Дом в конце сиреневой аллеи

Пролог

Лето 1943 г.

Когда выбрались из траншеи, по которой брели ночью, залегли в лесу и с колотящимися сердцами прислушивались к каждому шороху, вздрагивали от любого дуновения ветра. Несмотря на страшную усталость, никто не смог сомкнуть глаз. Так и пролежали весь день, боясь промолвить хоть слово и обмениваясь лишь взглядами. К ночи окончательно утвердились в мысли, что погони нет. Либо их побег ещё не заметили, либо собаки не взяли след. Ведь не зря же они столько времени шли почти по колено в нечистотах. С наступлением темноты страх притупился. Понемногу разговорились. Пытались понять, где находятся. Хотя выбора особо не было. Просто брели, надеясь не нарваться на фрицев. Временами вдалеке слышалась артиллерийская канонада и взрывы. Отголоски боя… Но через пару дней пути звуки близкого фронта пропали. Выходит, они сейчас были либо в глубоком тылу, либо в немецком окружении. Спали днём прямо на земле. Ели что придётся. Однажды на чьём-то огороде накопали немного картошки. К домам подходить близко опасались, ведь там могли быть фашисты. Но долго так продолжаться не могло. Тела уже у всех чесались. Хотелось отдохнуть, помыться, поесть нормально. Поэтому на пятый день скитаний, когда вышли к какому-то населённому пункту, решено было постучать в крайний дом, стоящий на отшибе.

Почти сразу в одном из окон отодвинулась занавеска. И тут же задёрнулась. Беглецы ничего не успели рассмотреть. Но вскоре дверь отворилась. На пороге стояла женщина.

– Быстро входите, – сказала тихо и твёрдо, пропуская их в дом и озираясь по сторонам. – Вы откуда? Вокруг немцы!

– Из плена бежали, – ответил кто-то из солдат. – От станицы В… уже пять дней идём. Здесь, в деревне, немцы? Нам бы в город.

– У нас нет. Недавно были, но ушли, – пояснила хозяйка. – В соседней деревне они. А до города почти сорок километров.

– Можно переночевать? – спросил несколько нагло самый младший из группы Никита Дергачёв.

Все посмотрели на него хмуро, дескать, вот наглец. Но каждый в душе надеялся, что женщина не прогонит.

– Ну а что? – стушевался и стал оправдываться парень. – Нам хоть ночку отдохнуть и обогреться. Да и помыться нужно, смыть с себя это всё…

Он окинул брезгливым взглядом собственную одежду.

– Хорошо, оставайтесь, – согласилась хозяйка.

Прошли в большую просторную комнату. В лицо пахнуло уже почти забытым ароматом домашней выпечки, запахом дома, довоенной жизни.

Степан вместе с остальными опустился на лавку, осматривая всё вокруг своими васильковыми глазищами. Сразу ощутил, как от усталости гудит тело. Как же хорошо вот так просто сидеть в тёплом и сухом доме. Он-то уж решил, что сгинет в немецком плену или в этих проклятых лесах.

Хозяйку звали Вера Васильевна. Женщина была красивая. С тонким станом, но пышной грудью, синеглазая, черноволосая. Исполненная какого-то внутреннего достоинства. Голос у неё был глубокий, мелодичный. Наверное, она хорошо пела. Но этого Степану не довелось узнать. И была в ней некая тайна. А ещё какая-то печаль. За те два дня, что они провели в её доме, ни слова не сказала о муже, детях. Неужели вот так и жила совсем одна? Если не стояла у печи, то сидела у окна с книгой. Один раз Степан подошёл, спросил, что читает. Оказалось, «Тихий Дон» Шолохова. И как-то сразу закрыла книгу, убрала подальше. Словно застеснялась. Чего? Книги?

Нужно было уходить. Решили, что следующим вечером отправятся в путь. Не хотелось злоупотреблять гостеприимством. Хоть их никто и не гнал. Днём помогали хозяйке по дому, в огороде работали, в баньке парились. Кое-кто пытался приударить за Верой Васильевной. Но любые поползновения в свой адрес она пресекала. Поэтому настаивать никто из мужчин не осмелился. Трудно было рядом с такой красавицей, когда до этого не общались с женским полом месяцами. Поэтому и старались мужики занять себя кто чем, чтоб мысли дурные в голову не лезли.

– Одежду я вашу выстирала, просушила, – сказала Вера Васильевна за завтраком. – Кое-что заштопала. А кое-что вам подобрала из того, что у меня было.

