Пёстрые эскизы. Сборник рассказов

Был пасмурный день, чайки восторженно кричали и кружились над головой златокудрой девушки, которая кормила их кусочками чёрствого хлеба, кидая в море. Они были голодные, вот уже третий день штормило, и они не выходили в море, понуро сидели, собравшись кучками на песчаной отмели. Лишь одна чайка, стоя на одной ноге за спиной девушки, внимательно наблюдала за ней блестящими бусинками своих подведённых красными контурами глаз.

– Элена, я тебя искал, еле нашёл, ты опять кормишь этих воришек?

– Не говори так о чайках, они хорошие, а если и стащат иногда у рыбаков селёдку, то только потому, что из-за нас в море всё меньше и меньше рыбы, я люблю чаек, они мои добрые друзья.

Твёрдая мужская рука с синей татуировкой якоря и именем «Элена» на плече обвила тонкую девичью талию и притянула её к себе. Посмотрев ему в глаза, она с нежностью прильнула к нему, и они слились в медленном протяжном поцелуе. Серая чайка, та, что стояла на одной ноге сзади, с криком взмыла в небо и, опустившись, понеслась по океану, крича и плача, касаясь концами белых крыльев пенистых волн. Ей вослед, улыбаясь, шелестел о песок океан и смеялось игривое солнце.

Один день студента перед экзаменом

– Бери свой чемодан в зубы и уматывай отсюда, чтоб твоего духа тут больше не было.

– Маринка, а зачем в зубы, я и в руках могу его понести, – с сожалением ответил он.

– В руках ты конспекты понесёшь, у тебя экзамен завтра, не забыл, надеюсь?

– Да, конечно, Маш, Машенька, Мария, не было ничего между нами, клянусь – так, потискались чуть-чуть – и всё, – с надеждой проговорил он.

– Вот завтра на экзамене и потискаешься, а с меня хватит, корми, пои этого альфонса, а он ещё подруге юбку задирать будет! Вон отсюдова, чтоб духу твоего тут твоего не было!

Дверь с треском захлопнулась прямо перед носом незадачливого студента.

– О! Петрович, какие люди, заходи, братан. Да, я смотрю, ты с чемоданом! Попёрли, что ли? – с любопытством спросил он. – Эх, где наша не пропадала!

– Да, вообще совесть потеряла, – со вздохом проронил Петрович, не отводя глаз от бутылки с водкой на столе. – Прямо перед экзаменом вытурила. А я смотрю: вы тут празднуете что-то!

– Так ты же сам только что сказал – экзамен завтра, а экзамен для нас – не всегда праздник, вот подзаняться решили. Славик, дай стул человеку, он поди устал с дороги. Пить, конечно, будешь? Налейте человеку, у него жажда!

В дверь кто-то тихонечко постукивал: казалось, отбивал азбуку Морзе.

– Кто там? Открыто!

Дверь стала медленно открываться, в проёме показалась кудрявая девичья голова, с заспанными глазами и многочисленными веснушками по всему румяному лицу.

– Ребята, у вас яйца есть? Ольга яичницу делает, трёх яиц не хватает, мы вернём, завтра же, возвратим, честное слово.

– Парни, сознавайтесь, у кого три яёца! – торжественным голосом спросил Винт, обводя сидящих удивлёнными глазами.

Дверь тут же с хлопком закрылась. Через минуту она снова открылась, в ней оказалась та же кудрявая голова, но с озорными искорками в глазах.

– Ребята, ну серьёзно, нам надо на вечер – Катя кекс должна приготовить.

– Парни, кто знает разницу между кексом и сексом? – не менее торжественным голосом переспросил Винт.

– В яйцах, в их количестве, в их качестве, свежести!

– Неправильный ответ. В одной букве, филологи хреновы! Всему вас учить надо.

– Витя, ну Винтик, серьёзно, нам очень нужно, – взмолилась девушка

– Марыся, ну где я тебе сейчас яйца найду! Ну подумай.

– Ну так бы и сказали, что нету, – с досадой сказала она.

– Ну почему, они есть, но абсолютно непригодны ни для варки, ни для жарки!

Дверь снова закрылась – в этот раз, кажется, надолго.

– Ну что, виночерпий, разливай, будем пить, борьба с зелёным змием временно откладывается на неопределённый срок.

– А закусь есть? Колбаса какая-нибудь или, может, ещё чего.

– Есть, паштет шпротный с хлебушком чёрным. Мировая закусь! Что-то закралось у меня подозрение, будто расслабился ты малость у любови своей, разнежился. Петрович, может, у тебя замечания есть какие, по столу, например: как накрыт, что стоит, не так лежит?

– Ну что вы, пацаны, всё нормально, это я так, просто спросил.

– Так выпьем же за тех, кто в море, за моряков и их жён и подруг! – сказал он, не морщась, опрокидывая стакан водки в рот. – Кстати, Петрович, пока тебя тут не было, – аппетитно хрустнув огурчиком, продолжал Винт, – у нас Лёха влип в историю одну. Пошёл наш друг в гости к подружке на первый этаж, к новенькой с параллельного потока, и назюкался он там от души.

– Лёха, может, ты расскажешь?

– Да рассказывай, чего там, – сказал он с лукавой ухмылкой на лице.

