Моя дорогая

Она часто слышала истории, в которых муж агрессивен, пьет, бьет и денег своей бедной спутнице не дает, сидит на ее шее; истории, в которых муж не обращает внимания на жену, равнодушен и скуп на эмоции… И не подозревала о том, что в океане эмоций, оказывается, можно утонуть, а от избытка внимания – сойти с ума.

В первое время, живя рядом с Никитой, Надя чувствовала себя виноватой. Кажется, она уделяет мужу мало внимания? Недостаточно нежна и чутка к нему? Неспособна проговорить со своим мужем весь вечер и затем еще полночи? Ведь это так здорово, когда супруги много и долго разговаривают о чем-то, бурно обсуждают какие-то проблемы!

Никита постепенно подчинил себе Надю, завладел ее волей и всем ее временем. Он находился у жены под кожей, он поселился у нее в мозгу. А Надина ревность! Да, Надя, со своей стороны, тоже отличалась довольно-таки сложным характером. Конечно, она удерживала себя от желания устроить публичный скандал, но и молча наблюдать за тем, как ее благоверный с кем-то из окружающих женского пола умильно кокетничает, позволяя себе поцелуйчики, поглаживания и объятия, тоже долго не могла…

Словом, в какой-то момент Надя не выдержала, взорвалась от этой гремучей смеси мачизма и мимими, что гнездилась в Никите, – и сбежала. Разумеется, она тем самым ранила его в самое сердце, и тот решил выяснить все начистоту. Почему Надя бросила его? Что именно ее сподвигло на столь ужасный поступок?.. Но разве за один или за два раза все выяснишь, все поймешь? Заглянешь во все закоулки мозга? Коснешься всех душевных струн неблагодарной супруги?

Никита принялся методично преследовать бывшую жену: почему, да зачем, да как ты могла?.. Положение спасло то, что в один прекрасный день Надя исчезла (именно тогда они с Ольгой сняли общую квартиру). Надя, наконец, вздохнула свободно. Еще никогда она не чувствовала себя столь счастливой: никто не лез ей под кожу, не пытал ее мелочными расспросами, не требовал абсолютного внимания и ей не надо было до состояния взвеси растворяться в другом человеке.

Казалось, жизнь наладилась.

Но нет. Никита каким-то образом узнал, где теперь можно найти свою бывшую женушку…

– Надя! – с трагической укоризной воскликнул Никита, приблизившись к приятельницам.

– Чего тебе? – деревянным голосом отозвалась Надя.

– У тебя есть сердце?

– Нет.

– Ты понимаешь, что я места себе не нахожу, что я уже на грани болезни… – Никита остановился напротив, вытер большим клетчатым платком свою лысую голову.

– Держись, – негромко, почти не шевеля губами, произнесла Ольга, обращаясь к приятельнице.

– И ты здесь! – прошипел Никита, обернувшись. – Ты, разлучница!..

– Оля, иди домой, – сказала Надя. – Я поговорю и вернусь.

– Хорошо, если что – звони, – коротко ответила Ольга и быстрым шагом удалилась.

– Слушай, Надюш, она не кажется тебе вампиром? – задумчиво спросил Никита, глядя Ольге вслед. – Вампиром, который полностью подчинил тебя себе?

– Нет. Вампир – ты. Да, как ты меня нашел?

– Ну что я, не мужик, не могу найти свою женщину? – Никита, как всегда, часть информации, которая выставляла его в невыгодном свете, пропустил мимо себя. – Да я кого угодно могу из-под земли достать!

– Не сомневаюсь. Чего тебе?

– Я хочу с тобой поговорить. Я хочу понять, что ты за человек такой… Или дело во мне, а? Ну скажи, скажи! Что я сделал не так, что не то сказал? Чем я тебе не угодил?

– Всем угодил, – безучастно произнесла Надя.

– Тогда почему ты от меня ушла, ты можешь объяснить?

– Потому что я бездушная сволочь.

– Надя! – закричал Никита, схватившись за голову. – Ты можешь серьезно со мной поговорить, зачем ты меня мучаешь, а?

– Мы разные люди, – решила сменить тактику она. – Ты хороший человек, но ты мне не подходишь.

– А кто тебе подходит?

– Не знаю.

– И ты всю жизнь собираешься прожить одна? Надюш, тебе тридцать лет, четвертый десяток, по сути, а ты еще в самой себе не разобралась, не знаешь, как жить дальше!