Ребята дружно закивали, жуя кашу и закусывая домашним хлебом. Степан отметил про себя, что, выходит, в доме мужские вещи есть, значит, муж или сожитель имелся. Может, на фронт ушёл и погиб?

– Какая она красивая, да? – прошептал на ухо Степану Никита. – Вот за таких женщин мы воюем! За настоящих русских женщин! И ради них Родину защищаем! За всех советских женщин!

Степан улыбнулся этой восторженности восемнадцатилетнего пацана. Самому ему всего двадцать было, но он себя чувствовал умудрённым опытом мужчиной. Уже женат, и дочь имеется, а скоро второе дитя появится на свет. Поэтому он прекрасно понимал товарища. Женщина эта была такая, за которую стоило воевать. Даже одному броситься на пулемёт или под танк стоило. Даже умереть не жаль. Он это сразу понял, когда увидел её. Хоть и не юная барышня. Но такую красоту редко встретишь. Особенно сейчас. Одни глаза чего стоят. Синие-синие, почти как у самого Стёпки. Только без его юношеского задора, который не смог погасить даже немецкий плен.

Следующей ночью их размеренное существование нарушило странное событие. В дверь неожиданно постучали. Со своей лежанки, отодвинув полог, Степан видел, как хозяйка встала, накинула шаль и вышла в сени. Было слышно, как что-то говорили… И вроде на иностранном. Фашисты?! Неужели она шпионка, предательница?! Да нет, не похожа. Не может такая своих выдать. Вскоре Вера Васильевна вернулась, наспех схватила какие-то вещи и снова вышла во двор. Сквозь сон Стёпа слышал шум, потом снился новорождённый сын – красный от натуги, истошно кричащий младенец…

Он заметил, что хозяйка к нему больше всех расположена. Спрашивает о его жизни, о том, как ему воюется, как в плен попал и откуда он вообще родом. А может, это ему так казалось. Потому что другие по причине понятной мужской тяги надолго с Верой старались не оставаться. Он же всё о жене рассказывал и маленькой дочке, да о родителях немного. Сам не понимал, почему так разоткровенничался. По душе ему была эта женщина. Хотелось с ней поговорить, поделиться и наболевшим, и радостью.

На третий день, едва начало светать, они уехали. Позже, чем планировали. Вера Васильевна стояла у ворот, провожая их. Потом прикрыла калитку. Наверное, вернулась в дом, чтобы сесть за книгу. И всё… Тайна, которую Степан так и не открыл для себя. Когда позже думал о ней, то вспомнил, как она вскользь обмолвилась о каком-то страшном грехе, который якобы на ней лежит. Или о проклятии. Он тогда невнимательно слушал, поэтому плохо запомнил. Только внутреннее ощущение осталось, как осадок, о том, что в жизни этой гордой женщины было нечто страшное.

Войну Степан закончил в Берлине. Целым и невредимым. За эти годы чего только ни доводилось видеть, каких только баб не встречал. Но та, что приютила их, бежавших из плена, в память врезалась особенно хорошо. Всё думал о ней. Зацепила чем-то. А ещё понял, что младенец тогда не во сне его плакал, а наяву. Откуда он взялся там среди ночи? Загадка. Была у него мысль её навестить после войны. Но так и не решился. Да и зачем?

Откуда Степану было знать, что тогда, в день их отъезда, когда они скрылись за поворотом улицы, хозяйка вошла во двор и тут же рухнула на траву, как подкошенная. И зарыдала. Точнее, закричала. Резко, отрывисто. Принялась кататься по земле, как безумная, кусать платок. Но на крик никто из оставшихся в деревне немногочисленных жителей не вышел. Война, страшное время. Не стоило лишний раз высовываться.

Глава 1

Зима 2021 г.

– Троих детей родила, и никого в живых нет, – рассказывала старушка-соседка по больничной палате.

Она оказалась очень общительной. Говорила о том, как ездила поднимать целину, как познакомилась там с каким-то белорусом, забеременела от него и он сбежал. Ребёнок протянул всего пару месяцев. Во время родов его «раздавили» врач и акушерка, помогая женщине разрешиться от бремени. Мальчик появился на свет слабым, покалеченным и не жизнеспособным. Второму малышу, рождённому уже здесь, на родине, тоже не суждено было выжить.

