– Завтра? Не знаю… – протянула девушка, судорожно пытаясь придумать, как вежливо отвязаться от назойливой заботы пожилой соседки.
Тётя Лида была из тех, кто считает, что любая беда – не беда, «ежели хорошо кушать». Даже раньше, когда бабушка ещё была жива, соседка частенько зазывала Настю к себе, выносила на крыльцо полотняную сумку с картошкой, свёклой, морковью – «у вас ведь огорода-то и нет, что такое две грядки, да и те с травой», – или с пирожками, у неё получались великолепные пирожки… Настя принимала подарки безропотно – на улице Дедушкиной, почитай, как в деревне, все друг друга знали и обид не прощали, а отказаться от еды или овощей, предложенных от чистого сердца, означало нанести страшную обиду.
Видимо, и теперь тёте Лиде некуда девать излишки урожая.
– Тётя Лида, я… – пробормотала Настя, прикрывая телефон ладонью, – мне сейчас нужно много работать. Кирилл в больнице и…
– Так вот я и звоню, Настенька, – затараторила соседка. – Мы тут на улице собрали тебе немного денег. На ноги хоть чуток встать, дорогая. Ведь не чужие. Я ведь совсем малышкой тебя помню. И тётя Катя…
– Хорошо, я заеду. Утром около восьми не рано будет?
– Старики рано встают, – завела тётя Лида. – Бабушка твоя, Софья Васильевна, всегда раненько вставала…
– Значит, завтра к восьми я подъеду, – не очень вежливо перебила старушку девушка, у которой появилась новая проблема.
Полненькая медсестра, грозная, как предводительница викингов, вышла с поста и грозно посмотрела на нарушительницу больничных порядков.
– По телефону трепаться на улицу идите. А ещё лучше – домой. Раз своему ребёнку не хотите дать поспать, то другим не мешайте.
– Извините.
– Что?
Настя показала отключённый телефон:
– Больше не повторится.
И вздрогнула, увидев, как в стеклянной двери ближайшей палаты отразились двое мужчин: Лисин и здоровяк средних лет, видимо, водитель «Мазды».
К счастью, сейчас они стояли довольно далеко от собеседниц и спиной к ним, поэтому у Насти нашлось время пискнуть:
– Я не хочу их видеть!
И нырнуть в палату.
А через несколько секунд она услышала мягкие шаги, и знакомый мужской голос произнёс:
– Добрый вечер, мы…
Однако договорить Лисин не успел.
– Кто пустил? – грозно поинтересовалась медсестра, оказавшаяся не только понятливой, но и просто хорошей женщиной. – Часы посещения с четырёх до шести. А сейчас уже одиннадцатый! Дети спят! По какому праву входите в отделение?
Медсестра сделала шаг вперёд.
– Спокойно, девушка, полиция. – Лисин продемонстрировал жетон, однако особого эффекта не добился. – Нас интересует…
– Собираетесь перебудить больных детей?
– Чёрт…
– Вы понимаете, что я сейчас же позвоню в вашу службу собственной безопасности…
– Да не надо никуда звонить! – Судя по всему, Лисин сдался, поскольку эту фразу он произнёс не в голос, а громким шёпотом: – И не собираюсь я никого будить.
– Тогда утром приходите.
– Дело важное.
– Какое? Вы понимаете, что у меня тут больные дети?
– Чёрт…
– Да всё я понимаю.
«Ага, чертыхается не Лисин, а его напарник».
– Ответьте на вопрос, и мы уйдём.
– На какой вопрос?
– У вас есть ребёнок по фамилии Энгель?
– Энгельс? А Маркса вам не поискать?
– Не надо острить, – буркнул Лисин. Но шёпотом, шёпотом. – Я ведь не просто так заявился среди ночи. Мне нужно знать, есть ли в отделении ребёнок по фамилии Энгель?
– Я Энгельсов не помню, – помолчав, ответила медсестра. – Но вон температурные листы на стене, ищите сами. Там указаны фамилии всех детей.
– Спасибо.
– Обращайтесь.
И Настя мысленно похвалила себя за предусмотрительность: в своё время она настояла, чтобы Игнат дал ребёнку свою фамилию – Климов. Уверяла, что делает это, чтобы Кирилл не чувствовал себя брошенным, но лукавила: причиной настойчивости стали жуткие воспоминания о школе, где она одиннадцать лет проучилась с кличкой Фридрих, каждое утро входя в класс под окрики: «Энгельс, ты зачем бороду сбрил, дурик?», «Где Карла потеряла?», «Дай «Капитал» почитать» и прочие образчики детского «юмора».
У неё не было отца, который пришёл бы в школу, чтобы серьёзно поговорить с хулиганами, вот и приходилось терпеть. И у Кирилла отца нет, так пусть хоть фамилия будет обычная.
В общем, она настаивала, а Игнат так хотел отделаться от беременной подружки, что пошёл на это требование. Но только на это: денег он ни Насте, ни Кириллу давать не собирался.
– Здесь перечислены все дети? – уточнил Лисин, закончив изучение температурных листов.
– Абсолютно, – подтвердила медсестра.
Настя припала к замочной скважине и сразу увидела высокую фигуру фальшивого опера.
«Почему красивые мужики обязательно мерзавцы?» – всплыл в памяти печальный голос полной клиентки, жаловавшейся на молодого любовника.
Днём эта фраза вызвала у Насти улыбку, но теперь она была готова согласиться с золотозубой толстушкой: Лисин оказался самым симпатичным из всех, кого девушка встречала до сих пор. Ей даже не верилось, что такой представительный мужчина выбрал скромную профессию полицейского.
