Дом без привидений
– Можно, милый. Но постарайся не задерживаться. Я скучаю.
– Я тоже скучаю по тебе, котенок, – нежно проворковал Егор. – Скоро буду.
Он отключился. Вероника протерла столешницу и села на диванчик в углу. Из динамика продолжала греметь музыка. На мгновение ей показалось, что некто невидимый склонился перед ней в полушутливом-полуиздевательском поклоне, приглашая на танец. Она зажмурилась, затем протерла глаза. Решительно вскочила и пошла наверх.
Следующая пара часов прошла в борьбе с самой собой и своими страхами. Вероника честно пыталась поработать, дострочила занавески, разобрала несколько коробок с вещами, привезенными из Москвы. Поставила варить обед. Все это время ее не покидало ощущение, что рядом кто-то есть. Она решила не обращать на это внимания – ведь совершенно ясно, что происходящее – обычный психоз. Ульяна права: в ее возрасте давно пора нянчить детишек, иначе гормоны атакуют голову. Отсюда и всякие бредовые страхи, и нереальные фантазии.
Егор вернулся лишь к четырем, когда обед уже успел остыть. Пришел он не один, а с Василием. Оба были веселые, краснолицые и шумные. Василий долго топал в прихожей, стряхивая с ботинок налипший снег.
– А вот и моя женушка. – Егор провел его в гостиную и кивнул на Веронику.
– Да мы уже знакомы, – басом пророкотал Василий. – Она аккурат около моего дома удумала в сугроб свалиться. Насилу вытащил. – Он уставился на нее из-под курчавых нависших бровей. – Без одежки-то вы симпатичнее будете. Прямо как актриса. Знаменитая такая, волос короткий, как у вас, только светлый. Вечно всяких развратниц играет.
– Шэрон Стоун, – машинально подсказала Вероника. Ей часто говорили, что она похожа на героиню «Основного инстинкта», только масть другая.
– Вот-вот, Шаром, – обрадовался Василий, оглядывая гостиную. – А ништяк вы тут все устроили. У Кольки всякого хламу было полно, а теперь простор. Красота. – Он втянул носом запах борща и сглотнул. – А пахнет-то как! Что ж, хозяйка, кормить-то будешь?
– Конечно, будет, что за вопрос. Ты присаживайся, чувствуй себя как дома. – Егор сделал пригласительный жест.
«Уже на «ты», – почему-то с неприязнью отметила Вероника, – а ведь мужик сильно старше, лет на пятнадцать». Она принялась разливать борщ, искоса наблюдая, как Василий устраивает свое громоздкое туловище за маленьким столиком. Через пять минут стало тихо, был слышен лишь звук жующих челюстей да тихий звон рюмок с коньяком, принесенным Василием. Он прикончил борщ, откинулся на спинку стула, блаженно вытянул длинные ноги и икнул.
– Эх, красота.
– Ника у меня чудо-хозяйка, – похвастался Егор. Его тоже разморило, на щеках играл румянец, глаза заволокло туманом. – Солнышко, а на второе что?
– Индейка с черносливом.
– С черносливом? – удивился Василий. – Никогда такого не едал. Это что-то заморское, видать.
– Попробуйте. – Вероника сдержанно улыбнулась.
– Попробуем. – Василий налил стопку и залпом осушил ее. Он был уже прилично пьян. Индейка пошла на ура, как и тушенный в сметане картофель. Василий совсем захмелел, лег на плечо к Егору.
– Хорошие вы ребятки, – растягивая слова, бормотал он. – Будем, как говорится, дружить домами. Баба моя, Катька, тоже дружить будет. Она нормальная баба, готовить только не умеет так, как твоя, Егорка. Ну ничего, что-нибудь сварганит, выпьем по рюмашке-другой, как не выпить с гостями-то? А Колька Снегирев тот еще жук, какие деньжищи с вас сгреб! – Василий пьяно подмигнул Веронике. – Мне Егорка все рассказал. Не стоит этот дом таких миллионов, вот ей-богу.