– Повитуха, принимавшая роды, подстелила под меня клеёнку. Воды и кровь на неё стекали. Она их не успевала выливать. Когда ребёнок пошёл, то личиком прямо туда и уткнулся. И с первым вдохом глотнул не воздуха, а воды. Так и захлебнулся. Она его тельце рядом со мной положила. Он так сутки, наверное, пролежал. Потом мне лучше стало, хотела его похоронить. А повитуха его, оказалось, уже унесла и закопала.

За окном густо валил снег, поэтому в палате было серо, как вечером. Решили зажечь тусклый больничный свет.

Александра Степановна – так звали пожилую женщину – рассказывала о своих трагедиях таким будничным тоном, что было понятно – давно пережила, уже отболело. Её третий ребёнок – дочь – появилась на свет здоровой, выросла и подарила матери внука. Однако десять лет назад она скончалась за границей, куда уехала на заработки. Внук был единственной отрадой восьмидесятилетней старушки.

Ольга слушала, вежливо кивая, а сама думала о своём. Она попала в больницу по скорой. До вчерашнего дня молодая женщина не бывала в таких учреждениях. Но когда её неожиданно скрутила сильная опоясывающая боль, отдающая в правое плечо, Ольгу привезли сюда. УЗИ показало, что у неё хронический холецистит и, возможно, потребуется операция. А тут ещё встреча выпускников на следующей неделе… Теперь она вряд ли туда попадёт. Да, в общем-то, не особо и хотелось. Всему виной некачественное питание и нервная работа – решила молодая женщина. Теперь ничего нельзя есть, и её питанием стали глюкоза, но-шпа, раствор Рингера, ужасно болезненные уколы антибиотика и много других лекарств, которые капали и кололи.

Тем временем соседка перешла к рассказу об отце, участнике боевых действий. Как он с товарищами бежал из немецкого плена через ров, служивший выгребной ямой. Они прошли по тому рву по колено в нечистотах и вышли в лесу. Там залегли до ночи. Двигались только в тёмное время суток. Когда оказались у какого-то села, постучали в крайний дом. Местная жительница дала им одежду и накормила. Интересно. Как будто сюжет книги или фильма. А ведь это правда, чья-то жизнь. Ольга вздохнула. Вторая соседка, женщина лет шестидесяти, молча слушала. Третья, девушка лет двадцати пяти, похоже, спала. Она вообще всё время лежала и молчала. Поступила на следующий день после Ольги, а диагноз ей пока так и не поставили. Непонятные боли в животе. Терпела неделю. Сначала ей диагностировали аппендицит, но УЗИ это не подтвердило. Жаль девчонку…

О войне было слушать гораздо интереснее, чем о детях. Ольга вообще не любила, когда рассказывали о детских болезнях или смертях. Да и кто такое любит? Но ей это было особенно больно, ведь в свои тридцать детей она не имела. Очень хотела родить, но не от кого. Муж-бизнесмен не хотел бытовых хлопот и саму её давно не хотел.

Ольга наблюдала, как мерно капает по трубке в её вену лекарство. В этой самой обычной городской больнице оказалось очень уютно. Насколько это вообще возможно в больнице. Ремонт ещё советский, врачи и медсёстры добрые, внимательные. Палата на шесть человек, с чайником и телевизором. Муж предлагал перевезти её в областную, более продвинутую в плане оснащения, или даже в частную клинику, но Ольга отказалась.

Правда, атмосфера угнетала. Эти краем уха услышанные фразы врачей – «Там женщина поступила, всё в метастазах уже, без шансов…», «Рядом с ним жена будет дежурить, говорит, не хочет, чтоб он дома умирал, здесь легче…». Странно, почему онкологических больных тоже сюда везут? Или хирургическое отделение обязано их принимать? Она сама вообще-то должна лечиться у гастроэнтеролога. А повезли сюда. Все эти чужие трагедии её не касались, но как же тяжело было постоянно находиться в окружении боли. Как врачи всё это выдерживают и ещё умудряются сохранить жизнерадостный настрой, шутить над бедой и смертью? Больничные будни, чужие жизни, ежедневно проносящиеся перед глазами, были одновременно интересны и печальны. Но и хорошего тоже было немало. Практически ежедневно происходило что-то доброе или даже забавное.

Ольге очень симпатизировали молоденький интерн Петя и новенькая соседка по палате Ира. Первый в силу своего астенического телосложения и чрезмерной активности сначала показался юным медбратом. Но медсестра, которая делала ей укол, поправила молодую женщину.

