был абсолютно седым.

***

Проснувшись, я увидел, что на улице уже светло. Приподнявшись на локте, осмотрелся. Костя сидел на кровати и протирал заспанные глаза, Кустицкий с Аркадьичем устраивали храпящий концерт. Я тоже сел на кровать и кивнул Косте. Тот тем временем встал, слегка размялся и выглянул в окно.

– Снег выпал, – сказал он в полголоса и накинул на плечи куртку. – Надо сбегать отлить, пока не лопнуло кой-где! – он сунул ноги в ботинки и открыл дверь. Яркий свет ударил по глазам, вдали искрился снег. Костя остановился в проходе и снова потянулся.

– Стой, – крикнул я ему и бросился к двери. Он замер, не опуская разведённых рук, и оглянулся. Я подбежал к нему и указал под ноги. – Смотри.

На крыльце были следы. Большие, почти в полметра, следы босых ног. С отставленными в сторону большими пальцами. Крыльцо было затоптано, словно тот, кто оставил эти следы, провёл тут немалое время. Цепочка отпечатков на снегу вела за угол вагончика.

Мы замерли с отвисшими челюстями. Сзади негромко присвистнул разбуженный Кустицкий. Я вышел из оцепенения и сказал Косте:

– Ну-ка, подсади меня. Хочу сверху посмотреть.

Вскарабкавшись по скользкому от снега металлу, я встал на прочную крышу и осмотрелся. Следы несколько раз огибали вагончик. Затем цепочка удалялась к другим вагончикам, а от них – в сторону опушки.

На крыльце своего вагончика стоял бригадир Коля. Поражённый, он смотрел на грязные следы на заснеженной площадке.

– Николай, – крикнул я ему и махнул рукой, чтобы он меня увидел. – Собирай всех!

Через полчаса на площадке стояли все лесорубы, газовщики и водители. Все аккуратно сторонились следов на снегу, которые уже активно фотографировал Костя. Люди был возбуждены и шумно обсуждали случившееся.

– Сергеич, – повернулся я к Кустицкому. – У тебя табельное с собой? – Тот кивнул и указал на карман куртки. Я глянул на бригадира. – Коля, естественно, у вас тут никакого оружия нет? Я не как милиционер сейчас спрашиваю, надо очень, – бригадир замялся и отрицательно мотнул головой. – Прекрасно! Мы имеем дело неизвестно с чем, а у нас всего два ствола. Как будем оборону держать?

– Можно взять топоры, трубы, – сказал Саморядов. – Бензопилы, опять же. Хотя не очень удобно будет с ними нападать. Только если напугать…

– Спугнём, и чёрт с ним, – прокатилось по толпе одобрение.

– Говорил же я вам, что мы на его земле, – раздался из толпы голос Саныча из Колиной бригады. – А теперь вы предлагаете ещё и выжить его?

– Он, кем бы он не был, представляет опасность для всех нас, – сказал я громко. – Все вы видели, что он сделал с инструментом. А что, если он нападёт на кого-то из вас? Нам нужно найти его или хотя бы спугнуть отсюда. Готовьтесь, через десять минут выходим.

Толпа зашумела и пошла вооружаться. Я посмотрел в сторону вагончика главного инженера. Тот вздохнул и закрыл дверь. Похоже, он так и не отошёл полностью.

Спустя пятнадцать минут почти сорок человек, вооруженных инструментом, вышли к опушке леса, к тому месту, куда вели следы. Наша шумная компания распределилась в цепочку, и мы выдвинулись вперёд. Я на всякий случай приготовил своего «Макарова». Искать снежного человека такой толпой было не страшно. Во всяком случае, так казалось. Однако через пару минут мы остановились. Следы неожиданно оборвались. Толпа зашумела. Я оглянулся на Саморядова, тот понимающе кивнул. Повторилось то, о чём он говорил нам тогда. Костя, стоявший рядом, осмотрелся и указал рукой куда-то вперёд.

– Вон там, на стволе! – мы с ним прошли вперёд и увидели на одном из деревьев царапины, на высоте примерно три метра. – Видимо, он перемещается по деревьям, как обезьяна.

– Он и есть обезьяна, – сказал Михалыч из Колиной бригады.

– Смотрите на деревья, на них должны быть царапины, – объяснил я людям, и мы пошли вперёд. И иногда меня не покидало чувство, что за нами следят.

Через некоторое время царапины стали появляться сразу на нескольких деревьях. Очевидно, он прыгал здесь с дерева на дерево несколько раз, в разное время.

– Нам надо распределиться, – сказал я. – Коля, твои пусть идут прямо. Бригада Саморядова, туда, направо, к тем камням. Бригада Калинина – к тем соснам. Маховский, – это был один из начальства газовщиков, – ведите своих вон к тому валежнику. И смотрите на деревья.

