Хитрованы
Третья пара глаз – темно-карих и невероятно крупных – была особенно примечательной. Смотрели они пронзительно-ясно и одновременно весело. Было сразу видно, что их обладатель точно знает, что он хочет от жизни. И отчего-то верилось, что задуманное непременно исполнится. Ну просто не может не быть! Взор этих глаз, казалось, никогда не выражал сомнения или нерешительности. По крайней мере, так показалось Севе поначалу. Господину с пронизывающим взором, судя по всему, не было еще и тридцати. И, похоже, в этой троице он был главным. Очевидно, это и был тот самый Шпейер, о котором говорилось в записке.
– Вы кто? – спросил он.
– Я – Долгоруков, – ответил Сева с некоторым вызовом.
– Это мы видим, чтодолго-руков, – насмешливо произнес обладатель пронзительного взгляда, окидывая взором крепкую фигуру Севы. – Иначе в эти апартаменты вы попросту бы не попали.
– А вы – Шпейер? – спросил Сева.
– Да, – ответил тот. – Я – Шпейер. Павел Карлович. А это мои друзья: Иннокентий Потапович Симонов, – Шпейер указал поворотом головы на мужчину в архалуке, – и Самсон Африканыч Неофитов, – Павел Карлович посмотрел теперь на смешливого господина с румянцем на щеках, и тот располагающе улыбнулся.
– Долгоруков, Всеволод Аркадьевич, – сказал в свою очередь Сева, соблюдая нормы приличия. – Дворянин.
– Очень приятно, – сказал Шпейер. – Присаживайтесь.
– Благодарю, – сел Сева на свободное кресло.
– А вы и вправду Долгоруков? – спросил вдруг Неофитов.
– Да, – ответил Сева. – Только не князь.
– Значит, вы не родственник нашего многоуважаемого губернатора Владимира Андреевича? – снова спросил Неофитов. – Ну, скажем, родной племянник?
– Нет, – несколько удивленно ответил Сева.
– Жаль, – с подкупающей искренностью констатировал Самсон Африканыч Неофитов.
– Очень жаль, – подтвердил Симонов.
И вся троица рассмеялась.
– А что здесь такого смешного? – недовольно спросил Долгоруков. – Что я не князь или что я не племянник генерал-губернатора?
– Дорогой Всеволод Аркадьевич, – доверительно произнес Шпейер, и взгляд его, смягчившись, сделался менее пронзителен. – Не сердитесь. Это мы не над вами смеемся, а о своем…
– О девичьем, – добавил за Шпейера Неофитов, и трое мужчин снова рассмеялись.
Нет, они не походили ни на громил, ни на уркаганов и на первый взгляд казались вполне приличными и добропорядочными людьми. Впрочем, как и при второй, и при третьей встречах.
– Итак, господин «Долгоруков-некнязь», позвольте полюбопытствовать, что за дело привело вас к нам, – обратился к Севе Павел Карлович Шпейер уже вполне серьезно. – Машенька сказала, что у вас есть какая-то записка?
– Да, вот она, – сказал Сева и протянул записку Шпейеру.
– М-да-а, – протянул Павел Карлович, прочитав записку. И посмотрел на своих друзей: – Господа, Поль попался с поличным.
Лица мужчин сделались серьезными. Повисло неловкое молчание. Затем Шпейер сказал Севе:
– Вы нас извините, monsieur, но мы вынуждены на минутку оставить вас поскучать в одиночестве… Ибо нам необходимо посоветоваться, – доверительно добавил он.
Троица, помрачневшая лицами, удалилась в соседнюю комнату. Минут десять Долгоруков просидел один, разглядывая на стеллажах корешки книг. У Симонова было что почитать, начиная от «Опытов» Монтеня и заканчивая немецкими готическими романами.
Наконец, Шпейер вернулся. Один.
– Мне очень неловко говорить вам это, мой друг, – глядя прямо в глаза Севе, начал Павел Карлович, – но мы не можем возвратить вам портсигар сию минуту, так как он сейчас находится у одного из наших товарищей… Но завтра он непременно будет у вас.
Что ж, к такому повороту событий Сева был готов.
– Я так и знал… Заявляю вам, – твердо сказал он, – что портсигар мне нужен сегодня же; в противном случае я оставляю за собой свободу действий.
