– Я тебя предупреждал, что нельзя технарей в рабство обращать, – хмыкнул фабричный лидер.
– Свободным имеет право быть только воин, – без особой убежденности ответил Расул-бек.
– Конечно. – Химик потер пальцы, словно сомневаясь, стоит ли задавать следующий вопрос, но не удержался: – Ты нашел Тару?
И получил чрезвычайно быстрый ответ:
– Нет.
Такой быстрый, каким может быть только лживый ответ.
– Когда найдешь, не слушай ее – сразу вези ко мне. Она опасна.
– Я помню уговор, – мотнул головой Расул-бек и резко повернулся к Бергеру. – Ты кто такой?
Смена темы произошла с изумительной неуклюжестью, однако Химик сделал вид, что его все устраивает; продолжать разговор насчет Тары фабричный лидер не стал, и Федору пришлось отвечать.
– Этнограф, – угрюмо буркнул Бергер.
Он впервые увидел хозяина улуса в анфас и с удивлением отметил, что правую щеку Расул-бека рвет старый шрам, резко идущий от скулы до рта. Шрам не казался чужеродным на лице боевика, он придавал образу законченность, казалось, Расул-бек рожден с ним.
Так же, как Химик.
– Этнограф – это как? – осведомился тем временем шамильский хозяин.
– Как видишь: две руки, две ноги, одна голова.
– Умный?
– Не дурак.
– Он в обед из леса вышел, – сообщил Химик, задумчиво разглядывая кострище, над которым умирали последние струйки дыма. – Говорит, через Баляль прошел.
– И ты его пустил?
– Мне стало интересно.
– Что?
– То, чем он занимается.
– А чем… – Расул-бек сообразил, что, задавая вопрос Химику, он теряет лицо, резко оборвал фразу, повернулся к Бергеру и выплюнул: – Чем занимаешься?
– Собираю сказки.
Увлеченный беседой этнограф не заметил подошедшего сзади бойца, а потому жестокий удар в голову стал для него полной неожиданностью.
«Козел!»
«Не уважаешь, мразь!»
«Только не убейте!»
Вопли и последующие пинки слились для Бергера в один неприятный процесс. К счастью, довольно кратковременный: меньше чем через минуту упавшего на землю ученого грубо вернули в положение «Стоять», встряхнули, помогая избавиться от шума в голове, и Расул-бек продолжил интервью:
– Зачем тебе сказки?
Судя по всему, во время экзекуции Химик вкратце объяснил любознательному хозяину улуса, чем занимаются этнографы.
– После Катастрофы новые появились, – сипло объяснил Бергер, наблюдая за тем, как подручные Расул-бека потрошат его рюкзак. – Знать их надо.
– Зачем?
– Затем, чтобы жить дальше.
– Чтобы жить – жрать надо, понял?
– Вам виднее.
– Вот именно. – Расул-бек повернулся к проводящим обыск помощникам. – Что у него?
– Шмотки, – один из боевиков пнул ногой пакет с вещами. – Консервы анклавские, концентраты и колеса какие-то…
– Воду обеззараживать, – объяснил Бергер.
– Блокнот, карандаши, аптечка…
– Наркота есть? – оживился Расул-бек. – Качественная?
Вопросы были обращены к подручным, однако Федор ответил сам:
– Есть синтетика, на случай ранения.
– Предусмотрительно… – Шамильский хозяин еще раз оглядел разбросанное имущество, задержав взгляд на легкой, превосходно подходящей для охоты на мелкую дичь винтовке, и протянул: – Ты, я смотрю, предусмотрительный, этнограф… Где связь?
– Нету, – развел руками Бергер.
И получил в печень. Охнул, согнулся, огреб по затылку, а когда вновь оказался на ногах, услышал:
– Где?
– Никакого электричества, – торопливо, не отдышавшись, а потому – фальцетом ответил этнограф. – Я по три-четыре месяца в поле, в самый первый раз брал с собой коммуникатор, а мне его прострелили перед возвращением, вся работа псу под хвост. С тех пор только блокноты.
– Как ты со своими связываешься?
– Никак.
– У него ничего нет, – подтвердил боевик. И еще раз, на всякий, так сказать, случай, тряхнул рюкзак. – Никаких гаджетов.