Люди рассредоточились и пошли в указанных направлениях. Мы с Костей и Кустицким двинулись влево. Постепенно установилась тишина, лишь вдали меж полуголых стволов деревьев мелькали люди с инструментом в руках. Кустицкий держал наготове свой пистолет, Костя на всякий случай приготовил фотоаппарат. Я засмотрелся на их сосредоточенные лица, почему-то показавшиеся мне забавными, и не заметил, как влез в яму с жидкой грязью. С меня слетел сапог и увяз в жиже.

– А, блин, – воскликнул я и наклонился за сапогом. Вытащив его, я поправил носок, и. держась одной рукой за дерево, надел сапог обратно. И тут мне показалось, что кто-то смотрит на меня. – Эй! – сказал я, но мои напарники уже прошли вперёд, и я потерял их из виду. Я подумал, что сейчас меня, как обычно бывает в фильмах ужасов, съедят. Потому что первыми всегда съедают тех, кто отстал или потерялся. Я огляделся и увидел неподалёку следы. Они были на снегу, и, судя по всему, свежие. Приготовив пистолет, я пошёл вперёд. Где-то вдалеке слышались голоса.

Я тихо прошёл вперёд и через минуту остановился, не веря своим глазам. Метрах в десяти передо мной, ухватившись за дерево, стояло оно. Больше двух метров в высоту, с очень широкими плечами, короткой шеей и мощным телом. Всё покрытый густой коричневой шерстью. Существо стояло спиной ко мне и смотрело перед собой. Где-то там вдалеке шли люди. Я замер на месте, не зная что мне делать и боясь шевельнуться.

Внезапно существо начало шумно втягивать воздух, после чего медленно повернуло ко мне голову. Я увидел заросшее лицо с широким носом и сильно выпирающим подбородком. Среди шерсти блестели два желтоватых глаза. Существо отпустило ствол дерева и полностью повернулось ко мне. Я резко поднял пистолет, держа его обеими руками.

Мы оба молча стояли и смотрели друг на друга. Казалось, прошло несколько минут. Потом существо начало медленно приближаться. Я крепче сжал пистолет и весь напрягся. Понимал, что шанса на второй выстрел у меня может не быть. Я стоял и смотрел существу прямо в глаза.

Оно остановилось где-то в трёх метрах от меня. Вблизи оно казалось ещё больше. От него пахло грязью. Я заметил, что его руки и ноги немного непропорциональны, и оно слегка прихрамывало при ходьбе. Я снова посмотрел ему в глаза. И не поверил тому, что там увидел.

Я увидел в его глазах страх. Существо боялось нас. Казалось бы, мы, сорок взрослых мужиков, до ужаса боялись его, огромного неизвестного существа. А теперь я видел, что оно боится нас не меньше. Казалось, оно с ужасом смотрит на меня и на непонятную ему вещь в моих руках, направленную на него. Но самым удивительным для меня оказалось другое: я видел в его глазах что-то ещё. Что-то человеческое. Что-то разумное.

И тут громыхнул выстрел, эхом прокатившийся по лесу. Существо пошатнулось и глянуло куда-то поверх меня. Раздался ещё один выстрел, и из головы существа брызнула кровь. Оно отлетело назад и упал на снег.

Я оглянулся. Ко мне бежали Кустицкий и Костя. Хоть Сергеич и говорит плохо, но стрелок он первоклассный. Они бежали ко мне и что-то кричали. Костя тряс фотоаппаратом. Отовсюду послышались голоса, меж стволов деревьев замелькали человеческие силуэты.

Я повернулся к существу. Снежный человек неподвижно лежал на снегу. Снег вокруг его головы окрашивался в красное и начинал таять.

***

Мы едва дождались приезда Павлика: настолько все мы были возбуждены произошедшим. Тело существа мы завернули в брезент, благо, погода была холодной, и процесс разложения не был столь быстрым. Мы никому не говорили о случившемся, чтобы избежать лишней шумихи. Нам здесь не нужны были толпы падких до сенсаций журналистов и повёрнутых на паранормальном типов.

Приехавший Павлик был просто шокирован увиденным. По дороге назад он молчал примерно половину пути, а потом засыпал нас вопросами: как мы его нашли, что оно делало и так далее. На большую часть этих вопросов у нас не было.

В район мы вернулись за полночь. По дороге я связался с нашим патологоанатомом, Герой, и попросил его подойти и посмотреть тело. Когда мы приехали, Гера ждал нас с каталкой. Тело в брезенте, которое мы с трудом погрузили на тележку, свисало почти на полметра. Придерживая ему ноги, мы увезли существо в смотровую.

– Надеюсь, ты никому не говорил про нашу просьбу? – спросил я Геру по дороге.