Глаза у Шпейера сделались скучными:
– Прошу прощения, я должен посоветоваться.
Он снова вышел и вернулся через минуту:
– Сколько вы желаете получить за ваш портсигар? Пятьдесят рублей? Сто? Двести?
Но Сева был непреклонен.
– Деньги мне не нужны, мне нужен портсигар.
– Хорошо, – раздумчиво произнес Павел Карлович. – Вы получите свой портсигар ровно через два часа… А вы и вправду сможете освободить нашего товарища?
– Да, – просто ответил Сева.
– Чаю?
Он просидел эти два часа со Шпейером. Павел Карлович оказался очень интересным собеседником со своим, оригинальным образом мыслей, которые – Всеволод не побоялся признаться себе в этом – в достаточной степени импонировали и ему самому. Впрочем, его жизненная философия была нехитра. Конечно – в жизни лучше, да и здоровее исполнять собственные желания, нежели чужие, и жить так, как ты хочешь сам, а не как хотят другие. Конечно – для мужчины важнее всего независимость. От обстоятельств и начальства, от женщин и обязательств, которые в тягость. Конечно – жить весело интереснее, нежели жить скучно. И некий риск в жизни обязательно должен присутствовать. Иначе можно покрыться плесенью раньше отмеренного природой срока. Или мхом, что ничуть не лучше. И уж не требует никаких доказательств то, что гробить свою жизнь на получение чинов и званий, кланяясь, виляя копчиком пред сильными мира сего и наступая на горло собственной песне (если она у вас, конечно, имеется), есть несомненная глупость, и дается она, жизнь, совершенно для иного…
Много еще о чем успели поговорить Павел Карлович и Всеволод Долгоруков. И когда вернулся Неофитов с каким-то пожилым господином – тогда этот господин показался Севе весьма пожилым, но по мере знакомства это впечатление полностью исчезло – и выложил на столик перед Долгоруковым фамильный портсигар, Сева и Павел Карлович стали почти друзьями. Наверное, эти два часа и повлияли на выбор, который Сева позже сделал, вполне отдавая себе отчет и совершенно осознанно. И стал «валетом»…
– Вот, – весело произнес Африканыч, как его называл пожилой господин. – Получите в целости и сохранности.
– Все в порядке? – поинтересовался Шпейер в своем обычном насмешливом тоне.
– Да, – ответил повеселевший Сева.
– Познакомьтесь, – Павел Карлович указал на пожилого господина, – мой добрый товарищ и друг, Алексей Васильевич Огонь-Догановский, столбовой дворянин. А это, – Шпейер доброжелательно посмотрел на Севу, – мой новый друг Всеволод Аркадьевич Долгоруков.
– Весьма приятно, – сказал Огонь-Догановский, охотно пожимая Севе руку. И вдруг задал вопрос, который Долгоруков уже слышал: – А вы не князь? Не родственник ли случаем нашему добрейшему генерал-губернатору Владимиру Андреевичу?
– Нет, – привычно ответил Сева. – Не князь и даже не родственник.
– Жаль, – протянул Алексей Васильевич уже слышанную Севой фразу.
И Долгоруков снова удивился:
– Почему жаль?
Это позже он поймет, почему всем было «жаль», когда заделается и «князем», и «племянником» московскому генерал-губернатору и сиятельству князю Долгорукову. А тогда… Тогда этот вопрос не давал ему покоя, даже когда он покинул этот странный и одновременно очень располагающий дом.
– Надеюсь, вы запрячете револьвер, который принесли с собой, снова в дальний ящик стола? – услышал Сева насмешливое.
– Д-да, – сконфуженно произнес Долгоруков и почувствовал, как шею и уши заливает горячая краска.
– Да вы не волнуйтесь, – сказал Шпейер и понимающе посмотрел на Севу. – Вы все сделали правильно. А теперь дайте честное слово, что, выйдя отсюда, вы забудете все, что с вами произошло.
– Забуду… Честное слово, – ответил Сева.
Шпейер удовлетворенно кивнул.
– И помните, что вы обещали освободить Поля, – добавил он.
– Помню, – сказал Сева.
– Прощайте.
– Прощайте, – ответил Сева и покинул дом. А потом отправился освобождать этого Поля. Что ему не сразу-то и удалось.