От волнения Никита принялся брызгаться слюной, Надя отступила назад, но продолжала слушать бывшего мужа. Вернее, она делала вид, что слушает, а ее сознание как-то само привычно отключилось. А Никита тем временем говорил и говорил что-то возмущенно.

На нем была та самая клетчатая рубашка из хлопка, что они купили когда-то в Турции. А эти шорты, помнится, она сама ему сшила: из плотной ткани, наподобие парусины, бежево-коричневого цвета, со множеством карманов.

Его одежда, его обувь (черные кроссовки), черные носки, торчащие из кроссовок – внезапно показались Наде ужасно скучными. Она все пыталась зацепиться взглядом за что-то, что не раздражало бы ее, не вызывало тоску – но нет, все в Никите было – не таким.

– …Что творится с этим миром, я не понимаю? Люди разучились разговаривать, всем друг на друга наплевать, родители не слышат своих детей, жены – мужей, начальство – своих подчиненных!

– Никита.

– А? – спохватился бывший муж. – Да?

– Это ты меня не слышишь. Я тебе говорю прямым текстом – отстань. Отстань от меня! Отстань!!! – вдруг, не выдержав, закричала Надя и бросилась бежать прочь.

Она знала, что Никита из чувства собственного достоинства никогда не побежит за ней. Ну как это он, солидный мужчина, и вдруг бегает за девушкой! Скорее, он еще и еще попытается подловить Надю на улице, будет стоять под дверью той квартиры, где живет его бывшая, или опять начнет трезвонить Наде с разных номеров на телефон, но бегать – никогда.

Так оно и случилось. Надя домчалась до конца переулка, свернула за угол, потом дворами выскочила на соседнюю улицу, оглянулась на всякий случай и лишь затем, убедившись, что бывший муж не преследует ее, скользнула в свой подъезд.

Хлопнула входная дверь.

Ольга выглянула из своей комнаты в прихожую. Там Надя трясла ногой, пытаясь скинуть босоножку. Другая валялась в углу. «Интересно, поставит на место или забудет?» – машинально подумала Ольга, глядя в угол.

Надя, сняв наконец вторую босоножку, подобрала первую и бросила их в выдвижной ящик обувного шкафа.

– Ты бежала, что ли? – спросила Ольга.

– Ага, – пытаясь отдышаться, ответила Надя.

– Он видел, в какую сторону ты направилась? – продолжила допрос Ольга.

– Нет, я кругами… Заметала следы! – засмеялась та.

Иногда Надина беспечность бесила Ольгу. Вот чего тут хорошего, какой повод для смеха? Если дело так пойдет дальше, то Никита скоро окажется под их дверью и начнет там сидеть часами, распугивая клиентов.

Конечно, Надя была очень хорошим человеком: добрая, незлопамятная, всегда готовая помочь и поддержать, но вот это ее легкомыслие порой почти убивало. Будь когда-то Надя чуть серьезнее, она не выбрала бы Никиту, прошла бы мимо него.

А вот сама Ольга, как ей казалось, с одного взгляда могла определить, кто перед ней и чего от этого человека нужно ожидать. Когда она впервые увидела Никиту (еще до того, как Надя собралась с ним разводиться), то сразу поняла: муж ее приятельницы из породы «чудиков». Руку на женщину не поднимет, но зато всю кровь из своей жертвы охотно выпьет. Она, Ольга, и близко к такому типу не подошла бы. И как только Надя согласилась выйти замуж за Никиту?

Впрочем, ничего удивительного… Надя, хоть и выглядела неплохо (подтянутая фигура, симпатичное личико, волосы хорошие – длинные, вьющиеся, приятного рыжевато-пепельного оттенка, веснушки на вздернутом носу, большие светлые глаза, всегда чуть удивленно распахнутые, наивные), никогда не умела себя подать. Что в голове, то и на языке – вся нараспашку. В этой девушке не пряталось никакой тайны, Надя выглядела и вела себя как простушка.

А нормальные мужчины не любят простушек, им неинтересно ухаживать за подобными особами. Словом, очереди из поклонников у Нади никогда не имелось, так что неудивительно, что она когда-то, не раздумывая, вцепилась в Никиту.

– Ладно, может, и обойдется, – вздохнула Ольга. – Ну не совсем же он псих, твой бывший!

– Но как он тут вообще оказался? – с недоумением спросила Надя. – Сказал, что искал меня… У моих квартирантов адрес выведал? Так они мне клятву дали, что ни за что и никогда…

– Погоди… Никита просто нашел твой сайт! – озарило Ольгу. – Или твои аккаунты в соцсетях, где ты себя рекламируешь как портниху… А там и адреса, и телефоны, и все на свете. Я еще удивляюсь, как он не догадался сделать это раньше!

