– Ну чего ты во мне дырки буравишь? Да, мне тоже не понравилось. И понятно, что пацан пытается исполнить волю родителей… Интересно, какой раз он так попадает? – почесал я голову.
– Шестой, – раздался слабый голос Киоси. – В шестой раз я пытаюсь отомстить за родителей и меня снова побеждают. Изаму-сан, ты же сказал, что если я буду делать твою зарядку, то стану сильным… А у меня не получилось стать сильным. Меня победили…
– Да? И сколько же их было? Десять? Двадцать?
– Пять человек. Их всегда пять человек… И они очень сильные… Когда я стану сильным, Изаму-сан?
– Станешь, Киоси. Обязательно станешь. Сэнсэй, подскажи, а это не та группировка, которая заказала Масаши? Чей шрам от пули я ношу на спине…
– Да, Тень, это они и есть. Хаганеноцуме-кай…
– Сэнсэй, значит, у них кроме Окамото появился ещё один кровник. Не должно так быть, не должны дети бросать камни в своих родителей.
Норобу задумчиво почесал голову. Он поправил одеяло на Киоси и погладил его жесткие волосы.
– Думаю, что да. Пора бы заняться этим кланом. Узнай у Мизуки – не пересекаются ли их интересы с интересами нашей группировки? Если пересекаются, то надо узнать, чьи именно, а то окажется, что мы накажем тех, кто нам нужен.
– Подожди, но как же? Если они убили родителей малыша, то…
– То они убили родителей малыша. В таком случае, он кровник и он может мстить им без оглядки на клановые интересы. Но если вмешаемся мы, то можем задеть интересы нашего клана. Вот такой вот выворот преступного мира. Плошку риса пополам, а вот говядинку каждый ест свою.
Киоси так жалобно посмотрел на меня и отвернулся, что я решил – даже если интересы наших группировок будут пересекаться, то всё равно смерть родителей тануки не останется безнаказанной. Даже если Мизуки скажет, чтобы я их не трогал и вообще не думал плохое в сторону Хаганеноцуме-кай…
Тануки будет продолжать приходить к этим людям и будет получать люлей. Но только до тех пор, пока им не начнет надоедать эта забава. В один из дней они просто-напросто проломят голову маленькому тануки, да и выбросят в Токийский залив. Судя по тому, что последний раз его избили особенно жестоко, то этот день не за горами.
– Скажи, Киоси, а кто такой этот человек с татуированной рукой? Как его имя?
– Ёсимаса Сакурай, вакагасира Хаганеноцуме-кай.
– Опытный человек в криминальном мире, опытный киллер, опытный преступник. Мда, и как же твои родители перешли ему дорогу?
– Не захотели продавать наш магазин по той цене, которую им назначил Сакурай. Это было даже не смешно – с такой суммой не открыть новый магазин, а только если захудалую лавчонку на окраине Токио. Сами же они отгрохали супермаркет на этом месте…
– Понятно, твоих родителей оболгали, а тебя оставили сиротой. Но не ссы, пацан, у меня к этим полудуркам тоже есть дело, – я потер плечо, куда поймал пулю, предназначенную Масаши Окамото. – И ещё у нескольких людей найдутся вопросы.
Киоси благодарно улыбнулся. Я снова потрепал его по макушке. Эх, знал бы я, что у этого шалуна такая тайна за спиной. И что тогда? Знал бы я и сразу же кинулся бы в бой? Нет, навряд ли. Да и сейчас не стоило бросаться, очертя голову. Лучше сначала узнать по поводу расположения группировки, узнать привычки, узнать пути перемещений…
Надо будет подойти к Масаши и поговорить с ним по поводу подкрепления. Вряд ли в группировке Хаганеноцуме вакагасира и сайко-комон (третье лицо в структуре) будут обычными ребятами, которым можно начистить таблетку в парадной. Скорее всего, они оба ходят с парой-тройкой молодцов, которые знакомы как с оммёдо, так и с боевыми искусствами.
В конце концов, я же не мальчишка-тануки, который бросается мстить, очертя голову. Нужно всё узнать, всё выяснить… Нужно позвонить Мизуки!
– Отдыхай, малыш, мы что-нибудь придумаем, – улыбнулся я.
– Спасибо, Изаму-тян, – произнес Киоси.
Я сложил новую доги в сумку и закинул её на плечо. Подмигнул Киоси и вышел из комнаты. За мной следом струйкой просочился сэнсэй Норобу.
– Тень, ты уверен в своих силах? – спокойно произнес сэнсэй, когда я налил чай на маленькой кухне.