– Ну, только Наташке сказал, что вызвали на работу, – пожав плечами, ответил он. – А кто там у вас?

– Увидишь, – улыбнулся я.

Мы подвезли тело к столу и, поднатужившись, перебросили на стол. Гера пододвинул полочку с инструментом, а я откинул брезент. Костя опустился на стул в углу и сразу затих, откинувшись головой на стену.

– Ох ты, чёрт! – воскликнул Гера, ошарашено глядя на тело. – Где вы это взяли?

– Да вот сходили за грибами, да наступили случайно, – ответил я и направился закрывать дверь: местный сторож Геннадьич был весьма любопытен и настолько же болтлив.

– Что с ним случилось? – Гера всё ещё не мог пошевелиться, словно боялся, что труп сейчас оживёт и набросится на него.

– Сергеич прострелил ему голову, – сказал я. – Видимо, от дырки в голове мозги застудил и умер, – я весело посмотрел на Геру.

– Сергеич? Это тот бестолковый дурень из Абрамовки? – Гера наконец пришёл в себя и склонился к телу, начал осматривать дыру в голове. – Он что, стрелять умеет?

– Как видишь, – кивнул я. – Этот баскетболист стоял рядом со мной, когда Кустицкий его пристрелил. Я, как видишь, цел.

Гера что-то невнятно промычал в ответ и занялся осмотром. Видимо, он уже увлёкся. Я постоял немного, но решил не вдаваться в подробности вскрытия и вышел. Полусонный Геннадьич сидел в своей каморчке и смотрел на экран малюсенького чёрно-белого телевизора какой-то концерт, посвященный дню какой-то профессии. В помещении было душно от кипящего чайника, стоявшего на электрической плитке в углу. На столе стояла кружка, с которой свисала верёвочка чайного пакетика, а на салфетке лежала пара бутербродов.

– Здорово, Геннадьич, – сказал я и пожал старику руку. – Как жизнь твоя?

Старик угостил меня чаем, потом начал говорить от погоде, от неё плавно перешёл к грядущей зиме и предстоящему подлёдному лову. Геннадьич любил подлёдный лов и говорил о нём со всеми, кто готов был слушать. Я не был против: всё равно торопиться некуда.

Через час с небольшим к нам заглянул Костя.

– Герка зовёт, – сказал он, протирая глаза.

Гера накрыл тело брезентом и курил, сидя на стуле рядом со столом.

– Ну, что скажешь? – спросил я.

– Что тебе сказать, – сказал Гера, стряхивая пепел в раковину. – Это человек…

– Ну да, снежный человек, – кивнул я.

– Нет, ты меня не понял, – вздохнул Гера. – Это на самом деле человек.

Мы с Костей переглянулись.

– Это человек, – снова повторил Гера, наклонился вперёд и раздавил окурок о край раковины. – Просто у него имеются множественные атавизмы, – он посмотрел на нас. – Знаете, что это? – мы кивнули. – Так вот, у него повышенная волосатость, изменение лицевых костей и тому подобное. Плюс ко всему, наш пациент страдал ещё и от неравномерности развития. У него руки, ноги и ступни разной длины.

– Да, – кивнул я. – Он заметно хромал при ходьбе, а следы были неодинаковыми.

– Очевидно, какая-то сельская мамаша родила однажды такого вот паренька, – он махнул рукой в сторону тела. – Немного держала при себе, а потом выкинула в лес. Сама она это сделала или же родственники, этого мы с вами не узнаем. Но поскольку он оказался ближе к природе, чем мы с вами, им двигали чистые инстинкты, и он умудрился выжить в лесу без посторонней помощи. Судя по всему, ему около двадцати лет. Кстати, думаю, не будет лишним сказать, что организм у нашего пациента весьма изношен, и он всё равно умер бы в ближайшие годы. Это распространено среди таких вот гигантов.

***

Мы не стали никому говорить о нашей находке. Решили, что ни к чему поднимать панику из-за ничего. Мы столкнулись со случаем генетического уродства, но эту историю могли раздуть до невероятных размеров. Нам этого не было нужно.

Вот даже сейчас я Вам это рассказываю, а Вы должны мне пообещать мне, что это останется между нами. Просто мне выговориться нужно, чтобы полегчало. А Вы никому об этом, хорошо?

Мы тайно похоронили тело на сельском кладбище, ночью, в безымянной могиле.

Работяги с просеки тоже пообещали нам не рассказывать никому о случившемся. Поломку инструмента потом списали на хулиганскую выходку, и то дело осталось нераскрытым «висяком». Постепенно всё начало забываться.

Вот только вчера мужики нашли там свежие следы. Полуметровые человеческие следы…

29 августа – 5 сентября 2010