Дарвин и любовь ко всему живому. Биография в семи эпизодах

Если затрагивать более эмоциональные аспекты биофилии, то можно утверждать, что поведение Дарвина полностью соответствовало утверждению Фромма о том, что «радость – это добродетель» в контексте добродетельности как счастья. Отношение Дарвина к счастью как к чему-то священному прослеживается в его любви к Энни, одной из своих дочерей, которая была исключительно веселой и доброй, но умерла в детском возрасте (см. гл. V). И касательно тезиса Фромма «Жизненные приключения представляют для него большую ценность, чем безопасность» можно вспомнить, что Дарвин любил строить теории, которые можно назвать своего рода интеллектуальными приключениями. Ну а если говорить о перемещениях в пространстве, то не будем забывать, что Дарвин совершил кругосветное путешествие.

Фромм утверждает, что в восприятии биофила «добро – это уважение к жизни». В работах Дарвина мы находим самые разные аспекты такого отношения, это уважение к жизни, а также любовь и трепетное почитание чудес природы. «Природа, – с восторгом восклицал Дарвин, – …мы слишком слепы, чтобы понимать, что она хотела… выразить». Это очень похоже на то, как некоторые религии воспринимают своих богов. «Я не вижу предела для величины изменения… которые могли бы быть… вызваны силой естественного отбора», – писал он, в очередной раз демонстрируя веру в бесконечность, которая обычно ассоциируется с управляющей миром сверхъестественной сущностью. Когда Дарвин говорит о том, что называет «красотой и бесконечной сложностью» адаптации живых организмов, то неизменно делает это с большим уважением. Раз за разом он выражает свое удивление; по его словам, «невозможно изучать любое живое существо, сколь бы скромным оно ни являлось, без того, чтобы со всей душой восхищаться его строением и особенностями». Говоря о сложной структуре глаза и эволюционном развитии этого органа, он писал: «Потрясающие изменения функций… возможны».

И, наконец, в самом конце данного Фроммом определения мы читаем слово «святость». В домашней жизни и в научной работе Дарвин вел себя как святой: бродил по дому в полном спокойствии, искренне стремился найти правду и обрести радость, баловал детей и обожал жену. Он делал одолжения соседям, активно переписывался с учеными коллегами, с большим терпением воспринимал критику и вообще вел себя как истинный джентльмен, даже когда рушил устои.

Очень лестный портрет Дарвина составил блестящий ботаник и специалист по физиологии растений Климент Тимирязев, посетив его поместье в 1877 году. Историю этой встречи Тимирязев рассказал одному русскому журналу в 1909 г. (ее с легкостью можно найти в интернете). У Тимирязева было рекомендационное письмо к Фрэнсису, который в то время уже был известным ботаником, работавшим и проводившим исследования в доме семьи в Дауне. Несмотря на наличие рекомендательного письма, Тимирязев ожидал, что у него «захлопнут дверь перед носом», потому что к тому времени Дарвин был уже инвалидом. Тем не менее Тимирязев приехал в дом ученого и привез собственную книгу о Дарвине в качестве подарка. Тимирязев писал, что чувствовал себя «обшарпанным иностранцем», хотя на самом деле являлся весьма значимой фигурой: он был аристократом, переводчиком Чарльза Диккенса и Джорджа Элиота, он построил в России первые теплицы, продвигал программы высшего образования для женщин. В честь Тимирязева назван астероид и кратер на обратной стороне Луны.

Примечания