– Что ты, Петька через год уже настоящим врачом будет!

А Ира поступила с такими же болями, как у самой Ольги. Но поскольку были выходные, УЗИ ей сделать должны были только в понедельник. Однако девушка не унывала. Оказавшись в палате, она первым делом сообщила кому-то по телефону, что «затусила на больничке». А затем спросила у медсестры, пришедшей ставить ей капельницу.

– А что можно поесть?

– Ну ты даешь! С болями в животе поступила и есть просит! Ничего. Воду пей.

Такой позитивный настрой был по душе Ольге. И они с Ириной как-то сразу сдружились.

Вечером на обходе молодой женщине было уделено особое внимание. Её лечащий врач подробно рассказал о диагнозе своей пациентки заведующему отделением.

– Ну вот, уже порозовела, – довольно констатировал молодой хирург, ещё вчера угрожавший Ольге очень печальными последствиями, если она не согласится на госпитализацию. – Знаешь, какой у тебя билирубин был? Триста при норме тридцать!

Молодой женщине это ни о чём не говорило, но судя по тому, как покачали головами и переглянулись доктора, она серьёзно больна.

Поскольку лечение, прописанное её доктором, не особо помогало, лечащий врач объяснил, что ей потребуется малоинвазивная операция.

На следующий день неожиданно навестила свекровь.

– Олюшка! Угораздило же тебя так заболеть! – воскликнула она, входя в палату и демонстративно игнорируя соседок Ольги. Потом опомнилась и чуть кивнула, окидывая женщин высокомерным взглядом. – Герман хотел приехать, но я его отговорила. У него много работы. Я сказала, что сама съезжу. Всё равно в этом районе по делам была. Ну, рассказывай, как ты? Очень плохо? Сколько уже потратила на лекарства? Выпишут скоро?

– Сказали, нужна операция, – огорошила свекровь Ольга.

– О боже! Это ж сколько денег выкинуть придётся?! Ну, то есть потратить. А без операции никак?

– Без операции я могу умереть, – спокойно ответила молодая женщина.

– Всё так серьёзно?

– Да.

– Такая молодая, и уже столько проблем со здоровьем! – бестактно упрекнула её свекровь, благополучно забыв про свой диабет, обнаруженный у неё как раз примерно в возрасте Ольги.

Та никак не прокомментировала слова матери мужа, и Алла Георгиевна продолжила.

– Бедный Герман, – вздохнула женщина. – Вот за что ему это? А тут как раз зима – самый неудачный период для его бизнеса. У тебя же есть какие-то свои сбережения?

Оля снова промолчала. Муж имел приличный доход и тратил деньги часто на полную ерунду вроде конструктора Лего.

В принципе, с мужем у неё были нормальные отношения. До поры до времени. Постепенное охлаждение с её стороны произошло в первую очередь из-за свекрови. Та настойчиво лезла в их жизнь и старалась везде, где можно, отодвинуть интересы и потребности Ольги на второй план. Должно быть, она и не догадывалась, что, по сути, разрушала семью сына.

Масла в огонь подливала и золовка. Общалась она с Ольгой вполне доброжелательно. Но при любом удобном моменте не упускала возможности поддеть. Раздавала советы даже на тему того, как им кормить кота. А потом возмущалась, что Ольга этим советам не следовала. Не зря в народе говорят, что золовка – змеиная головка. Легко представить, как активно свекровь и сестра мужа перемывают ей косточки. Наверняка это происходило очень часто. А её болезнь – ещё один повод обсудить, какая она никчёмная. И как их драгоценному Герману не повезло с женой.

Благо, задерживаться свекровь не стала. Минут через десять засобиралась домой. Кажется, после её ухода все соседки по палате облегчённо вздохнули. Даже бабушка с соседней койки перестала надоедать рассказами о своей жизни. Похоже, поняла, что у Ольги судьба не легче и той самой есть что рассказать.