А еще через неделю Всеволод Аркадьевич вновь решил побывать в этом доме и нашел там желанный и горячий прием со стороны его обитателей, в том числе и освободившегося Поля. Потом пришел еще раз, а скоро и вовсе стал захаживать по-свойски. Не к девочкам, разумеется: Долгоруков был не любителем ласк за деньги и любви во исполнение обязательств. Он ждал настоящего. И дождался, будь оно неладно, ибо с ним приключилась первая настоящая любовь. А у многих она бывает счастливой? То-то и оно, что нет. После разрыва со своей любовью Сева – что греха таить – стал посещать и девочек. Но это уже будет в бытность его «червонным валетом» и почти сразу после его первой крупной аферы…
Глава 3
Первая афера
В гостинице Всеволод Долгоруков снял лучший номер с ванной комнатой, залой, спальней и кабинетом. Да и как иначе, ежели он записался в гостиничном журнале для приезжих как «сиятельство», то бишь князь, Всеволод Аркадьевич Долгоруков? А сие обязывало соответствовать.
В нумере он внимательно осмотрел себя перед зеркалом и спустился в ресторацию. Он хорошо помнил ее. За семь лет здесь мало что изменилось. Вот разве что появились газовые фонари…
Откушав золотистой ушицы с гренками, шниц по-венски и жареных чирков, запив все это стаканом благородного «бордо», Всеволод Аркадьевич неторопливо закурил папиросу с золотым ободком и спросил у полового свежие газеты.
– Какие желаете-с? – поинтересовались у него. – Столичные, московские, местные?
– Местные, – ответил Сева и невольно усмехнулся.
Именно с этого вопроса и началось его первое дело, первая крупная афера, принесшая ему «действительное» членство в «клубе червонных валетов» и уважение товарищей…
* * *А дело было восемь лет назад, в 1873 году, правда, не в знойный июль, как ныне, а в прохладном мае. Так же, как сейчас, остановившись в «Европейской» и отобедав в ресторации, Всеволод Аркадьевич, а по документам дворянин Вольдемар Аркадьевич Панченко, неторопливо закурил «дукатовскую» папиросу тогда еще ручной крутки и спросил себе свежие газеты. Афера уже была тщательно подготовлена, на ее исполнение была затрачена весьма изрядная сумма, и оставалось только найти фигурантов для «разводки». То есть подходящую цель. А еще лучше – цели!
– Какие газетки желаете-с? Столичные, местные? – поинтересовались у него.
– Местные.
– Какие изволите наименования?
– Такие, чтобы было побольше разных объявлений, – уверенно ответил молодой человек.
Его устроил «Казанский телеграф», в котором две страницы из четырех были посвящены разного рода рекламным и иным объявлениям и предложениям всяческих услуг.
Всеволод внимательно вчитывался в объявления.
ЩЕТКИЗубные, головные, платяные, ногтяные, сапожные и проч., всевозможные гребни и расчески в БОЛЬШОМ ВЫБОРЕ предлагает
Аптекарский магазин
Г. В. Майзельс
МАГАЗИНЫ 1. Рыбнорядская, д. Галкина.
2. Проломная, д. Жадиной, близ церкви Богоявления.
Вольдемар сделал какие-то пометки в своей памятной книжке с серебряным переплетом и принялся изучать объявления дальше.
Мебельный магазин, столярные и обойно-драпировочныя мастерские
К. И. Мальмберга
Переведены
Казань, Угол Большой Проломной и Гостинодворской, д. Щербаковой. Большой выбор мебели. Цены умеренны.
Врач
И. К. КЛИМОВИЧ
М.-Лядская, д. Лисовского.
Прием по внутренним болезням от 5–7 веч.
«Панченко» снова сделал пометки в памятную книжку, а следующее объявление записал с особой тщательностью.
ВСЕ НОВОСТИ ЛЕТНЕГО СЕЗОНА
Модели шляп, сак-жакеты.
Последняя новинка сезона фасон «Люкенс»,
получены в магазине
Н. Н. Циммерлинг
Воскресенская ул., д. Семинарии.
Колоссальный выбор шляп, модели французских и варшавских фабрик. Богатый выбор цветов, лент и перьев. Прием заказовъ и переделки, изящная работа. Цены гораздо дешевле других магазинов. Готовые жакеты, саки, блузки; для заказов солидный выбор материи. Дешево продается готовое мужское платье; для заказов лучшие материи. Цены дешевые.
