Лекс Раут. Чернокнижник

– Нежнее, – прохрипел я.

Она гневно дернулась, но движения стали мягче и осторожнее. Дрожащие пальцы расстегнули мои брюки. Я шумно втянул воздух, изо всех сил сдерживая желание плюнуть на свою поганую гордость. Но нет…

– Активнее, – велел я.

Ее пальчики несмело погладили, чуть царапнули ноготками.

– И рот задействуй, мне это нравится, – прохрипел я.

Проклятые боги, кажется, я сейчас сдохну! И отнюдь не от раны в боку! Кстати, кровь, похоже, остановилась.

– Ты издеваешься?! – Она вскинулась и отпрянула.

Моя инкубская суть уже корчилась в муках и требовала не отпускать, скрутить, взять! Я не сдержался, схватил ее ладонь и вернул на место, прижал. Желание дурманило голову, и проклятая гордость больше не сдерживала. Я дернул ее на себя и впился в губы, забыв обо всем. Она уже не протестовала, но и не отвечала мне, позволяя целовать. Рот у нее был сладкий и влажный, а губы все же сухие… Задрал ее сорочку, обнажая ягодицы, сжал.

– Лекс? – Она не сказала, выдохнула.

Я оторвался с трудом:

– Что?

– Ты не мог бы… меня укусить? – Она снова прикусила губу, уже слегка припухшую от моего поцелуя.

– Тебе настолько противно? – Дошло до меня.

– Я… Я боюсь. – Она отвела глаза. Мое тело дрожало, я с трудом удерживал инстинктивные поступательные движения и желание вбиться в нее одним ударом. Одри посмотрела мне в глаза: – Укуси, пожалуйста. У меня первый раз…

– Что? – опешил я. И сам скривился: кажется, я резко поглупел этим вечером. – Ты невинна? Девственница?

Она кивнула, а я закрыл глаза и застонал. Девственница! Огромное количество силы. Насыщение. Наслаждение. И я буду первым… у нее. Первым, но не единственным. И Армон никогда мне этого не простит.

– Убирайся… – сквозь зубы процедил я, сам не веря тому, что говорю это. Открыл глаза и заорал: – Пошла вон!

Она скатилась с кровати и метнулась к двери. Я догнал, когда ее ладонь легла на ручку, развернул, впечатывая в стену.

– Слишком медленно, Одри. Я передумал.

Я целовал ее губы, не слыша стонов протеста. Она все-таки испугалась и надеялась сбежать, но я не позволил. Мой порыв благородства прошел, оставив лишь желание. Ее сорочку я, кажется, разорвал, а саму Одри толкнул на кровать. Моя рана затянулась, но я этот момент пропустил. Потоки силы, что я получал от нее, дурманили, как самое дорогое вино, желание заставляло меня рычать, но мне все было мало… Губы, шея, грудь с затвердевшими сосками, напряженный живот. У нее оказалось очень красивое тело. Запах ее крови заставлял меня облизываться. Светлые волосы между раздвинутых ног. Я сжимаю ее так, что Одри вскрикивает, но я держу ее руки, не позволяя вырваться. Кажется, я никогда не остановлюсь. Внутри ее тела так узко и горячо, что меня трясет от наслаждения. Я снова переворачиваю ее, целую в губы. Энергия невинности и жизни окатывает меня теплой волной, и я почти захлебываюсь от приступов экстаза. Я не в силах оторваться от нее, желая испробовать все и везде… Ужасно хочу укусить тонкую белую шею, просто невыносимо хочу. Укусить, чтобы она отвечала мне, хочу видеть в дымчатых глазах отражение своей похоти… Но не кусаю. А на нежность у меня нет времени, я просто беру Одри, сильно, резко, без остановки, наслаждаясь процессом и силой девушки. Ее так много, этой силы, что у меня темнеет в глазах, а из горла вырывается гортанный крик. У меня и раньше были невинные девицы, но никогда я не получал от них столько наслаждения и жизни. Может, это особенность иллюзиона? Надо запомнить…

Снова взорвался и свалился, придавливая Одри к кровати. Тело ослабло, но сила бурлила внутри, исцеляя меня. Тянуло улыбаться.

– Я уже могу идти? – сипло спросила Одри.