– А что пили, Лёша?

– Разное там было, отец у неё моряк, ну и привёз из загранки, – нехотя начал вспоминать Лёха. – Виски, ром, джин голубой…

– Принесла она это добро в общагу, – продолжил Винт. – Попили, полюбились и заснули в объятиях друг у друга. Будит она его в два часа ночи и говорит: иди-ка ты, Лёша, спать к себе, а то проверят ещё, будут у нас с тобой неприятности. Стал он подыматься по лестнице и этаж спросонья перепутал, вместо нашего поднялся этажом выше, так было?

– Так, так, – утвердительно закивал головой Лёха.

– Вот заходит он в комнату и, свет не включая, чтобы нас не будить, начинает раздеваться, потом ныряет в постель, а там кто-то есть, ну и подумал на меня, говорит: «Винт, вставай, ты что тут делаешь?» А там девчонка лежит и как заорёт: «Спасите, насилуют!» Лёша не поймёт, в чем дело, из постели, как ошпаренный, выпрыгивает, свет включается – и стоит Ромео в трусах в бабской комнатке, окружённый разъярёнными женщинами, которые кидают в него что попало: и чашки, и ложки, и подушки. Лёх, так же было, а?

– Так оно и было, одна из них  мне прямо в пах туфлей попала, лахудра злая, знала, куда кидать.

– Здесь, братцы, понял он, в чём дело, бросился бежать наш братан со всех ног к нам, хмель да сонливость как рукой сняло, вбегает в трусах, орёт, как ошпаренный

: «Спаси, Винт! Ни за что пропадаю! Помоги!» Пошёл я к девчонкам и говорю: так вот да этак, ошибся человек дверью, с кем не бывает, простите грешного. А они отвечают: мол, была попытка изнасилования, есть свидетели и вообще – мы девочки с юрфака, а сами смеются. Я представился им как будущий дипломат, сразу предложил взятку. И началось борьба как бы между Черчиллем и адвокатом Плевако, сначала они требовали банку чёрной икры с шампанским, но я спустил до киевского тортика с вином, на пиво с воблой они никак не соглашались. В общем, одежду отдали, но колёса ни в какую, оставили под залог. Теперь он третий день ходит в тапочках на занятия, из принципа, – закончил он под всеобщий хохот.

– Кто тут ответственный за бутылку? Наливай! За что пьём, парни? Давай, Славик, теперь твой черёд тост толкать.

– Давайте за пятерых лосей!

– А это как? – спросили с недоумением.

– Ну вы даёте, хлопцы! Чтобы училось, спалось, е….сь, пилось и любилось!

– Вот филфак жарит, нам, дипломатам, далёко до них! Петрович, так что там у тебя случилось-то?

– Да так, заженить меня хотела, ну я и дёру дал.

– Жениться нашему брату студенту никак нельзя, – задумчиво произнёс Славик. – В институте хвосты сразу появятся, жене внимание уделять надо.

– Петрович, брось лапшу друзьям на уши вешать, мы ж тебя не первый год знаем, это которая у тебя по счёту, а?

– Да бес попутал, парни, не виноват я.

– Я так и знал, блин, неисправимый ты человек, Петрович! Колись, как было дело?

– Сидел я дома тихо, никого не трогал, занимался, как раз экзамен должен быть у Горыныча. Ну, думаю, прочту конспекты чуток – может, пронесёт, а то он с женой развёлся, лютует теперь, говорят. Машка на работу свалила, я один, тишина, никто не мешает, сижу себе, грызу гранит науки, мечтаю – может, стипендию подымут. Звонок, открываю: соседка стоит с полотенцем, с третьего этажа, симпатичная девчонка такая, пару раз у Маринки была на дне рождения – так на посиделках пару раз общались. И говорит, что воду отключили у них, авария, сосед залил водой соседа. «Можно я у вас душ приму, а то на работу идти скоро?» «Проходите, – говорю, – купайтесь себе на здоровье». А сам пошёл заниматься в комнату к себе. Не прошло и трёх минут, слышу – кричит: «

Сенечка, ты мне спинку не потрёшь?» Зашёл я в ванную комнату, она сидит, волосы распустила и говорит: «

Ты глазки закрой и не подглядывай, потри спинку и выходи сразу же». Ну, я закрыл глаза и пошёл в её сторону, на ведро налетел, чуть не упал, а она смеётся. Стал я ей спинку натирать.

«Вот тут потри, Сенечка, вот тут пониже». Потом говорит: «Ты глаза-то открой, или что, вообще дурак? И чему вас там в институтах только учат?» Как стала одежду с меня срывать! И плюхнулся я вместе с ней в ванну, минут через пять Машка, как бешеная, влетает, что было дальше – оставляю на ваше воображение, господа гусары, un peu d’imagination.– Я представляю, – сквозь неудержимый хохот проговорил он. – Тут и воображения не надо, одна реальность. Ну, Петрович, развеселил ты нас, теперь твоя очередь тост гнать.

– Робцы, давайте выпьем за то, чтобы, как ни шли бы мы к знаниям, какая бы ни была бы лекция интересная, а всё равно нас к девчонкам тянуло!

– Молодец, Петрович! Вот это в тему! За прекрасный пол! За женщин!

– А что, у тебя серьёзно экзамен у Горыныча?