– Наверное, мне не надо было размещать в сети информацию о себе, – пробормотала Надя.

– Ага, и сидеть без работы и без денег. Как бы тебя клиенты нашли? Ну что ты такое говоришь, Надежда?..

– Я все понимаю, Оля, но я не о том… Я просто удивляюсь тому, что Никита занимается всей этой ерундой – ищет меня, выслеживает… Зачем?!

– Затем, что он идиот. Но это не страшно, – подумав, добавила Ольга. Она видела, что Надя и без того сильно расстроена, и ей захотелось подбодрить приятельницу. – Все мы когда-то ошибались. Главное, ты потом будь поумнее, постарайся не вляпаться в очередного Никиту.

– Да-да, – пробормотала Надя и скрылась в своей комнате.

Ольге стало неловко. Ну вот зачем она сейчас отчитывала Надю? Зря. Да, конечно, досадно, что теперь Никита знает, где найти свою бывшую, но, в сущности, хоть они компаньонки и работают бок о бок, все равно это проблемы Нади, а не ее, Ольги.

Ольга вернулась к себе и продолжила работать – не для клиентов, не ради заработка. Готовила подарок Георгию. В прошлом году ей пришлось потрудиться особо: возлюбленному исполнилось пятьдесят, к этому юбилею она собственными руками изготовила роскошный, под старину, саквояж, такой же, но от известного производителя стоил бы, наверное, не меньше ста тысяч. В этом году Ольга решила ограничиться чем-то скромным, портмоне например. Но все равно, даже занимаясь портмоне, она старалась так, словно выполняла заказ английского принца.

Сколько Ольга себя помнила, она всегда выкладывалась полностью, выполняя любую, пусть самую незначительную работу. А вот Надя не раз твердила, что она не любит слишком напрягаться, потому что это неэффективно. Раз-раз, мерки сняла, выкройка самая простая, ткань в работе тоже самая простая – и вот вам, уважаемые клиенты, классические брюки. Или юбка-карандаш – от сорок второго размера до семьдесят второго. Хоть и приходили к Наде в основном клиенты с нестандартными фигурами, но сама технология пошива одна и та же, в сущности.

Для Ольги же ее работа являлась творчеством, возможностью выразить себя. Пусть рынок и перенасыщен дешевыми товарами из Китая, купленными на всем известной площадке в сети, но зато у нее есть шанс привлечь покупателей качеством. И уникальным дизайном. Чаще всего она изготавливала эксклюзивные сумки по индивидуальным заказам.

Руки у Ольги были вечно исколоты, изрезаны (работа с кожей требовала значительных физических усилий). В комнате у нее стояла специальная швейная машина, ведь обычная для шитья кожи не годилась. Имелся гладильный пресс, стол для раскроя, машинка для пробивания кнопок, ну и, разумеется, как без специальных ножниц, прочных игл, ручных пробойников?.. Тиски, струбцина…

Сначала Ольга (после беседы с клиентом) разрабатывала эскиз (например, сумки). Затем – создавала лекала, и от данного этапа зависела вся судьба будущего изделия. Без конструкторских навыков никак! Если где-нибудь ошибиться, просчитаться, дальше все пойдет наперекосяк. Поэтому Ольга часто из ненужных и дешевых материалов шила так называемое пробное изделие. Тогда имелась возможность исправить кое-какие огрехи в лекалах. Третий этап – раскрой кожи. А кожа – материал дорогой, сложный, спешки и небрежности не любит. Поэтому мастерице необходимо максимально экономно расположить лекала, обходя участки с дефектами, ведь натуральная кожа всегда неоднородна по своему качеству.

Только после этого Ольга приступала непосредственно к пошиву: соединяла детали из кожи, делала подкладку. В конце устанавливала фурнитуру и украшала сумку декоративными деталями, если требовалось.

А поиск хорошей и недорогой кожи, заказ ее у фирм, занимающихся оптовыми поставками? Все это требовало времени и знаний. На специальных инструментах Ольга тоже старалась не экономить, поскольку от них зависело качество продукции.

На каждом этапе были необходимы время, силы и знания.

В результате Ольга жила, как в поговорке: то густо, то пусто. Иногда заказов вовсе не было. (Мало кто готов заказать хорошую кожаную сумку у мастера, проще купить ее в ближайшем торговом центре, по дороге от продуктового отдела к автостоянке, либо, опять же, задешево совершить покупку за рубежом, по интернету.)