Готовый къ услугам Циммерлинг.
P. S. Покупатель, купивший платье и шляпу, пользуется скидкой 10 %.
Молодой человек спросил себе кофею, докурил папиросу, потом сложил аккуратно газету, расплатился и пошел осматривать город.
* * *Ной Нахманович Циммерлинг, бывший портной, весьма быстро сколотивший хороший капитал скупкой и перепродажей краденых драгоценностей и открывший не так давно на самой центральной улице города магазин тканей и готовой одежды, ставший вскоре модным у казанской элиты, имел привычку говорить медленно, глядя прямо в глаза собеседнику. Вот и сейчас он, снисходительно глядя на юношу в крохотном котелке, плотно облегающем фигуру сюртуке поверх атласного жилета, узеньких модных брючках и лаковых штиблетах с белым верхом, медленно изъяснялся, отделяя иногда одно слово от другого многозначительной паузой:
– Ты, Зилик, пока что еще слишком (короткая пауза) молод, чтобы заниматься такими (многозначительная пауза) коммерческими операциями. Попробуй вначале что-либо попроще, Зилик.
– Что же? – покрываясь пунцовым румянцем, спросил собеседник (по всей видимости, Зилик).
– Существует, и это тебе, конечно, известно, Зилик, такое полезное заведение, как ломбард…
– Но дядя…
– Не перебивай (паузу можно было воспринимать за недовольство) меня, Зилик… Так вот: в это заведение люди несут всякие хорошие вещи на время и получают за них деньги, тоже-таки на время. И заметь, Зилик (просто пауза, безо всякого значения), человек, заложивший вещь в ломбард, получает за нее только часть (многозначительная пауза) ее стоимости. Ему выдается квитанция, по которой вещь, заложенная в ломбард, может им быть получена обратно, если он, конечно, вернет деньги.
– Все это я знаю, дядя, но ведь…
– Я знаю, что ты знаешь, но дослушай-таки меня, Зилик, до конца… Итак, подходит срок выкупа заложенной вещи. Но у человека нет денег, чтобы выкупить ее. Глупый человек просрочит срок выкупа, и его заложенная вещь станет собственностью держателя ломбарда. Умный человек (пауза выглядела очень красноречивой), чувствуя, что ему не выкупить заложенную вещь, чтобы хоть частично компенсировать свои потери, продаст квитанцию другому, заинтересованному в этом лицу. А заинтересованное лицо, Зилик, идет в ломбард, предъявляет квитанцию и (пауза) выкупает заложенную вещь за цену, которая часто (значительная пауза) намного ниже реальной стоимости вещи. А затем он продает эту вещь за ее настоящую цену и остается с наваром, который, заметь, ему ничего не стоил. Понял, Зилик?
– Понял, – заулыбался Зилик. – А еще есть такие люди, дядя, которые, закладывая вещь, и не думают ее выкупать?
– Такие вещи очень часто есть вещи ворованные, Зилик. Но я вижу, что ты меня хорошо понял…
Дверной колокольчик звякнул дважды. Это значило, что в магазин, открыв и закрыв за собой дверь, вошел посетитель.
Ной Нахманович глянул в зал в оконце с зеркальным стеклом (такие стекла стали модными в последнее время даже у частных домовладельцев: изнутри в окно все видно, а с улицы – ничего, кроме собственного отражения). И увидел, что его приказчик беседует с невысоким плотным молодым человеком приятной наружности, одетым весьма и весьма прилично. В руке молодой человек держал дорогую костяную трость. По всему было видно, что сей клиент, вошедший в магазин, был, несомненно, состоятельным, а зажиточных господ Ной Нахманович обслуживал всегда лично. И клиенту приятно, и старому Ною в пользу…
– Так ты все понял, Зилик? – снова спросил Циммерлинг, поднимаясь со своего места.
– Да, все понял, дядя, – ответил понятливый племянник.
– Ну, ступай тогда. Передавай мои добрые пожелания тете Аде…
Зилик ушел, а Ной Нахманович вышел к молодому человеку, широко улыбаясь.
– Свободен, – сказал он приказчику, не поворачивая в его сторону головы, и тот немедленно дематериализовался. – Чем могу служить, сударь?