– Вы хорошо знали Снегирева? – неожиданно для себя спросила Вероника.
– Ну как хорошо? Я ведь не здешний, не плацкининский. Мы с Катькой семь лет назад сюда приехали. Снегирев здесь самый крутой был. Дом лучше всех, машина. Жена-красавица. Он меня лет на десять старше. Артист.
– Почему артист? – удивилась Вероника.
– Да потому. В театре работал. И супруга его тоже, прима была. В областном театре, здесь, в райцентре. Жаль ее, такая молодая, красивая. Заболела и умерла в одночасье. Уж Колька куда только ни возил ее, и к докторам, и к целителям – все без толку.
– А дом до Снегирева кому принадлежал?
– Я почем знаю? Колька его купил сто лет назад. Это только бабки местные знали, кто его строил. А они все померли, кроме Ульяны. Вы в подвал-то заглядывали?
– В подвал? – Егор покачал головой. – Нет, пока не заглядывали. Не успели еще.
– А зря. У Кольки в подвале чего только нет. Инструментов слесарных куча, я б у вас сторговал себе чуть-чуть. Он из-за границы привозил, отличные инструменты. Зачем они ему – ума не приложу, он отродясь ничего руками не делал. Небось так и валяются без дела. Ну что еще? Гобелены они коллекционировали. Тоже наверняка остались. Так что я бы на вашем месте первым делом туда наведался бы.
– Интересно. – Егор вытер разгоряченное лицо.
Веронике тоже стало любопытно. Она и не подозревала, что в подвале скрыто столько сокровищ. Особенно гобелены! Вот бы вытащить их, привести в порядок и развесить на стенах в гостиной.
– Мы обязательно туда спустимся, – сказала она Василию, – прямо завтра.
Они еще посидели вместе, попили чай, гость немного протрезвел.
– Ладно, пойду я. – Он нехотя встал. – А то Катюха меня убьет. А насчет гостей заметано – теперь вы к нам. – Василий, покачиваясь, побрел в прихожую.
Егор пошел провожать его. Вероника собрала со стола посуду, поставила кастрюлю с борщом в холодильник.
Вернулся Егор. Вид у него был усталый и раскисший.
– Да, пьют они здесь как следует. – Он плюхнулся на диван. – Прости, солнышко, что не помогаю. Голова кругом.
– Еще бы. – Вероника добродушно усмехнулась. – Сколько вы коньяка уговорили? Бутылку? Или больше?
– Полторы.
– Наливка не пригодилась.
– Почему не пригодилась? Завтра выпьем. Вдвоем. Отметим проникновение в подвал. – Егор засмеялся своей шутке.
– Иди ложись. Я посуду помою и приду. Посмотрим фильм какой-нибудь.
– Да, пожалуй, приму горизонталь. А то мутит что-то. – Егор с трудом поднялся и нетвердой походкой пошел наверх.
Вероника машинально мыла посуду, раздумывая над тем, что рассказал Василий про Снегирева. По ее мнению, тот меньше всего был похож на актера – скорее на успешного предпринимателя. Суховатое, невыразительное, хотя и с правильными чертами лицо, жесткий взгляд. Неужели он играл на сцене? Или играет и по сей день? Интересно, как выглядела его супруга? Нигде в доме не осталось ни одного ее портрета, ни одной фотографии. Вероника даже не знала, как ее звали: Снегирев ни разу в разговоре не упомянул ее имя, только «моя жена».
Размышляя обо всем этом, она не заметила, как домыла посуду, вытерла стол и даже протерла шваброй пол. Сверху слышался приглушенный звук телевизора. День прошел, а они с Егором почти не побыли вместе. И так редко видятся, только по вечерам, когда он приходит измотанный работой и дорогой. Вероника твердо решила, что завтра они проведут время только вдвоем. Пойдут гулять, разведают, есть ли тут неподалеку каток, например. Если чуток потеплеет, можно будет покататься на коньках.
Она поднялась по лестнице. Егор спал, уткнувшись носом в подушку и тихо посапывая, а на экране шел какой-то детектив. Вероника улыбнулась и принялась раздеваться.