В отличие от Ольги, ее соседка Надя старалась максимально удешевить и упростить процесс изготовления одежды. Вот вам, дамы, офисная юбка, а вот прямые брючки – проще некуда, даже карманы не предусмотрены… А вот пальто-«оверсайз» из теплой ткани цвета «кэмел», практически из одного куска, без подкладки и сложных деталей, варьируется только длина изделия и длина рукавов. Словом, вся жизнь соседки-приятельницы, все ее поступки подчинялись одному принципу: чтобы все быстро и легко получалось!

А вот не получилось, по крайней мере, в том, что касалось отношений Нади с противоположным полом.

Ольга, в противовес Наде, ко всему и всегда подходила обстоятельно, долго думала и просчитывала ходы, оценивала каждую мелочь. К Георгию она тоже присматривалась сначала, не торопилась с выводами.

Они познакомились лет восемь назад. Поначалу их отношения носили сугубо деловой характер: Ольга шила на заказ подарочные папки для документов, Георгий дарил их своим партнерам по бизнесу.

Солидный, красивый мужчина, с крупными, выразительными чертами лица, в очках, с густыми темными волосами, в которых уже мелькали седые пряди – вот как выглядел Георгий. Низкий негромкий голос, плавные движения, правильно выстроенная речь… Безупречно сшитые костюмы, мягкий блеск дорогой кожаной обуви. Часы на широком запястье – настоящие, швейцарские.

Он был всегда вежлив, как клиент – просто золото. Не устраивал никаких скандалов, давал четкие указания, умел понимать и слышать мастера, оплачивал заказы всегда вовремя. Как-то под Новый год, после того как приобрел у Ольги целую кипу этих папок для деловых бумаг, пригласил ее в кафе. Она согласилась.

Посидели, мило поболтали, дружески так, Георгий никаких пошлых поползновений в адрес своей спутницы себе не позволял. Потом сходили в кино на утренний сеанс. Там просто держались за руки. Георгий сказал, что он женат – давно и безнадежно, разводиться не собирается, но готов встречаться с Ольгой. Где-нибудь в гостиницах, в будни – утром или в обеденное время. Изредка – вечером. Она согласилась.

Этот мужчина показался ей лучше всех тех неженатых поклонников, с которыми Ольга встречалась раньше. И, кстати, не все из ее тогдашней немногочисленной родни поняли Ольгу, когда она стала встречаться с Георгием: как так, связалась с женатым! Во-первых, нехорошо и непорядочно, во-вторых, а как же собственная Ольгина жизнь, она же потратится на бесперспективные отношения…

Но Ольга так не считала. Разве брак сегодня – это главное? Наоборот, самое важное сегодня для женщины – это быть счастливой. Если счастье достигается вот таким, пусть и не вполне одобряемым окружающими путем – что ж, тогда плевать на окружающих.

За те семь лет, что Ольга встречалась с Георгием уже как любовница, они ни разу не поссорились, не опустились до взаимных оскорблений, которые обычно сопутствуют жизни семейной. Потому что каждое свидание любовников – это как праздник, романтика с годами совсем не угасла. Георгий не взваливал на себя Ольгины проблемы, она не тратила свое время, силы и здоровье на совместный изнуряющий быт. Свободные, счастливые, влюбленные люди!

К жене Георгия, Варваре, Ольга его совсем не ревновала. Это была, судя по всему, хоть и достойная, но совершенно махнувшая на себя рукой женщина, которая не отличалась особым здоровьем и, ко всему прочему, не рвалась исполнять супружеские обязанности, хотя Георгий, несмотря на возраст, был темпераментен, точно мальчишка.

Конечно, время от времени кто-нибудь из окружающих, узнав о том, что Ольга встречается с женатым, замечал: женатики обязательно твердят про свою супругу – она-де старая и больная, ничего не хочет… Классическая отговорка не слишком умных мужчин. Но в случае с Георгием все было именно так, как он говорил.

Варваре шел сорок первый год, и она была действительно хоть и далеко не пожилой по возрасту, но какой-то изнуренной, блеклой женщиной. Ольга один раз видела ее фото в телефоне у Георгия – нечто белесое и невзрачное. А Георгий – мужчина ответственный и положительный, он не мог, не имел права разрушить свою семью, его обязательность и честность очень нравились Ольге. Она его любила.