Следующим утром её доктор принёс какой-то документ о переводе молодой женщины в областную больницу. Сказал, что ей следует обратиться в отделение хирургии. Заведующий в курсе и ждёт её. Ольга даже не стала предупреждать мужа. Вызвала такси и сама поехала в больницу. Там медсестра её быстро оформила в палату и вскоре к ней пришла молодая женщина-врач. Оказалось, что тянуть с операцией они смысла не видят, и что проведут её сегодня же после обеда. Ольга одновременно и обрадовалась, и испугалась. Выходит, через пару дней она уже будет дома. Но как пережить эту неприятную манипуляцию? Тем более что, как предупредила доктор Галина Владимировна, продлиться операция примерно около часа. Всё время Ольга будет в сознании, но, как ей пообещали, боли она не почувствует. Молодая женщина твёрдо решила, что готова вообще ничего, кроме овсянки на воде, не есть, только бы всё это больше никогда не повторилось.

Неприятная процедура, к счастью, завершилась гораздо быстрее. Хотя пациентке казалось, что она не закончится никогда. Потом жутко саднило в горле и покалывало где-то внутри, за рёбрами. Но врач предупредила, что так и должно быть. Контрольное УЗИ через сутки показало, что теперь Ольга полностью здорова.

Собирая свои вещи и готовясь к выписке, молодая женщина всё думала о той старушке, Александре Степановне, которая потеряла всех своих детей, и чей отец бежал из немецкого плена. Всё не шла она из головы. Словно о чём-то они не договорили, что-то важное Ольга не спросила у неё. Что-то, о чём должна была знать…

Глава 2

В детстве её часто обижали одноклассники. Дразнили из-за очков и коверкали фамилию. Хотя фамилия у неё была вполне обычная – Кутовая. На дворе тогда были девяностые годы, семья жила более чем скромно. Мать торговала на рынке, отец перебивался шабашками. Половину из заработанного пропивал. Поэтому позволить себе купить ребёнку дорогую одежду они не могли. Однажды бабушка подарила Оле сарафан. Довольная девочка пришла в школу, но настроение тут же было испорчено. Одноклассница при виде неё презрительно хмыкнула и спросила:

– Тебе не стыдно так одеваться?

Кажется, даже учительница начальных классов невзлюбила Ольгу. Он хорошо помнил, как Надежда Владимировна за что-то дала девочке подзатыльник. Хотя за что можно было так обозлиться на столь тихого ребёнка? Правда, его самого тогда раздражала эта замкнутая, вечно перепуганная девочка со светлыми волосами и круглыми голубыми глазами в нелепых очках.

В средних классах Оля перестала носить очки. Стеснялась. Подходя к школе, снимала и прятала в рюкзак. А в старших классах он и сам нередко насмехался над несуразной одноклассницей в кругу других парней. Однажды громко спросил, как они думают, у кого из девчонок красивее фигура.

– Вот у Кутовой совсем не красивая, – сам же заметил он.

И она слышала это. Точно слышала. Да и какая там могла быть красота, когда из-за худобы вещи на ней висели, как на вешалке. Другие девчонки тогда, классе в десятом, уже заметно оформились. А у этой ни груди, ни попы.

Сергей усмехнулся своим мыслям. Зато сейчас эти «оформившиеся» красотки превратились в обабившихся тёток. Им же всего по тридцать лет, а многим на вид меньше сорока пяти не дашь. Теперь Ольга на их фоне выглядела утончённой стройной красавицей. И платье такое выбрала, что только подчёркивало это. Наверняка занимается фитнесом. Сейчас её формы были как раз то, что надо. Весьма болезненный щелчок по носу признанным школьным красавицам!

Орлов покосился на одноклассницу. Та изучала меню. Небрежно откинула назад свои светлые волосы, оформленные в модную стрижку. Постучала пальчиком, увенчанным аккуратным бежевым ноготком, по столу. Наверное, не знала, что выбрать.

Теперь он удивлялся, как вообще мог тогда её тиранить. Да и остальные тоже. Всё-таки в детстве и юности всё видится совсем иначе. Знал бы он, какой она станет!

Ольга сидела как-то обособленно, мало с кем общалась. Вообще удивительно, что она пришла на встречу выпускников.

Наконец все сделали заказы и принялись болтать. Оля что-то читала на экране своего телефона, хотя расположившиеся рядом одноклассницы пытались привлечь её к беседе. Некоторые вышли покурить. Кто-то, несмотря на то, что вечер только начался, уже отправился на танцпол. Сергей тоже решил пригласить Ольгу. Когда заиграла подходящая музыка, подошёл к ней.

– Пойдём, потанцуем?

Она подняла на него глаза, и в них читалось искреннее удивление.

– Пойдём, – ответила более чем равнодушно.