6
Утром, сразу после завтрака, они спустились в подвал. Там было холодно и пыльно. Повсюду громоздились кучи вещей. Вероника неожиданно отыскала среди этой свалки пару картин. Они были так себе, обычная любительская живопись. Пока Егор рылся на полках, разбирая инструмент Снегирева, она бережно протерла их сухой тряпочкой и поставила к стене.
– Вот этот натюрморт подойдет для кухонной зоны, – сказала она Егору. – А эти цветы можно в спальню.
– В спальню так в спальню. – Он зажмурился и громко чихнул. – Ну и пылища тут. Прямо в носу свербит.
– Надо все вымыть с порошком. Повесить побольше полок. Разложить нужное по порядку, а остальное выкинуть к чертовой бабушке. Ты видишь гобелены?
Егор снова чихнул и помотал головой.
– Нет, не вижу. Может, их тут и нет. Снегирев забрал с собой.
– Если так, то жаль. – Вероника нагнулась поднять с пола какую-то статуэтку, споткнулась о пыльный рулон и едва не грохнулась. – Вот они! – Она бережно размотала рулон. – Какая красота! Это стоит немалых денег. Странно, что их оставили здесь, в подвале, в таком состоянии.
– Да тут много чего оставили. – Егор с интересом разглядывал новенький шуруповерт. – У него прямо целая коллекция. Может, твоему отцу часть подарить? Или Сереге?
– Еще чего, Сереге, жирно будет! А у папы все, что нужно, есть. Оставим себе. На днях я спущусь сюда с ведром и тряпкой, приведу все в божеский вид. А гобелены надо пропылесосить и развесить по стенам. Будет шикарно.
Егор кивнул и продолжил копаться в залежах снегиревского барахла. Вскоре они оба устали.
– Пойдем, прогуляемся? – предложила Вероника.
– С удовольствием. А вечером я разожгу костер и сделаю шашлык. Хочешь?
– Ты еще спрашиваешь! Конечно, хочу. – Вероника повисла на шее у мужа.
– И не забудь, у нас есть местная наливка. – Егор хитро ухмыльнулся.
– Ах ты алкаш! – Вероника шутливо ткнула его в бок и расхохоталась.
Они, все в пыли и паутине, вылезли наверх. Егор запер подвал, посмотрел на Веронику и скептически поднял брови.
– Ну и видок. Тебе явно нужно в душ.
– Не откажусь. – Вероника нежно чмокнула его в щеку. – Я мигом. Можешь уже одеваться.
Она быстренько ополоснулась и, посвежевшая и бодрая, вышла из ванной, завернувшись в большое банное полотенце. Егор сидел в гостиной на диване и говорил по телефону. Лицо его было пасмурным и сосредоточенным.
– Да понял я, понял. Хорошо. Да. Ладно… – Он нажал на отбой, увидел Веронику и встал.
– Кто звонил? – Она скинула полотенце и предстала перед ним нагишом.
– Солнышко! Так мы никуда не пойдем… – Егор сделал выразительный жест.
Вероника рассмеялась.
– Ну ты же сам загнал меня в душ. Так с кем ты разговаривал?
– С Серегой.
– Что ему нужно от тебя в воскресенье?
– Да ерунда. По работе. Ты иди одевайся, а то простынешь.
Она кивнула и пошла наверх. Поспешно натянула белье, джинсы, свитер. Егор ждал в прихожей, уже в куртке и ботинках. Они вышли из калитки и остановились в раздумье.
– Ну, куда пойдем? – спросил Егор. – Может, в лес? Мне Василий говорил, там за ельником какой-то карьер. Поглядим?
– А мы не увязнем в сугробах? – Вероника с сомнением оглядела белоснежное пространство вокруг.
– Нет. Там есть дорога. Довольно широкая.
– Ну пошли, – согласилась она.