– Мне нужен костюм и шляпа, – несколько смущаясь, произнес плотный молодой человек с легким малоросским акцентом. Такому акценту, действительно малоросскому, Севе пришлось специально обучаться, будучи еще в Москве, у единственного хохла-«валета» Тараса Голумбиевского, потому как Паша Шпейер не терпел дилетантизма и любительщины и считал, что все их неудачи – а они хоть и редко, но случались – были именно из-за недостаточной подготовленности и непрофессионализма.
– На вас превосходный костюм, – сказал Циммерлинг и слегка тронул рукав пиджака. – Шили или покупали готовый?
– Шил, – ответил плотный молодой человек. – Видите ли, у меня фигура не очень, как бы это выразиться… стандартная.
– Ну что вы, – рассмеялся Ной Нахманович. – Фигура как фигура. Ничего особенного.
– Спасибо, – мягко улыбнулся Вольдемар.
– Итак, – Циммерлинг сделал жест, будто собирался заключить молодого человека в объятья. – Вы желаете купить готовый костюм или будете шить? У нас лучшие материи в городе. И лучшие модели шляп. Тоже во всем городе. Кстати, если вы приобретете костюм и шляпу одновременно (выразительная пауза), то приобретете и право на скидку в десять процентов. Такого, поверьте мне, молодой человек, больше вы нигде не найдете.
– В Париже, – промолвил его собеседник.
– Что? – не понял Циммерлинг.
– В Париже и Берлине тоже дают такую скидку.
– Что вы говорите? А вы бывали в Париже и Берлине? – искренне изумился Циммерлинг.
– Бывал, – опять немного смущаясь, ответил молодой человек. – По долгу службы.
– А где вы служите, если не секрет, конечно?
– Я доверенный одного частного лица, – не сразу ответил Вольдемар.
– И в нашем городе тоже по делу? – почти заговорщицки поинтересовался Ной Нахманович.
– Именно. Для того мне, собственно, и нужен еще один хороший костюм.
– И шляпа, – улыбнулся Циммерлинг, явно довольный клиентом.
– И шляпа, – улыбнулся молодой человек в ответ, правда, несколько рассеянно. – Видите ли, на пароходе у меня украли багаж с моим платьем, поэтому… Но зато, слава богу, все деньги целы, – и он достал из нагрудного кармана пиджака пузатенький бумажник, едва не выскочивший из его неуверенных рук.
– Да, – сочувственно произнес Циммерлинг, удивляясь про себя, как такого растяпу не обобрали догола. – Времена нынче пошли такие, что ухо надо держать востро…
Циммерлинг ушел за прилавок и вернулся с двумя модными костюмами и несколькими шляпами.
– Вот, – сказал Ной Нахманович. – Ваш размер, и все лучшее. Примерочная там.
Молодой человек отсутствовал недолго. В залу он вышел в новом синем костюме, сидевшем на нем как влитой, и модной фетровой шляпе, делавшей его несколько старше, но и солидней.
– Как это вам так удалось потрафить моему вкусу? – спросил молодой человек, сияя. – И размер тютелька в тютельку, и вообще…
– Опыт, молодой человек, опыт. Поживете с мое, так и вы будете знать, откуда дует ветер и почем фунт березовых шишек…
– А что, у берез бывают шишки? – засмеялся молодой человек.
– Не бывают, – серьезно ответил Циммерлинг. – Но почем фунт этих шишек, знать вы будете. С возрастом, конечно.
– Я вас понял, – сказал молодой человек, доставая бумажник. – Сколько с меня?
– Ну, теперь вы в таком костюме и шляпе очень даже просто решите все свои дела, – промолвил Ной Нахманович, отсчитывая молодому человеку сдачу с сотенной.
– Верно, – ответил тот. – В таком костюме и такой шляпе я быстрее найду себе компаньонов, которые… Ой… – Он запнулся и осторожно глянул на Циммерлинга. – Я, кажется, проговорился.
– Вы ищете компаньонов? – тихо спросил бывший скупщик краденого, а иными словами – барыга.
– Да, – не очень уверенно произнес Вольдемар.
– Тогда дайте объявление в газету, – простодушно сказал Ной Нахманович, словно не придав значения заминке и неуверенности молодого и, похоже, не очень далекого умом посетителя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Всего 10 форматов