Потом и родни у Ольги не осталось, и уже никто не терзал ее упреками. Надя? О нет! У них, у двух соседок, изначально действовал договор о «невлезании» в личную жизнь друг друга…

Раздался звонок мобильного. Ольга взяла телефон в руки, улыбнулась: на экране высветилось имя любимого.

– Алло, – весело произнесла она, поднеся телефон к уху.

– Детка, привет. Я не слишком поздно? – отозвался Георгий. – Только сейчас узнал, что завтра утром у меня окно. Давай все там же, в одиннадцать?

– Хорошо. Сейчас узнаю.

– До встречи! – ответил Георгий, и в трубке раздались короткие гудки.

В первую их встречу номер в гостинице снял он. Потом попросил делать это Ольгу, деньги (наличными) давал заранее. Этой суммы хватало на оплату следующего свидания, плюс на остаток Ольга с собой в номер покупала хорошее вино и готовые закуски – в близлежащем дорогом супермаркете. Потом в гостиницах правила стали строже, у посетителей начали требовать на входе паспорта, и Георгий предложил снимать квартиру на время, по часам.

К месту свидания он подъезжал на общественном транспорте либо самолично ловил такси у метро. Так что никто при всем желании не мог проверить историю его трат и покупок. Цветы Георгий не покупал вовсе, они так договорились с Ольгой с самого начала.

Ей не было обидно, что она живет без цветов, без ежедневной близости с любимым и просыпается каждое утро одна. И в отпуск ездит тоже одна (в том смысле, что не с любимым вместе, так-то в путешествия они отправлялись вдвоем с Надей). Ольгино воскресное одиночество – это плата за то счастье, которая она испытывала в будни.

Чем дальше, тем сильнее она привязывалась к Георгию. Она уже не поменяла бы его ни на какого другого свободного мужчину, пусть самого идеального и благородного. Ольга, конечно, часто мечтала о том, что вот, возможно, в один прекрасный день что-нибудь случится такое-этакое… Например, умрет, наконец, эта болезненная бесцветная женщина по имени Варвара. И Георгий станет свободен. Но дальше фантазий Ольга не шла, она и за них-то испытывала стыд. Разве можно мечтать о смерти другого человека?

Предпринимать в реальности какие-то специальные хитрые шаги, чтобы развести возлюбленного с супругой, Ольга уж тем более не собиралась. Это подло, разлучницей становиться она не хотела.

«Маликова отгрузка 23 числа, место 126», – на следующее утро она отправила сообщение Георгию. Это значило, что в той самой, ближайшей съемной квартире все занято, Ольга будет ждать своего возлюбленного по адресу: улица Маликова, дом 23, квартира 126.

И всё у них, все сообщения шифровались подобным «деловым» образом, Георгий и Ольга прекрасно друг друга понимали. Причем в телефонной записной книжке Георгия Ольга числилась как Ольга Витальевна Казанина, то есть под своим именем. И в этом тоже заключалась определенная предусмотрительность. Никаких «Любимая», «Котик», «Оля», «Ольга» и прочих сентиментальных глупостей, способных вызвать катастрофу. Никаких «Иванов» или «Сидоров», «Коля» или «Автослесарь». Если Варвара вдруг вздумает проверить телефон мужа и позвонит «Сидорову», а ей отзовется женский голос, что тогда?!.. А вот громоздкое и вежливое имя-отчество-фамилия само по себе говорило о том, что где-то там, на другом конце невидимых телефонных связей, существовала какая-то там скучная официальная дама.

Ольга уже находилась в съемной квартире – стандартной, но вполне достойной по многим показателям, не вызывающей ужаса у брезгливого, придирчивого гостя (а именно таковыми и являлись Ольга с Георгием). Жилище напоминало номер в отеле, после каждого гостя хозяйка тщательно прибиралась, меняла белье, мыла и чистила все. Впрочем, и цена за такие услуги была немаленькой… Через полчаса в дверь позвонили.

Ольга открыла дверь.

– А вот и я, детка, – Георгий вошел и обнял ее.

От него пахло одеколоном, свежевыглаженной рубашкой и еще чем-то таким, приятным, мужским, говорящим о чистоте и здоровье.

– Час назад позвонил Блинов, я думал, не сумею вырваться… – пробормотал Георгий, уткнувшись лицом Ольге в шею.

– Я ждала тебя. Я так соскучилась! Я бы умерла, если бы ты не пришел! – вырвалось вдруг у Ольги.