На душе у нее было легко и радостно, воспоминания о бомже и сгоревшей плите поблекли и перестали ее беспокоить. Она бодро шагала рядом с Егором, крепко держа его под руку. У обоих изо рта валил пар. Нос и щеки пощипывало от мороза. Они миновали молодой еловый бор, прошли березовую рощу и вышли на большую опушку. В центре красовалось круглое застывшее озеро.
– Это, что ли, и есть их карьер? – Егор насмешливо хмыкнул. – Лужа какая-то.
– Лужа не лужа, а рыбаки сидят. – Вероника показала на несколько фигур, неподвижно сгорбившихся на льду с удочками.
По краю поляны тянулась хорошо укатанная лыжня. У самого берега ватага ребятишек с визгом играла в снежки.
– Красота. И идти недалеко. А снега-то сколько! – Вероника слепила снежок и запустила им в Егора.
– Ах так? Ну погоди!
Они лупили друг дружку снежками и смеялись, как маленькие, на них даже обратили внимание. Бородатый мужик с удочками, шедший к лесу, усмехнулся и покачал головой.
– Откуда вы, молодежь? Что-то я вас тут раньше не примечал.
– Мы из Москвы, – охотно ответила Вероника.
– Гостите у кого?
– Нет, живем теперь здесь. В Плацкинине.
– Что это вас занесло в такую глушь? – удивился бородач. – Все от нас в столицу едут, а вы наоборот. Какой интерес? Тут ни кино, ни баров, ни магазинов. Дыра, прости господи.
– Вот и хорошо, что ничего такого нет, – весело проговорила Вероника. – Зато природа. Воздух. Тишина.
– Это да, – согласился мужик. – Места тут заповедные. Зайцы в лесах встречаются. Рыбы в озере полно. Промышленность далеко, воздух пачкать некому. Но я думал, это только для стариков воздух важен да земелька, чтобы ковыряться в ней. А в вашем возрасте нужна эта, как ее… инфа… интра…
– Инфраструктура, – подсказал Егор.
– Вот-вот, – обрадовался рыболов, – она самая. У меня оба сына уехали в столицу, один на стройке работает, другой таксует. Возвращаться не хотят, в гости и то редко наезжают. Говорят, в Москве даже ночью кабаки работают, хочешь – гуляй до зари. Правда, что ли? – Он недоверчиво взглянул на Егора.
Тот усмехнулся.
– Правда. Да разве в кабаках счастье?
– По мне, так нет, – согласился мужик. – Я тутошние места люблю. Простор, приволье. На лыжах-то не ходили еще?
– Не успели пока, – ответила Вероника. – Сходим обязательно.
– Это дело хорошее, – одобрительно проговорил рыбак. – Я сам всю зиму на лыжне. Зато в форме и не хвораю ничем. Тут подальше еще озеро есть, побольше, там народ и на коньках катается.
– Здорово! – обрадовалась Вероника. – Мы любим коньки. Да, Егорушка? – Она кинула нежный взгляд на мужа.
– Вы только поосторожнее, – предупредил бородач, – неспокойно здесь у нас.
– Почему неспокойно? – насторожился Егор.
– Ребятишки озоруют. – Мужик озабоченно почесал бороду.
– Как озоруют? – не поняла Вероника. – Кто?
– Пес их знает кто. То ли из Кудиновки, то ли из Малинина. Целая банда их. Варят дурь всякую, шляются по дворам ночами. Хулиганничают. Кому забор поломают, кому сарай разрушат. Воруют еще, конечно. Берут, что плохо лежит. Так что по лесу в темноте особо не гуляйте. Да и за имуществом своим смотрите в оба.
– Ну, имущество у нас за забором, – засмеялся Егор. – Нарикам туда не залезть.
– Это напрасно вы так думаете, – серьезно проговорил мужик. – Прошлый месяц тетке Настасье из Нестерова едва избу не спалили, а у нее забор будь здоров, крепче крепкого. Так-то вот… – Он поглядел на притихшую Веронику и покачал головой. – Напугал я вас. Да вы не бойтесь, это я так, просто предупредить. А вообще тут у нас хорошо… Ладно, пойду, а то заговорился с вами. Даст бог, свидимся еще. – Он повернулся и зашагал к лесу.