На меня она не смотрела, упорно разглядывая почти сгоревшую свечу.

Я перевернулся на бок, не отпуская ее. Девушка попыталась прикрыться покрывалом, хотя я не понимал, к чему эта скромность после всего, что я с ней проделывал.

– Подожди, – повернул ее голову, заглядывая в глаза. – Тебе больно?

Она сжала зубы и мотнула головой. Хотела гордо, а получилось жалко. Я положил ладонь ей на живот, заплетая исцеляющий аркан.

– Магия исцеления не моя специализация, – усмехнулся я, – сама понимаешь. Но я постараюсь. Восстановить до первоначального вида, понятно, не смогу, но боли не будет…

– Как благородно. – Она смотрела на меня в упор, и снова я не понял, что за выражение было в ее глазах. Да и какая мне разница?

– Ты сама пришла, – бросил я. – И сама предложила, Одри. Кстати, это из-за тебя мы с Армоном влезли во все это дерьмо. Чтобы получить силу, мне нужна добровольная партнерша, насилие мне неинтересно. Ну разве что в качестве развлечения. Ты все сделала по собственной воле, детка.

Я подмигнул, а в ее глазах появилась злость. Вот так-то лучше, все сразу стало ясно и понятно.

– Спасибо, что напомнил. – Она оттолкнула мою руку и встала, уже не пытаясь прикрыться.

Вот всегда знал, что злиться и ненавидеть кого-то до желания убить – лучше, чем тихо подвывать в углу от горя. К тому же я терпеть не могу женские слезы. Даже не представляю, что сделал бы, надумай она заплакать.

Одри попыталась влезть в платье, путаясь в ткани и раздраженно отбрасывая с лица волосы. Свеча почти догорела, и в ее рваном свете я смотрел, как девушка кусает губы и сжимает зубы.

– Армону не говори, – не глядя на меня, бросила Одри. Я не отвечал, и она вскинула голову, замерев. И повторила с нажимом: – Не говори ему, Лекс! Хоть на это тебя хватит? Чтобы удержать язык за зубами и не похвастаться?

Если честно, я испытал сильное желание ее придушить. Вот прямо невыносимое.

– А что, у тебя на него планы? – усмехнулся я, откидываясь на тонкое подобие монастырской подушки.

– Ему будет больно. – Она все-таки справилась со своим платьем. – Он хороший, это такая редкость в нашем мире. И действительно пытается мне помочь. Я это ценю.

Я хотел ответить что-то язвительное, но не успел, потому что в дверь постучали, а спустя минуту внутрь сунулось молодое курносое лицо прислужника. Он смущенно смотрел в пол, не осмеливаясь поднять глаза на стоящую в келье девушку или лежащего меня.

– Купель готова. Просветленный велел вас проводить!

– Купель?

Я опустил ноги с лежанки.

– Да! Для вас… Просветленный велел не медлить!

– Слушай, а мне у вас начинает нравиться. – Я встал и потянулся, с удовольствием ощущая силу своего исцеленного тела. Волшебное чувство!

А вот помыться я бы не отказался. Так что я натянул остатки своих штанов, потом сапоги и вышел за дверь. Одри выскочила из кельи еще раньше, когда я только начал потягиваться, лишь мелькнули ее светлые волосы в конце коридора. Курносый служитель торопливо пошел вперед, я – неторопливо – следом.

Не люблю монастыри, здесь слишком много посторонней силы, обычно чуждой мне. В храмы Богини я, конечно, захожу свободно, хотя глупцы и считают, будто чернокнижнику это не под силу. И зайти, и вымыть руки в священной чаще, и даже плюнуть с анфилады в толпу прихожан – все могу. Но вот такие места древней силы вызывают у меня дрожь. К счастью, их осталось слишком мало. Или к несчастью, не знаю. Но я подумал, что мне не стоит задерживаться здесь надолго. Хотя я не ощущал дискомфорта, это было странное чувство чужой силы, не враждебной, но и не дружественной. Но определенно – мощной.

Меня провели в небольшое помещение, наполненное паром, и я присвистнул:

– Ого, да у вас тут неплохо!

– Эта купель используется лишь в редких случаях. – Парнишка положил на каменный бортик темный сверток. – Одежда для вас. Я вернусь, когда вы будете готовы.