– Я не уверен, что смогу вернуться со второго кумитэ, так что о какой уверенности идет речь? Но я не хочу, чтобы этого мальца, – я кивнул на закрытую дверь, – однажды отправили к родителям только потому, что они защищали своё имущество. Ты знаешь, сколько в моём мире сгубили людей только за то, что они помешали власть имущим? Мне даже однажды сделали заказ на паренька, который набил морду богатенькому сынку… И что? Я должен был его убить?
– Ты должен был поступить так, как поступил, – проговорил Норобу. – Ведь вода течет по тому руслу, которое прокладывает сама. Так и наша жизнь подобна реке. У кого-то она горная и бурная, у кого-то медленно текущая и заросшая осокой. И только человек может изменить её течение. И только человек…
– Достаточно философии! – поднял я ладонь. – Я всё понял. Я сделал то, что должен был сделать. И против этого уже не попрешь.
– Люблю, когда ты всё понимаешь с первого раза, а не как обычно – сидишь дурак дураком и глазами хлопаешь.
– Потому что приходится из океана словоблудия вылавливать золотую рыбку здравомыслия. Вот ты не можешь сказать "да" или "нет" одним словом, приходится выслушивать грузинские тосты по полчаса каждый. А может быть мне некогда? Может быть я ценю время?
– Ценил бы время – поспешил бы на тренировку, а не оскорблял уши старого учителя дурацкими россказнями, – захихикал сэнсэй, довольный своей подковыркой.
Я снова безуспешно пытался найти хотя бы каплю сострадания или раскаяния в глубоко запавших глазах, но легче рассмотреть бабочку на другом континенте, чем эти незнакомые старику чувства. Пришлось махнуть рукой и в самом деле отправиться на тренировку.
Танака в додзё погонял меня от души. Похоже, что получил от Акиры четкую установку: ученику по имени Изаму пролить семь потов.
И я пролил. Душевно так пролил – полведра, не меньше…
В Доспехе Воли провел три боя, причем в одном из них даже победил. Да-да, победил – правда, немного необычно. Я запнулся и шлепнулся на спину. А в это время мой противник, по имени Дзиро, бросился в бой. Мои взлетевшие ноги приняли его тело на ступни, а дальше дело техники – бросок получился мощным и приземлился Дзиро удачно. На голову. В результате он потерял на полминуты сознание и мне присудили победу.
После тренировки я видел Акиру. Тот поздоровался, как ни в чем не бывало и пожелал хорошего вечера. У него начинались занятия для старшей группы. Я же вызвонил Мизуки:
– Привет, самая красивая преступница на свете! Как у тебя дела?
– Чего ты хочешь сделать? – сразу же перешла Мизуки к делу.
– Вообще-то хотел узнать, как у тебя дела, как ты…
– Мозги не еби, малыш! Не считай меня дурой и не рассыпайся в комплиментах. Я уже немного выучила тебя, малыш. Говори, что задумал?
– Ну вот, а я всего лишь хотел…
– Ты меня слышал в первый раз! Я сейчас трубку положу!
– Ладно-ладно, не кипятись. Я задумал отомстить за Киоси и за себя. Помнишь, что меня подстрелили? А неотомщенная кровь кипит в ране и не дает спать.
– Хаганеноцуме-кай? Серьезное желание, малыш. Не боишься обделаться?
– Боюсь, что вмешаюсь в дела нашей группировки. Скажи, "Крылья ветра" пересекаются с Хаганеноцуме?
– Тебе повезло, малыш… Тебе чертовски повезло. Вот как раз на днях Хаганеноцуме сделала рейдерский захват одного из наших магазинов. Ранены двое наших бойцов, которые были в охране. Так что у тебя есть хороший шанс проскользнуть в короткий период войны. Я не думаю, что она у нас затянется, поскольку тесно переплетены связи, но пострелять и посверкать мечами придется. Ты на большого человека хочешь замахнуться?
– Не на маленького.
– Тогда я не хочу ничего знать про эту… ммм… Назовем её так – операцию. Да, про эту операцию. Когда наши оябуны сядут за стол переговоров, то начнется подсчет трупов и тогда может статься, что потери с их стороны будут существенны, а наши минимальны. Это затруднит переговоры…
– Мизуки, ты говоришь о людях!
– Люди знали, на что подписываются, когда выпивали сакэ с оябуном. У нас же семья, а в семьях всякое бывает. И лучше обойтись малой кровью, чем развязать полномасштабную войну. Тебя это тоже касается. Пока ты пешка, тобой могут пожертвовать ради блага ферзей.