– Нам тоже пора, – глядя ему вслед, сказал Егор. – Я проголодался как черт. И спать надо пораньше лечь перед понедельником.
– Идем, – согласилась Вероника.
Они дошли до дома, Егор прилег в спальне, а Вероника, смекнув, что шашлыков сегодня от него не дождешься, разогрела то, что осталось от вчерашнего обеда, и накрыла на стол.
За ужином они наконец выпили наливку. Она оказалась весьма недурной, но крепкой. Вероника почувствовала, как кружится голова. Тело приятно обмякло, захотелось лечь и закрыть глаза. Сквозь дрему она ощущала, как Егор подхватил ее на руки и несет наверх.
– Иди ко мне… – нежно и сонно пробормотала Вероника и протянула к нему руки.
– Сейчас, солнышко, сейчас. – Он бережно подсунул подушку ей под голову и укрыл одеялом. – Я скоро приду. Ты поспи пока.
– Ну, Егорушка, – капризно и пьяно протянула Вероника, – я не хочу спать, я… – Язык ее отяжелел, веки сомкнулись. Она провалилась в уютное и сладкое забытье.
7
Ее разбудили яркие солнечные лучи. Вечером они с Егором позабыли задернуть шторы, и теперь в спальню лился веселый золотой поток. Вероника протерла глаза и улыбнулась, наблюдая за скользящими по полу и мебели солнечными зайчиками. Она вспомнила вчерашний день и снова улыбнулась. Какая же она счастливица! Живет в собственном великолепном доме, с горячо любимым мужем. Ни в чем не нуждается, может себе позволить красивую одежду, вкусную еду, развлечения. Не каждому так повезло в жизни. Надо это ценить и быть благодарной.
Вероника спрыгнула с кровати, подошла к углу, где висела икона Божией Матери, сложила руки.
– Пресвятая Богородица, спасибо тебе за все, что дала мне. Пусть у моих близких все будет хорошо.
Она прочитала молитву, перекрестилась, потом оделась и спустилась. Завтракать не хотелось, Вероника выпила кофе и съела баранку с маком. Ей не терпелось побыстрее попасть на улицу. Она представляла себе, как ее ноги ступят на белый, чистый снег, переливающийся бриллиантовым блеском под солнечными лучами. Сегодня не так холодно, наверное, и птицы прилетели, клюют себе из кормушки. Можно побыть во дворе, а можно прогуляться до магазина, поболтать с Людой, а заодно и молока купить, а то оно заканчивается.
Вероника быстро накинула верхнюю одежду и вышла на крыльцо. Птицы действительно были. Они облепили кормушку, чирикали, долбили носом снег. Вероника нащупала в кармане пуховика пакет с семечками.
– Вот вы жадные какие, – сказала она птицам, – погодите, не деритесь, сейчас я вам насыплю вкусненького. – Она протянула руку, чтобы взяться за перила.
В это время раздался какой-то странный звук: не то тихий свист, не то визг. Вероника вздрогнула и посмотрела в сторону, откуда шел шум. Ей показалось, за сараем что-то мелькнуло, чья-то белая голова. Она вскрикнула и, оступившись, стала валиться со ступенек в снег, тщетно пытаясь ухватиться за перила. Рука ее скользнула по дереву. В следующее мгновение она клюнула носом в сугроб, больно рассадив губу о ледяную корку.
– Черт, – жалобно проговорила Вероника и провела рукой по мокрому лицу. На пальцах была кровь. – Черт!
Сверху послышался громкий треск. Вероника подняла голову и с ужасом увидела, как прямо на нее падает козырек крыльца. Она сделала неимоверное усилие и откинулась навзничь в сугробе. В полуметре от нее летели доски, с грохотом ударяясь одна о другую.
Через пару секунд все стихло.
Лежа в снегу, Вероника глядела на гору из досок и шифера – то, что еще минуту назад было крепким и красивым крыльцом. Ее пронизывал холод и бил озноб.
