Кассий выбрался из гамака, подвешенного между двумя пальмами на берегу и подошел ближе, глядя на цветок в волосах Лики. Актеры разместились на гладком стволе камедистого дерева, растущего параллельно земле. Заметив малыша, Ворвик посадил его к себе на колени и тихо проронил:
– У твоей мамы красивый голос.
– И не только голос, – ухмыльнулся Том, сидевший слева. – Титьки у нее тоже аппетитные, правда, конопатый?
Он подмигнул Кассию, который вдруг насупился и буркнул:
– Ублюдок.
Ворвик вздрогнул от неожиданности. Юна, примостившаяся справа от него, расхохоталась и подхватила малыша на руки.
– Ублюдок? Это твое первое слово? Где ты его услышал, дружок?
Она сильно сжимала Кассия, и от нее пахло потом. Он сморщился, в следующую секунду громкий плач сына вынудил Лику прервать пение и забрать его у Юны. Всхлипывая, мальчик уткнулся носом в мамину шею.
– Представляешь, твой идиот назвал меня ублюдком, – сказал Том Лике с плохо скрытым раздражением.
Девушка взволнованно взглянула на Кассия:
– Я верила, что ты заговоришь!
Она унесла его к водопаду и устроилась на большом камне, опустив босые ступни в воду. Малыш сидел у нее на коленях, угрюмо опустив голову.
– Твой отец наверняка обозвал бы Тома ублюдком, но мы-то с тобой знаем, что ругаться нехорошо, верно? – проговорила Лика, гладя его медно-рыжие волосы. – А мне ты что-нибудь скажешь?
Кассий поднял личико, посмотрел прямо в ее глаза и вдруг произнес так внятно, как мог:
– Лика, я люблю тебя.
На мгновение она застыла, потом у нее задрожали губы.
– Кто ты?
– Тот, кто обещал, что всегда будет с тобой.
Ночью Кассию опять приснился кошмар, он проснулся от собственного крика. Обычно Лика брала его на руки и целовала, и он понемногу приходил в себя. Но в этот раз он понял, что она не собирается успокаивать его, а сидит рядом, поджав ноги к груди, и просто смотрит, настороженно и отчужденно. По выражению ее лица Кассий догадался, что она его боится. От этого он невольно снова разревелся.
Том пробурчал, подняв голову:
– Тысяча черных дыр! Возьми его на руки, или я сам его заткну!
Эти слова вывели Лику из оцепенения. Она поспешно подхватила малыша и ушла с ним к любимому валуну у водопада. Икая, Кассий заглядывал в ее лицо в надежде увидеть выражение, с которым она смотрела на него прежде.
– Это же я! Всегда был… Тебе понравился цветок? – с отчаянием проговорил он.
– Как такое возможно? – пробормотала Лика, только теперь сообразив, кто помнил про ее день рождения.
– Я не знаю…
– Почему ты не открылся мне раньше?
– Ты не представляешь, каково это – быть заточенным в теле младенца! Мне кажется, я всё еще не выговариваю половины звуков. Я больше не могу быть твоим мужем. Не могу обнять тебя как мужчина. Я писаюсь во сне и даже с этим ничего не могу поделать!
– Бедняжка, – невольно улыбнулась Лика. – Такой удар по самолюбию.
– Тебе смешно? – скривился Кассий.
– Прости! – она продолжала улыбаться сквозь слезы, которые падали на пухлые щеки малыша. – Это правда ты? – немного помолчав, она вдруг нахмурилась. – Расскажи мне о своих снах! Что ты видишь?
Кассий отвел взгляд и нехотя ответил:
– Всегда одно и то же: последние минуты прошлой жизни.
Лика похолодела.
– Как ты умер? – тихо, но твердо спросила она. – Я хочу знать.
– Нет, Лика, не проси меня говорить об этом!
– Ты должен с кем-то поделиться, иначе кошмары не прекратятся.
Кассий быстро взглянул на нее:
– Никому нельзя говорить, кто я. Людям свойственно бояться того, чего они не понимают. Нас могут разлучить.
– Барнару можно довериться.
– Нет, прошу, никому не говори! – разволновался Кассий, его речь стала менее внятной.
– Хорошо, хорошо! Успокойся! Иди сюда, – Лика притянула его к себе и крепко обняла. – Я никому не позволю забрать тебя у меня! И никогда больше не отпущу спасать мир в одиночку.
Кассий хихикнул и снова заплакал.
– Я боялся, что ты будешь считать меня монстром… – не без труда выговорил он.
– Молчи, дурачок, – прошептала Лика, целуя рыжую макушку, влажную от ее слез.
Арт Эльгард
Фрею вывели из библиотеки, а ее истошные крики еще стояли в ушах Тролла и Пия.
– Она не понимала, что делает, когда убивала Марселла, – наконец проговорил долговязый помощник. – Поэтому Дол не выдвинул обвинение, а целители, которые живут в его доме, больше похожи на тюремщиков.
– Она больна, согласен, – мрачно кивнул Тролл. – Убийство императора было спланировано заранее и совершено с большой аккуратностью. Уж точно не в припадке гнева.
– Но Фрея оговорила своего отца. Его арестовали и, вероятно, казнили в неразберихе, возникшей перед приходом к власти верховного министра Хорти. Разве это не тонкий расчет? Теперь я допускаю, что Фрея способна на изощренное убийство.
– Однако в случае с Хорти у нее не было мотива. Ее семья не пострадала от его правления. Свёкор получил повышение, совмещая в новой должности функции сразу трех прежних советников. Северин ввел Фрею в круг приближенных. Она дружна с императрицей и твоей младшей сестрой. У нее не было причин желать императору смерти.
