Ричард подумывал разжечь огонь с помощью таблеток для растопки, но счел это малодушием и выстроил шалашик из щепок вокруг смятой газеты. Вспомнилась девушка по имени Шарн. Она участвовала в гоночной гребле по Темзе. Ох нет, лучше подумать о чем-нибудь другом. Спички «Свон веста» лежали в коробке как стволы деревьев у лесопилки. Ричард чиркнул спичкой, бумага занялась, взметнулось рыжее пламя. Он затворил дверцу, открыл отдушину. Колени болят, нужно больше упражняться. Скоро он будет заниматься любовью с Луизой. Представилось ее чистое тело, пахнущее тортом после геля для душа с ароматом какао.
– Они прячутся среди деревьев, с луками и стрелами, – сказала Дейзи. – А у нас есть секретные планы.
– Какие секретные планы? – спросил Бенджи.
Дейзи сколупнула мох с края скамьи.
– Планы по созданию ракеты для полета на Луну.
– Это скучно, – заметил Бенджи.
Дейзи подумала о мужчинах с луками и стрелами. Когда-то они и в самом деле были здесь. Как мамонты, дамы в кринолинах, «спитфайры» в небе. Места остаются, а время проносится сквозь них, будто ветер сквозь траву. Одна вещь превращается в другую. Как огонек на головке спички. Дерево превращается в дым. Если бы мы только могли гореть ярче. В сарае ночью кто-то рычит.
Анжела выглянула из окна спальни. У забора болтали Доминик и Ричард. Болтали по-мужски: в одной руке пиво, другая – в кармане брюк. Интересно, о чем они говорят и о чем умалчивают? Ей сорок семь, а она до сих пор помнит, как в пятнадцать лет злилась на младшего брата, который после смерти отца сговорился с матерью и выжил сестру из дома. Анжела достала со дна коробки шоколадку «Дайри милк», разорвала лиловую фольгу, отломила верхний ряд квадратиков и положила в рот. Излюбленное утешение детей. Мать и Ричард навещали отца в больнице за день до его смерти. Анжеле тогда не разрешили пойти, и потом ее несколько месяцев преследовали кошмары, будто они сговорились и убили отца. Внизу кто-то ударил в большую кастрюлю и крикнул «ужин!», словно они гостят в каком-нибудь поместье, где еду подают на серебряных подносах лакеи в ливреях. Придется пойти.
– Дейзи, пожалуйста, не сейчас… – Анжела хотела схватить дочь за рукав, но мешал стоящий рядом Доминик.
– Что ты хотела сказать? – спросил Ричард.
– Благодарность. Я хотела поблагодарить Бога за еду, – ответила Дейзи.
Все внимание тут же сосредоточилось на ней, сидящей рядом с леденцово-зелеными винными бутылками и парусами салфеток. Мелисса комично приоткрыла рот.
– Давай, – кивнул привычный к неловким ситуациям Ричард.
– Господь наш… – Люди живут с закрытыми глазами, нужно пробудить их. – Мы благодарим Тебя за эту еду, мы благодарим Тебя за эту семью и просим Тебя дать пищу тем, у кого ее нет, и присмотреть за теми, у кого нет семьи.
– Аминь и ам-ам, – сказал Бенджи.
– Замечательно. – Ричард потер руки.
– Чертова Нора, – пробормотала под нос Мелисса.
Скрежет стульев по плиткам пола напомнил треск петард. Луиза подняла красную эмалированную крышку огромной кастрюли, выпустив душистый пар.
Алекс одобрительно посмотрел на Дейзи и показал ей большой палец.
Доминик налил немного вина в бокал Бенджи.
– Разве здесь не чудесно? – спросил Ричард и взмахнул руками, подразумевая дом, долину, всю местность, а может, и жизнь.
Луиза побаивалась разговаривать с Дейзи. Она толком не знала молитв, но Дейзи похвалила ее свитер, и напряжение спало.
Ричард поднял бокал.
– За нас!
Остальные тоже подняли бокалы и повторили его тост. Бенджи одним глотком выпил свое вино.
Мелисса увидела, что мама смеется вместе с Дейзи. Ей захотелось развести их в стороны, однако Дейзи производила впечатление непреклонной. Так легко она не отступится.
Алекс не мог отвести глаз от Мелиссы. Тело сводило от желания. Он представлял ее в душе, всю в мыльной пене.
«Между нами нет ничего общего, совершенно ничего», – думала Анжела, глядя на брата.
– Помнишь ту дохлую белку, которую мы нашли на карусели в парке? Мы подумали, что это чудо, – словно услышав ее, спросил Ричард.
Он откинулся на спинку стула и поболтал вино в бокале, будто в дурной рекламе.
– Как ты ухитряешься помнить подобные мелочи? – удивилась Анжела.
Интересно, почему об этом забыла она.
Ричард закрыл глаза, припоминая.
– Гобеленовые наволочки. Боже всемогущий, там были вышиты кошки, розы и ангелы…
Анжела ощутила себя оскорбленной. Это и ее прошлое, а он будто украл его и присвоил.
– Черт! – Мелисса вскочила из-за стола – ее брюки были испачканы кетчупом. – Ах ты маленький засранец!
– Эй-эй! – Луиза примирительно подняла руки, но Мелисса выбежала из гостиной.
– Простите. Мне очень, очень жаль. – Бенджи заплакал.
– Ну, не плачь, парень. Ты ведь не нарочно. – Доминик обнял его.
Зато Алексу стало легче – сексуальное напряжение наконец-то спало и больше не мешало думать.
– Девочки-подростки, – заметил Ричард ровным тоном, будто предлагая тему для обсуждения.
Наконец-то Анжела вспомнила! Ту мертвую белку. Она была такая хорошенькая, с маленькими идеальными коготочками, и выглядела так, будто просто прилегла и уснула.
– Можно мне еще вина? – спросил Бенджи.
– У него чудесный вкус.
– Надо же, в Росс-он-Уай есть «Моррисонс».
– Строители работали тут девять недель.
– Он уехал в Итон.
– Ай!
– В моей сумочке есть пластырь.
– По меньшей мере двадцать стоунов.