Что, если бы она не свалилась? Мгновение – и крыльцо рухнуло бы ей на голову. Кто-то хорошо постарался для этого. Вероника почувствовала, как страх уступает место гневу, даже ярости.
– Ты! – крикнула она и погрозила окровавленным кулаком в пустоту. – Это ты все подстроил! Я знаю, что ты там! Выходи! Сволочь, чудовище! Выходи!
Тишина. Ни единого звука, ни шороха. Птицы в испуге разлетелись, оставив недоеденные крошки. Только тонкий и монотонный гул на одной заунывной ноте. Вероника поняла, что это гудит у нее в голове. Она неловко завозилась, пытаясь подняться. Во рту был привкус крови, перед глазами плавали рваные сине-зеленые круги.
Наконец ей удалось встать. Не отрывая глаз от сарая, она нетвердыми шагами пошла к нему по расчищенной дорожке, прихватив одну из упавших досок с огромным торчащим гвоздем.
– Ну берегись, чудовище! – Вероника занесла над головой доску, как меч, и заглянула за стену сарая. Там было пусто. Она обошла сарай несколько раз. Никого. Неужели ей показалось? Но она же могла поклясться, что видела седую голову бродяги. Он свистел или визжал, одним словом, издавал какие-то мерзкие звуки. Не мог же он раствориться в воздухе? А впрочем, почему нет! Ведь это оборотень, существо из потустороннего мира…
Она сходит с ума. Еще немного и в психушку. Вероника вернулась к дому. Опасливо поднялась по ступенькам, зашла в прихожую. Тут же у нее зазвонил телефон. Егор! Как чувствовал, что с ней беда. Она схватила трубку.
– Егор!
– Солнышко! Ты как? Я соскучился. – Голос у него был очень серьезным.
– Егорушка, я чуть не погибла!
– Ты что? Что ты говоришь? Ты… дома? Никуда не ушла?
– Я хотела. Только вышла на крыльцо – упал козырек. Случайно не мне на голову. Опоры были подпилены.
– Как так?? Я утром уходил, и все было в порядке.
– Это он! Он!! Больше некому!
– Кто – он?
– Оборотень!! Я… я видела его. Он прятался за сараем и свистнул, чтобы напугать меня. Я дернулась. Секунда, и доски бы завалили меня. К счастью, я упала с крыльца. Егор! Нельзя больше тут оставаться…
– Тихо-тихо, спокойно. Солнышко, иди в дом и запри двери. Я скоро приеду. Попробую договориться с Серегой. Мы обо всем поговорим. А сейчас постарайся успокоиться.
Вероника оторвала трубку от уха и бессильно уронила руки. Это злобное существо хочет ее убить, заставляет оживать неодушевленные предметы. Сначала газ, теперь крыльцо. Но почему? Что такого она ему сделала? Не пустила во двор? Он хотел во что бы то ни стало попасть в дом. Говорил, что он его хозяин. Хозяин…
Вероника снова схватила телефон. Лихорадочно набрала Егора.
– Да, Никусик. Я выезжаю. Держись, родная.
– Егорушка! Надо идти к соседке! К Ульяне. Поговорить с ней.
– Ни в коем случае! Не выходи из дома до моего приезда! При чем тут Ульяна?
– При том, что она одна помнит прежнего хозяина дома. Точно помнит, я знаю! Просто не захотела мне рассказать про него. Она чего-то боится. Но я… я уговорю ее сказать правду! Объясню, как это важно. Важно знать, почему этот… это существо так стремится попасть к нам в дом.
– Послушай, Ника. – Голос Егора стал твердым. – Не вздумай покидать участок в мое отсутствие! Это опасно. Ты… ты помнишь, что нам рыбак на озере рассказывал? Про наркоманов. Возможно, это дело их рук. Подожди чуть-чуть. Я приеду, и мы вместе сходим к твоей Ульяне. Хотя это, конечно, глупо. Верить в каких-то оборотней…
– Хорошо, – наконец согласилась Вероника. – Только, пожалуйста, давай скорей. Мне очень страшно.