Танцевали они, что называется, на пионерском расстоянии друг от друга. Когда он осторожно положил руки ей на талию, то почувствовал тепло кожи под немного шершавой тонкой тканью платья. От неё очень приятно пахло. Эти ощущения и аромат слегка дурманили.

– Скучновато тут, да? – спросил Сергей, чтобы не молчать.

Оля пожала плечами.

– Сейчас все напьются, и станет весело, – сказала она.

– Это точно. А ты чем занимаешься вообще?

– Работа у меня тоже скучная. Агентство недвижимости, – равнодушно отчиталась молодая женщина.

А потом спросила из вежливости:

– А ты?

– Я тружусь в перинатальном центре врачом-акушером. Роды принимаю, операции кесарева сечения делаю.

Выражение скуки с лица Ольги, наконец, пропало. Она с неподдельным любопытством посмотрела на одноклассника.

– Ничего себе! Я не знала.

– Я про твою работу тоже не знал, – усмехнулся Орлов. – Это ты дома и квартиры помогаешь продать?

– Да, оцениваем, помогаем продать, – улыбнулась Оля. – Правда, муж постоянно намекает, что мне пора бросать работу и сидеть дома.

Что-то внутри Сергея потухло. Выходит, супруг есть. А может, и дети. И с мужем в отношениях всё прекрасно. Такие женщины кому попало детей не рожают. Не то, чтобы он на что-то рассчитывал, но всё равно настроение упало.

Ольга не стала оставаться до конца вечера. Вскоре она как-то незаметно исчезла. Да и он решил не засиживаться в ресторане, тем более что завтра на дежурство. Парни не хотели его отпускать.

– Орлов, ты что! Ты куда! Давай ещё по одной!

Подвыпившие одноклассницы так и липли с расспросами о личной жизни. Но он всё же смог улучить момент, чтобы уехать.

Сергей думал об Ольге. Вспоминал её совсем девчонкой и сравнивал с тем, какой увидел сейчас. Кто бы мог подумать – они учились вместе с первого класса! И вот спустя столько лет он неожиданно увидел и запал…

Нашёл её в соцсетях, предложил дружить. Через пару дней увидел, что его предложение принято. Фотографий у неё на странице практически не было. Всего две и тем уже несколько лет. А он всё равно то и дело заходил, рассматривал. Давно Сергей не проводил столько времени за компьютером! Сначала нерешительно колебался, но всё-таки решился ей написать.

– Привет!

Ответ не заставил себя ждать.

– Привет.

– Как дела?

– Нормально.

Что ещё спросить? Что написать? Она как-то не очень расположена была к общению, и он это понял. С сожалением вздохнул. И отправил подмигивающий смайлик. На этом переписка завершилась.

Встретились они совершенно случайно. Уже был май, то есть с той февральской встречи выпускников прошло немало времени. Он даже сначала не поверил своим глазам. Она? Точно она! У киоска с газетами.

– Оль, привет!

Она обернулась.

– О, привет, Серёж.

По спине пробежала дрожь от такого обращения. Для него это «Серёжа» всегда казалось каким-то нежным, интимным. Привык, что он Сергей, Серёга или Сергей Александрович.

– Покупаешь прессу?

– Да вот журнал выбираю, – усмехнулась она.

Как-то незаметно вышло так, что по тротуару они пошли вместе. Он даже не подумал предложить её подвезти. Растерялся, как пацан. И глаз не мог оторвать от её чуть загорелых плеч, тонких бретелек жёлтого сарафана и ямочки между ключицами, в которой поблескивала цепочка. Бретельки были одни, под ними не виднелось вторых, от бюстгальтера. Она без белья, что ли? Одёрнул мысленно себя, обозвал идиотом и запретил вообще о таком думать.

Неожиданно его осенила настолько удачная мысль, что он невольно расплылся в улыбке.

– Слушай, ты же агент по недвижимости! А мне как раз дом нужно продать! Поможешь?

Она пожала плечами.

– Могу, конечно, только у нас очередь. Примерно до середины или конца лета. Мне нужно посмотреть.

– Да я не спешу.

– Тогда запиши мой номер, – она достала свой смартфон.

– Ты теперь не Кутовая? – уточнил Орлов, вбивая её имя в телефонную книгу.

– Волошина.

Домой Сергей ехал, насвистывая какую-то весёлую мелодию. Он давно не чувствовал себя таким счастливым. У него есть её номер телефона! Правда, какой в этом смысл? Но это ему было всё равно. Главное, она дала ему свой номер!