Молчаливая слушательница

– Тебе уже есть двенадцать? – спросила она, раскрашивая лицо Христа розовым.

Фелисити ответила коротким кивком и принялась замазывать траву оранжевым цветом. Джой перешла к рукам Христа. После двенадцати лет почти никто из ребят не посещал воскресную школу, им это разрешали грешники-родители. Джой продолжит ходить сюда до пятнадцати лет, как делал Марк, а дальше будет оставаться в Церкви с братом и отцом до конца службы. Джой раскрасила ладони и ступни Христа розовым.

– Твои родители в Церкви?

Еще один короткий кивок.

Одеяние Христа должно быть светло-синим, за исключением полосы по краю. Джой перестала раскрашивать, посмотрела на мистера Джонса, который отошел поговорить с другим учителем, затем понизила голос и, сама себе поражаясь, выдала:

– Видишь девочку в клетчатом платье в группе с очень старым учителем? Это Марион Бекер, и ее родители не ходят в Церковь. Только привозят и забирают Марион. Так же и у Филиппа Макинтоша, рыжего мальчика из нашей группы. Его папа, ветеринар, Церковь тоже не посещает. В той группе еще обычно есть Венди Боскомб, но сейчас она отдыхает на курорте… они богатые, поэтому в Рай не попадут.

Фелисити уставилась сперва на Марион, затем на Филиппа. Джой раскрасила кант на хитоне Христа желтым – в подражание золотому на картинке в Библии. Спросила:

– Ты пойдешь в старшую школу Блэкханта в следующем году?

Фелисити покачала головой.

Джой взяла коричневый карандаш для одежд Петра. Как же это Фелисити туда не пойдет, если ей уже двенадцать? Возможно, она не очень умная, и ее оставили на второй год?

– Почему?

Ха! Теперь Фелисити не сможет ответить движением головы. Однако загадочная новенькая пожала плечами, выбрала зеленый карандаш и стала раскрашивать небо, оставив Христа с Петром бесцветными. Джой хотела подсказать, что небо должно быть синим, но тут раздался голос мистера Джонса:

– Джой! Сосредоточься, пожалуйста, на своем рисунке, а не на рисунке Фелисити.

Лицо Джой вспыхнуло от стыда. Внутри закопошились угри – и родились две беззвучные молитвы одновременно.

прости меня за невнимательность.

Господи, прошу, Во веки веков. Аминь

пусть он не расскажет моему отцу.

Она вновь взяла желтый карандаш, чтобы раскрасить нимб Христа. Фелисити же сделала Христу пурпурный нимб и оранжевые губы.

– Так, складываем карандаши в ведерко. – Мистер Джонс обошел ребят, голос его утратил слащавость. – Встаем на завершающую молитву.

Все поднялись. Джой взяла одной рукой сухую ладонь Полы Сандерсон, а другой – гладкую ладонь новенькой. Хоть какая-то польза от появления Модной Фелисити в воскресной школе – не придется держать за руку мистера Джонса. Тот уже затянул:

– Пусть благодать Господа нашего Иисуса Христа…

Джой повернула склоненную голову и чуточку {раздавленный муравей} приоткрыла правый глаз, чтобы глянуть на Фелисити. Та в упор смотрела на Джой. Наверное, удивляется уродливому лицу, решила Джой, но тут Фелисити широко улыбнулась. От потрясения Джой распахнула оба глаза, затем вспомнила, что их нужно закрыть, торопливо зажмурилась и склонила голову. Мистер Джонс закончил:

– …Святого Духа пребудет со всеми вами.

– Аминь, – дружно откликнулись ученики.

По пути к выходу Фелисити оттащила Джой в хвост группы и прошептала:

– Ты не закрывала глаза во время молитвы.

Она выглядела довольной и, конечно же, собиралась наябедничать отцу Джой о том, что та подглядывала.

– Я просто… – пробормотала Джой и осеклась. – А ведь ты тоже.

Фелисити визгливо хохотнула.

– Ага, ты меня подловила!

– Почему ты не закрывала глаза?

– Хотела посмотреть, кто чем занят. Это гораздо интересней. И вообще, Бог не говорит, что во время молитвы обязательно закрывать глаза.

Джой немного подумала. Фелисити права.

– Почему ты не пойдешь в старшую школу?

– Пойду, конечно. Просто не в твою.

– А в какую же тогда?

– В дурацкую старую школу Святой Анны.

– Святой Анны?! Это католическая школа? – Джой открыла рот от изумления.

– Англиканская.

– Разве ты не пресвитерианка?

– Не знаю. Мама с папой говорят: не важно, в какую церковь ходить; главное – молиться от души и быть доброй ко всем.

…Джой ждала Марка у большого треугольного крыльца Церкви и наблюдала за встречей Фелисити с семьей. Родители Фелисити оказались смуглыми и потрясающими, и у нее тоже имелся старший брат. Она показала им свою раскраску, все четверо громко захохотали, и отец поцеловал Фелисити в лоб. Затем родители представили ее своим взрослым собеседникам, и она стала тоже разговаривать с ними и смеяться, как взрослая. При каждом взрыве смеха Фелисити заправляла пряди волос за ухо, в точности как ее мама. Густые, ровные черные волосы миссис Фелисити достигали плеч, кончики немного закручивались внутрь, и на ней не было шляпы. Остальные женщины в Церкви носили короткий перманент[12]

Сноски