– Солнышко, я лечу. Навигатор показывает час пятнадцать.
– Ладно. – Вероника спрятала телефон в карман и побрела в ванную.
Она кое-как смыла кровь, обработала ранку перекисью. С трудом вскарабкалась по лестнице на второй этаж и прилегла в спальне. У нее продолжало гудеть в ушах, кроме того, начала кружиться голова.
Время тянулось долго и томительно. Наконец послышался рокот мотора. Входная дверь с шумом распахнулась, Егор влетел в гостиную.
– Ника! Ника, ты где?
– Я тут, – слабым голосом проговорила Вероника и, с трудом оторвав голову от подушки, встала и подошла к лестничному проему.
– Тебе плохо? Лежи, я сейчас поднимусь. – Он бросился вверх по ступеням.
Она хотела пойти ему навстречу, но ее качнуло. Перед глазами пронеслись зеленые мушки, резко замутило. Вероника вцепилась в перила и со стоном опустилась на корточки.
– Тихо, тихо. – Сильные руки Егора подхватили ее, подняли в воздух. Он донес ее до кровати, бережно уложил, распахнул окно. Морозный воздух немного ослабил дурноту, дышать стало легче, зелень перед глазами рассеялась. – Что произошло? – Егор смотрел на нее с испугом. – Там во дворе какой-то кошмар, груда досок. Жутко подумать, что все это могло упасть на тебя.
– Я не знаю, Егорушка… я ничего не знаю… – жалобно пролепетала Вероника. – Я… только вышла из дому. Стояла на крыльце, смотрела на птиц. Вдруг какой-то странный звук за сараем. Что-то ужасное! Я испугалась, рука дернулась. Короче, я упала в сугроб. А через секунду рухнуло крыльцо…
Она замолчала. Несколько мгновений они с Егором пристально смотрели друг на друга.
– Это наваждение, – тихо проговорила Вероника. – Мистика. Егор! Вдруг… вдруг придется продавать дом?
– Продавать? Ты шутишь? Это наверняка хулиганы из соседней деревни. Их почерк. Мне еще Василий про них говорил, а я, дурак, не верил.
– А если не они? Если это он??!
– Он – это твой бомж? Который оборотень?
Вероника устало вздохнула.
– Бомж, бродяга, оборотень… называй как хочешь. Не в этом суть.
– А в чем? – Егор ласково погладил ее по щеке.
– Суть в том, что он обещал мне смерть и выполняет обещание.
– Не говори так! – Он ладонью закрыл ей рот. – С тобой ничего не случится. И дом мы не продадим! Сейчас ты немного отлежишься, и станет легче.
Вероника кивнула и прикрыла глаза. Перед ее внутренним взором посыпались доски и куски шифера. Мелькнула седая шевелюра. Она невольно вскрикнула и села на кровати.
– Ты что? – испугался Егор. – Что-нибудь болит?
– Нет.
– Тогда поспи хоть немного.
– Не хочу! Идем к Ульяне.
– Прямо сейчас? Ты неважно выглядишь.
– Все нормально. Я цела и невредима. – Вероника поднялась с постели и встала перед Егором. – Видишь, стою. Все в порядке.
– Вижу. – Он вздохнул. – Ну, раз ты хочешь, пошли.
Он помог ей спуститься. Сам натянул на ее ноги угги, одел, как ребенка. Они, осторожно ступая, прошли через обломки крыльца и вышли за калитку. До Ульяниного дома было пять минут ходу. Егор постучал в забор. Ответом была тишина.
– Может, спит? Или ушла в магазин? – Он вопросительно взглянул на Веронику.
– Она просто плохо слышит. Надо крикнуть ей. – Вероника сложила ладошки рупором и громко прокричала: – Бабушка Ульяна! Откройте, пожалуйста!
По-прежнему никто не отзывался.
– Да где ей быть? – удивилась Вероника. – Уже темнеет. Она в магазин утром ходит, пока светло. Попробуй калитку изнутри открыть.