– Детка, не пугай меня! – шутливо, но тем не менее с нотками тревоги в голосе произнес Георгий.

– Ах, это я так… Вина не стала покупать, ну кто же пьет с утра? Хочешь кофе и блинчиков? Я сама их сделала.

– О да! – обрадовался Георгий. – Я как раз не успел позавтракать. – Хотел заскочить в… – он произнес название известного кафе, – но смотрю, по времени не успеваю.

– И чем же мои блинчики хуже фирменных, от французского ресторатора? Или кто там у них кухней заведует? Не могу понять… – проговорила Ольга.

– Твои – сделаны с любовью, – торжественно произнес Георгий.

Он ел, Ольга смотрела на своего возлюбленного, болтала какую-то чепуху: про соседку Надю, ее бывшего, про тополиный пух и несносных клиенток… Потом спохватилась:

– О, прости, что я голову тебе морочу! У тебя как дела?

– Да как-как… Опять на дачу ехать. А я эту дачу просто ненавижу. Скука смертная! Два часа в пробке – и комары, комары!

Георгий отставил пустую чашку, вымыл руки.

– Ну, идем, – тихо произнес он.

– Идем.

В комнате они разделись, Ольга нырнула под свежую, пахнувшую специальной стиральной отдушкой простыню.

– Я тоже чуть не умер, веришь ли, без тебя… – пробормотал Георгий, целуя Ольгу.

– Только не торопись, – через некоторое время нетерпеливо потребовала она.

– Нет-нет, я не… – он застонал. – Как ты это делаешь, детка?

– С любовью! – на миг отвлекшись, засмеялась она.

– О да!..

Они знали друг друга наизусть, но повторение пройденного им не надоело.

– Вчера были в гостях, у крестной…

– И?..

– Да, да… А там Климт на стене. Чуть притормози, вот так.

– Кто такой Климт? А, это известный художник! – вспомнила Ольга.

– Да. Еще. И вот так. Этот его известный «Поцелуй», картина. Не оригинал, конечно, постер, но превосходный. О-о!..

– А-а!.. – Ольге показалось, что она теряет сознание.

Несколько минут они лежали без сил, постепенно приходя в себя.

– И что Климт? – наконец, спросила Ольга.

– Я говорю, увидел картину Климта, называется «Поцелуй». Копия ты – девушка на картине. И я вспомнил тебя. И еще там мужчина нарисован, кажется, он на меня похож. Мужчина целует девушку. У меня было чувство, что меня сейчас все разоблачат, увидев этот постер.

Ольга улыбнулась, поцеловала Георгия в плечо. Сейчас, без очков, возлюбленный уже не выглядел таким угрожающе солидным, в его «обнаженном» взгляде читались нежность и беспомощность.

– Ты лучше всех, – прошептала Ольга, провела пальцем по его губам.

– Детка… Ты такая милая! – с нежностью отозвался Георгий. – И за что мне такое счастье? Я тебя не достоин.

– Почему – не достоин? Ты – мой принц. Я тебя ждала всю жизнь.

– Детка, мне пятьдесят один, шестой десяток, по сути. Я на двадцать лет старше тебя. Еще немного – я превращусь в старика. А тебе еще жить и жить, цвести…

– Значит, ты собираешься со мной расстаться в скором времени? – напряглась Ольга.

– Не хмурь свой чудесный лобик, – Георгий поцеловал ее, – не то морщинки появятся. Ты сама меня оставишь.

– Нет. Нет, никогда. Ты ведь не собираешься меня бросать?

– Никогда. Если бы я мог… я бы за великое счастье… чтобы мы вот так, как сегодня, и до скончания жизни… Моей, разумеется.

– Если ты умрешь, умру и я.

Они обнялись порывисто и замерли.

– Ты ведь знаешь, что я не могу ничего изменить, – печально произнес Георгий.

– Знаю и ничего не требую.

– Ты моя милая…

– Гоша…

– Да? – рассеянно отозвался возлюбленный и приподнялся на локте. – Ты мои часы не видела? Все время боюсь забыть, это подарок, вдруг Варя заметит и спросит… А, вот они, на столике…

– Гоша, а если бы я родила?

– Зачем? – испугался он. – Ты беременна?!

– Нет. Но… я бы хотела ребенка. От тебя.

– Оленька, ну какой из меня отец? И по возрасту, и вообще…

– Я бы от тебя ничего не стала требовать. Ни денег, ни времени, ни помощи. Ни алиментов, ни установления отцовства – мне ничего не надо. Ни-че-го.